Агент в исторической реальности гл. 8 Ангел ч. 3

    Я бы и не поехала на дачу, осталась бы у Кирилла в квартире. Так мне было не по себе. Но запертый с утра в доме Капитан! Он беспокоится и хочет есть. И много еще чего, наверняка, хочет. Нет, надо ехать, но разве что вместе с Кириллом. Так я и заехала к нему. На блины. Суперблинчики научился готовить ребенок. А всего то молоко, да мука, да два яйца и масло растительное. В муку вбивает яйца и масло, взбивает миксером, и лишь потом, помешивая, вливает молоко, добавляет соль и сахар. И все! Потом жарит на сковороде без масла. Только первый раз смазывает. Тонкие блинчики просто тают во рту, а еще подходят для любой начинки. «Оставайся - сказал сын - ничего с Капитаном до утра не сделается. Не тот он кот, чтобы пропасть в целом доме. Лоток стоит- стоит. Вода есть- есть. Еда наложена – наложена. Ну, поголодает чуток, ему полезно, если что». Так и осталась.

Лежа на кухонном диванчике, листала книги, которые дал мне Лаврентий Палыч. Сразу попалось : «Приговор комиссии военного суда. 1837 года февраля 19 дня. «приговорила подсудимого поручика Геккерна за такое преступное действие по силе 130 артикула воинского сухопутного устава и других под выпискою подведенных законов повесить, каковому наказанию подлежал бы и подсудимый камергер Пушкин, но как он уже умер, то суждение его за смертию прекратить…» Это мне для аргументации что ли? Возможно… Да, женившись, Пушкин сначала гордился красавицей-женой. И называл ее мадонной. НО !В письме Плетневу писал: «Теперь понимаешь ли, что значит приданое и отчего я сердился? Взять жену без состояния - я в состоянии, но входить в долги для ее тряпок - я не в состоянии». И уехали они на житье в Царское село. Там, дескать, тихо, недорого и гусаров нет. А тут холера, холера ее возьми. И в Царское село перебрался царский двор и сам царь с царицей. И на тебе, приглянулась им жена Пушкина. Приходите, говорят, мы вам всегда рады. И что за благородство у царя, предложил Пушкину отличную должность, раньше ее Карамзин занимал, с постоянным жалованием – пять тысяч в год. Что там мне с утра Лаврентий Палыч то говорил – три жалования губернатора? Так Пушкин и не отказался, рад был, что представится такая возможность – писать «Историю Петра I», сообщал друзьям : «Нынче осенью займусь литературой, а зимой зароюсь в архивы, куда вход дозволен мне царём». Вообще, он был очень продуктивен в это время. Столько всего написал и создал. Например, дочь Машу, что родилась в мае следующего года, и о которой в письме княгине Вяземской он написал: «Представьте себе, что жена моя имела неловкость разрешиться маленькой литографией с моей особы. Я в отчаяньи, несмотря на всё моё самомнение» Но потом вдруг : « Не дай бог хорошей жены, Хорошу жену часто в пир зовут. А бедному-то мужу во чужом пиру похмелье, да и в своем тошнит». А позже, уж совсем тоскливо: «Уродился я, бедный недоносок, С глупых лет брожу я сиротою; Недорослем меня бедного женили; Новая семья не полюбила; Сударыня жена не приласкала». А дальше что? Жена любит балы и наряды, ребенком занимаются кормилица и няни. Это само собой. Оправдывать жену Пушкина могут только женщины, исходя из современных реалий, что она, мол, была вечно беременной. Да я вас умоляю. Это заслуга исключительно Пушкина, во всяком случае, в старших детях. Вот, к примеру, родилась Маша в мае, мама чуть очухалась от родов, это недели две-три, кормить ведь не надо. И все, в начале июня она свежа и прекрасна , как роза, вполне себе может опять на бал. А в сентябре, наверняка перед отъездом в Москву, в архив, Пушкин опять становится теоретическим папой. Возвращается из Москвы, начинает писать роман «Дубровский» и почти заканчивает его, а потом пишет Нащокину в феврале тридцать третьего года : «Жизнь моя в Петербурге ни то ни се. Заботы о жизни мешают мне скучать. Но нет у меня досуга, вольной холостой жизни, необходимой для писателя. Кружусь в свете, жена моя в большой моде - все это требует денег, деньги достаются мне через труды, а труды требуют уединения». То есть, он входит в долги из-за Наташиных тряпок. А, между прочим, жена на пятом месяце беременности. И никому это не мешает, жене то точно.. Ну и как констатация факта: 

