Я свалился с Земли!

1.

Доблестный охотник на вампиров отец Жак тенью крался в ночи. В правой руке он сжимал остро оточенный осиновый кол, в левой – серебряное распятие. Но главным его оружием была вера – вера в то, что, убивая монстров, он спасает мир. И именно сейчас от его опыта, силы, выдержки зависело, избавит ли он человечество от очередной угрозы – прикончит ли мерзкое чудовище.
А чудовище было рядом, он чувствовал это. Подошвы ботинок отца Жака мягко ступали по размокшей земле. Он вслушивался в шум дождя, в раскаты грома. Его зоркие глаза, сверкающие в отблесках молний из-под черного капюшона балахона внимательно ощупывали мрак, трепещущую под хлесткими ударами стихии листву, бурлящие под подошвами лужи. От этого внимательного взора не ускользало ни одно движение: монстру не застать охотника врасплох!..
– Не меня случайно ищешь?
Отец Жак, подпрыгнув от неожиданности, резко развернулся и увидел его. Среднего роста, худощавый, длинные русые волосы свисали мокрыми сосульками ниже плеч, на щеках – щетина мелкой бородки. Его можно было принять за человека, за обычного парня, если б не белеющие между искривившийся в злобной усмешке губами клыки.
– Умри, чудовище! – вскричал доблестный охотник на вампиров и, загородившись распятием словно щитом, бросился в бой, метя жалом осинового кола в черное сердце вампира.
Отец Жак даже не успел понять, что же именно произошло, так как в следующий миг рухнул в грязь с разорванным горлом, уставившись в рыдающее небо выпученными от удивления страдальческими глазами.
– Как же вы меня достали, фанатики хреновы! – сказал вампир по прозвищу Мун, вставая с поверженного тела. – Никак не уйметесь!
Это был не первый охотник на вампиров, которого он прикончил за эту ночь. А они все лезут и лезут...
«Как же осточертела такая жизнь! – с отвращением думал Мун, рассматривая труп очередного охотника-неудачника. – И жизнью-то не назовешь, скорее мерзкое существование».
Еще бы, ведь вот уже много лет, с той поры, как его покусал вампир и превратил в себе подобного, ему каждый вечер приходится искать убежище: в грязных подвалах, каких-то злачных канавах, на стройках, в канализациях, куда порой даже бомж побрезгует забраться. Но выбора нет: не спрячешься – наступит день и мигом поджарит на солнце. Тысячи отвратительных похожих на пытку дней! А еда? Это не в супермаркет сходить за продуктами: каждая капелька крови достается с огромным трудом и с риском для жизни. И при этом еще и все считают тебя чудовищем: так и норовят засадить между ребер осиновый кол. Как следствие – судьба беглеца и изгоя. Стоит где-нибудь задержаться подольше, тут же появляются эти полоумные в рясах, с распятиями и кольями и начинают гоняться, вопя о том, что спасают мир.
«Да и катились бы к дьяволу с таким миром! – в сердцах думал уставший от такой жизни вампир. – Можно подумать, я б остался здесь, был бы у меня выбор!..»
И вдруг Муну пришла в голову отчаянная мысль: «А ведь выбор-то есть! Может, ну ее к черту, такую жизнь? Не знаю, существует ли жизнь после смерти, но, даже если и есть, там всяко лучше, чем тут...»
Сказано – сделано. Следующим же утром Мун воплотил... нет, не в жизнь, а скорее в смерть, это решение: больше не бегать и не прятаться, а посмотреть смерти в глаза – выйти на открытое место и встретить свой последний рассвет.
Правда, когда над горизонтом блеснуло солнце, Мун успел пожалеть о своем, как оказалось, не очень-то обдуманном поступке. Он-то представлял себе храбро умирающего героя, а вовсе не вопящее от боли извивающееся на земле жалкое существо. А боль была просто жуткая, адская! В солнечных лучах его кожа багровела и пузырилась, кровь обращалась в черный пар, мясо и кости тлели, осыпаясь прахом...
«Зато это долгожданный конец!» – успел подумать вампир Мун прежде, чем его тело стало пеплом...
Однако он ошибся, так как это оказался вовсе не конец. Скорее уж начало новой жизни. Жар постепенно схлынул, боль отступила. Мун же понял, что все еще жив. И первое, что он увидел, едва распахнул глаза – висящий среди черной усеянной звездами бездны огромный голубой шар. Нет, не привычный желтый диск Луны, а именно голубой! Причем Мун сообразил, что раньше уже видел такой. Правда, не на небе, а на фотографиях, сделанных из космоса.
– Да это же... Земля! – воскликнул он, вскочив на ноги. При этом его непривычно подбросило вверх из-за внезапно ослабевшей гравитации.
– Конечно Земля, – раздался голос совсем рядом. – А что же еще там может быть?
Мун огляделся. Он стоял на серой площадке размером с футбольное поле, а неподалеку от него, на самом краю обрыва, свесив ноги, сидела темноволосая худенькая красотка, а рядом с ней, обнимая ее за плечи, парень, такой толстый, что кожа в нижней части его тела собралась в складки, образовав вокруг ягодиц бледный блин. При этом оба были абсолютно голыми.
«Нудисты что ли?» – мелькнуло в голове у Муна. А в следующий миг, к своей полной неожиданности, он осознал, что и на нем самом совершенно нет одежды. Так как обнаженная парочка, в особенности девица, продолжали насмешливо разглядывать его, Мун стыдливо прикрыл ладонями срамное место. Впрочем, похоже, ни парня, ни девушку его нагота, как и их собственная, нисколько не смутила. Потеряв к Муну интерес, эти двое отвернулась и вполголоса заворковали.
– Ты правда заберешь меня в Темный город? – мечтательно спросила девушка. – Обещаешь?
– Конечно, дорогая, – томно отвечал парень, целуя ее в шею своими неестественно красными огромными губищами. – И у тебя будет столько еды, что ты станешь самой толстой женщиной в мире!
– Ах!.. – Девушка так и просияла от удовольствия.
Мун вполуха слушал их лживо-романтический треп, сам же со смесью страха, удивления и любопытства глядел по сторонам. Вокруг, сколько хватало глаз, простирался унылый каменистый ландшафт: сплошь скалы, расщелины, кратеры. Такое Мун тоже раньше видел – в книгах по астрономии. И тут до него дошло...
– Я же на Луне! – пораженно вскричал он, не веря собственным глазам.
– Да ну? Вот это неожиданность! – Парень снова обернулся на этот возглас и его толстые губы цвета перезрелой клубники растянулись в ухмылке. – А где ж тебе еще быть, дуралей? Ты что, с Земли свалился?
– Похоже, что да, – растеряно пробормотал Мун, уставившись вверх, на висящую в черных небесах голубую планету.
Девушка обратила к нему свое бледное миловидное личико, окинула кокетливым взглядом и, отбросив с глаз темную челку, залилась задорным смехом.
– Ох, никуда от этих сумасшедших не деться, – посетовал парень, презрительно скривившись. – Уже за город ушли, так нет же, и тут достали. Небось, один из этих... Ну которые под людей косят.
В этот момент ничем не защищенное тело Муна обдало волной тепла. Глянув в ту сторону, откуда нахлынула эта волна, он увидел, что небо вдали над кратерами и скалами засияло желтым светом. Похоже, парочка почувствовала то же самое, так как девушка поежилась и сказала с тревогой:
– Думаю, нам пора. Светает.
Она хотела встать, но парень удержал ее, сказав с показной храбростью:
– Боишься, лапочка? А ведь в Темном городе трусов не жалуют! Давай еще посидим. Как нервы щекочет, а?..
Девушка замерла, с ужасом глядя на разгорающееся желтизной небо. Наконец не выдержала и вырвалась:
– Пусти! Не смешно!
Она, обижено закусив губу, прошагала мимо Муна, бросив через плечо:
– Да ну тебя, с твоим Темным городом! Жизнь дороже!..
Парень, явно довольный своей выходкой, тоже поднялся и догнал свою подружку.
