Азим и Чёрный рубин - Глава 19

«Никчёмные, бездарные глупцы!
После смерти своего первенца, семилетнего Ормона, падишах Паймон в гневе выгнал Хранителей знаний и запретил всю их деятельность на территории Зебистана».
Хранители знаний: «Истории Зебистана»

Всю дорогу от дворца Расим кипел от злости. Не дождавшись конца приёма, он в бешенстве покинул дворец султана Ахоруна и занял лошадь в городской конюшне. Расим сильно был лошадь по бокам и с криками хлестал поводьями, чтобы лошадь быстрее доставила его в порт Зарв к юго-западу от Ангурана. Он изнурил эту лошадь, преодолев около четырёх мархалы до полуночи, и ему было плевать на то, что лошадь впоследствии бездыханно упала.
На берегу Зарафшана были причалены семь лодок, загруженных товаром. Их экипаж крепко спал, кто на борту, кто в палатках на берегу. Расим поднялся на борт одной из этих лодок и разбудил всю команду. Он заплатил капитану десять золотых монет и велел ему доставить его в Расулабад до восхода. Капитан возразил, что это невозможно, но гневный взгляд Расима и обещание заплатить ещё десять золотых переубедили его.
Опытный капитан сравнял лодку с течением и, благодаря неимоверному усилию гребцов, чьи руки к концу пути отнимались и просто не слушались, к восходу, правда к следующему, они причалили в порту Расулабада.
Расим доплатил капитану и, поблагодарив, сошёл на берег. Хотя его благодарность прозвучало как оскорбление, ибо он всё еще пребывал в гневе.
До города оставалось две мархалы, и в порту Расим велел дать ему самую быструю лошадь. Узнав премьер-министра, глава порта дал ему своего коня, сочтя это за честь. Однако Расим не оценил его любезность и сразу пустился вскачь.
По дороге в Расулабад он решил поехать прямо во дворец, чтобы избежать нежелательных контактов с простыми людьми. Расим не хотел, чтобы народ узнал о его скором возвращении, и выбрал путь по безлюдным переулкам.
– Верните эту лошадь главе порта! – рявкнул Расим на удивлённых слуг, подъехав к восточному блоку дворца.
Измотанный конь чуть ли не свалился с ног, однако Расиму не было и до этого дела.
Вступив во дворец по служебному входу, злость Расима словно возродилась с новой силой. Казалось, что он вот-вот воспламенится. Один его взгляд заставлял придворных слуг прятаться за угол или в арочных нишах для слуг. Те бедолаги, которые всё же попадали ему на глаза, горько потом сожалели о том, что вообще служат во дворце. Одной из них оказалось Мастона. Уронив красивый глиняный кувшин с горячим отваром каркаде и изюма, она бросилась прочь из дворца, рыдая во весь голос. Такого оскорбления бедняжка в жизни не слышала в свой адрес. Она всего на всего спросила у премьер-министра заварить ли ему чай? В ответ Расим озлобленно процедил ей:
– Можешь заварить чай своей ****е!
Войдя в свой рабочий кабинет, Расим правой рукой отшвырнул свой коврик из-под левой подмышки и громко хлопнул за собою дверь, но его ругань была громче.
– Как он посмел?! Да как он посмел?!! – он в злостном негодовании метался по кабинету и в ярости сжимал кулаки и разводил руками. – Этот выскочка? Наглый юнец!!! Как он посмел?! Да как ОН посмел?!! – первое «он» относилось к Азиму, второе – к султану.
Расим поднялся на возвышение, на котором стоял его низкий рабочий стол, и захотел присесть. Согнув колени, он вдруг замер, бросив презирающий взгляд на книги и бумаги, что лежали на этом резном столе.
– Все эти книги, все эти знания, – с тихим раздражением Расим подвёл руки под край стола и со всей силой перевернул его. Стол верх ногами упал вниз вместе с книгами, а бумаги разлетелись по кабинету. – Зачем они мне, – процедил он в гневе, – если я не додумался задать такой простой вопрос? Простой вопрос, – тонким истерическим голосом упрекнул он себя и гневно захохотал над самим собой. – Гнусный, мерзкий, гнилой юнец!!! – продолжил он орать. – Пришёл, спросил и получил, – последнее он произнёс в истерическом изумлении. – И испортил мне ВСЁ!!!!! Я ВНЕ СЕБЯ!!!
