Фауст и Бог, пославший к нему Мефистофеля

   В образе Фауста, созданном И. В. Гёте, ярче всего выражено желание человека максимально реализовать свой потенциал и получить высшие наслаждения в самых разных сферах: и ощутить жизнь во всей ее полноте, и постичь истины Мироздания:

«Но две души живут во мне,

И обе не в ладах друг с другом.

Одна, как страсть любви, пылка

И жадно льнет к земле всецело,

Другая вся за облака

Так и рванулась бы из тела.» (Фауст о себе, Гете «Фауст» в переводе Б. Пастернака)

*****************************************************

  Стремление Фауста к знаниям сменяется желанием полноты жизненных ощущений:

«Не радостей я жду, - прошу тебя понять!

Я брошусь в вихрь мучительной отрады,

Влюблённой злобы, сладостной досады;

Мой дух, от жажды знанья исцелён,

Откроется всем горестям отныне:

Что человечеству дано в его судьбине,

Всё испытать, изведать должен он!

Я обниму в своём духовном взоре

Всю высоту его, всю глубину;

Всё счастье человечества, всё горе -

Всё соберу я в грудь свою одну,

До широты его свой кругозор раздвину

И с ним в конце концов я разобьюсь и сгину!» (Фауст, Гете «Фауст» в переводе Н. Холодковского)


  Сила страстного стремления ощутить всё самое важное в жизни побуждает Фауста преодолевать самые сложные препятствия:

Он рвется в бой, и любит брать преграды,

И видит цель, манящую вдали,

И требует у неба звезд в награду

И лучших наслаждений у земли,

И век ему с душой не будет сладу,

К чему бы поиски ни привели. (Мефистофель о Фаусте, Гете «Фауст» в переводе Б. Пастернака)

  Слова Мефистофеля «Век ему с душой не будет сладу» указывают на то, что на каждой жизненной ступени Фауст ощущает свое несовершенство перед открывающейся ему новой ступенью. Слова самого Фауста подтверждают эту характеристику, данную ему Мефистофелем:

«Блажен, кто вырваться на свет

Надеется из лжи окружной.

В том, что известно, пользы нет,

Одно неведомое нужно.» (Фауст, Гете «Фауст» в переводе Б. Пастернака)

«О, счастлив тот, кому дана отрада —

Надежда выбраться из непроглядной тьмы!

Что нужно нам, того не знаем мы,

Что ж знаем мы, того для нас не надо.» (Фауст, Гете «Фауст» в переводе Н. Холодковского)


   Именно это свойство Фауста заставляет его разочароваться во всех своих научных достижениях. Кроме того, он склонен не оправдывать, а обвинять себя, даже если его ошибки и заблуждения были невольными и явились оборотной стороной оказанной им людям помощи. Даже когда окружающие люди им восхищаются и благодарят его за помощь в избавлении от чумы, Фауст ощущает не приятное чувство заслуженной похвалы, а стыд от того, что в результате своих вынужденных медицинских экспериментов во время чумы он всё-таки невольно погубил чью-то жизнь.

   Фауст не ощущает приятного самонаслаждения и от осознания себя праведником, служащим Богу. Бог для него - внутреннее ощущение того, кто дает человеку возможность постоянно совершенствовать свою природу. Фаусту чуждо религиозное восприятие Бога и дьявола, рая и ада, поэтому ему всё равно, попадет ли он после смерти в рай или в ад:

Но я к загробной жизни равнодушен.
В тот час, как будет этот свет разрушен,
С тем светом я не заведу родства.
Я сын земли. Отрады и кручины
Испытываю я на ней единой. (Фауст о себе, Гете «Фауст» в переводе Б. Пастернака)


   Благодаря Мефистофелю, олицетворяющему собой стремление получать наслаждения, в Фаусте последовательно раскрываются все предназначенные человеку желания. И, поскольку Фауст ощущает, что всю жизнь, до самой смерти будет постоянно стремиться к своей следующей ступени в раскрытии того, что человеку предназначено испытать и постичь, он заключает с Мефистофелем сделку: когда он будет полностью удовлетворен достигнутым и захочет остановить этот прекрасный миг довольства и покоя, наступит его смерть:

Пусть мига больше я не протяну,

В тот самый час, когда в успокоенье

Прислушаюсь я к лести восхвалений,

Или предамся лени или сну,

Или себя дурачить страсти дам, -

Пускай тогда в разгаре наслаждений

Мне смерть придет!» (Фауст, Гете «Фауст» в переводе Б. Пастернака)

Когда на ложе сна, в довольстве и покое,

Я упаду, тогда настал мой срок!

Когда ты льстить мне лживо станешь

И буду я собой доволен сам,

Восторгом чувственным когда меня обманешь,

Тогда — конец! Довольно спорить нам!

Вот мой заклад!» (Фауст, Гете «Фауст» в переводе Н. Холодковского)


  В Фаусте есть постоянное противоречие: ощущение, что Богом дан ему огромный потенциал, который важно реализовать максимально, и вместе с тем - постоянная неудовлетворенность от достигнутого. Он ощущает в себе одновременно и совершенную, и несовершенную природу. И перед восхождением на каждую новую ступень он особенно остро ощущает свое несовершенство и видит иллюзорность прежних своих убеждений:

«Я, названный подобьем божества,

Возмнил себя и вправду богоравным.

Насколько в этом ослепленье явном

Я переоценил свои права!