– Эй, а ты что, решил остаться? – спросил он Муна, обернувшись. – Сгоришь ведь, придурок!
При слове «сгоришь», того передернуло. Еще слишком свежа была память о том, как его поджаривало солнце, как жгло кожу, как тело пожирало пламя...
– А вы куда? – спросил Мун, испуганно посмотрев по сторонам в поисках хоть какого-нибудь укрытия.
– Куда-куда? – пожал плечами парень. – Обратно в город!
– Точно землятик какой-то, – снова захихикала девушка.
Мун поспешил было за ними, но тут же взвыл – ступни пронзила боль. Колючий лунный грунт впился в босые ноги подобно иглам. И все же жар от восходящего солнца оказался страшнее, а потому Мун, постанывая при каждом шаге, ступая словно по битому стеклу, поспешил вслед за парнем с девушкой. Мун догнал эту парочку, когда она уже дошла до противоположного края каменистой платформы. Подойдя к пропасти, Мун глянул вниз... да так и ахнул.
У его ног простирался огромный лунный кратер, стены которого сплошь покрывали дыры, отчего он походил на большущий улей. А между этими норами летали голые люди, тысячи или даже десятки тысяч людей.
«Нет, не люди! – догадался Мун. – Они тоже вампиры, как и я! Вот почему эти двое так испугались солнца, и вот почему тут все умеют летать. Да где же я очутился, черт возьми?»
– Чего пялишься? – прервал его раздумья строгий ворчливый голос. – Плати давай!
Мун удивленно осмотрелся и увидел рядом крепкого мускулистого лысого мужчину.
– Чего? – захлопал Мун глазами.
– За вход в город, говорю, плати! – нервно рявкнул тот и, не дожидаясь, пока Мун сообразит, чего от него хотят, схватил его за руку и впился в его вену зубами.
– Ты что творишь? – Опомнившийся Мун хотел отнять у наглого кровососа руку, однако тот ее сам отпустил, сделав всего пару глотков.
– Не обращай внимания. Он с Земли свалился, – с улыбкой объяснил кровососу парень, протягивая для укуса свою пухлую руку.
– С Земли, не с Земли... Мне какая разница? За все надо платить! – проворчал кровосос. – Так и норовят пробраться на халяву!
Он повернулся к девушке, однако ее толстый кавалер великодушно объявил:
– Я заплачу и за эту прекрасную особу.
И он снова сунул кровососу свою жирную конечность. Тощая девица так и засияла от счастья.
– Ну что ж, удачи, землятик, – сказал толстяк, когда с процедурой кровавой платы было покончено.
– Приятно было познакомиться, – ответил Мун. – Кстати, можно узнать, как вас зовут? Вдруг когда-нибудь еще увидимся...
– Куда зовут? – не понял толстяк. – Если мне нужно, я сам прихожу. Звать меня никуда не надо.
– Ни куда, а как. – Мун решил, что это шутка. – Я – Денис, но друзья зовут меня Мун.
Толстяк продолжал смотреть на него с недоумением.
– Я тебе что, камень или пещера, чтобы меня назвать?
– У вас тут что, нет имен? – поразился Мун.
– Каких еще имен? Зачем?
– Чтобы отличать друг друга.
– А по мне что, и так не видно, кто я такой? – Парень гордо выпрямился, демонстрируя свой гигантский живот, погладил его с любовью. И кивнул на мускулистого кровососа: – Как и по нему.
И, окинув оценивающим взглядом худощавое тело Муна, хмыкнул:
– Да и по тебе тоже, доходяга. Странный ты какой-то. Будто и правда с Земли свалился.
И, махнув на прощанье рукой, толстяк сиганул вниз, увлекая за собой свою хихикающую подружку.
«Где я? Как сюда попал? – роились в голове Муна мысли. – Неужели я и правда на Луне?»
Впрочем, времени на размышления особо не оставалось. Почувствовав нарастающий жар между лопаток, Мун вспомнил о том, что на черном небе вот-вот взойдет беспощадное солнце, а это значит – надо срочно искать укрытие. Даже лысый крепыш-кровосос покинул свой пост, видимо, решив, что стало слишком светло и вряд ли кто-то еще наведается в город. Внизу, в кратере, также становилось все меньше народа – вампиры поспешно прятались по норам. Мун решил последовать их примеру: спрыгнул вниз, активизировал свою вампирскую способность летать, устремился к ближайшей норе... и прилетел туда в тот самый миг, когда ее изнутри задвинули огромным камнем. Он помчался к другой дыре, но и ее захлопнули перед самым его носом. В третью ему все же удалось влететь. «Ух, успел!» – с облегчением подумал Мун. А через секунду его вышвырнул оттуда какой-то мужик, крикнув вслед:
– Проваливай! Ступай к себе домой!
В опустевшем городе-кратере, между тем, стремительно уменьшалась тень – свет проглатывал остатки темноты. Прикинув, куда бы спрятаться, Мун обратил внимание, что кратер этот так глубок, что дно у него по-прежнему остается черным. Он вспомнил, что на Луне есть места, куда вообще никогда не проникает солнечный свет, там царит вечная ночь. И Мун ринулся вниз с надеждой, что этот кратер из таких.
Его догадка оказалась верной – на дно этого кратера действительно не проникал солнечный свет. Вот только не пролетел Мун и сотни метров в спасительной темноте, как его прямо налету кто-то сбил. Больно шлепнувшись о лунную поверхность, Мун увидел нависающего над ним здоровенного мускулистого мужика со свирепой рожей.
– Ты куда это собрался, бродяга? – сердито поинтересовался тот.
Объяснить Мун не успел – вопрос был риторический.
– Пошел вон отсюда, пока цел! – пригрозил верзила и для убедительности хрустнул костяшками пальцев. – Темный город не для нищебродов!
И он сопровождал Муна тычками в спину до тех пор, пока тот не пересек границу тени и снова не оказался на свету.
Все тело Муна уже пылало от нестерпимого жара, в глазах мутнело. И куда бы он не обращал свой взор, повсюду видел лишь заваленные булыжниками входы пещер.
«Стоило пережить солнечное пламя на Земле, чтобы вот так сразу поджариться на Луне!» – с горечью подумал он.
Наконец Муну удалось найти спасение в какой-то расщелине между скал. С трудом втиснувшись туда, он оценил, что это укрытие не дает достаточно мрака, чтобы полностью защитить от солнца. И все же лучше, чем ничего... «Да уж, денек предстоит жаркий!» – с досадой думал Мун, все больше вжимаясь в жиденькую темноту. И тут же, к своему ужасу, вспомнил, что день на Луне длится около двух земных недель!
– Эй, парень, помощь не нужна? – окликнул его кто-то.
Закрываясь ладонью от обжигающего солнца, Мун выглянул из расщелины и сквозь пелену заливающего глаза пота с трудом разглядел, что камень в пещере неподалеку слегка сдвинут, и оттуда ему кто-то машет рукой. Выбравшись из расщелины, Мун, едва не вопя от боли под беспощадным солнцем, бросился туда и вскоре без сил с облегчением повалился на пол пещеры. Камень за его спиной мгновенно задвинули, над ним сомкнулся желанный мрак.
– Что, бедняга, день застал? – донесся до него голос. – Бывает. Сочувствую. Домой надо идти заранее.
– У меня нет дома, – признался Мун, глянув на своего спасителя – темноволосого пузатого мужичка низенького роста.
– Да ну? – удивился тот, окинув Муна оценивающим взглядом. – Хм, по тебе не скажешь...
Мун уже успел понять, что телосложение тут является признаком достатка: чем толще, тем богаче. Своей комплекцией он, видимо, не походил совсем уж на нищего, скорее на средний класс.
– Просто я не местный, – объяснил он. – Я с Земли.
И тут же пожалел о своих словах, заметив, как весь напрягся и изменился в лице его спаситель.
– Вот только сумасшедших мне тут не хватало! – посетовал тот, всплеснув руками и покосился на камень, за которым уже вовсю полыхал день.
