в ванильно-шоколадном вихре

Вероника плохо ориентировалась в пространстве и до появления навигаторов имела смутные представления о географии родного города. Она пользовалась исключительно знакомыми ей пешими, автомобильными и общественно-транспортными маршрутами и, погруженная во внутренние диалоги с самой собой или же с воображаемыми оппонентами, совершенно не замечала сопутствующие этим маршрутам архитектурные и иные визуальные достопримечательности.

Сопровождая всё детство своих неугомонных родителей по гостям в разнообразных московских локациях, маленькая Вероника запоминала в этих поездках только лица людей и интерьеры квартир, представлявшие собой значительно более яркие и привлекательные зрелища по сравнению с неухоженным советским городом. Повзрослев и превратившись в завзятую домоседку, Вероника лишь изредка выезжала в старую Москву, где нередко испытывала ощущение d;j; vu.

Совершенно не интересуясь московской топографией Вера представляла себе Москву-реку или, как выражались в её окружении Москвареку исключительно в формате Кремлёвской набережной. Здесь семейство девочки пересаживалось из последнего поезда метро в такси, возвращаясь из поздних гостей. Красивый ночной город с панорамным видом на широкую реку в сочетании с удивительным запахом ванильного шоколада, а также предвкушение комфортной поездки в тёплом салоне волги, делали этот момент семейных путешествий одним из самых приятных. Юная Вера была уверена в том, что Москварека заходит в город откуда-то с северо-востока специально для того, чтобы омыть Кремль и далее отправляется строго на восток прямиком к Волге. Она бы очень удивилась, если бы вдруг узнала, что родилась и провела первые годы жизни в непосредственной близости от Москвы-реки, омывающей древнее капище в западной части столицы. Впрочем, лишь с переездом в исторический центр города Вероника обнаружила, что и свои студенческие годы она провела в десяти-двадцати минутах ходьбы от москворечных набережных, совершенно не подозревая об этом. Разумеется, что о существовании Острова в центре Москвы Вероника ничего не знала и совершенно не представляла, где таковой мог бы находиться.

***
Евгений остановил машину у довольно обветшалой подъездной лестнице в глубине кирпичного двора-колодца, напомнившего Веронике по антуражу вход в университетскую анатомичку. Поскольку внезапно начался проливной дождь, Вера мигом взлетела под лестничный козырек и остановилась в недоумении, так как никаких письменных обозначений наличия телевизионной студии в этом старом и странном здании не обнаружила. Евгений сразу же уехал искать парковочное место, и, оставшись без привычной поддержки мужа, Вера растерялась…

Потянув тяжёлую дверь царских времён, она сначала оказалась в неприятно тёмном и холодном тамбуре. Однако, за второй также массивной старинной дверью, наконец, появился яркий свет. Главное, что существенно ободрило Веру, это появление в её поле зрения двух молодых сотрудников телестудии, куривших у внутреннего лестничного пролёта. Их принадлежность к телестудии Вера идентифицировала по белоснежным боди-слимам, укороченным французским джинсам с мокасинами, а также по улыбчивости и приветливости, с которой они отреагировали на её появление.

- Здравствуйте, здравствуйте! Добро пожаловать! Не сомневайтесь, вам сюда! – практически хором обратились к Веронике обаятельные девушка и молодой человек, указывая ей путь вверх к розовой двери. – Вас там уже ждут.

Вероника снова мгновенно взлетела по лестничному пролёту, боясь опоздать, и, открыв указанную дверь, оказалась в заполненном людьми розовом коридоре. Здесь она сразу почувствовала лёгкий милый запах ванильного шоколада, ассоциировавшийся у неё с детства с праздником и комфортом.

***
В отличие от фасадной части здания интерьеры телестудии выглядели вполне современно, привлекательно и динамично. Это впечатление от свежего ремонта в стиле лофт с доминированием тёплых цветовых тонов и мягкого зонального освещения усиливалось при виде активных перемещений молодых и обаятельных обитателей данного постиндустриального пространства. Последнее обстоятельство снова привело Веронику в растерянность, так как она не могла определиться, к кому именно из этих очевидно доброжелательных, но тем не менее очень занятых людей ей следует обратиться.

- Здрасти! Не пугайтесь вы так сразу… - окликнула Веру миниатюрная девушка в куполообразной серебристой юбке. – Идите сюда, будем сейчас гримироваться.

Уже оказавшись у входа в гримерную, Вероника уточнила:

- Меня зовут Вероника Мариничева. Я здесь по приглашению Анжелы.

- Знаю, знаю. Я – Альбина, садитесь вот сюда, торопливо тараторила юная гримёрша, подвигая Веронике бордовое парикмахерское кресло. Анжела Анатольевна поставила вас в эфир через двадцать минут, нужно успеть подготовиться.