Я счел себя явленьем неземным,

Пронизывающим, как бог, творенье.

Решил, что я светлей, чем серафим,

Сильней и полновластнее, чем гений.

В возмездие за это дерзновенье

Я уничтожен словом громовым. (Фауст, Гете «Фауст» в переводе Б. Пастернака)

К зерцалу истины, сияющей и вечной,

Я, образ божества, приблизиться мечтал,

Казалось — я быть смертным перестал

В сиянии небес и в славе бесконечной;

Превыше ангелов я был в своих мечтах,

Весь мир хотел обнять и, полный упоенья,

Как бог, хотел вкусить святого наслажденья —

И вот возмездие за дерзкие стремленья:

Я словом громовым повержен был во прах! (Фауст, Гете «Фауст» в переводе Н. Холодковского)


  Такое состояние, когда нет наслаждения от ощущения себя значимым человеком, способствует развитию души, переходу на новую ее ступень. Поэтому все стремления Фауста – это не чисто эгоистические желания получать наслаждения в высшей степени в разных сферах жизни. Фауст стремится реализовать предназначение, данное ему Творцом, и именно в этом заключается его внутренний стержень. Наши намерения (то, ради чего мы делаем тот или иной выбор) не всегда осознаются нами самими и другими людьми, но нашему бессознательному, или, образно говоря, - Богу они известны. А Бог говорит Мефистофелю, что Фауст служит ему, поэтому он точно знает, что Мефистофель только временно сможет сбить Фауста с истинного пути:

«Он служит мне, и это налицо,

И выбьется из мрака мне в угоду.

Когда садовник садит деревцо,

Плод наперед известен садоводу. (Бог о Фаусте, Гете «Фауст» в переводе Б. Пастернака)


   Бог посылает Мефистофеля к Фаусту специально для создания ему тех падений и иллюзий, из которых Фауст должен выбраться сам, в результате свободного выбора, без помощи Бога, не теряя чистоты своего намерения, истинного состояния души в этом своем желании постичь и ощутить максимум того, что предназначено человеку:

«Они [полномочья] тебе даны. Ты можешь гнать,

Пока он жив, его по всем уступам.

Кто ищет, вынужден блуждать.

…

Он отдан под твою опеку!

И, если можешь, низведи

В такую бездну человека,

Чтоб он тащился позади.

Ты проиграл наверняка.

Чутьем, по собственной охоте

Он вырвется из тупика.» (Гете «Фауст» в переводе Б. Пастернака)

Тебе позволено: иди,

И завладей его душою,

И, если можешь, поведи

Путем превратным за собою –

И посрамлен да будет Сатана!

Знай: чистая душа в своем исканье смутном

Сознаньем истины полна! (Гете «Фауст» в переводе Н. Холодковского)

 
   Но возникает вопрос: зачем же Бог сам направил к Фаусту Мефистофеля, зачем он усложнил путь Фауста? На этот вопрос могут дать ответ произведения Бааль Сулама, где он показывает, почему Творец, создавший человека по своему образу и подобию, не сделал его совершенным изначально. «В безвозмездном подарке имеется большой недостаток, т. е. стыд перед дающим, который появляется у каждого, получающего незаслуженный, бесплатный подарок, и для исправления этого дефекта приготовил Творец этот мир, в котором имеется такое понятие, как приложение усилий и работа, для того, чтобы … получили свою оплату, награду в обмен за их старания и усилия». (Бааль Сулам)

   «Ведь это подобно [притче об] одном богаче, который позвал человека с базара и кормит его, и поит, и дарит ему серебро и золото, и всякие драгоценности день за днем. И каждый день подарки его больше, чем в предыдущий, и так он всё прибавляет и прибавляет. Наконец богач спросил его: «Скажи мне, наполнились ли уже все твои желания?» А тот отвечал: «Всё еще не наполнились все мои запросы, ведь как хорошо и приятно было бы мне, если бы всё это имущество и эти драгоценности появились у меня в результате моего собственного труда, как появились они у тебя, чтобы не быть получающим дары рук твоих из милости». И сказал ему богач: «В таком случае, не сотворен еще тот человек, который сможет наполнить твои желания». И это естественно. Ведь, хотя, с одной стороны, он ощущает большое наслаждение, всё время растущее по мере умножения его подарков, вместе с тем, с другой стороны, из-за стыда ему тяжело выдержать рост этого блага, которое богач всё время умножает. Потому что в мире есть естественный закон, состоящий в том, что получающий ощущает некий стыд и нетерпение в момент получения бескорыстного подарка от дающего, из-за милости и милосердия к нему со стороны дающего.» (Бааль Сулам) «А поскольку в исходящем от совершенства Творца не может присутствовать недостаток ни с какой стороны, Он предоставил нам место, чтобы мы сами могли заработать свое желаемое величие с помощью нашей собственной работы» (Бааль Сулам)
 
   Поэтому-то Бог и направляет к Фаусту Мефистофеля: тот должен дать ему последовательно ощутить все те желания, которые необходимо испытать, «отработать», переходя с одного жизненного этапа на другой, а Фауст должен реализовать свою свободу выбора, находясь в сокрытии от Творца, во власти еще не испытанных им желаний, которые показывает ему Мефистофель. При этом Фауст сохраняет правильное намерение – не ради эгоистического ощущения своей значимости, не ради доминирования над другими, а ради реализации предназначения, данного человеку Творцом.