– Не переживайте, я не буйный, – поспешил успокоить его Мун. – Не выгоняйте меня! Пожалуйста!
– А, ладно, – снова подобрел мужик. – По мне, так хоть с Земли, хоть с самого Солнца. Было б чем заплатить...
И он многозначительно уставился на Муна. Тот понял, о какой именно плате идет речь, и протянул хозяину пещеры руку для укуса. Тот сделал несколько глотков и подобрел еще больше.
– Что ж, располагайся, – сказал хозяин, махнув рукой на одну из расположенных вдоль стены каменных лавок. И строго предупредил: – Ты только смотри, не дури! Попытаешься кого-нибудь выпить – сразу же отправишься туда!
Он сердито кивнул на заваленный камнем вход.
– Что вы, у меня и в мыслях не было! – заверил Мун.
Мужик, как выяснилось, жил не один. Помимо него в пещере обитали женщина и трое мальчишек-подростков, по всей видимости его жена и дети. Мун даже обрадовался этому, ведь у него накопилось множество вопросов о месте его нынешнего пребывания. Однако расспросить обитателей пещеры он не успел, так как все пятеро тут же завалились спать, расположившись на выдолбленных прямо в горной породе лавках. Мун ожидал, что кто-то из них проснется и он все-таки сможет поговорить и получить желанные ответы, но так и не дождался – обитатели пещеры спали в течение всего дня. Позже Мун узнал, что все жители Светлого города, как называли местные ту часть города, которую днем освещало солнце, приспособились впадать в спячку на все то время, пока над поверхностью Луны было светло. Сам Мун к такому распорядку не привык, а потому он часами лежал на жесткой каменной лавке, уставившись потолок или шатался по пещере. Впрочем, его успокаивала мысль, что все могло обернуться много хуже, учитывая, где и в каких условиях он мог провести эти две, по земным меркам, недели.

2.

Слоняясь без дела по пещере, Мун не мог понять, какое нынче время суток. Вдруг снаружи уже наступила ночь, а он тут томится? Однако он не рискнул отодвигать закрывающий пещеру камень. Хотя ему и казалось, что с момента наступления лунного утра прошла целая вечность, все же он решил довериться более опытным в этом местным обитателям. И не ошибся. В какой-то момент все жители пещеры разом проснулись, хозяин отодвинул булыжник, и Мун увидел, что снаружи наступают сумерки.
– Удачи, землятик, – сказал хозяин, провожая его к выходу. – Если в следующий раз будет негде ночевать, ступай уж лучше в приют для бездомных. Всяко лучше, чем на улице.
Город просыпался, оживал. Повсюду открывались норы, из них выбирались сонные вампиры. Мун то шел, то летел (когда ступать по острому словно бритва песку становилось невмоготу) по городу и с любопытством глазел по сторонам. Этот удивительный мир, если не считать его жителей, сплошь состоял из камня. Домами тут служили выдолбленные прямо в горной породе пещеры. Мебель в них – каменные столы, стулья, лавки... На дне города-кратера, где жителям не было нужды скрываться от солнца, Мун обнаружил и выстроенные из булыжника здания. Они были обнесены каменными заборами, окружены статуями, сделанными настолько искусно, что изображенные скульпторами вампиры выглядели словно живые. В одном месте Мун даже встретил парочку мастеров, обтесывающих глыбу каменными инструментами, и стоящую неподалеку позирующую модель –женщину необъятных размеров (сразу видно – очень богатую). Это был полностью каменный мир: похоже, ни текстиля, ни дерева, ни металла, ни каких-либо иных материалов его жители попросту не знали.
Впрочем, как не интересен и необычен оказался этот таинственный город, в котором очутился Мун, любопытству его мешало все нарастающее чувство голода. За две недели, проведенные в пещере он оголодал жутко. На Земле он знал, как решить эту проблему: находишь человека послабее и напиваешься крови сколько влезет. Но тут его окружали лишь вампиры! Где берут пропитание они? Быть может, пьют кровь животных? Муну на Земле в самые голодные периоды жизни доводилось пить кровь свиней, коров, кошек, собак... Хоть и противно, но голод утоляло. Сейчас бы он не отказался даже от крысы. Вот только здесь, сколько он не блуждал по лунным просторам, ни разу не встретил животных (как, впрочем, и растений). Тут не оказалось даже мошкары! Как же выживают эти лунатики?
И вскоре он понял, как.
– Эй, парнишка, любви не желаешь? – поинтересовалась стоявшая около входа в пещеру красотка. По земным меркам, конечно же, для лунатиков она была слишком худа. – Всего пять глотков!
Неподалеку от нее, у стены, сидели несколько вампиров, тощих настолько, что походили на скелеты.
– Крови! – со стоном молили они, протягивая к прохожим костлявые руки. – Пожалуйста! Хотя бы глоточек!
Мимо них шла парочка: жирный вампир вел за руку не менее упитанную девочку – видимо, отец и дочь, из зажиточных.
– Можно, я угощу дядю? – спросила девочка отца.
– Еще чего? – отмахнулся тот. – Поить всяких нищебродов...
– Папулечка, ну пожалуйста! – Девочка смотрела снизу вверх масляными глазками. – Мне их так жалко...
– Ладно, так уж и быть, – наконец, сдался отец.
Острым когтем он надрезал себе запястье и сбросил на ладошку дочери несколько капель крови. Девочка протянула руку одному из нищих, и тот с жадностью бросился слизывать драгоценные капли.
– Ну все, довольно. – Толстяк ногой оттолкнул нищего от дочери. – Шел бы лучше работать, попрошайка.
И, снова взяв дочь за руку, он повел ее прочь, в сторону Темного города, раскинувшегося на дне кратера города, по пути объясняя, что сострадание к отбросам общества не идет на пользу бизнесу.
Как не жаль было Муну этих худых бедолаг, сам он равнодушно прошел мимо, стараясь не слушать их протяжный голодный вой. Самому бы раздобыть хоть каплю!.. Зато ему стало ясно, каким образом выживают жители этого странного города – они пьют кровь друг с друга! И, как он также успел отметить, никто вовсе не горит желанием ею делиться. Но как-то ведь нужно поесть!
И тут неподалеку раздалось призывное:
– Кровь! Кто хочет крови?
Мун стал жадно вглядываться в пешеходов и летунов, отыскивая того, кто это прокричал. Наконец разглядел в меру упитанного мужичка, прогуливающегося вдоль пещер и кричащего:
– Кровь! Кому нужна кровь? В любом количестве! Много крови!
Мун приблизился.
– Крови желаешь? – с улыбкой спросил мужичок, глянув на Муна ласковым взглядом.
– Очень!
Мужик ощупал его с ног до головы хитрыми глазками и, видимо, остался доволен, так как кивнул:
– Что ж, ступай за мной.
И пошел, едва не приплясывая от удовольствия.
«Что-то тут не так, – насторожился Мун. Жизнь его давно научила, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, а легкая кровь – в вампироловке. – Вот сейчас он заведет меня в какой-нибудь переулок, а там встретят его дружки, дадут по башке и самого выпьют до капли...» Но так как есть хотелось просто невыносимо, Мун все-таки продолжил следовать за своим проводником, правда, приготовившись к худшему, сжав кулаки и планируя дать деру, если вдруг что-то пойдет не так. А потому даже несколько удивился, поняв, что мужик вовсе не пытается его завести в ловушку и обокрасть.
Вскоре они подошли к Темному городу, о чем красноречиво говорила изменившаяся архитектура – тут строили не только из практичности, но и пытались придать всему некоторую эстетику. Жителей в этой части города было совсем мало. Как успел убедиться Мун на собственном опыте, доходяг сюда почти не допускали. Повсюду бродили пузатые дядюшки и тетушки калибра толстяк и толще. Некоторые из них достигали такого ожирения, что Мун удивлялся, как они вообще способны ходить. Быть может, им помогала в этом слабая лунная гравитация?.. Попадались тут и худые, но это были либо работяги-строители, либо мускулистые мужики, по всей видимости, охрана. Один из таких верзил, увидев Муна, тут же преградил ему дорогу и поинтересовался, по какому он тут делу и есть ли у него разрешение на посещение этой части города. Однако вперед тут же выступил проводник Муна и шепнул:
– Этот со мной.
