Я неумру вчера. Ч. 2, гл. V

Домой.

    Физическое состояние Кирилла с каждым днем становилось все лучше и лучше. Он уже мог стоять ногах, понемногу сгибать суставы больных конечностей, а также ему удавалось сделать два — три шага, держась за помощника или опираясь на стену. Правда, после таких прогулок Кирилл сильно уставал и подолгу сидел на стуле, переводя дух. Рот его оставался еще деформирован, но все больше становилась амплитуда движения губ, и это также радовало. Говорить пока особо не удавалось, но это не мешало окружающим людям понимать его жесты и мимику. Также было видно, как день ото дня меняется в лучшую сторону его настроение. Тая, отмечая этот ежедневный прогресс, порхала, как мотылек, радуя своим настроением всех вокруг и усыпляя тем самым бдительность находящихся среди персонала их возможных врагов. И неважно, было это результатом ее гениальной актерской игры, либо хорошо делал свое дело амулет Луки. После она признается Кириллу, что была на грани нервного истощения. Но это будет потом, а сейчас дела обстояли так: собрав небольшой консилиум, врачи, посовещавшись, разрешили Тае забрать Кирилла домой с условием постоянного наблюдения на дому и посещения зала ЛФК в поликлинике.
    Оформив цифровую выписку (бумажных уже пять лет как не выдавали), Тая и, приехавшая на подмогу Лиза, усадили Кирилла в коляску и повезли к машине. Внизу их ждал Костя, напросившийся в последний свой визит, сопровождать Кирилла до дома. Старанием всех участников этой операции Кирилл вскоре оказался дома, в кругу самых близких ему людей. В гостиной был накрыт великолепный стол, а на потолке красовались разноцветные воздушные шары. Все хлопоты взяла на себя Лиза, которая потихоньку начала приходить в себя. Отец и мать, наблюдая за ней, были на седьмом небе от счастья. Гости уселись за стол, где Кириллу, который горделиво восседал на своей коляске, было отведено почетное место по центру. Все присутствовавшие приступили к трапезе. Разлив по бокалам вино и немного перекусив, первым со стула поднялся Костя и произнес свой тост:
    — Дорогой Кира, — сказал он торжественно, — Мы, все здесь собравшиеся, твои самые близкие люди, хотим пожелать тебе скорейшего выздоровления от твоего недуга и, если судить по динамике продвижения к цели, это время уже не за горами.
    — Ур-р-ра! — вскрикнула Лиза, и все, аплодисментами поддержали ее. Но Костя, остановив всех своим жестом, продолжил:
    — Минуточку, минуточку, это еще не все. Я хочу добавить, что та шайка-лейка, именовавшая себя «Свидетели Прозрения», полностью обезврежена, ее рядовые члены находятся под подпиской о невыезде, а организаторы — там их было четверо — задержаны, и им предъявлены обвинения сразу по трем статьям. Да здравствует, ура! — пошутил Костя.
    Все зааплодировали, а Кирилл подкатил коляску к Косте и, обняв его, поклонился.
    — Ну что ты, старик, мы же друзья, а друзья познаются в беде, — и тут его глаза пересеклись с глазами Таи, которая взглядом дала понять, что все его заслуги перед ее семьей с лихвой компенсировали ту его оплошность. Костя это уловил и чуть спокойнее, без напускного пафоса закончил свой тост:
    — И последнее. Информирую присутствующих, что на принадлежащую ранее молодой леди, — он указал на Лизу, — недвижимость наложен арест. В связи с мошенническими действиями, как говорится, совершенными группой лиц по предварительному сговору, возбуждено уголовное дело, и не за горами тот день (так говорит наш адвокат), когда мы все вместе соберемся в Лизиной квартире за таким же столом, и свой тост стоя, как и положено, произнесет Кирилл.
Все бурно отреагировали на этот пассаж. Кирилл ликовал, если этот эпитет возможно применить в данном конкретном случае.
    Веселье продолжилось, и у всех было прекрасное настроение. Звучали анекдоты, реакцией на которые был гомерический смех. Сегодня в этом доме было место только радостным новостям, от которых у всех было приподнятое настроение. На часах было девять вечера, когда Костя засобирался домой, и Тая вызвалась его проводить. Он обнял сидящего на кресле Кирилла, пожелав ему в очередной раз скорейшего выздоровления, а Кирилл, взяв планшет, написал там крупным шрифтом: «Спасибо тебе, старина. Я у тебя в долгу». Костя, прочитав послание, рассмеялся и ответил Кириллу:
    — Брось, Кира, какие между нами счеты? — и, в сопровождении Таи, пошел к выходу.