« Житье тому, мой милый друг,
Кто страстью глупою не болен,
Кому влюбиться недосуг,
Кто занят всем и всем доволен —

Его не ведает печаль;
Его забавы бесконечны,
Он создал мысленно сераль
И в нем блаженствует, беспечный!»

Ну, дальше в июле тридцать третьего родился сын Саша. « Рыжим Сашей Александр очарован. Всегда присутствует, как маленького одевают, кладут в кроватку, убаюкивают, прислушивается к его дыханию. Уходя, три раза его перекрестит, поцелует в лобик и долго стоит в детской, им любуясь»- писала мать Пушкина о старшем внуке в сентябре тридцать третьего года. И нате Вам, седьмого августа тридцать третьего года Пушкину разрешена четырехмесячная поездка в Казанскую и Оренбургскую губернию для собирания материалов по Пугачеву. А восемнадцатого августа он в нее уже выезжает. Как так его мать могла писать о нем в сентябре? Разве что долго собиралась… Очень вовремя ему разрешили эту поездку. Наташа, как раз, пришла в форму. И тут наш царь не дремал. Балы, спектакли и прочие удовольствия и, в следствие этого, Пушкин назначен камер-юнкером. Еще семьсот рублей жалования. Какая щедрость и какая удача! Наташа теперь обязана быть на балах в Аничковом дворце, а муж обязан ее сопровождать. Наташа довольна, а Пушкин не очень. Желает он уехать в деревню, не может более оплачивать тряпки жены, и других расходов полно. Ну не нравится ему, что с его женой танцует Император. А то, что в декабре тридцать третьего года Николай I разрешил издать «Историю Пугачёвского бунта», и то, что вместо истории первого императора он сочинил историю бунтовщика Пугачёва – это, как говорится, издержки профессии. И то, что Император распорядился печатать «Пугачёва» в казённой типографии, подчинённой ведомству Сперанского за три тысячи двести девяносто один рубль казенных денег - фигня. И полученный казенный займ на двадцать тысяч рублей - тоже. Ну, с чем-то надо расстаться, либо с женой, либо с деньгами. Нет, хочется всё вместе. И этот выкидыш у Наташи в начале марта тридцать четвертого. Здесь не без следа Императора. Не зря же Пушкин писал всю осень жене, что, мол, кокетничаешь по чем зря. Вот и результат. Ладно, отправил он жену и детей в Полотняный завод. Под предлогом поправки здоровья супруги. А Наташа спала и видела, как вернуться в свет из провинции, но и в провинции танцевала все также. Ну, а сам-то где в это время был, голубчик? А сам - в Петербурге, типа, по издательским делам. А что делает? Неужто, развлекается? А то.. Ходит в клубы, посещает салоны… Ну ему то можно… Потом уезжает в Болдино, там всегда к нему муза приходила. Но не в этот раз. О чем думает Пушкин, когда сидит за столом и теребит перо? Что желал бы в отставку, да тогда архивы закроются для него навсегда. Опять котлеты и мухи вместе. Вспоминает былое?

 «Как наше сердце своенравно!
томимый вновь,
Я умолял тебя недавно
Обманывать мою любовь,

Участьем, нежностью притворной
Одушевлять свой дивный взгляд,
Играть душой моей покорной,
В нее вливать огонь и яд».