Верзила с пониманием кивнул и отошел в сторону.
Наконец проводник остановился у большого выстроенного из обтесанных булыжников здания, по местным меркам – прямо-таки шедевр лунной архитектуры. Это был каменный купол, высотой с двухэтажный земной дом, в котором имелись даже окна. Около украшенного колоннами крыльца высилась скульптура: необъятных размеров жирдяй со сладкой физиономией протягивал руки, с его надрезанных запястий на землю стекала кровь, а у ступней его ползали с десяток тощих доходяг и с благодарными улыбками облизывали землю.
– Сюда, – отвлек Муна от созерцания этого произведения местного искусства проводник, и скрылся в здании. Мун шагнул следом.
Он очутился в просторном круглом зале метров десять в диаметре, посреди которого, занимая едва ли не всю его площадь, лежал огромный бледно-розовый бурдюк, явно наполненный кровью. Мун растеряно посмотрел по сторонам, глянул на замершего в ожидании все также ласково улыбающегося проводника, на двух верзил-охранников, с каменными физиономиями стоящих у входа. Не веря своему счастью, он осторожно приблизился к бурдюку. В жизни он не видел столько крови!
– Правда можно напиться? – недоверчиво спросил он.
– Конечно! – раздался голос.
Мун шарахнулся назад от неожиданности – голос раздавался из бурдюка!
Только теперь он заметил, что из этого гигантского кожаного сосуда торчат две коротенькие пухленькие ручонки, а между складок кожи виднеется оплывшая жиром голова.
– Ну, что смотришь? – вывел его из ступора огромный вампир, которого он поначалу принял за бурдюк. – Сколько тебе?
– Да мне бы хотя бы пару глотков...
– Чего? – возмущенно прошлепали толстые губы и в Муна вперились острые темные глазки. – Издеваешься? Мы меньше полулитра не выдаем!
Бурдюкообразный вампир сердито уставился на зазывалу, который привел сюда Муна:
– Ты ему объяснил условия?
– Так, вроде, все знают... – пожал тот плечами, испуганно попятившись к выходу.
– Выходит, что не все! – И, снова обратив к Муну свою торчащую между сладок огромного тела голову, «бурдюк» объяснил: – Значит так: брешь поллитра – следующей ночью отдашь литр.
– Где же я столько возьму?
– Это не мои проблемы. Так берешь или нет?
Мун задумчиво уставился на протянутые «бурдюком» искусанные жирные руки. Первым порывом было развернуться и уйти: условия ведь просто грабительские! Однако живот отозвался призывным урчанием, а от голода уже мутило и кружилась голова. «Возьму-ка поллитра, а там что-нибудь придумаю, – стал убеждать себя Мун. – Не подыхать же с голодухи!..»
И он уже, жадно облизнувшись, шагнул было к протянутой руке... Как вдруг в помещение ворвались двое верзил, держа под руки упирающегося тощего вампира.
– Должника поймали, – сообщил один из верзил, швырнув бедолагу на пол.
– Ага-а-а!.. – весело протянул «бурдюк». И с поддельной нежностью, сквозь которую сквозила угроза, обратился к должнику: – Ну, мой дорогой, сколько ты у нас взял?
– Поллитра, – промямлил тот.
– Врешь! – рявкнул бурдюк. – У меня память хорошая. Я помню, кто сколько брал. Ты – литр! Значит, с тебя два. А за то, что пытался меня надуть, еще поллитра сверху.
– Пожалуйста, – взмолился должник, став на колени. – Не забирайте последнее! Мене нечем будет заплатить за дом! У меня дочь!..
Не обращая внимания на его причитания, «бурдюк» кивнул одному из верзил. Тот приподнял доходягу, завернув ему руки за спину, второй верзила выпустил клыки и присосался к шее должника. Мун с ужасом смотрел на то, как двигается кадык кровососа. Закончив, верзила отшвырнул обмякшее тело, после чего подошел к своему боссу и протянул ему руку. Теперь тот принялся пить. Закончив, живой бурдюк облизал окровавленные губы и, снова глянув на Муна, спросил:
– Так сколько нужно?
Мун, с ужасом глядя на валяющегося на полу опустошенного бедолагу, мотнул головой – самому ему брать кровь в долг уже расхотелось.
– Что значит «нет»? – мигом рассвирепел «бурдюк». – Так на кой ты приперся сюда и тратишь мое время?
И, обратившись теперь уже к своим верзилам, повелел:
– Возьмите с этого проходимца пять глотков за беспокойство и вышвырните его вон!
«Ну вот, мало того, что чужой крови не получил, так еще и лишился своей!» – с досадой подумал Мун. И, увидев, как его угрожающе обступают мускулистые мужики с кровожадными клыкастыми харями, попытался спастись бегством – что было сил рванул в амбразуру выхода. Быть может, ему бы и удалось удрать, вот только в этот самый момент в здание банка крови входил толстяк. Наскочив на него, Мун отлетел, отпружинив от жирного туловища словно от батута.
– Эгей, полегче! – возмущенно воскликнул толстяк. И, презрительно глянув на распластавшегося на полу Муна, фыркнул: – Очередной должник пытался сбежать?
При этом голос показался Муну знакомым. Взглянув на толстяка, он вдруг узнал в нем того самого парня, которого встретил, едва оказался на Луне.
– О, сынуля пожаловал! – проворчал «бурдюк».
– Здравствуй, папочка! – Толстяк с улыбкой обнял необъятное тело.
– Чего пришел? – покосился на сына «бурдюк».
– Соскучился по любимому отцу, конечно же!
– Ага, знаю я! – «Бурдюк» недовольно поджал губы. – Небось, кровь кончилась?
– И это тоже, – признался толстяк.
– Эх, зачем я тебя только кормлю, дармоеда?
– Наверное, потому, что я любимый сынок? Ведь так, папуля?
– Любимый сынок... Когда уже сам начнешь себе кровь зарабатывать? Пора включаться в семейный бизнес!
– Включусь, – пообещал толстяк. – Непременно включусь! Но потом. Вот нагуляюсь... Ну так я возьму пару литров?
И, не дожидаясь ответа, толстый парень припал губами к отцовской руке.
– Опять, небось, все спустишь на девок? – ворчал «бурдюк», но руки не отнимал. – Смотри не растрать все за одну ночь!
– Спасибо, папуля, – весело воскликнул толстяк, вытирая запястьем рот. – Люблю тебя!
И он чмокнул в лоб торчащую среди кожаных складок башку.
– Ага, как же, меня он любит... – проворчал бурдюк. – Кровь ты мою любишь, вот что!
Впрочем, в словах огромного кровососа было больше нежности, нежели возмущения.
И тут толстый парень заметил Муна.
– О! Это снова ты, землятик? – воскликнул он. И, повернувшись к отцу, объяснил: – Этот идиот утверждает, будто бы свалился с Земли!
И снова обратив к Муну взгляд, спросил:
– Что, кровь кончилась, раз сюда пришел?
– Ага, – кивнул тот. В голосе его при этом мелькнули нотки надежды. Только что этот толстяк просто так высосал из папаши-бурдюка пару литров, не меньше. Быть может, поделится несколькими глоточками по старому знакомству? Но толстяк в ответ лишь покачал головой.
– Бывает, – безо всякого сочувствия сказал он и ушел.
– Эй вы, почему эти двое все еще здесь? – сердито прокричал «бурдюк» своим верзилам. – Сейчас же вышвырните этих нищих за пределы Темного города!

3.

Верзила выполнил приказ своего босса буквально – безжалостно вышвырнул Муна за пределы элитной части города. Тот грохнулся о камни с такой силой, что скрючился от боли и застонал.
– Эй, можно было и полегче! – возмутился Мун, сев и растирая содранную лунным грунтом кожу – он словно проехался по наждачной бумаге. – Вот лично тебе я что плохого сделал?
