Белые грибы

                Пологое и протяженное седёлко неподалеку от скалистых вершин белка Холодного называется Полатями. Здесь посреди волнистой и мягкой альпийской травы растут могучие, седые от возраста березы, изредка, обрамленные стлаником вереска, то тут, то там курчавятся темно-зеленые карликовые кедры. А пониже почти отвесного утеса, обрывающего это плато – здесь, кстати, самый крутой и тяжелый участок тропы – на сравнительно отлогих выпуклостях горы произрастает пихтач, игольчатая и пружинистая земля в котором в начале августа всегда бугрится внушительными грибными шляпками. 
                Вот и сегодня я в куражах. Всего за полтора-два часа – больше времени ушло на подъем сюда – я наполнил доверху трехведерную паевку матовыми со слезинкой груздями, бережно извлекая их из-подо мха и перепревших хвоинок и листьев. Возвращаться в поселок решил логом. На случай дополнительных даров тайги у меня была припасена матерчатая сумка. Спуск начал не торопясь, заглядывая под каждую елку и березку, под замшелые уступы и в скалистые ниши, срывая при этом и лакомясь спелыми ягодами кислицы и малины. Оно ведь как в лесу: подрезаешь, к примеру, один грибок, а глаза твои уже отыскали следующий, и так весь день добрый лесовичок – ежели и ты сам, конечно, не прокудник – водит тебя по своим угодьям от ягодки к грибочку, от шишки к корешку.
                Так вот, только я отправил очередную пригоршню сладкой малины в рот, а передо мной, метрах в десяти, на открытом склоне буреломная лежачая лесина, на толстых своих уже голых ветвях-лапах приподнятая над землей.
Из-под ствола ее чуть вбок к свету виднеется огромная темно-красная шляпка царского, в наших местах редкого, белого гриба. Любой грибник поймет и прочувствует мое состояние, когда я, сняв с плеч паевку и приставив ее к валуну в пересохшем русле вешнего ручья, пополз под ветки к этому грибу-великану. Нож скрипел, когда я осторожно подрезал толстую округлую, в серых мохнатых крапинках, ножку. А глаза-то уже отыскали еще целую россыпь притаившихся в середине валежины младших братьев этого исполина. Случай, надо сказать, небывалый в моей не такой уж бедной биографии заядлого грибника! Я трепетно уложил моего первенца на пушистый мох и пополз за остальными, ломая сучья и обдирая ладони. Потом, счастливый и ликующий, перебирая свою добычу, я догадался, почему эти благородные грибы названы именно белыми: за упругую и белоснежную мякоть, хотя внешне гриб имеет коричнево-красный окрас и серую ножку.
              Остаток пути домой, а это еще километров пять по таежному бездорожью и заглохшему проселку, я шел так: за плечами все тяжелеющая, доверху забитая груздями паевка, в одной руке сумка, полная белых грибов, в другой я торжественно держал как мини-зонтик своего великана, боясь обронить с него самую крохотную бахроминку. Так мне хотелось показать домочадцам – маме, жене и маленьким дочерям это чудо, произросшее в нашей алтайской горной тайге.