Мемуары Арамиса Часть 248

Глава 248

— Дорогая герцогиня, благодарю вас за помощь, — сказал Кольбер герцогине де Шеврёз тем же вечером. — Это письмо сделало своё дело.
— Не обольщайтесь, дорогой министр! — возразила герцогиня. — Если враг пошатнулся, не спешите торжествовать. Добейтесь того, чтобы он был повержен, и его падение должно быть столь стремительным и бесповоротным, чтобы не смог подняться.
— Задето чувство Короля! — ответил Кольбер. — Фуке придётся заплатить за это самую высокую цену.
— Да, при условии, что это чувство не переменится, а также при условии, что за него не заступится сама виновница этого гнева, — ответила герцогиня. — И к тому же свергнуть Фуке в настоящее время чрезвычайно сложно даже Королю, ведь Фуке по сути держит в руках всё королевство!
— Вы правы, герцогиня, и мы именно поэтому решили его свергнуть, поскольку договориться с ним нет никакой возможности, — согласился Кольбер. — Но какой же ещё удар я могу нанести ему?
— Вы дали Королю причину его ненавидеть, но это лишь пол дела, — ответила герцогиня. — Теперь ему необходим также повод для мести. Ведь не сможет же он арестовать суперинтенданта финансов лишь за то, что тот положил глаз на одну из фрейлин Принцессы? Это не может служить оправданием его преследования. Королю необходимо предоставить весомый повод для ареста Фуке, а, кроме того, обеспечить его нужными средствами арестовать его так, чтобы это не привело к волнениям, как это было после ареста советника Брюсселя.
— Начнём с повода, — сказал Кольбер. — Разве необоснованное и незаконное обогащение за счёт злоупотреблений должностными возможностями не является достаточным поводом для ареста с последующим расследованием?
— Всё это так, но всех этих мелких провинностей недостаточно для того, чтобы казнить Фуке, или, хотя бы заключить его в Бастилию пожизненно, — возразила герцогиня. — Ему будет предъявлено обвинение, судьи его оправдают, или приговорят к штрафу, который он с лёгкостью выплатит. Даже если его лишат его должности, он поднимется вновь.
— Но штраф может оказаться таким, что у него просто не найдётся нужных сумм! — воскликнул Кольбер.
— У него слишком много друзей, сторонников, и просто тех людей, которым он помог хотя бы тем, что не мешал расхищать королевскую казну! — возразила герцогиня. — Нет, следует бить наверняка, чтобы он не смог подняться! Вот это вам поможет!
С этими словами герцогиня извлекла из небольшой сумочки письмо и показала его Кольберу, который тотчас узнал почерк Кардинала.
 — Что это? — воскликнул он с восхищением. — Неужели непогашенное заёмное письмо Фуке?
— Лучше, — ответила герцогиня. — Это сопроводительное письмо, которым кардинал Мазарини сопроводил отправку Фуке весьма значительной суммы. Эта сумма не проходила ни по каким транзакциям. Фуке не сможет отчитаться за неё, тогда как Его Величество имеет полное право потребовать у него отчёта.
— О какой сумме идёт речь? — спросил Кольбер, дрожа от радости.
— Прочтите сами, — с иронией сказала герцогиня, передавая письмо Кольберу.
— Не может быть! — воскликнул Кольбер, пробежав письмо глазами. — Тринадцать миллионов ливров! Ведь это стоимость Во-ле-Виконт! Откуда у вас это письмо?
— Так ли уж вам необходимо знать это? — спросила герцогиня с усмешкой.
— Совершенно не важно, вы правы, герцогиня, — согласился Кольбер. — Почему же вы раньше молчали об этой бумаге? Ведь ей цены нет! Тринадцать миллионов ливров!
— Я имела в виду использовать эту бумагу по назначению тогда, когда это будет уместно, и вот теперь это время пришло, — ответила герцогиня.
Она не стала говорить Кольберу о том, что пыталась вытянуть через меня из Фуке не менее полмиллиона ливров за это письмо. Если бы она знала, что Мазарини с этим письмом сначала передал Фуке эти деньги, а затем забрал их на нужды армии, не оставив Фуке расписки, она запросила бы за это письмо не менее половины указанной в нём суммы, и Фуке следовало бы согласиться на это предложение! Но, даже если бы он на него согласился, едва ли он смог бы собрать такую сумму теперь, когда дела его были совершенно расстроены. Да и это не спасло бы его. После всех ошибок, которые он совершил, одну за одной, словно бы реализуя хитроумный план собственного самоубийства, его могло спасти только одно – то, что задумал я, то есть замена Короля на его брата-близнеца. 
— Осталось обговорить только вопрос о том, кто или что поможет Королю арестовать Фуке, — продолжила герцогиня. — И я вам дам ответ на этот вопрос. Это – д’Артаньян.
– Д’Артаньян? — презрительно фыркнул Кольбер. — Этот выскочка, который постоянно трётся возле Короля?
