У родного порога. Часть первая -8

  О возможности войны на Дальнем Востоке с милитаристской Японией заговорили сразу после возвращения советской делегации во главе со Сталиным с Тегеранской конференции, где наша сторона дала союзникам принципиальное согласие помочь в войне против Японии. Но для вступление в эту войну у нас имелись и свои жизненные интересы. Японские милитаристы многие годы вынашивали планы захвата Дальнего Востока. Они почти постоянно устраивали военные провокации на наших границах. На своих стратегических плацдармах в Маньчжурии они держали крупные военные силы, готовые к нападению на нашу страну. Ситуация особенно обострилась, когда фашистская Германия развязала войну против нашей Родины. Для борьбы с агрессором до зарезу нужна была каждая свежая дивизия, а мы держали и не могли не держать на Дальнем Востоке несколько армий в полной боевой готовности. Япония лишь выжидала момента для развязывания войны против советского Союза.
  Союзники признавали решающее значение вступления СССР в войну против Японии. Они заявляли, что только Красная Армия способна нанести поражение наземным силам японских милитаристов. Принимавший участие в работе Ялтинской конференции государственный секретарь США Э.Стеттиниус писал: "Накануне Крымской конференции начальники американских штабов убедили Рузвельта, что Япония может капитулировать только в 1947 году или позже, а разгром её может стоить Америке миллион солдат."
  В связи с этим английская и американская делегации прибыли на Крымскую конференцию с твёрдым намерением добиваться согласия Советского Союза на вступление в войну против Японии.
  Итак, Ставка приступила к разработке военной операции на дальнем Востоке ещё 27 апреля, когда гремели последние бои в Берлине и Праге.
  Замысел плана этой крупнейшей по размаху операции был определён с учётом характера театра предстоящих военных действий. Война должна была развернуться на территории площадью около 1,5 миллионов кв. км. и на глубину от 200 до 800 км, а также на акватории Японского и Охотского морей. План заключался в одновременном нанесении со стороны Забайкалья, Приморья и Приамурья главных и ряда вспомогательных ударов по сходящимся к центру Северо-Восточного Китая направлениям с целью рассечения и разгрома по частям основных сил японской Квантунской армии.
  Учитывалась то, что японцы за лето 1945 года удвоили свои силы. Японское командование держало в Маньчжурии и Корее две трети своих танков, половину артиллерии и отборные императорские дивизии. Японские военные силы опирались на богатые материальные, продовольственные и сырьевые ресурсы Маньчжурии и Кореи, а также на маньчжурскую промышленность, производившую в основном всё необходимое для их жизни и боевой деятельности. Четыре укреплённых района были построены в Корее и один против Северного Сахалина. Острова Курильской гряды прикрывались береговыми артиллерийскими батареями, укрытыми в железобетонные сооружения, и воинскими гарнизонами, обеспеченными развитыми долговременными оборонительными сооружениями.
  С нашей стороны подготовка тоже шла полным ходом, всего к августу 1945 года Главное командование советских войск на Дальнем Востоке развернуло одиннадцать общевойсковых армий, две оперативные группы, одну танковую армию, три воздушные армии, три армии ПВО, четыре отдельных авиационных корпуса. Кроме того, оно располагало силами Тихоокеанского флота (включая Северную Тихоокеанскую флотилию), Амурской речной флотилией, а также планировало использовать в боях и пограничные отряды НКВД,

  Поездка по войскам Забайкальского фронта оказалась полезной для маршала Василевского. Были внесены существенные изменения в ранее принятые решения: сокращены сроки выполнения основных задач, предусмотренных директивой. Нашли возможным форсировать Большой Хинган войсками 6-й гвардейской танковой армии не на десятый день операции, как это планировалось ранее, а не позднее пятого дня. Были значительно сокращены сроки выхода общевойсковых армий на Маньчжурскую равнину. На пять дней сократили сроки и для войск, действовавших на правом фланге фронта, в частности для 17-й армии, которая должна была, преодолев Большой Хинган, захватить район Дабаньшан, а также сокращены были сроки выхода конно-механизированной группы монгольско-советских войск в районы Калгана и Далайнора. Все эти изменения Ставка охотно утвердила.
  Характерной особенностью предстоящей войны против Японии было совместное выступление двух братских социалистических государств - Советского Союза и Монгольской Народной Республики. После разгрома советско-монгольскими войсками японских захватчиков в районе реки Халхин-Гол по просьбе правительства республики советские части и соединения были оставлены на территории МНР. На базе их в начале Великой Отечественной войны была сформирована 17-я армия, вошедшая в состав Забайкальского фронта. Сам Василевский лично не был в МНР в период подготовки к военным действиям. Появляться ему там Ставка категорически запретила. С маршалом Чойбалсаном он встретился уже после окончания войны в Чанчуне.