Неожиданно оказавшейся перед большим гримерным зеркалом Веронике оставалось лишь с удивлением и беспокойством наблюдать порхавшие вокруг её лица кисточки и спонжи, которыми Альбина преобразовывала её внешность. Последний подобный опыт Вера пережила перед школьным выпускным, и тогда результат ей совершенно не понравился. Косметика сделала её юное лицо существенно взрослее и самостоятельнее по сравнению с тем, как она сама себя ощущала. В этот раз результат оказался сходным, но поскольку грим накладывался профессионально, Вера восприняла изменения в своей внешности как несколько более гармоничные и приемлемые.

В тот момент, когда Альбина обозначала контур её губ, Вероника увидела в зеркале, стоящую за её правым плечом элегантную женщину с асимметричным каре, одетую в открытое платье с крупными воланами на плечах. Несмотря на то, что реконструируя образ Анжелы по голосу в телефоне, Вера представляла себе скорее героиню фильма «Пеппи Длинный чулок», чем ухоженную светскую даму, она сразу же преисполнилась уверенности, что именно стоящая за ней дама и является Анжелой. Последняя сначала указала рукой на часы, затем в направлении телестудийного зала и, не произнеся ни слова, исчезла в дневном проеме. В ту же минуту макияж был завершён, и Вероника бросилась вслед за Анжелой, боясь потерять её из виду.

Следуя по изгибам розового коридора вслед за золотистым платьем Анжелы, Вероника вдруг услышала обращённое к ней приветствие. Мягкий вкрадчивый баритон и плечистая статная фигура его обладателя показались Вере знакомыми, однако, в ситуации цейтнота вспомнить, где она видела этого импозантного красавца, Вера не смогла. Ещё через мгновение она оказалась в огромном хорошо освещённом зале, посреди которого за сияющим Т-образным столом сидели двое ведущих новостной программы.

Анжела жестом указала Вере на место гостя, где та смогла без особой спешки и смущения разместиться, поскольку обе телекамеры были ещё несколько минут направлены на журналистов. Наконец, похожий на статую бога Аполлона телеведущий сообщил о предстоящем митинге, назвал имя и фамилию Веры и попросил её прокомментировать ситуацию вокруг планирующегося строительства на территории детского центра. Мужчина был так красив, ухожен и жизнерадостен, что Вере стало даже как-то неудобно утомлять его бытовыми подробностями строительного конфликта. Однако, она добросовестно изложила известные ей факты о обсуждаемом проекте и призвала зрителей не только прийти завтра на митинг, но и после митинга контролировать действия властей по отношению к старейшему и крупнейшему детскому центру в Москве. После того, как Вероника завершила свою речь, слово взяла миловидная белокурая ведущая, во взгляде которой Вера ещё в момент своего выступления уловила упрёк.

— Вот вы утверждаете, что планируемые преобразования обусловлены только лишь корыстными мотивами, - сказала молодая девушка с интонацией, проассоциировавшейся у Вероники с выступлением председателя профкома на собрании коллектива больницы. – Однако, некоторых из названных вами авторов проекта я знаю лично. Это люди с очень хорошей репутацией, которой они дорожат. Не кажется ли вам, что нужно дать им возможность подготовить проект в окончательном виде, и уже тогда выносить обоснованное суждение о нём.

Это неожиданное для телевизионного контекста заявление было столь шаблонным и так часто звучало в адрес активистов – защитников Дворца, что Веронике не составило никакого труда его парировать:

- В том-то и дело, что никакого публично доступного проекта не существует, ни первичного, ни вторичного, ни окончательного, вообще никакого. И поскольку у этих людей действительно уже есть определённая репутация, полученная ими, в частности, в процессе застройки Мнёвниковской поймы, то мы, защитники детского центра, не можем ни в коем случае доверять их голословным утверждениям. Проект не опубликован, но уже преподносится как свершившийся факт. И именно это обстоятельство вызывает очень большие подозрения и возмущение.

В процессе всего интервью Анжела стояла напротив Вероники с абсолютно нейтральным выражением лица. Как только Вера замолчала, её куратор исчезла в просвете розового коридора. В эту же минуту сияющий античной красотой журналист одарил Веронику ослепительной улыбкой, поблагодарил за интервью и пожелал ей и её соратникам успешного проведения митинга. Затем он сообщил зрителям, что в завершении новостной программы обсуждение темы реконструкции детского центра будет продолжено уже с участием представителя архитектурного бюро.

***
Возвращаясь по розовому коридору к выходу из телестудии, Вероника снова встретила импозантного брюнета. В этот раз она в нём наконец опознала архитектора, представлявшего наскоро скомпилированные рисунки «обновлённого» дворца в качестве «проекта» на встрече с возмущённой общественностью.