Расим разъярённо нарезал круги у неглубокого арочного алькова с нишами в стене, продолжая сквернословить и орать на самого себя, когда его уши уловили тихий, нерешительный стук. Дверь осторожно приоткрылась и за ней показался Акмал, главный писарь.
– Г... господин, ви... визири просят аудиенции, – сообщил он. Акмал не знал причину гнева Расима, но он весь дрожал от страха обрушить на себя всю его ярость.
– Аудиенции?!! – Расим разразился громом, который содрогнул все старые кости Акмала.
Писарь съёжился от испуга, как собака во время грозы. Его голова провалилась бы в грудную клетку в надежде спрятаться от палящих глаз Расима, будь она на то способна.
Вдруг Расим услышал некий третий голос. Он повернулся к стене, сделав глубокий вдох и выдох в попытке успокоиться. В руках от локтей до пальцев всё ещё покалывало от злости и свербело в затылке. Его пылающий взгляд запал на нишу в стене под самой аркой. Расим вслушался в голос, звучавший у него в голосе: «Самообладание – залог к всеобладанию». Это были слова его отца. Он говорил их ему в детстве, когда утешал его после насмешек задир.
Расим сделал ещё один глубокий вдох и выдох. Злость постепенно стихла, уступая место змеиному спокойствию. Стоя в шаге от ниши, он боялся завести внутрь руку, ибо там было спрятано то, что до сих пор приводило его в ужас и вызывало скорбь.
– Прости меня, отец, – сквозь горький ком в горле, неслышно для писаря, проговорил Расим. – Мне стоило вернуться за тобой, – грусть и сожаление сжимали его грудь. Расим тяжело опустил руку и понурился. Он бы отдал сейчас всё, чтобы услышать голос отца вслух, а не в своей голове. – Скоро, – неслышно прошептал он.
Помолчав в раздумье некоторое мгновение, он исподлобья посмотрел на взволнованного и негодовавшего писаря и негромко сказал ему:
– Аудиенция будет.
Страх писаря как рукой сняло. Толи от радости, что премьер-министр не сорвался на нём, то ли от возобновившейся надежды, что визири обсудят важные для народа вопросы, Акмал позволил себе сделать несколько шагов внутрь со сверкающим лицом.
– Они будут рады, мой господин, – за своей широкой улыбкой, Акмал имел в виду народ, а не визирей.
Расим повернулся и сделал пару шагов к писарю. При этом он не спустился с возвышения.
– Очень, – прошептал он с мягкой затейливой улыбкой.
С рукой у сердца писарь сделал поклон головой и поспешил на выход из кабинета Расима. Он желал скорее сообщить, что премьер-министр прибудет на аудиенцию.
Расим спустился с возвышения, смерил собственноручный бардак безмятежным взглядом и медленно последовал за писарем. Выйдя в коридор, он окликнул Акмала.
– Что им нужно?! – осведомился Расим, закрывая за собой дверь на ключ.
Писарь был вынужден остановиться и вернуться к премьер-министру.
– Визирей созвал шахзаде Мунир. Он ожидал вашего возвращения из Ангурана, – в голосе и во взгляде писаря был намёк на его громкое возвращение во дворец.
– С каких это пор он созывает визирей? – покосился Расим.
Акмал странно насупился. Ему были неясны тон и негодование Расима.
– Господин, – писарь осёкся и со вздохом опустил голову. – Во время вашего отсутствия скончался на-шахзаде Носир ибн Нодир, – печально проговорил Акмал.
– «Так вот почему и служанок были белые платки на голове, а у слуг чёрные на поясах», – стало ясно Расиму. В гневе он не обратил на это внимание.
Писарь не был из тех придворных слуг, которые были преданы Расиму и знали о его планах. Потому Расим изобразил скорбь на лице и положил руку на плечо писарю.
– Очень жаль, – с сочувствием проговорил Расим.
– «В одном я потерпел неудачу, в другом меня явно ждёт успех, который приведёт меня к той же цели», – мысленно широко улыбаясь, проговорил про себя Расим.
– И теперь шахзаде Мунир хочет...
– Не порть мне впечатление, – Расим поднял свой палец перед ртом писаря и не дал ему договорить. – Я хочу сам услышать, что он скажет.