  Главком Василевский информировал регулярно Верховного Главнокомандующего о ходе подготовки к боевым действиям. Их телефонная связь работала безотказно. 16 июля в штаб войск Дальнего Востока, находившегося в 25 км юго-западнее Читы, позвонил из Потсдама Сталин. Это было накануне открытия конференции трёх великих держав. Он спросил о подготовке к операции и поинтересовался, нельзя ли её дней на десять ускорить. Василевский доложил, что сосредоточение войск и подвоз всего самого необходимого для них не позволяют сделать этого, и просил оставить прежний срок. Сталин дал на это согласие. Почему Сталин накануне этой конференции ставил такой вопрос - он главкому не ответил. Впоследствии стало известно, что президент Трумэн 18 июня 1945 года на совещании военных руководителей США заявил, что "одна из целей, которую он ставит перед собой на предстоящей конференции, будет заключаться в том, чтобы добиться от Советского Союза максимальной помощи в войне против Японии". Известно было и другое: накануне Потсдамской конференции американцы провели первое испытание атомной бомбы в США, а через неделю, 24 июля, участник конференции, исполняющий обязанности президента, отдал приказ командующему стратегическими военно-воздушными силами США сбросить в начале августа 1945 года атомную бомбу на один из следующих японских городов: Хиросима, Кокура, Ниигата, Нагасаки.
  Получив в Потсдаме сообщение о результатах испытания бомбы, Трумэн попытался оказать политический нажим на советскую делегацию, но он встретил с её стороны спокойную уверенность и сдержанную твёрдость. 16 июля в момент разговора с Василевским, Сталин не мог знать о том, что за несколько часов до этого в Лос-Аламосе взорвалась на испытаниях американская атомная бомба. Надо полагать, интересуясь сроками начала операции, он руководствовался не этим фактом, а общими военно-политическими соображениями и сведениями о том, что на конференции американо-английские делегаты вновь будут настаивать на скорейшем вступлении Советского Союза в войну против Японии.
  7 августа поступила директива Ставки о развёртывании войск трёх фронтов на Дальнем Востоке к началу боевых действий с утра 9 августа.
  8 августа 1945 года главнокомандование Народно-освободительной армии Китая направило Председателю Совета Министров СССР И.В.Сталину приветственную телеграмму, в которой говорилось: "От имени китайского народа мы горячо приветствуем объявление Советским правительством войны Японии. Стомиллионное население и вооружённые силы освобождённых районов Китая будут всемерно координировать свои усилия с Красной Армией и армиями других союзных государств в деле разгрома ненавистных захватчиков."
  В ночь на 9 августа передовые батальоны и разведывательные отряды трёх фронтов в крайне неблагоприятных погодных условиях летнего муссона, приносящего частые и сильные дожди, двинулись на территорию противника.

  Ну вот и окунулись немного в историю, а теперь вернёмся на 1-й Дальневосточный, со старыми знакомыми, как-то веселее постигать азы военной науки.
  В ночь на 8 августа Мерецков поехал на КП генерала Белобородова. Командарм доложил, что 1-я Краснознамённая армия готова к наступлению и ждёт приказа.
- Скорее бы уж начать, - вздохнул генерал и улыбнулся, но его улыбка получилась натянутой. Помолчали. - У меня в штабе есть историк, раньше он преподавал в школе, а теперь капитан, - заговорил командарм. - Вчера я с ним едва не повздорил. Он уверяет, что не все немцы фашисты, среди них есть немало рабочих от станка, и они не разделяют агрессивной политики Гитлера. Да и вообще, сказал он, мы наладили связи с Германией, когда ещё было древнерусское государство. И знаете, что он мне заявил?
- Что же? - черты лица Мерецкова смягчились, суровости на нём как не бывало.
- Говорит, в одиннадцатом веке дочь Ярослава Мудрого Анна стала королевой Франции и после смерти короля Генриха Первого из-за малолетства своего сына, наследника французского престола, управляла страной. А внучка Ярослава Мудрого была германской императрицей и решала сложные вопросы европейской политики.
- И что тебя смущает?
- То, что Гитлер плюнул на все наши добрые связи и пошёл на Россию войной.
- На Украине говорят, голова без ума, что фонарь без свечки! Таков и Гитлер, - усмехнулся Мерецков. - Надо быть глупцом, чтобы пойти на нас войной. До него это уже делал Наполеон. И что же? Так на поле и остался... Он потерял на полях России всю свою армию и еле живой с горсткой разбитых войск добрался до Франции. Гитлеру тоже захотелось русских земель и русской нефти, но вместо этого попал на тот свет...
  Его прервал телефонный звонок. Командарм снял трубку.