– Поговори еще, – пригрозил толкнувший его вышибала, с кровожадной ухмылкой сжимая и разжимая кулак. Было видно, что он проявляют инициативу ни столько чтобы угодить начальству, сколько из личного садистского удовольствия. – Еще добавить, доходяга?
Мун опустил голову – добавки не хотелось. Лишь проворчал угрюмо:
– Доходяга... Ненамного худее тебя... Между нами разница-то лишь в том, что ты пашешь на толстопуза!
Рядом с Муном грохнулся недавний должник. Верзилы, довольные проделанной работой, удалились обратно в Темный город. Мун сел, потирая ушибленное колено.
– Эй, ты как, живой? – Он тронул за плечо валяющееся рядом тело.
Нищий вампир больше походил на мертвеца, однако глаза его все же открылись.
– Слушай, а то, что говорил тот богатей... – слабым, едва слышным голосом проговорил он. – Это правда? Ты что, в самом деле с Земли?
– Да, правда. – Мун с сомнением глянул на его. – Не веришь?
– В том-то и дело, что верю! И я тебе больше скажу, ты не первый землятик, которого я тут встречаю.
– Да ну! – обрадовался Мун. – Неужели на Луне есть еще?
– Много, – ответил мужик. – И я даже знаком с некоторыми. Если хочешь, и тебя познакомлю.
Мун, забыв о боли, тут же оказался на ногах. Наконец-то встретить своих соплеменников!.. Он помог нищему встать.
– Ступай за мной, – махнул тот рукой и, шатаясь пошел.
Они шли довольно долго: спутник Муна ослаб настолько, что еле волочил ноги. В тех местах, где пешком было не пройти, Муну приходилось нести своего проводника – летать у того не хватало сил. Время от времени проводник останавливался, смотре по сторонам, затем кивал: «Туда», – и берел дальше.
– Долго еще? – уже начал терять терпение Мун.
– Почти пришли. – Нищий в очередной раз осмотрелся и кивнул на торчащий вдали огромный булыжник. – Да, нам туда!
Вскоре они оказались у цели.
– Мы на месте? – спросил Мун, зайдя за булыжник. Но, к своему удивлению, он не обнаружил тут ни вампиров, ни какого-нибудь укрытия, в которой те могли скрываться. – Ты уверен, что это здесь?
– Ага, – раздался голос позади.
Обернувшись, Мун успел заметить летящий ему в голову кулак...
Очнувшись, он увидел нависающую над ним физиономию и нацеленные в его шею клыки.
– Ты что творишь? – вскричал Мун. Он уперся ладонью в лицо кровососа. И вовремя – клыки клацнули буквально в сантиметре от горла.
Мун со всей силы толкнул противника. Тот отлетел в сторону, но тут же вновь оказался на ногах. Вид его был страшен: глаза пылали безумием, искаженное злобой лицо пересекали длинные алые бороздки, оставленные Муновскими когтями. Яростно захрипев, кровосос снова ринулся в бой с удивительной для его худобы прытью. Видимо, отчаяние и голод придавали ему сил. Но Мун, имевший немалый опыт в земных уличных потасовках, встретил противника ударом ноги в живот. Слабая гравитация не позволила ударить достаточно резко, однако и этого хватило – кровосос скрючился от боли, но не сдавался: хрипя и рыча, он полз к Муну, сверкая голодными глазами.
– Эй, вы! Что тут происходит? А ну прекратить! – прогремел с небес строгий окрик.
Мун и его противник испуганно уставились вверх. На булыжнике, сложив на груди руки, стоял с грозным видом лысый мускулистый мужик. Он шагнул с камня и плавно опустился рядом.
– Та-а-ак... – проговорил он сурово, оглядывая противников. – Нападение, значит?
И, опытным взглядом определив пострадавшего, обратился к Муну:
– Сколько он у тебя выпил?
Мун глянул на корчащегося и постанывающего у его ног недавнего противника.
– Да в общем-то нисколько, – признался он. – Не успел.
– Уверен? – Страж порядка пристально смотрел на него.
– Именно так!
– Что ж, твое дело... Странный ты. Мог ведь сказать, что не меньше литра.
– Просто я не местный, – признался Мун. – Я с Земли.
– А, ну это многое объясняет... – Страж посмотрел на Муна, словно на сумасшедшего. – Ну ты смотри, землятик, больше не шатайся один по опасным местам.
И, повернувшись к стонущему нищему доходяге, вздохнув, объявил приговор:
– Ну а с тебя, негодяй, положен штраф – три глотка. Чтобы впредь неповадно было.
Поверженный кровосос не причитал, не вспоминал о доме и дочери, когда блюститель закона взымал с него кровавую плату. Он пустым отрешенным взглядом смотрел в черное небо, по которому плыл огромный голубой шар далекой планеты. Мун, не оглядываясь, пошел проч. «Не мое дело, – убеждал он себя. – У меня своих проблем хватает». Тем же самым он успокаивал свою совесть и позже, когда увидел этого бедолагу со шрамами на лице среди нищих, как и остальные жалобно молящего:
– Крови! Пожалуйста! Хотя бы глоточек!..
Впрочем, Мун к тому времени сам оголодал настолько, что готов был молить о помощи.
«Как тут добыть еды? – нервно соображал он. – Как пожрать на этой проклятой Луне? Ну, с жирными кровопийцами и их мускулистыми верзилами все ясно. Да только тощие ведь тоже как-то выживают! Откуда кровь берут они?»
И Мун решил, что самое логичное – спросить об этом у самих лунатиков. Посмотрев по сторонам, он заметил группку мужчин: не слишком худых для нищих, но при этом не особенно и толстых, а так, середнячков, как и он сам. Он направился к ним.
– Слушай, приятель, можешь мне подсказать, как тут добыть немного крови, – спросил он у одного из них.
Тот глянул на него с явным удивлением.
– Просто я не местный, – пояснил Мун, – с Земли.
Вампир еще больше выпучил глазища.
– А, не бери в голову... – поспешно махнул рукой Мун, подумав, что надо бы поменьше трепаться о своем земном происхождении, учитывая, какую реакцию это вызывает у окружающих. – Ну так как?
– Это смотря что умеешь, – ответил мужик. – Например, стричь, брить, делать массаж могешь? Толстопузы за это неплохо платят!
Муна так и продернуло от отвращения при мыли, как он лапает чье-то жирное тело. Вампир заметил его реакцию и продолжал:
– Не годится? Если есть тяга к творчеству, можно развлекать толстяков танцами или пойти актером в театр. А если руки откуда нужно растут, можно ваять статуи в Темном городе или расписывать там стены домов. Тоже прибыльное дельце.
– А если не растут откуда нужно? Есть чего попроще?
– Проще? – Вампир пожал плечами. – Если здоровья хватит и готов рискнуть, ступай в бойцовые ямы или солнечные гонки. Шанс погибнуть велик, зато если выживешь – считай, что ты богач. А если рисковать не хочешь, так иди рой пещеры, строй на дне дома для толстопузов или ступай в каменоломню. Впрочем... – Мужчина многозначительно усмехнулся, окинув Муна с ног до головы оценивающим взглядом: – Есть и иные способы заработка.
И он уставился куда-то через плечо Муна. Оглянувшись, тот увидел толстую даму, которая, подойдя к группе мужчин, взяла одного из них за руку и увела в ближайшую пещеру.
– Куда это они? – спросил Мну.
– Тебе правда объяснить? – Вампир загадочно улыбнулся.
– Ах, вон оно что!.. – До Муна, наконец, дошло. Он замотал головой: – Нее-е-е, это точно не для меня. Так чего ты там о каких-то ямах говорил?..