А Наташа то снова в Петербурге. И значит снова на балах. И еще ее сестры будут жить с ними. Недаром, в наконец-то законченной «Сказке о золотом петушке» появились такие строки: «В своей воле, я девица, Шемаханская царица. Пробираюсь же как тать, город твой завоевать». Все они, девицы, такие, так и норовят что-то завоевать, а потом разрушить. Так и случилось, Наташа сначала завоевала царя, а потом разрушила мир Пушкина, негодная. Ясно, что все остальные дети –Царские. Очень уж похожи на Николая. Но тут на сцене появляется Жорж. И Наташа, а ей ведь только двадцать четыре, наверное, просто влюбляется в этого красавца-офицера. Я бы тоже влюбилась, после четвертых то родов. «Что толку в этих глупых стариканах? Смешон не первой свежести жених!» Они все норовят в койку затащить. А ей там уже надоело, хочется романтики, светлых чувств. «Судьба ласкает молодых и рьяных, весь мир для них!» А Пушкин что? Просил откровенности и честности у жены ? И в результате вот:

«Счастлив, кто избран своенравно
Твоей тоскливою мечтой,
При ком любовью млеешь явно,
Чьи взоры властвуют тобой;

Но жалок тот, кто молчаливо,
Сгорая пламенем любви,
Потупя голову, ревниво
Признанья слушает твои.»

Так и получился черный квадрат. Без вдохновения, без денег, с ревностью, долгами и двумя детьми от Императора. А еще со смешками за спиной и непонятного происхождения дипломом рогоносца. Короче, человек загнан в угол этого квадрата своими проблемами и не видит способа их разрешить. И выбрал такой способ самоубийства - стреляться до смерти. Пусть Наташа потом пожалеет о нем. «По ком, женка, плакать будешь?» - «По тому, кто будет убит?» Да, прав Иван Иваныч, только в эти, потерянные для всех, три часа и можно что-то изменить. Надо составить список всех доказательных документов, на слово Пушкин может и не поверить. Все ж таки, он русский чиновник. Чиновник в психозе, неврозе и недоверии ко всему свету. Ого, уже светает! Скоро поедем. Ребенок мой - на работу, а я, чуть-чуть вздремнув, на встречу с Капитаном.

Да, вот так, все передумывая снова, всем перемучиваясь вновь, я и жила, в ожидании приглашения на примерку. На рождество решила устроить праздник а ля Пушкин! Приготовили гуся с капустой и белыми грибами, гречневую кашу, яблочный пирог и жженку по старинному рецепту. Все как в лучших домах Петербурга тысяча восемьсот тридцать шестого года. Берете гуся и фаршируете его предварительно потушенной свежей и квашеной капустой с добавлением лука и белых грибов. Натираете гуся солью и перцем и кладете в пакет для запекания. Не знаю, как у Пушкина было, но мне теперь так намного удобней! Готовите в духовке часа два с половиной при температуре сто восемьдесят градусов. Потом открываете пакет и готовите еще минут пятнадцать до хрустящей корочки. Запах, вкус и цвет непередаваемые. И гречневая каша, конечно, тоже в духовке. А пирог - это нечто. Мороженное сливочное масло натереть на терке и перемешать с мукой в крошку. Затем добавить сметаны, замесить мягкое тесто и убрать его в холодильник. Как хорошо, что они сейчас есть. Не представляю, как это тесто готовили в тысяча восемьсот тридцать шестом году. Бегали в погреб? А в городе? За окно вывешивали? Яблоки очистить и нарезать дольками. В сковороде разогреть масло с медом до кипения, положить туда яблоки и готовит минут пять, убавив огонь и помешивая. Потом снять с огня и охладить. Опять в погреб? Яйца смешать со сметаной и мукой. Теперь.. Акулька, бегом в погреб, неси тесто и начинку! Тесто раскатать на бумаге и прямо с бумагой уложить в форму, создав бортики. На тесто выложить сметанную заливку, в нее яблоки в меду, прямо утопить их, и выпекать сорок минут при температуре сто восемьдесят градусов. Подавать холодным. Акулька, давай опять на улицу! А как вот время в то время они засекали на кухнях ? Что, у каждой кухарки были часы на цепочке? Жженка… все мы читали, что был это напиток жутко популярен у гусар и литераторов. «Один из способов приготовления жжёнки выглядел так: в серебряную вазу влить две бутылки шампанского, одну бутылку доброго рома, одну бутылку отменного сотерна, положить два фунта сахара, изрезанный ломтями ананас и вскипятить на плите; вылить в фарфоровую вазу, на ее края положить крестообразно две серебряные вилки или шпаги, на них большой кусок сахара, обильно полить его ромом, зажечь и подливать ром, чтобы весь сахар воспламенился и растаял. Готовую жжёнку брать серебряной суповой ложкой и разливать в ковшики или кубки ». Ну сотерна мы, конечно, не нашли. Добавили мускат с ярким изюмным вкусом. Как нам показалось – это был очень сладкий пунш! И это мы еще шампанское взяли сухое. Почему такие сладкие напитки они пили? Я понимаю, после похода, гусары могли себе позволить такой энергетик. Но в аристократических гостиных? К чему? Присоединиться к воинскому братству? Ну ладно, отставить глупые мысли! На даче, среди елей и снега, все было исторически вкусно и волшебно. Ура, нашей Уткиной Заводи!