  Звонил Василевский. Он сообщил, что утром должен получить из Генштаба важный документ, а какой - неизвестно.
  Важным документом оказалось заявление советского правительства об объявлении войны Японии. Утром его передали по всесоюзному радио, а вскоре Мерецкову вручили текст штабные радисты, принявшие его. Ознакомившись с документом, маршал Мерецков произнёс:
- Завтра начнём наступление!
- Наконец-то! - обрадовался генерал Белобородов. - Я даже похудел от напряжения, - улыбнулся он.
  Раннее, подёрнутое серой дымкой утро 9 августа. 11 общевойсковых армий ещё вчера заняли исходные позиции. 26 тысяч орудий и миномётов готовы были по первому сигналу открыть губительный огонь по врагу. Около 5500 танков и самоходных орудий тоже ждали сигнала, 4000 самолётов сосредоточились на ближних и дальних аэродромах...
  Мерецков стоял на КП собранный и задумчивый, а командарм 5-й Белобородов заметно волновался, скулы у него напряглись, покраснели.
- Плохо дело, Кирилл Афанасьевич, - сказал он. - Со стороны Тихого океана плывут свинцовые тучи, поднялся ветер. А вдруг грянет дождь?
  Так оно и случилось. Едва ночь окутала землю, как иссиня-чёрное небо рассекла молния. Загремели раскаты грома и вскоре хлынул тропический ливень. А в час ночи по дальневосточному времени должно было начаться наступление. Но дождь не утихал, становился сильнее. Мерецков не на шутку встревожился: что делать? Его расчёт был на то, чтобы повторить здесь опыт Берлинской операции - атаковать врага глухой ночью при свете слепящих его прожекторов. "Это было, Кирилл, какое-то чудо! - рассказывал Мерецкову маршал Жуков, когда в Москве они готовились к параду Победы. - По моему сигналу вспыхнули сто сорок прожекторов, расположенных через каждые двести метров. Более ста миллиардов свечей ослепили противника и все его укрепления. На поле боя светло, как днём, и сотни наших танков ринулись в атаку, а за ними пошла матушка-пехота. Это была потрясающая картина, я не мог оторвать от неё глаз..."
  Тогда-то у Кирилла Афанасьевича и созрела мысль сделать на фронте тоже самое, что сделал маршал Жуков при штурме Берлина. И вдруг этот ливень.
- Придётся наступать без артподготовки, - обронил Мерецков, глядя на командарма.
- У меня такого ещё не было, - признался Белобородов. - Надо ещё подождать...
- Может, и вправду подождать, авось поутихнет? - предложил начальник артиллерии фронта генерал Дегтярёв.
  Мерецков заколебался. А войска на исходных рубежах ждут сигнала... Маршал наконец кивнул:
- Будем наступать!..
"Советские войны бросились вперёд без артподготовки, - рассказывал Мерецков в своих воспоминаниях. - Передовые отряды оседлали узлы дорог, ворвались в населённые пункты, навели панику в обороне врага. Внезапность сыграла свою роль Ливень позволил советским бойцам в кромешной тьме прорваться в укреплённые районы и застать противника врасплох."
  Наступательный порыв наших войск был неудержим. К утру передовые отряды продвинулись в глубь вражеской территории на несколько километров. В 8 часов 30 минут перешли в наступление главные силы фронта - в первый день пятая армия прорвала укрепрайон и продвинулась на 25 километров. Это обрадовало командующего и он поспешил выйти на связь с генералом Крыловым.
- Как обстановка, Николай Иванович?
  Крылов ответил, что всё идёт без задержки. Беда в другом: самураи под сильным огнём не бегут, сражаются до последнего.
- Коль так, мы их бьём и не щадим! - громко раздалось в телефонной трубке. - Иногда выхода у нас, товарищ Второй, нет!
  Мерецков отключил связь и с удовлетворением отметил, что у командарма Крылова дело спорится, а вот 1-я Краснознамённая пока о себе не даёт знать. Когда сказал об этом генералу Крутикову, тот ответил, что по тайге, бездорожью краснознаменцы уже преодолели до шести километров. А на четвёртый день сражения 26-й стрелковый корпус этой армии завязал бои на подступах к городу Муданьцзян. Передовой отряд корпуса прошёл по глухой тайге сорок километров и ворвался в город Мулин.
Но не всё шло гладко. Первый тревожный доклад потупил на КП фронта - в бою за город Лунин тяжело ранило командира 72-й танковой бригады полковника Обруча. Мерецков в раздумье заметил:
- Как же он умудрился попасть под пулю? На западе Обруч сражался храбро, а тут вдруг осечка, - комфронтом взглянул на Крутикова. - Кто опекает бригаду танкистов? Начальник штаба бронетанковых и механизированный войск фронта генерал Савченко?