Найти работу на Луне оказалось ох как непросто. Поиски заняли у Муна полночи, не меньше, то есть, около недели, если судить земными мерками. Объявлений с вакансиями тут не было (вампиры вообще не имели письменности), потому приходилось блуждать по городу и спрашивать, не нужна ли кому-нибудь рабочая сила. Круг поисков сужало лишь то, что весь труд здесь выстраивался вокруг обслуживания горстки живущих на дне толстяков. Потому большую часть времени Мун проторчал на границе Светлого и Темного городов в ожидании, что рано или поздно появится какой-нибудь толстопуз и осчастливит возможностью на него поработать. Иногда эти надежды оправдывались. Вот только навстречу потенциальному работодателю сразу же устремлялась такая толпа соискателей, что Мун буквально тонул в этой живой, если не сказать животной, массе бледных от недостатка крови тел.
Как-то Муну повезло оказаться в числе первых: завидев издали толстяка, он, расталкивая конкурентов, бросился вперед и оказался прямо перед гигантским пузом.
– Работу ищешь? – поинтересовался толстяк, поглаживая свой заманчивый полнокровный живот.
– Да, да! Ищу! – едва ли не закричал обрадованный Мун.
Однако радость его погасил вопрос:
– Из камня высекать умеешь? Хочу сделать подарок другу – статую в полный рост.
Мун честно признался, что нет. Какая может быть скульптура? У него и лавку-то из камня вряд ли получилось бы соорудить.
– Ну тогда проваливай, другой работы нет, – был ответ.
И мгновенно в толпе нашлось с десяток тех, кто умеет.
Мун оказался в таком отчаянии, что готов был, как тот бедолага, который напал на него, наброситься на кого-нибудь и покусать. Да только, вспомнив стража порядка с его штрафом, поспешно отверг такую мысль – слишком велик риск ничего не обрести, но лишь потерять. А тут его еще постигла новая, до этого невиданная напасть – налоги. Как оказалось, посреди ночи из Темного города вылетают сборщики крови и взымают несколько глотков с каждого, кого встретят.
– На развитие города, – как объяснили они.
Платить полагалось всем в равном количестве не зависимо от размеров и массы тела. И если для толстяка такой сбор казался ничтожным, для бедноты он был катастрофой. Потому, многие вампиры, издали заметив сборщиков, разбегались прятаться по своим пещерам. Правда, сборщики были достаточно опытны, знали все уловки укрывающихся от налогов, потому большинство нарушителей им удавалось поймать. С таких еще и взымался штраф за уклонение. Муну было прятаться некуда, потому он даже не пытался сбежать – пришлось платить.
«А что случиться, если не заплатить?» – подумал он, когда огромный мускулистый верзила высасывал из него драгоценную жидкость. И вскоре получил ответ. На его глазах сборщик попытался взять налог с нищего попрошайки, но тот оказался совершенно пуст. Не уплативший тут же был схвачен и выселен из города – отправлен за пределы кратера в так называемую Яму пепла. А это, как говориться, билет в один конец, ведь по краям кратера дежурят стражи и взымают плату за вход. Для тех, кому нечем платить путь в город закрыт. Так что обескровленного нищего ждет судьба либо погибнуть, когда взойдет солнце, либо найти себе какое-нибудь темное укрытие и вечно жить там, воя от сводящего с ума голода. И еще неизвестно, что из этого хуже... Яма пепла считалось самым страшным, что может произойти с вампиром на Луне, это название произносилось с ужасом и трепетом. Название это говорило само за себя: нищие, которых сборщики бросали в этот кратер, чаще всего были так слабы от недостатка крови, что у них не хватало сил выбраться из этой не имеющей никакого укрытия ямы, потому ее дно было сплошь усеяно прахом сгоревших на солнце несчастных. Отчаянно мечась по лунному городу в поисках работы, Мун осознавал, что и его самого может постигнуть подобная участь
 Он хотел было попытать счастье в бойцовых ямах, но ему достаточно было посмотреть один единственный поединок, чтобы отбросить эту самоубийственную затею. На небольшую арену вышла пара таких же отчаявшийся доходяг и под восторженные вопли толстопузов принялись кружить в воздухе, беспощадно кромсая друг друга когтями и клыками. Это продолжалось до тех пор, пока один из них не рухнул обессиленный вниз. Победитель опустошил побежденного до капли, затем получил главный приз – испил у каждого из зрителей-толстяков, отчего стал похож на одного из них. Пока он это проделывал, пара стражей подняли тело проигравшего и унесли прочь – в Яму пепла. Прикинув свои шансы и поняв, насколько они ничтожны, Мун решил не рисковать.
Можно было также попытать счастье на солнечных гонках. Их проводили днем. Суть заключалась в том, чтобы выбежать из доны тени под открытое солнце, добежать до определенной метки, которая находилась далеко на свету и вернуться обратно. Выживший получал желанный приз – кровь решивших сделать ставки богачей, но большинство обращалось в пепел. Услышав эти правила, Мун даже пытаться не стал. Его повергала в ужас сама мысль снова оказаться на солнце. А потому он отчаянно надеялся все-таки найти хоть какой-нибудь заработок. И в тот момент, когда он едва сам не присоединиться к скелетоподобным попрошайкам, ему вдруг посчастливилось найти работу.
Одному богатею потребовался работник для расширения пещеры в Светлом городе. Как выяснилось, все жилища на склонах кратера принадлежат толстякам, которые сами живут на темном дне, а свои пещеры сдают худым. Один из таких домовладельцев задумал расширить свою собственность, чтобы иметь возможность поселить туда побольше народа. Дело показалось Муну не сложным.
– Чем копать? – поинтересовался он, когда ему показали, где нужно рыть.
– Чем-чем... – Толстопуз с презрением глянул на него: – Руками!
И, как оказалось, он вовсе не пошутил. Вампиры на Луне вообще не знали понятия рабочих инструментов и со всем справлялись при помощи рук и когтей. Порода была не особенно твердой, но это не помешало Муну менее чем за час разодрать себе руки. Поскуливая и потирая раны, он поглядывал на женщину, которая трудилась рядом с ним. Та упорно работала грубыми мозолистыми конечностями, разбрасывая лунную породу не хуже земного крота.
Мун понял, что весьма переоценил свои возможности. Сооружение пещер на Луне трудом оказалось делом невыносимо трудным. Да еще и сказывалась голодная слабость. Но выбора не было, и Мун вернулся к работе. Он старался изо всех сил. Когда рыть голыми руками от боли стало совсем невмоготу, он соорудил из куска твердого камня нечто вроде скребка. Но, даже несмотря на это столь революционное для местного общества изобретение, дело у него продвигалось не очень хорошо. Когда в конце ночи работодатель пришел оценить его труд и глянул на небольшое сделанное Муном углубление, недовольно поцокал языком. После чего, вместо обещанных двадцати глотков крови заплатил всего десять. Оголодавший Мун при расчете попытался схитрить и выпить чуть-чуть лишнего, но не вышло. Отсчитав положенные десять глотков и заметив, что работник не отрывает губ, работодатель кивнул своему мускулистому телохранителю и тот отвесил наглецу мощную оплеуху.
И все-таки Мун был доволен – пусть всего лишь десять глотков, но все его! Даже этих жалких капель должно хватить, чтобы не протянуть ног с голоду, заплатить завтра налог и даже переночевать в более-менее приличной пещере. Идти в приют для бездомных Мун не решался: наверняка эти оголодавшие попрошайки набросятся на него и опустошат до капли, едва он сомкнет глаза. Лишиться с таким трудом заработанной крови ох как не хотелось...
Близился рассвет. Шатаясь по городу в поисках подходящего жилища, Мун вдруг увидел тощего вампира, карабкающегося вверх по склону. Когда тот оглянулся, Мун заметил у него на лице несколько подзаживших шрамов. Несомненно, это был тот самый нищий, который напал на него. Муну стало любопытно, куда же тот так стремительно ползет. Он решил понаблюдать.
Добравшись до вершины кратера, нищий кровосос стал на его краю, выпрямился во весь рост и расставил руки, словно для объятий. И вдруг перед ним полыхнул свет, отчего силуэт несчастного стал походить на черный крест.
– Вот же черт! – вскричал Мун, и ринулся вверх.
Он сбил нищего с ног, и они оба скатились по склону вниз, в тень.
– Ты что творишь? – вскричал Мун.