Примерка случилась перед Старым Новым годом. Платье из атласа с какими-то синими фигурами, плотно облегало фигуру за счет корсета. Знакомый мне модельер оглаживал плечи и рукава, подбирал их длину. Когда он затянул корсет, мне показалось что воздух вот –вот кончится. Я взбрыкнула: « Вы что хотите, чтобы я в этом платье провела три дня и три ночи? Я и ходить не смогу, и говорить не смогу, не то чтобы кого-то в чем то убеждать!» Лишь тогда шнуровку немного ослабили. Дальше последовала темно-синяя длинная бархатная шубка, с вышивкой в тон по полочкам и подолу и оторочкой из черного песца. Шапочка из такого же материала, с песцом по лбу и небольшим хвостиком веером. Очень даже ничего. На этот раз мне дали возможность посмотреть на себя в зеркало. На вопрос об обуви ответом мне было молчание. « Вы знаете – начал Гольдбах - мы не смогли найти образцов женской зимней обуви того времени. Только бальные и торжественные модели. Но ведь это Вам не подойдет. Может, какие-то свои варианты у Вас есть?» Я, немного подумав и перебрав все свои варианты, ответила:« У меня из синего, есть только замшевые челси.  В них я смогу продержаться три дня. Они, как Вы знаете, без каблука и без застежки». Модельер заулыбался: « Как раз в восемьсот тридцать седьмом году обувной мастер британского королевского двора Джозеф Спаркс-Холл разработал для королевы Виктории обувь для верховой езды, которые потом и назвали челси. Вы будете в тренде в этих ботинках». «Надеюсь» - я попыталась выдавить ответную улыбку. Лаврентий Палыч смотрел на нас с каким-то странным выражением лица. Может, разговоры о моде его раздражают? Гольдбах, по-быстрому, собрался и ушел. Я положила пред  Лаврентием список документов, которые, на мой взгляд, были необходимы. Тут и вошел Иван Иваныч, неся в руках докторский саквояж.

- Вот, нашел, полная аутентичность. Все лекарства войдут и все документы.

« И бронежеилет тоже, поскольку шубку мы уже примерили, и бронежилет под нее не влезет» - растягивая слова, сказала я, рассматривая саквояж. Лаврентий только развел руками и сделал такой безысходный кивок головой в ответ на вопросительный взгляд помощника.

- Ну ладно, не влезет, так не влезет. Давайте о легендах поговорим.

Лаврентий Палыч присел за свой стол и достал толстую папку. Немного полистал ее и начал.