Расим догадывался о том, чего может хотеть Мунир ибн Нодир, но ему было интересно посмотреть в лицо шахзаде при этом.
– Сообщи им, что я скоро приду в аудиенц-зал, – глядя на писаря, Расим кивнул в сторону другого конца коридора.
– «Он слишком предан падишаху и эту преданность будет трудно сломить», – насупившись, подумал Расим, когда писарь поспешил в аудиенц-зал. Радость в глазах и голосе Акмала, когда он сообщил о том, что шахзаде Мунир созвал совет визирей, привела Расима к такому заключение. – «Обойдусь и без тебя».
При желании Расим мог бы дойти со своего кабинета до аудиенц-зала за пять минут. Но этого желания у него не было. Дорога заняла дольше и, когда Расим наконец вошёл в зал, он был неприятно удивлён. В зале собрались не только визири, а ещё и наибы Чехры и Джоду, главы деревень и даже наиб Шомабада. Их присутствие подтвердило догадку Расима.
Все эти чиновники сидели, скрестив ноги, на двух длинных курпачах с цветочным узором. По их лицам, обращённых на него, Расим понял, что они уже долго ожидают его. И вопрос был в том, кто сообщил им о его возвращении и когда? Не могли же они собраться за пару часов, услышав его крики и ругань.
Расим прошёл мимо резной колонны, радуясь, что в этот раз они не развели огонь в очагах. Он остановился через десять шагов. Причиной тому стала увиденная картина. В его глаза бросилось тучное тело шахзаде Мунира. Тот с преувеличенно важным видом сидел, практически лежал на шёлковых тёмно-розовых курпачах, окружённый мягкими, длинными бархатными голубыми и синими подушками в семи газах от трона отца.
– Господин шахзаде Мунир, я весьма рад видеть вас здесь. Ваше присутствие словно солнце озарило этот зал, – с рукой у сердца Расим поклонился полнощёкому молодому шахзаде. Под этой лестью Расим умело скрыл насмешку, а его искренняя улыбка была фальшивой.
– Я был бы рад больше, сидя там, – деревянным голосом проговорил Мунир, большим жирным пальцем указав на трон позади него.
Расим молча сделал косой кивок с той же фальшивой улыбкой на лице.
– В прочем, для этого я и позвал вас сюда, – Мунир ленивым движением руки очертил всех чиновников. – Прошу вас, Расим, займите своё место, – шахзаде указал премьер-министру сесть не во главе визирей, а позади деревенских глав. – Я не хочу, чтобы вы стояли спиной к другим чиновникам, когда обращаетесь ко мне, премьер-министр.
По тону Мунира Расим понял, что шахзаде не разрешает ему сесть. Расим ещё раз приставил руку к сердцу и пошёл на указанное место. Он встал в конце, посередине. Он был озлоблен таким поступком, что слегка отразилось на его лице, на котором Расим старательно изображал безмятежность и покорность.
Чиновники, сидевшие в два ряда в пяти шагах друг от друга и лицом друг к другу, повернули на Расима свои головы. Некоторые смотрели на него с усмешкой, особенно Орзу, а у нескольких визирей взгляд был укоризненным.
Расим не обращал на этих лизоблюдов внимания. Он смотрел на то, как вынарядился Мунир. Шахзаде был одет в лиловую шёлковую мантию с белым растительным узором, вышитом на широких рукавах и подоле. Под мантией была длинная, жёлтая рубаха с зелёным узором у шейного выреза, скрывавшая складки его раздутого пуза. На голову он водрузил чалму из лилового шёлка и вставил в неё чёрное павлинье перо. Шёлковые штаны тоже были лиловыми с плотным узором по бокам.
– «Совсем как свой... отец», – заключил про себя Расим.
– Каковы новости из Ахоруна? Вы сосватали мне Зилолу бинти Бузург? – тон шахзаде был требовательным.
Расим округлил глаза и опешил. Ах, ты жирная свинья, проговорил он про себя. У него даже раскрылся рот от изумления.
– Я так понял, что вы неоднократно ездили в Ангуран свататься, – продолжал Мунир. – Раз моего брата больше нет, я могу стать ей супругом, – подчёркнуто заявил Мунир совершенно бесстрастно, словно смерть его старшего брата ничего для него не значило. – Она согласна? – требовательно спросил он.