Протянув руку, он сунул ее к губам кровососа. Тот даже не осознанно, а скорее инстинктивно принялся пить. «Один... два... три... четыре...», – с болью считал Мун глотки, как утекала из его жил с таким трудом добытая кровь, и все же руки не отрывал. Немного насытившись, нищий вдруг осознал, что происходит, и сам прекратил пить.
– Почему? – Он пораженно уставился на Муна.
А тот и сам не мог объяснить, отчего так поступил.
– Ты и правда землятик, – покачал головой спасенный кровосос.
Над городом-кратером, между тем, все ярче разгорался день, и Мун с ужасом понял, что времени на поиски жилья у него не остается. Куда бы он ни бросил взгляд, везде видел замурованные камнями пещеры. Оставалась ночлежка, да только он понятия не имел, где ее искать.
– Давай, за мной! – вдруг повелел нищий, вскочив на ноги. Похоже, кровь Муна придала ему сил.
Под обжигающими лучами солнца они пересекли кратер и остановились у какой-то пещеры. Она тоже оказалась закрытой камнем, но спутник Муна несколько раз ударил по нему кулаком. По ту сторону раздался приглушенный толщей породы вопрос:
– Кто там?
– Это я, дорогая. Открывай.
Камень сдвинулся и, едва они оказались внутри, стал прежнее на место.
– Папочка, где ты был? – На шею нищего бросилась худенькая девушка. – Я так переживала!
– Все хорошо, милая. Все хорошо, – глядя ее по темным волосам, успокаивал вампир.
И тут девушка вспомнила, что отец вернулся не один. Она оторвала заплаканное лицо от плеча отца, взглянула на Муна... и вдруг с удивлением воскликнула:
– Землятик?!..

4.

Да-да, это оказалась та самая красотка, которую Мун повстречал, едва очутился на Луне. «Невероятно! – думал он. – Бывают же такие совпадения?» Впрочем, по его прикидкам, Лунный город-кратер насчитывал от силы пару тысяч жителей, быть может, чуть больше. Что говорить, даже в земных городах-миллионниках порой происходят случайные встречи. Здесь же, при таком мизерном населении, вероятность увидеть знакомого не так уж и невероятна.
Он улыбнулся и помахал девушке рукой. Та ничего не ответила. В ее полном презрения взгляде читалось: «Самим тесно, а тут еще этого принесло. Да еще и сумасшедшего...» Она снова повернулась к отцу и наконец заметила раны. Девушка озадаченно провела ладошкой по расцарапанному лицу отца, осмотрела вздувшиеся волдыри на опаленной солнцем красной коже... И все поняла.
– Не вздумай! Слышишь? – в ужасе вскричала она. – Да как тебе только в голову такое взбрело?..
– Прости, родная, – пристыженно опустил голову спасенный Муном вампир. – Я не мог вернуться ни с чем.
– Никогда так больше не поступай, – вытирая слезы, строго проговорила она. – Проблемы решаются, а вот жизнь не вернуть!
Девушка снова обняла отца и долго стояла, положив ему голову на грудь. И Мун видел, как в глазах ее сменяются то ужас, то радость – она осознавала, на что именно решился и чего избежал ее отец. И теперь Мун замечал на себе иной, полный искренней благодарности взгляд.
– Спасибо, – прошептала она одними губами.
– Все будет хорошо, милая, – говорил папаша-вампир, глядя дочь по угольно-черным волосам. – Мы справимся.
– Уже справились! – Она отстранилась. – Кстати, о проблемах... Нашу с тобой я решила. Целых поллитра! Представляешь, папа? У нас с тобой есть половина литра крови!
– Но откуда? – поразился тот. И вдруг испугался: – Только не говори, что ты взяла...
– Нет-нет, возвращать ничего не придется. – Она поняла его испуг. – Я не одолжила кровь.
И, предвосхищая другой его вопрос, добавила:
– И не украла!
– Откуда же ты столько взяла?
– Так, кое-кто поделился... – Она смущенно отвела взгляд.
Мун же вспомнил того толстяка, который тискал ее, сидя на краю обрыва. Впрочем, отец тоже сразу же догадался, каким образом молодая красивая, но бедная девушка может добыть себе средства к существованию.
– Ты не должна так поступать, – с болью в голове проговорил он. – Только не так!
– Скажешь, что я шлюха? – Она гордо вскинула голову. – Ну и что! Разве есть выбор? Вспомни, что случилось с мамой!..
Мун заметил, какой болью отозвалось изуродованное когтями лицо вампира.
– Все равно нет, – покачал тот головой. – Уж лучше голодная смерть.
И, видя упрямое выражение дочкиного лица, отец положил ей руки на плечи и, глядя ей в глаза, сказал:
– Я буду работать, милая. Много работать. И, обещаю тебе, нам больше никогда не придется голодать!
Он поцеловал ее в мокрую щеку.
– Теперь, милая, отплати за доброту моему спасителю. А то он несколько потратился, вытаскивая меня с того света.
Девушка подошла к Муну, с интересом рассматривая его, протянула руку. Тот начал было вежливо возражать, но ее отец настоял:
– Пей-пей, землятик. Это самое малое, что я могу для тебя сделать.
Впрочем, отказываясь, в душе Мун опасался, что они передумают. Не в том он нынче был положении, чтобы джентльменствовать. Потому, выпустив клыки, он с наслаждением присосался к нежной девичьей коже.
Когда с благодарностями и любезностями, а также оплатой долгов было покончено, папаша-вампир весело объявил:
– Ну а теперь будем ложиться спать. Завтра нас ждет новая ночь!
Так Мун разом обрел на Луне друзей и дом.
Как уже было сказано, в этом обществе было не принято называть друг друга именами, тут значение имел лишь статус, определяемый исключительно размерами тела и мышц. Мун поначалу поражался, как такое вообще возможно. Однако потом провел аналогию с земными животными. Взять тех же котов. Это люди знают, кто из них Барсик, кто Васька, а кто Мурка. Самим же животных достаточно взглянуть на другого представителя своего кошачьего рода, чтобы понять, кто перед ним: самец или самка, зажравшийся домашний толстяк или помоечный бродяга, доходяга с ободранными плешивыми боками или свирепый боец с поцарапанной в кошачьих потасовках мордой. Нечто подобное было и тут. Вот только Муна, привыкшего классифицировать окружающих по именам, такой порядок вещей не устраивал. Потому для простоты сам для себя он все-таки дал прозвища своим новым знакомым.
Девушку он назвал Евой, по аналогии с библейскими преданиями. Ведь она и ее кавалер были первыми, кого он повстречал тут. С той лишь разницей, что это были первые вампиры, а ни люди. Впрочем, и Луну после всего увиденного Раем не назовешь... Что касается ее отца, Мун особенно выдумывать не стал, а назвал его просто – Шрам. Это несмотря на то, что, как и на любом нормальном вампире, прочерченные когтями борозды на его лице довольно быстро зажили, от них не осталось и следа. И все-таки прозвище Мун менять не стал.
Поначалу, когда он, забывшись, называл своих новых друзей этими кличками, оба вампира весьма удивлялись.
– Ты прямо как те психи, ну, которые под людей косят... – со смехом восклицал Шрам.
Однако вскоре привыкли к тому, что Мун их окликает в несвойственной для Луны манере: «Сумасшедший, что возьмешь?», а потому даже стали отзываться. Да и сами они, в нарушение лунных традиций, стали называть Муна землятиком.
С закатом все трое выбрались из пещеры – нужно было идти искать работу.
– Почему вы не пьете кровь друг друга? – задал Мун давно мучавший его логичный вопрос. – Ты у дочки выпил глотков десять, она – у тебя. И оба сыты. Зачем добывать кровь на стороне?
Шрам встретил это замечание насмешливым взглядом. Однако, когда понял, что Мун вовсе не шутит, пораженно покачал головой:
– Да ты и правда с Земли свалился, если задаешь такие вопросы!
