Писатель или графоман?..

Когда-нибудь я напишу роман о своей сумасшедшей жизни. Впрочем, я это делаю каждый день. Потому что я – писатель. Точнее, я думаю, что я писатель... Только что я зачеркнул слово «точнее», потому что решил, что уже есть сходное по смыслу – «впрочем». А теперь я подумал, что «впрочем» и «точнее» не так уж и схожи. К тому же я два раза уже повторил словосочетание «потому что» и восемь раз употребил местоимение «я». Уже девять. Если вы тут же бросились их пересчитывать, значит, вы такой же, как я, если нет – вам никогда не стать писателем. Или хотя бы графоманом, то есть писателем без фантазии. Да и где грань между параноидальным бредом графомана и добротным литературным стилем? Вы знаете?
Вот, например:

«За бронзой золото цокопыт заслышало сталезвон. Беспардон дондондон. Соринки, соскребая соринки с заскорузлого ногтя. Соринки. Ужасно! И золото алостью залилось. Сиплую флейтой ноту выдул. Выдул. О, Блум, заблумшая душа».

Как вам? Знаменитый «Улисс» Джойса. Тысяча страниц, есть места и поцокопытнее. Критики в восторге, читатели в недоумении. Вы думаете, это «поточит» сознанием его безблумный герой? Нет, это текст от автора. Очень умные люди назвали такой приём «словесным моделированием музыкальной материи». Красиво. Только вот как этот «саблезвон» читать, никто не объяснил. В результате «Улисс» возглавил мировой хит-парад недочитанных книг. И ладно бы Джойс развлекался подобными литературными экспериментами у себя на даче и не тревожил покой пишущей братии, так нет – у него нашлись многочисленные последователи, и весьма талантливые! И все бросились «работать с языком». Такого наворочали...

Пример второй.
Потомок конкистадоров Хулио Кортасар в великолепной в целом «Игре в классики» мало того что сам совершенно запутался, что за чем должно идти в его произведении (и перепоручил выяснить это своему читателю), так ещё и выдал вдруг главу, в которой через строчку поместил рассуждения своего героя о жизни и текст читаемого в это же время этим же героем романа. Уяснить себе смысл данного литературного экзерсиса невозможно, хоть переверни книгу «вверх ногами», хоть читай её в полной темноте. (Замысел автора как раз понятен – его герой настолько поглощён своими мыслями, что не в состоянии вникнуть в смысл прочитанного, но вот воплощение этого замысла... Читатель ведь ни в чём не виноват!)
При этом у Свифта даже лошади говорят нормальным человеческим языком!

А вот вам напоследок для размышлений парочка фактов из творчества двух наших «самых-самых» классиков. Первый из них, Фёдор Михайлович Достоевский, вероятно, спустивший в очередной раз в казино в каком-нибудь Висбадене все свои сбережения, так спешил получить гонорар за своего «Подростка», что не заметил, как у одной из его героинь само собой сменилось имя (хорошо хоть не пол): Дарья Онисимовна, мама покончившей самоубийством несчастной девушки Оли, в заключительной части вдруг стала именоваться Настасьей Егоровной. И никто из остальных персонажей книги даже не удивился! Но это хоть в 600-страничном романе, ладно, простительно, можно было немного запутаться. А вот Лев наш Николаич Толстой, наверняка посмеивавшийся над ляпом своего собрата по цеху и обожавший поучать всех и вся по любому поводу, сам точно так же опозорился в небольшой повести «Дьявол», неожиданно «сменив» любовнице героя Степаниде, замужней, между прочим, женщине, фамилию: жила-была себе Печниковой, ничем, кроме секса где только можно и нельзя со своим господином, не отличилась, и ни с того ни с сего (возможно, для конспирации) стала Пчельниковой.
Что это – выглянувшая из-за широкой спины недюжинного таланта этих гигантов пакостная мордочка графоманства или просто невнимательность гениев?..

Всё это – всего лишь несколько взятых наугад примеров из творчества уже давно и бесповоротно признанных мастеров художественного слова, а сколько бреда порой выдают современные «экспериментаторы»?!


P.S. Не желая никого обидеть, я хотел на приведённых здесь примерах из знаменитых произведений всемирно известных писателей показать, насколько всё относительно в этом извечном споре – писатель или графоман? И грань между ними – лезвие бритвы!