    Выйдя в прихожую, Костя надел куртку и, обмотав вокруг шеи длинный вязаный шарф, нагнулся и, поцеловав руку Таи, процедил сквозь зубы:
    — Прости меня, Таечка, и забудь поскорее все, что было в тот день. Это было гнусно с моей стороны, и я, наверное, до конца дней буду казнить себя за те слова. Ты всегда была и будешь мне просто другом, и я тебе тоже! Прощай!
    — А что было? Я ничего такого не помню, — сказала она, улыбаясь, протягивая Косте записку, которую держала в руке. Костя был удивлен, если не сказать шокирован, таким поворотом событий. Но Тая уловила его реакцию и, продолжая улыбаться, прошептала ему на ухо:
    — Это не то, о чем ты подумал, Костя, мы же друзья? Это строго по делу, прочитай, пожалуйста, дома, вдали от посторонних глаз, — и вслух громко продолжила, — Спасибо тебе за все. Не пропадай, мы всегда тебе рады в нашем доме!
    Ошеломленный Костя положил записку в карман куртки и, не сказав ни слова, вышел к ожидавшему его аэротакси, а Тая, проводив его взглядом, закрыла за ним входную дверь.
    Едва усевшись в кресло аэротакси, Костя сразу же достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги и стал глазами поглощать его содержимое. Оставим на его совести гнездящиеся в его воображении мысли, но в записке не было ничего того, о чем он теоретически тогда мог подумать. Там было написано следующее:
«Прости меня, Костя, что мы опять обращаемся к тебе за помощью. Нам нужен специалист по твоему старому профилю. У нас в доме завелись «жучки». Если тебе несложно, пришли, пожалуйста, специалиста, которому доверяешь, чтобы проверить наш дом. У меня есть обоснованные опасения, что нас не только прослушивают, но и подсматривают за нами. Это не паранойя, все серьезно. С Лизой и ее делами это никак не связано. Это другое. Обещаю, что обязательно тебе обо всем расскажу, когда наступит удобный момент. Когда будешь готов, позвони мне по телефону, только не говори открытым текстом, а скажи, что у тебя сломалась машина. А я тебе назначу день и час, когда буду ждать твоего спеца дома. Только прошу тебя, не откладывай, это надо сделать оперативно. Еще раз спасибо тебе за все, жду от тебя звонка».
    Константин был озадачен. Ему казалось, что все страшное уже было позади. С Лизиной квартирой маячили самые радужные перспективы, с участью сектантов тоже было все более чем предсказуемо. Те, кто оставался на свободе, тоже не представлял для них никакой угрозы. Хотя она пишет, что это не связано с делами Лизы. Что еще могло приключиться с ними за это время, никак не укладывалось в его воображении. По тону записки было видно, что Тая встревожена. Она не из того типа женщин, что попусту раздают нелепые поручения. Значит, она уверена в том, о чем пишет. Правда, нельзя исключать и того, что все это ей померещилось. После того, что произошло с их Лизой, это было бы немудрено. Так или иначе, он решил незамедлительно заняться этим делом.
    Вернувшись в гостиную, Тая собрала со стола грязную посуду и запустила посудомойку. Лиза в это время стелила отцу постель на диване. Подкатив коляску ближе к дивану, Кирилл самостоятельно пересел на него, и Тая стала помогать ему переодеться в пижаму. По Кириллу было видно, что он прилично устал. После того как он улегся, Тая чмокнула его в щечку и нежно провела пальцами по его шевелюре.
    — Спокойной ночи, любимый!
    — Спокойной ночи, папочка! — повторила Лиза, и, погасив свет, обе поднялись на второй этаж, каждая в свою спальню.
    Тая, переодевшись в своей спальне, села за туалетный столик, чтобы снять макияж, как вдруг дверь отворилась и в комнату вошла Лиза.
    — Мам, можно к тебе?
    — Конечно, доченька! Что, спать не хочется?
    — Нет, я поговорить хочу.