Тогда его театральное появление в широкополой шляпе и длинном чёрном плаще в сопровождении свиты из длинноногих ассистенток запомнились Веронике больше, чем вполне выдающаяся внешность молодого человека сама по себе. Этот высокий и тёмнокудрый мужчина показался ей каким-то… резиново-пластмассовым, а его желание всем понравиться откровенно меркантильным. По этой причине её внимание было сконцентрировано на его облачении в большей степени, чем на нём самом. Даже когда он выделил её из ряда соратниц и протянул ей свою визитную карточку с приглашением посетить его бюро «в любое удобное время», Вероника только лишь укрепилась в своём впечатлении о нём и высмеяла его самонадеянную и циничную попытку её подкупить.

В этот раз Илья Завиралов обратился к ней тем же елейным голосом, что и при первой встрече:

- Восхищаюсь вашим красноречием, госпожа Мариничева. Я прослушал ваше пламенное выступление от начала до конца и знаете, какой я вывод сделал?

- Какой? – сквозь зубы ответила Вероника, желавшая с одной стороны избежать откровенного конфликта в присутствии ни о чём не подозревающих сотрудников телестудии, но с другой стороны стремившаяся как можно быстрее закончить этот ненужный разговор и оказаться в своём родном автомобиле и наконец расслабиться после тяжёлого дня.

- Вы - поэт. Подумайте над этим. Возможно, вам следует сконцентрировать вашу огромную романтическую энергию на более перспективных направлениях, чем борьба с неизбежным, - с наигранным вздохом завершил своё гипнотизирующее выступление Завиралов.

- Если «неизбежностью» вы называете ваш проект, который вы так тщательно скрываете от общественности, то у нас вполне достаточно энергии, чтобы его избежать, - парировала Вероника и проследовала через холодный и тёмный тамбур на улицу.

***
В тот момент, когда Вероника распахнула наружную дверь, нижняя часть подъездной лестницы оказалась заблокированной улыбчивыми молодыми музыкантами с громоздкой аппаратурой, только что выгруженной из припаркованного у подъезда Ниссана. Чтобы проложить себе дальнейший путь, Вера полностью раскрыла входную дверь и пропустила таким образом внутрь телестудии одного из молодых людей, стоявших на лестнице выше других своих товарищей. Юноша в ярко-красной футболке и в шарфе в виде американского флага одарил Веронику счастливой ласковой улыбкой и, слегка флиртуя с ней, но при этом очень уважительно, сказал: «О, это невероятно любезно с вашей стороны! Спасибо огромное!» После чего он с весёлым вздохом поднял на плечи упакованные в виде рюкзака ударные инструменты и проскользнул в созданный Вероникой проход в розовую телестудию.

Вслед за ним попытался проследовать его товарищ с объемным синтезатором за плечами, однако, молодого человека окликнула красивая стройная девушка, стоявшая у водительской двери Ниссана. Вероника не стала дожидаться, пока пара выяснит все свои вопросы, закрыла за собой дверь и сбежала по лестнице через образовавшийся проход между другими двумя стильно одетыми молодыми людьми с электрогитарами.

В этот момент у неё мелькнула в голове мысль, выраженная, по сути, в романсе «Мне нравится, что вы больны не мной…» Она подумала о том, что только что она побывала в очень мало ей знакомом творческо-художественном мире, где обитают милые и очень симпатичные музыканты, журналисты, дизайнеры, гримеры, телеоператоры и многие другие творческие люди, которые наверняка живут очень увлекательной публичной и частной жизнью и очень классно проводят время друг с другом. При этом этот мир не имеет к её жизни никакого отношения, то есть существует где-то в параллельной реальности. Её стезя, академическая наука, любит библиотечную тишину, чтобы можно было сосредоточиться, сконцентрироваться и глубоко вникнуть в проблему. Веронике всегда хотелось уединиться и довести до конца хотя бы часть из её научных проектов, дописать наконец докторскую диссертацию по уже основательно поднадоевшей теме и приступить к написанию книги по теме, интересовавшей её с юных лет. Яркие и шумные тусовки всегда были для неё обременительны, вызывали головную боль и только лишь мешали осуществлению её жизненных планов. Однако, эта её экскурсия в современный творческий мир показалась ей интересной и познавательной, и в целом ей было приятно узнать о его существовании.

***
Всю дорогу домой Вероника размышляла над тем, почему слова Завиралова задели её за живое. В действительности она терпеть не могла слово «поэт», которое в её представлении характеризовало тип людей, далёких от реальности и позволяющих себе витать в облаках, в то время как их окружение вынуждено обеспечивать им хлеб насущный. На самом деле «витать в облаках» Вероника очень любила и нередко видела себя в своих снах в буквальном смысле парящей над землей, особенно часто в годы юности. Однако, в реальной жизни она не могла себе позволить потерять контроль над ситуацией и, когда приходилось делать выбор, всегда предпочитала продолжать «крепко стоять обеими ногами на земле», а не срываться в авантюры с неопределённым финалом. «Витать в облаках» и «быть поэтом» в её семейном окружении считалось недостойным и неприличным занятием. Поэтому Веронике было досадно, что Завиралов как будто бы подглядел в ней эту непристойную склонность и практически предъявил этот факт публичной огласке…