— Этому его обязывает его должность, — возразила герцогиня. — Но если Король велит ему отбыть в любой конец Франции или даже за границу, в любой конец мира, он безропотно подчинится и выполнит даже то, что любому разумному придворному покажется невыполнимым. Да что там, многие, весьма многие постараются увильнуть от исполнения такого поручения, вознаграждение за которое может оказаться недостаточным, чтобы окупить риск и расходы. Д’Артаньян никогда не принимает подобных соображений во внимание. Если его суверен приказывает ему, приказ будет исполнен. Поначалу он служил только Королю Людовику XIII и ещё в большей степени Королеве Анне, подчиняясь только де Тревилю. Затем он выбрал себе в качестве суверена Мазарини, которому служил верою и правдою не только в моменты его возвышения, но и при самом жалком его состоянии. Такая верность встречается редко, очень редко, почти никогда. Теперь же он служит Королю.
— Хм-хм, не знаю, — засомневался Кольбер. — Он не кажется мне чем-то особенным. Простой служака.
— Во времена Людовика XIII только один человек мог бы арестовать кардинала Ришельё, если бы на то была воля Короля, — сказала герцогиня. — Этим человеком был де Тревиль. Кардинал знал об этом, и прилагал все силы, чтобы устранить де Тревиля. Под конец жизни ему удалось добиться его отставки, но как только кардинала не стало, Король восстановил де Тревиля в его должности. Так вот, господину суперинтенданту следовало бы во что бы то ни стало подружиться с господином д’Артаньяном ещё до того, как он поступил на службу к Королю. Даже и в этом случае ему следовало бы опасаться, что Король призовёт д’Артаньяна на службу к себе и прикажет ему арестовать Фуке. Я не берусь предсказывать, каковы были бы шансы у Фуке, но коль скоро он упустил момент и не попал в число друзей господина д’Артаньяна, капитан мушкетёров сделает то, что не осмелились бы сделать генералы, маршалы и принцы. Он смахнёт господина Фуке словно срубленную шахматную фигуру с доски. Он арестует Фуке даже в том случае, если ща него вступится всё дворянство Франции.
— Так ли уж он силён, чтобы противостоять всему дворянству? — возразил Кольбер, скривив губу.
— Вы совершенно напрасно недооцениваете этого человека, — возразила герцогиня. — Я знаю его вот уже … Не важно сколько лет, но поверьте, достаточно давно. С некоторых пор, то есть с тех самых пор, когда Ришельё ополчился против меня, я сделала своей профессией знать обо всём, что происходит во Франции, и не только. Так вот уж я знаю то, о чём говорю. Даже лучшие его друзья не знают всего того о нём, что знаю я, и они не знают, какие хитроумные дела он проворачивал по приказу своего суверена или даже вовсе по собственному почину. Он, разумеется, не станет сражаться со всеми сторонниками Фуке ради того, чтобы его арестовать. Он выждет удобного случая и переместит Фуке в Бастилию прежде, нежели кто-нибудь успеет понять, что же всё-таки произошло. Да что там! Он сможет арестовать даже Папу Римского, если ему велит это сделать Его Величество.
— Что ж, если всё обстоят именно так, как вы говорите, герцогиня, то я благодарен вам за ваш совет, — ответил Кольбер. — Я подскажу Его Величеству, кто может справиться с этой задачей.
— Его Величество и сам это знает, не беспокойтесь, — ответила герцогиня. — Но на тот случай, если он запамятует об этом, просто напомните ему, что у него есть д’Артаньян. И Фуке будет арестован надёжно и аккуратно.
— Я верю вам, герцогиня! — сказал Кольбер и поцеловал герцогине руку.
«Ещё бы ты не верил! — подумала герцогиня. — Что за люди! Всему-то их надо учить!»
«Я и без тебя, старая лисица, я прекрасно знаю, на что способен д’Артаньян! — подумал Кольбер. — Ведь я столько сил приложил к тому, чтобы не дать этому человеку подняться на ту высоту, на которую он способен забраться! Использовать его против Фуке – отличная мысль, вот только как потом обуздать его? Ведь он и без того весьма сильно влияет на Короля! А если его стараниями Король избавится от Фуке, ставшего ему обузой, препятствием и даже, как знать, быть может, опасным конкурентом, как бы Король не воспылал чувством излишней признательности к проклятому гасконцу и не приблизил его настолько, что он станет затмевать меня? Впрочем, монархи редко подвержены сильным приступам признательности. Благодарность – не их грех! Будем надеяться, что Король так же быстро забудет эту услугу, как все они забывают все добрые дела, совершаемые ради них другими, считая самопожертвование ради их персоны естественным порядком вещей».   

(Продолжение следует)