    — Правда? Не наговорилась за столом? — в шутку спросила Тая.
    — Что за крем такой? — спросила Лиза, рассматривая необычную баночку.
    — Говорят, сказку делает былью!
    — Мама, а почему ты не ходишь к косметологу?
    — Уже так заметно, да?
    — Нет, просто с болезнью отца ты как-то перестала уделять внимание себе.
    — Сейчас мне не до косметолога, доченька.
    — Дело не только и не столько в нем. Ты перестала делать маникюр и даже не красишь волосы. Ты же у меня брюнетка, а седина, которая начала появляться после всего, что произошло с папой, уже стала бросаться в глаза.
    — Ты думаешь? — спросила Тая, разглядывая свои волосы в зеркале.
    — А ты?
    — Я думаю, что появившаяся седина связана не только с папиной болезнью. Все это началось гораздо раньше — еще с тех пор, как ты убежала из дома, не оставив нам даже записки. Мы тогда уже не надеялись увидеть тебя в живых. Что моя седина по сравнению с папиными проблемами?
    — Конечно же, мам, прости, я виновата перед вами. Я дура и, наверное, неблагодарная дочь. Просто мне хочется, чтобы ты никогда не постарела.
    — К сожалению, Лизок, это невозможно. Женщина в моем возрасте может, конечно, выкрасить волосы, сделать маникюр, даже круговую подтяжку кожи лица, но глаза все равно будут предательски выдавать ее возраст. Их не переделать! Мне ли не знать этого! Ты же не забыла, кем работает твоя мать? Через мои глаза прошло такое количество других, что я, пожалуй, могу говорить об этом наверняка. Поверь мне, даже если сменить хрусталик или роговицу, останется нечто неуловимое в самом взгляде женщины.
    — Нет, я не согласна! С твоим взглядом, мам, все нормально, поверь. Ты самая очаровательная женщина из всех, кого я видела в жизни, правда!
    — Спасибо, моя родная, ты так говоришь, потому что я твоя мама. Так! Что еще случилось? — прервав манипуляции с лицом, спросила Тая, — Моя седина — это ведь не все, что ты хотела мне сказать?
    — Не все! Не буду ходить вокруг да около, мам, но у меня задержка!
    Это прозвучало как гром среди ясного неба.
    — И сколько? — стараясь держаться спокойно, спросила Тая.
    — Я даже не знаю, мам. Наверное, месяца три.
    — Три месяца? Уже? — с явным раздражением спросила она.
    — Думала, вот-вот, но больше скрывать не могу, да и незачем. Все равно скоро будет все заметно.
    — Ты так уверена, что беременна?
    — Да, меня все время мутит, и еще изжога постоянная. Я посмотрела в интернете — все признаки беременности.
    — Хорошие дела! Отец — Антон? Хотя, чего я спрашиваю, кто ж еще?
    — Нет, мама, ты спрашиваешь, не зря. Там, где я была, каждую ночь были самые настоящие оргии. Я все время была под кайфом, так что кто родитель — вопрос риторический. Кто угодно, только не Антон, он ко мне даже не прикасался. Чистый мальчик был, хоть и дурак. Верил этим придуркам, которые обещали нам всем рай на Земле. Ты знаешь, как они умеют убеждать? Я слышала о таком раньше, но всегда думала, что со мной такого не произойдет никогда.
    — Да, одна новость краше другой.
    — И что теперь мне делать, мама?
    — Иди спать, Лизок, завтра поедем к доктору. Иди.
    Спокойной ночи. Выкрутимся как-нибудь.
    — А как? Я уже думала на эту тему. Аборт-то делать поздно!
    — Если все, как ты говоришь, то какой уж здесь аборт? Будем рожать. Ребенок
— это прекрасно. Мне уже давно пора стать бабушкой. Иди, иди. Спокойной ночи!
    — Спокойной ночи, мамуль. Ты прости меня, родная.
    — Так уж вышло.
    — Да уж! Вышло как вышло.
    Лиза, послав матери воздушный поцелуй, пошла к себе, закрыв за собой дверь.
Тая закончила свои приготовления ко сну и легла в кровать. Столько мыслей одновременно роились в голове, что, казалось, она вот-вот взорвется.
    — Бедная девочка, бедная моя девочка! — повторяла она, заливая подушку своими слезами.