- Стало известно совсем недавно, что именно Лев Сергеевич, родной брат «Объекта», сначала создал автора «Дюма» и издавал под эти именем свои произведения. Он тоже был литератор, но двух Пушкиных одновременно быть не могло. И он нашел такой для себя выход, благо был выездной, в отличие от своего брата. Возможно, и какие то произведения брата издавал. Лев Сергеевич даже больше похож на ранние портреты Дюма. Немного грима на лицо, небольшая бородка и пожалуйста – молодой Дюма перед вами. Dumen  в переводе с французского  - афера, проделка, шалость. Они еще те шалуны были – братья Пушкины. А то, что во французских газетах в начале восемьсот тридцать второго года напечатали новость, о том что Дюма расстрелян за участие в восстании, лишний раз подтверждает, что «Объект» хотел писать в России и счастливо жить в России, после свадьбы с Гончаровой. Но не задалось. И в нашем с вами случае, «Объект» пользуется этим шансом начать все сначала, и появляется как  истинный «Дюма» и продолжает творить. Уже через два года выходит его роман «Учитель фехтования», и именно на русскую тему, с подозрительно четкими подробностями о жизни при русском дворе. Там же проведена тонкой нитью линия декабристов. Его герой декабрист Иван Анненков и его любовная история с француженкой. Кстати, частично этот сюжет фигурирует в  фильме «Звезда пленительного счастья», если помните. Там Анненкова молодой Костолевский играет. Ну, так дальше. Все произведения перечислять не будем. Разница в три года в датах рождения двух авторов  ничего не значит. Фотографий «Объекта» не существует, только портреты. А  художники всегда горазды что-нибудь приукрасить. А то, что на изображениях Дюма показан довольно плотным, то это может быть следствием какой-нибудь болезни. Например, сахарный диабет по второму типу, от нервов, или отечность от аневризмы. Или любовь к бриошам или чипсам и пиву. Ну, форму прически пришлось оставить прежнюю, сбрить бакенбарды, отрастить усы. И конечно, пользоваться накладками в обуви. Два-три сантиметра плюс кудри дают иллюзию более высокого человека. Так с этим все ясно?

Я кивнула головой. Дальше продолжил Иван Иваныч.

- В своих действиях вы должны опираться на помощников. Используйте Никиту Козлова, он барина очень любит  и, думаю, готов будет сделать для него многое, если Вы убедите, что это только во благо. Затем атташе посольства Д*Аршиак. Он, по нашим сведениям, уже первого февраля выехал из Петербурга с дипломатической почтой. Я думаю, он и вывезет «Объект» во Францию. Только, опять же, повторяю, нужны правильные аргументы. Подумайте над этим. Деньги, документы, паспорта мы все приготовим. Да, я добавил к медикаментам еще хлортетрациклин, два пенала по пять таблеток, дадите с собой «Объекту», чтобы пил в дороге, неизвестно, сколько она продлится. Это только сегодня до Парижа рукой подать.

Тут я, наконец, вставила свое веское слово: « А украшения? Какие украшения вы нашли?  Надеюсь, не трость с набалдашником ?» Лаврентий Палыч достал из стола маленькую коробочку и протянул мне. Открыв, я увидела тонкое золотое кольцо с оранжевым прямоугольным сердоликом, на нем были вырезаны амуры, садящиеся в ладью.

-Это кольцо Объект отдал в Лотерею, и его выиграла Мария Раевская. Затем внук княгини Волконской в девятьсот пятнадцатом году передал его в музей.  Дюма - сын, кстати очень похож на Марию Раевскую, и год рождения у него подходящий. Ну, все у нас собрано, разложено по полочкам. Как Вы, Анна, продержитесь там три дня? И даже возможно четыре. Напоминаю - дата старта двадцать седьмое. Идите, настраивайтесь.

Я поняла, что на сегодня встреча в верхах закончена, встала, и, прихватив свою шубку, и вышла показательно маршируя.

;