– «Откуда ты об этом узнал?» – гневно подумал Расим и метнул палящий взгляд на писаря, который сидел на своём привычном месте и записывал протокол.
– Простите, мой господин, – заговорил Расим, посмотрев на шахзаде. – Боюсь огорчить вас, но новости у меня плохие. Султан Бузург ибн Махмуд обещал выдать свою дочь за другого свата.
– И за кого же? – Мунир рассерженно скосил взгляд.
– За юношу, который обещал султану найти Чёрный рубин, – ответил Расим и опустил взгляд на чиновников.
– За простолюдина? – возмутился Мунир. Он понял это по тону премьер-министра. – Найдите этот Чёрный рубин раньше него! – потребовал шахзаде.
Расим с деланным покорством приложил руку к сердцу и молча, без возражений, принял поручение шахзаде поклоном головы.
– Хорошо, – выдохнул Мунир. – Теперь перейдём к тому, ради чего я позвал всех вас, – шахзаде оглядел каждого и продолжил. – Мой брат скоропостижно покинул этот мир от болезни. И как бы это ни было прискорбно, страной кто-то должен управлять. Мой отец прикован к постели уже много лет и не может ни управлять, ни распоряжаться хоть чем-либо. Потому, – завысил голос Мунир, – я прошу вас, премьер-министр, объявить меня наследником падишаха Нодира, – он требовательно посмотрел на Расима.
Сидевшие чиновники разом повернули свои головы и выжидательно посмотрели на стоявшего Расима. Тот был напряжён, и как бы он ни старался скрыть это, в его глазах всё ещё отражалась злость. Расим был прав в своей догадке, Мунир решил занять трон своего отца. Для этого ему и нужно, чтобы его объявили наследником падишаха. Таков закон Зебистана. Недостаточно простой смерти первого на очереди наследника, нужно ещё формальное объявление падишаха или премьер-министра.
Подтверждение догадки не принесло Расиму удовлетворение. Наоборот, он чувствовал себя униженным перед этими чиновниками, которые продолжали выжидательно смотреть на него. Расим выдавил из себя улыбку и, снова приложив руку к сердцу, торжественно произнёс:
– Я, Расим ибн Насим, премьер-министр Зебистана, в силу моих полномочий, вверенных мне его светлостью, падишахом Нодиром, искренне и с честью, при свидетельстве правящей знати Зебистана объявляю Мунира ибн Нодира наследником падишаха Зебистана и даю ему все полномочия на-шахзаде. Пусть Всевышний благословит вас.
Закончив, Расим склонил голову. Визири, чиновники, наибы и деревенские главы разом встали со своих мест, сошли с курпачи и, приложив правую руку к сердцу, покорно склонили головы, повторив последнее предложение Расима.
Мунир перевалился из одного бока на другой, чтобы облокотиться левой рукой о подушки и освободить правую, которую он лениво и снисходительно подвёл к сердцу.
– Благодарю, – сухо произнёс он, хотя благодарности в его негромком голосе было столько же, сколько бывает перьев у собак.
Расим поднял голову и сдержанно посмотрел в сторону на-шахзаде. – «И это всё, что ты скажешь?» – фыркнул он про себя и позволил себе слегка ухмыльнуться. Он расслабился и успокоился, ибо его ожидания оправдались. Мунир проявил свою алчность после смерти Носира. Теперь, всё, что оставалось Расиму – это извлечь собственную выгоду из сложившейся ситуации.
– А теперь, когда формальности улажены, я вынужден оставить вас, – Мунир перевёл взгляд на слуг, стоявших у колонн, справа. Он призвал их к себе, дважды щёлкнув пальцами. – Носир умер два дня назад, – продолжил он, пока слуги с крепким телосложением спешили к нему, – а его тело до сих пор не передано земле. Я намерен похоронить брата рядом с покойной матерью в Шомабаде... Потому, я немедленно отправляюсь туда, – договорил он после того, как слуги помогли ему встать.
Мунир отказался от дальнейшей помощи и сам дошёл до края возвышения. Расстояние в несколько шагов заставили его запыхаться и ухватиться за сердце. Один из слуг быстро спустился и подал ему руку. Кашлянув, Мунир спустился и обратился к знати.
