Эпизод 8 - дом

Нащупав в кромешной темноте кнопку, я вдавливаю её в холодный железный корпус. Подъездная дверь, неожиданно возникшая на моём пути, с характерным звуком открывается, выпуская меня в пространство, сплошь залитое белым светом. Я выхожу из душного помещения, где пахнет сыростью и чем-то затхлым, и, когда глаза привыкают к свету, осматриваюсь. Я нахожусь во дворе собственного дома, где прошло моё детство и юность. Сквозь белоснежную завесу метели угадываются до боли знакомые уголки родного двора. Однако, радости в душе нет. Я очень хорошо знаю это место, и, если я оказалась здесь, это значит только одно – я вновь заблудилась в своих снах, ушла слишком далеко. Мне нужно проснуться, я не должна находиться здесь.
Я оборачиваюсь к подъездной двери, но та уже успела закрыться за мной. Ключа у меня, разумеется, нет, а на домофоне вместо номеров квартир красуются кнопки без цифр. Усмехнувшись, с силой дёргаю дверь, помня о том, что магнит у нас всегда стоял слабый. Дверь поддаётся, являя взору подъезд, до самого потолка заваленный строительным мусором, обломками лестниц и кусками арматуры. Становится ясно, что пути назад нет, и надо выбираться отсюда другим способом. Я закрываю глаза, максимально сосредоточившись на своих ощущениях, желая скорее проснуться. Если прикладывать достаточно усилий, то я могу даже пошевелиться, однако, пробудиться не удаётся, и я снова проваливаюсь в сон.
Обречённо выдохнув, я подхожу к ступеням вниз. Уж очень не хочется мне здесь находиться! Когда-то давно я жила здесь и временами даже была счастлива. Но я уехала отсюда сразу после школы, и уже несколько лет не навещала родной город – мой дом уже давно в другом месте. Слишком много мрачных воспоминаний скопилось в душе, чтобы возвращаться назад.
Двор совершенно пуст. Небо затянуто белой пеленой, мелкий снег сыпет со всех сторон, видимость метров двадцать, не больше. В воздухе звенит тишина, будто звук здесь не распространяется вовсе. Кажется, я здесь совсем одна. Я медленно спускаюсь с крыльца, касаясь босой ногой снежного покрывала. Но холод не чувствуется. Отхожу вглубь двора и оборачиваюсь. Позади меня высится кирпичная пятиэтажка, окно моей комнаты задёрнуто тюлем. Мысли мечутся в разные стороны, хочется, чтобы прямо сейчас мама, отодвинув шторы, выглянула из окна и позвала меня домой ужинать. Но этого не происходит. Это место существует в моём сознании только лишь для меня.
- Мне надо домой, - тихо озвучиваю свою мысль и, покопавшись в кармане джинсов, с удивлением достаю оттуда свой телефон. Первым делом хочется позвонить именно маме, но понимаю, что не получится. Отсюда я вряд ли смогу вообще куда-либо дозвониться. «Надо вызвать такси, - думаю я, - мне нужно обратно, в Москву, мой дом не здесь… Нужно хотя бы попытаться!» Пальцы сами набирают неизвестный мне номер, на том конце слышатся гудки, и трубку неожиданно снимают.
- Здравствуйте, мне нужно вызвать такси, - говорю я, назвав свой адрес и конечный пункт. На том конце слышится издевательский смех.
- Почему ты думаешь, что кто-то вообще захочет тебе помогать? – спрашивают меня.
- Мне нужно проснуться, - настаиваю я. Собеседник устанавливает цену.
- Вы издеваетесь? – удивляюсь я. – Я что, по-вашему, вертолёт заказываю?
- Тогда оставайся там!
Разговор обрывается монотонными гудками, которые постепенно тонут в белом шуме. «Ну и ладно, - думаю я, - всё равно я бы не смогла выполнить условия. Пойду пешком до автостанции. Должен же быть хоть какой-нибудь «рейс» в реальность!»
Выйдя за пределы двора, направляюсь дальше по улице, теряющейся в белой мгле. Забытый богом город по-прежнему молчит, белый снег сыпет с удвоенной силой, заметая всё вокруг. Ни единой живой души вокруг, словно все давным-давно покинули это место, нет даже птиц. Справа от меня вырисовывается облезлая вывеска продуктового магазинчика, в котором я когда-то покупала себе мороженое. Сейчас же проржавевшая дверь плотно заперта, за мутными оконными стёклами клубится полумрак заброшенного здания. Слева из снежной пелены выплывает ещё одна кирпичная пятиэтажка с распахнутой настежь подъездной дверью, приглашающей в темноту старого дома. Закрываю глаза ладонью от падающего снега и приглядываюсь: впереди вырисовываются ещё несколько знакомых пятиэтажек, стоящих вдоль дороги. Значит, с пути я ещё не сбилась. Звенящую тишину неожиданно разрезает звук скрипящих качелей, занесённых снегом. Поспешно прохожу мимо детской площадки, где когда-то нашла своих первых друзей. Сейчас это всё уже неважно. Голые ветви деревьев, растущих возле дороги, тянутся к серому небу в безмолвной мольбе. Я ускоряю шаг и постепенно приближаюсь к автостанции.
Серые стены поликлиники неожиданно вырисовываются на пути, я сворачиваю за угол и натыкаюсь взглядом на старую машину скорой помощи с прогнившими порогами. Она традиционно стоит у главного входа, доживая свой век в этой снежной пустоши. Впереди виднеются высокие ели, живой стеной отгораживающие площадь перед автостанцией. Я поспешно выхожу на стоянку такси и осматриваюсь. Ярко-рыжая вывеска нового торгового центра едва угадывается впереди, огромная стоянка пустует. Рядом с обледеневшей остановкой, засыпанной почти по самую крышу, ожидаемо, нет ни одного автобуса. Да, я здесь совершенно одна. От этой мысли вдоль позвоночника пробегает неприятный холодок. Но сдаваться я не собираюсь. Ни за что на свете я не останусь здесь добровольно. Собравшись с силами, я решаю идти пешком дальше и двигаюсь к окраине города.
С трудом отыскав дорогу, я направляюсь в сторону Москвы, закрываясь рукой от снега, гонимого в лицо усилившимся ветром. Через несколько сотен шагов справа от дороги вырисовывается указатель с названием города, перечёркнутым красной линией по диагонали. В последний раз я оборачиваюсь через плечо назад, глядя на призрачный город, утонувший в нескончаемой метели. Я делаю шаг за черту города и проваливаюсь в темноту.