Зыбкая явь сновидений. Глава 6

   Когда позвонил Рубен, Виктор завтракал. Надо бы было прожевать, но звонок разрывался и он, чертыхнувшись, пошлепал в комнату искать телефон. Рубен поздоровался и, поняв, что помешал трапезе, извинился за неурочный звонок. Виктор ответил, что ему нетрудно совмещать два удовольствия. Рубен хмыкнул в ответ и посерьезнел. Впрочем, без серьезного повода он бы и не позвонил, потому что не звонил Виктору никогда. Но через полчаса из Москвы прибывает поезд, на котором едет добрая знакомая Рубена. А тот, как нарочно, не может её встретить. Неожиданные бытовые осложнения. И Виктор, подчеркнул он деликатно, но с нажимом, очень бы его обязал, если бы встретил эту его знакомую, и занял её на некоторое время. А где-то к часу дня привел бы в офис, куда Рубен к тому времени обязательно доберётся. Если, конечно, это не нарушает никаких его, Виктора, планов, если его это не затруднит и всё такое...
   Отказать руководителю курсов Виктор не мог, да и не было к тому повода. Субботний день. Делать до трех часов, то есть до начала практического занятия, которое проводил тот же самый Рубен, ему было нечего. И он согласился. Хотя было одно обстоятельство, которое тяготило его в связи с просьбой. А Рубен, как нарочно, усилил ощущение душевного дискомфорта, сообщив, что дама молода и привлекательна.
   Получив установку по поводу вагона и имени, Виктор направился бриться. Намылил ладони и провел их по подбородку. Бросил косой взгляд на зеркало. Лучше бы не видеть, но бриться без зеркала неудобно. В детстве, каждый раз подходя к волшебному стеклу, за серебряной плоскостью которого открывался целый мир, он загадывал одно и то же желание, для верности усиливая его набором бессмысленных фраз, которые в его представлении являлись заклинаниями, и с замиранием сердца ожидал чуда: а вдруг? Но чудеса даже в детстве случаются не всегда. Огромное иссиня-черное пятно, занимавшее определенное ему при рождении место на левой щеке, не исчезало, не уменьшалось и даже не бледнело, оставаясь вызывающе густым, словно след от пролитого чернила. Побрившись, подошел к окну, отодвинул штору. День обещал быть ясным. С утра похолодало, лужи покрылись тонкой корочкой, а тополь напротив методично ронял сухие листья, прихваченные морозцем.
   Общаться с молодыми женщинами Виктору было непросто. Но, с другой стороны, не прятаться же в четырех стенах. Надо жить так, как и все. Насколько получится. Во всяком случае, в публичной жизни меченая физиономия не такая уж большая помеха. Один пятнистый даже президентскую карьеру сделал. На перроне, прикинув место остановки вагона, Виктор машинально встал так, чтобы толпа обтекала его справа. Заметив это, раздосадовался и перешел на другую сторону перрона - пускай смотрят!
   Земля загудела, забилась в такт толчкам колес в стыки, и поезд, замедляя ход, подполз к перрону. Виктор вынул из кармана листок с крупной надписью: 'Диана, я здесь!' и принялся ловить глазами номера проползавших мимо вагонов. Странные вагоны были у этого поезда - фиолетовые. Третий вагон протащило мимо, и Виктору пришлось его догонять. Он поспешил следом, помахивая своим листочком и прикидывая, сказал ли Рубен своей знакомой о главном отличительном признаке, с которым табличка превращается лишь в проявление хорошего тона, предписывающего не замечать физических недостатков окружающих. Наверное, сказал. Ибо это примета куда вернее таблички. Даже Диан может оказаться несколько, а уж такое пятно вряд ли увидишь на ком-то другом...