- Он самый, - подтвердил Крылов. - Вы при мне отправляли его туда с оперативной группой.
"Чёрт побери, там же находится и мой Владимир!" - едва не сорвалось с уст Кирилла Афанасьевича.
- Алексей Николаевич, кто принял бригаду танкистов, когда ранило Обруча? Ей командарм Чистяков поставил задачу сломить оборону японцев и захватить город Ванцин!
- Связаться с генералом Савченко мне пока не удалось, - отозвался генерал Крутиков. - Но я всё же попытаюсь...
  Крутиков догадался от чего встревожился маршал, но умолчал об этом, чтобы лишний раз не волновать его. А Мерецков задумчиво стоял у окна. Память воскресила приезд на фронт из Москвы группы слушателей Военной академии, среди них был и его сын. Вошёл он в кабинет и с порога гаркнул:
- Привет, батя!
  Мерецков обернулся.
- Ты? - удивился он, встал из-за стола и подошёл к Владимиру. - Ну здравствуй, сынок! - обнял его и расцеловал. - Всё же приехал... Хотя бы позвонил, предупредил: так, мол, и так... Садись! Как там мама?
- Всё хорошо, просила меня узнать, может ли к тебе приехать.
- Куда ей ехать, сынок? - пожал плечами Кирилл Афанасьевич. - Скоро тут такая каша заварится, что у меня не станет ни минуты свободной. Буду всё время на фронте. А маме нужно внимание, забота. Кстати, сколько тебе осталось учиться?
- Ещё один курс - и диплом в моих руках! - улыбнулся Владимир, а потом встал. - Пойду, мне с ребятами надо в штаб. Нас же ещё не распределили по войскам.
 - Разрешите, товарищ командующий? - в кабинет вошёл Савченко, высокий темноволосый генерал с гладко выбритым лицом. - Я хочу кое-что уточнить... - увидев майора Мерецкова, он удивился: - Вы тоже прибыли на фронт?
  Владимир вскинул брови:
- Нас, группу фронтовиков, отобрали в Военной академии - в поезд и на Дальний Восток! - улыбнулся он. - Я доволен. За одно и отца повидал.
- Назначение получили?
- Пока нет.
- Я беру вас в свою оперативную группу начальником штаба. У вас есть некоторый опыт штабной работы, да и воевали вы на Карельском фронте во время прорыва блокады Ленинграда неплохо, - генерал взглянул на маршала. - Вы не возражаете, товарищ комфронтом?
  Тот развёл руками, слегка усмехнувшись.
- Вы командуете оперативной группой, вам и людей подбирать. Могу ещё сказать, что вашей группе поставлена серьёзная задача, и хорошо подумайте, как её выполнить. Ну, а желает ли идти в вашу группу майор Мерецков, дело его.
- Тогда я согласен! - Владимир посмотрел на генерала. - Где ваша опергруппа?
- Подождите меня у дежурного по штабу, я сейчас...
  Майор вышел, а генерал остался в кабинете.
- Быстро вы, однако, заполучили моего сына в свою опергруппу, - Кирилл Афанасьевич испытал лёгкое раздражение от мысли, что Владимиру нелегко будет на фронте. Здесь намного труднее, чем в Карелии. Как бы с ним чего не случилось...
- Владимир отчаянно и порой рискованно бросал свой танк на врага, как было, например у станции Мга, когда КП окружили немецкие десантники и он спас и вас и маршала Ворошилова... А таких парней я уважаю...
- Что хочешь у меня выяснить? - прервал его Мерецков. - Говори!
- Вы распорядились, чтобы моя опергруппа действовала в контакте с 72-й танковой бригадой на главном направлении. Это остаётся в силе? - спросил Савченко.
- Остаётся, можете хоть сейчас отправляться на рубеж. Если что - там рядом будет командарм Чистяков, - голос маршала прозвучал, как туго натянутая струна.
  "Гордый, даже и словом не обмолвился о своём сыне, а мог бы попросить, чтобы присмотрел за ним", - усмехнулся в душе генерал, покидая кабинет комфронтом.

(Историческая справка: "10 августа в войну вступила Монгольская Народная Республика... Войска Забайкальского фронта шли по труднопроходимой местности. Даже у самих китайцев и японцев не имелось сколько-нибудь приличных карт, и наша картографическая служба немало потрудилась, чтобы обеспечить командиров необходимыми пособиями. Враг не предполагал, что советские войска сумеют за неделю пройти сотни километров в тяжелейших условиях. Элемент неожиданности был столь велик, а удар, полученный Квантунской армией с северо-запада, так силён, что она после него уже не смогла оправиться." А.М. Василевский из книги воспоминаний "Дело всей жизни" - Москва, изд. "ОЛМА-ПРЕСС", 2002 год.)

  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.