– Вернувшись, я хочу, чтобы вы ввели меня в курс всех государственных дел, – он смерил каждого испытующим взглядом, – и тайн, – добавил он после паузы. – Я уверен, у вас их немало, – он остановил свой взгляд на Расиме. – Кстати говоря о тайнах. До меня дошли сведения, что здесь в Расулабаде, в Чехре и Джоду пропадают люди... и замечают некие тени. Это связано между собой, премьер-министр? – требовательно спросил он.
– «А ты хорошо осведомлён», – сказал про себя Расим, а вслух ответил:
– Люди пропадают каждый день, мой господин. Связано ли это с тенями? Мы пока не знаем, – скрутил губы Расим.
– Что за тени? – спросил Мунир, явно недовольный ответом.
– Я полагаю, это ведьмы скрываются под покровом ночи в поисках некой книги.
– Ведьмы? – удивился Мунир. – Зачем им скрываться, мы ведь не в Ахоруне? Мы их не изгоняли из наших городов. Более того, город Джоду назван в честь их поприща. Когда-то мы их очень уважали. Так зачем им скрываться? – повторил Мунир.
У Расима впервые не было ответа и это удивляло его. Если бы это были ведьмы, Нигора призналась бы тогда. Насколько он её знает, у Нигоры нет привычки что-то скрывать. Но, если ведьмы не связаны с тенями, то, что это, задумался Расим. Нигора пришла тогда за книгой и тем теням, как говорят люди, тоже нужна книга. Что это за тени, если не ведьмы? Расим впервые за долгое время пребывал в недоумении. Он не знал ответов на собственные вопросы.
– Премьер-министр! – позвал Мунир, пока Расим стоял как глупый мальчик. – Вы когда-то учились у ведьм, – с уст на-шахзаде это прозвучало как обвинение с ноткой презрения, что удивило всех чиновников. – Если у вас сохранились отношения с вашей наставницей, встретьтесь с ней и выясните, что это за тени и что за книга им нужна? Госпожа Нигора как раз в городе.
Его повелительный тон колко прозвенел в ушах Расима. Премьер-министр снова приложил руку к сердцу и слегка склонил голову, приняв его поручение.
– «Значит, она обратилась к тебе после своего провала», – подумал про себя Расим. – «Хорошо, что не сказала, что эта самая книга у него. Пока не сказала», – был уверен Расим. – «Она ищет подход к Муниру. Дрянь».
Мунир ибн Нодир развернулся и тяжёлым, медленным шагом направился к выходу, положенного для шахзаде. У проёма, в который он протиснулся боком, Мунир несколько раз кашлянул. Затем за ним закрылась дверь.
Расим провожал Мунира нарочито деланным хмурым взглядом исподлобья.
– Вы чем-то озадачены, господин премьер-министр? – заметив это, спросил Орзу.
– Вас не беспокоит то, с каким бездушием новоиспечённый на-шахзаде говорил о смерти брата? – резким тоном спросил в ответ Расим.
– На что вы намекаете? – уточнил визирь внутренних дел.
– Он не скорбит и даже не носит траур, как все вы, – Расим небрежно указал на их чёрные пояса. – Я уехал в Ангуран всего пару дней назад, а вернувшись, узнаю, что наследник падишаха умер от внезапной болезни, а его брат спокойно собирает нас, чтобы занять его место. Разве это не подозрительно? – негромко произнёс Расим, увидев, что на некоторых лицах появились подозрения и сомнения. – Не кажется ли вам, что смерть Носира была ему на руку? Мне кажется, он этому только рад.
– Вы смеете обвинять господина Мунира в смерти своего брата? – возмущённо спросил Орзу.
– Я смею предполагать о его возможной причастности к смерти своего брата, – дерзко бросил Расим, метнув на Орзу палящий взгляд. – «Что ж ты не выдал ему свою тайну при своей непоколебимой верностью ему?» – Кстати, вы нашли тех, кто якобы отравлял еду покойного Носира? Вы же были уверены в этом? – Расим смерил главного лекаря укоризненным взглядом и снова посмотрел на Орзу. – Молчите? Может, вы все заодно?
Орзу хотел было возразить, но Расим указал на трон.
– Этот трон довольно привлекателен. Особенно, когда он пустой...