И, видя, что Мун все еще ждет ответа, сказал:
– Ну хорошо, покажу на практике. Ты ведь на закате пил кровь у моей дочки, так? Эй, милая, поди сюда! – позвал он дочь и, когда та подошла, предложил: – Ну давай, попей.
Едва поднеся губы к запястью девушки, Мун ощутил приступ тошноты. Когда же он надкусил вену и сделал глоток, его едва не вывернуло, он с трудом удержался, чтобы не блевануть.
– Ну и как? Есть еще вопросы? – весело спросил Шрам.
Мун даже ответить не смог из-за терзающих его рвотных позывов – только кивнул.
– Ну ты даешь? – Видимо, Шрам до конца думал, что Мун просто придуривается. – Ты что, правда не знал?
– Говорю же тебе, я – не местный! – простонал Мун когда более-менее обрел способность говорить. – Ладно, убедил. Пойдем искать работу.
Заработок они нашли довольно быстро. Как оказалось, спасенный Муном вампир считался в лунном городе отличным специалистом, а также имел тут немалые связи среди трудового населения. Мун даже поразился: каким образом при таких достоинствах тот оказался среди нищеты?
– Так вышло, – брезгливо поморщившись от скверных воспоминаний, объяснил Шрам. – Не повезло.
И он рассказал, что несколько ночей назад один из толстопузов нанял его изготовить скульптуру в Темном городе. Дело это очень трудоемкое, долгое, к тому же не каждому по силам (это не пещеры копать), зато прибыльное. Мастер провозился со статуей несколько не только ночей, но даже дней (ведь на дне кратера можно не опасаться солнечного света). И вот наконец настал момент, когда еле стоящий на ногах от усталости после тяжкой работы и бессонных дней Шрам представил свой шедевр заказчику. Тот осмотрел скульптуру с недовольной миной и сразу же выявил в ней множество недостатков: это не то, здесь не так... Шрам был в недоумении, ведь эта статуя по его мнению была безупречна – лучшее, что он создал в своей жизни. Но толстяк остался непреклонен: работа сделана недостаточно качественно, а потому он готов оплатить лишь половину оговоренной стоимости. Похоже, просто пожадничал. Скульптор, ясное дело, возмутился, стал требовать свое, ну и в горячке спора высказал богатому жадине все, что о нем думает. А толстяки тут – народ ранимый. Услышав такое, оскорбленный богатей заявил, что раз так, значит вообще ничего платить не станет.
– Ну тогда и тебе ничего не достанется! – вскричал Шрам, после чего со всей силы пихнул результат своего многоночного и многодневного труда. Статуя грохнулась о камни и разлетелась на мелкие кусочки.
Ошарашенный, явно не ожидавший такого исхода толстяк позвал охрану. Прибежавшие на его зов верзилы даже слушать не стали возмущенного работягу. Им достаточно было версии богатея, который им платит. Охранники тут же содрали с мастера штраф за оскорбления богача, да еще и взыскали полную стоимость разбитой статуи. После чего вышвырнули несчастного Шрама из Темного города.
Избитый и обескровленный работяга кое-как доковылял до родного порога. Там же его ждала новая напасть – явился владелец пещеры за арендной платой. На уговоры дать отсрочку тот не согласился. Дело в том, что домовладелец и так уже несколько дней позволял отцу и дочери жить в своей пещере в долг, веря уговорам, что у его арендодателя есть прибыльный заказ, и скоро тот все возместит сполна, даже с процентами. Теперь же владелец пещеры пригрозил: либо платите либо выметайтесь. А тут рассвет! Признаться дочери, что он почти обескровлен, отец не решился. И тогда он пошел на отчаянный шаг: отправился в Темный город, к тому самому живому «бурдюку», да взял крови в долг, рассчитывая потом отработать. Не вышло... Ну а о том, что было дальше Муну известно.
– Ничего, теперь-то мы проревемся! – оптимистично заявил Шрам. – Были бы руки целы, а дело найдется!
И действительно, благодаря мастерству и связям опытного работяги, без дела они не сидели – работы у их троицы всегда хватало. А значит и крови, хоть и доставалась она тяжелым потом. Ева трудилась вместе с ними, насколько хватало ее девичьих сил. Она, как и обещала отцу, добывать кровь иными, более легкими, но презираемыми способами больше не пыталась. Хотя, предложения были...
Как-то на закате, выйдя из пещеры, чтобы отправиться на работу, Мун увидел молодого толстопуза – того самого сына кровавого банкира. Мун про себя прозвал его Мажором (у него язык не поворачивался назвать это бледное слащавое существо Адамом).
– Чего надо? – поинтересовался Мун, заметив, что тот важно стоит у их двери и явно кого-то ждет.
– Не твое дело, – огрызнулся Мажор.
– Все, что касается этой пещеры – мое дело!
– Ты на кого пасть разеваешь, доходяга? – опешил толстяк. Он явно не привык к такому отношению, да еще и со стороны обитателей Светлого города.
– А то что? Позовешь папиных вышибал? – Мун расправил плечи и сжал кулаки.
Впрочем, он понимал, что тот и правда может кое-кого позвать. И те мигом выбьют спесь из зарвавшегося нищеброда. Но ответить Мажор не успел, так как между ними скользнула грациозная Ева.
– Так, спокойно! – повелела она, после чего отвела богатенького толстячка в сторону.
Они какое-то время о чем-то говорили, и разговор этот, по всей видимости, окончился не в пользу Мажора. Ева вернулась к пещере с гордой улыбкой, а ее отшитый кавалер прокричал ей вслед:
– Тоже мне нашлась недотрога! Да таких как ты знаешь сколько?.. Сама приползешь на коленях! А я – не приму!
И он ушел с видом побитого пса.
Спустя какое-то время Мун, Шрам и Ева трудились на дне города-кратера на строительстве дома.
– О, это ты? – раздался удивленный возглас.
Обернувшись, все трое увидели Мажора.
– Значит, вот на что ты меня променяла? – презрительно усмехнулся богатенький сынок. – Решила копаться в грязи? А ведь со мной могла бы в крови купаться!
– Уж лучше в грязи, чем с тобой, – отмахнулась девушка.
Мажор повернулся, демонстрируя намерение уйти. Но не ушел. Видимо, ожидал, что негодная девчонка осознает свою глупость и броситься в его спасительные объятия. Да только шло время, Мажор продолжал мяться неподалеку с важным видом, а бросаться в его объятия никто не торопился. Ева «копошилась в грязи», не обращая на «спасителя» внимания.
– Может, все-таки передумаешь? – не выдержал Мажор.
Но так как это замечание было проигнорировано, он, бросив: «Как знаешь...», – обиженно удалился.
Однако спустя какое-то время Мажор снова появился в поле зрения объекта своего вожделения – в компании двух тощих смазливеньких девиц. Он как будто бы случайно прогуливался рядом, тиская и веселя своих хохочущих подружек. Сам же то и дело бросал украдкой взгляды в сторону стройки. Ева даже вида не подала.
– Чего мы тут торчим? – возмутилась одна из девушек. – Ты обещал сводить нас в театр!
– Театр, так театр! – Вздохнул Мажор, сам уже понимая, что их прогулка вдоль стройки неоправданно затянулась. И, увлекая за собой девчонок, он, намного громче, чем следовало бы, сказал им: – Да, пойдемте веселиться! Всяко лучше, чем смотреть, как вкалывают нищеброды. А еще вот вам мой подарок – по десять глотков каждой. Пейте, наслаждайтесь!..
Веселая троица удалилась. Ева проводила их угрюмым взглядом.
Ближе к рассвету Мажор появился снова. Правда на этот раз вместо девиц оказались два вышибалы.
– В последний раз предлагаю, – нервно сообщил он Еве. – Больше предлагать не стану!
– Ну и прекрасно, – ответила та. – Наконец-то отстанешь.
– Да ты в своем уме? – не выдержал Мажор, рванувшись вперед и схватив девушку за руку. – Да любая на твоем месте...
– Значит я – не любая! – Она попыталась вывернуться. – Пусти, больно!..
– Эй, руки от нее убрал! – Вперед вышел ее отец, следом Мун.
– Проблемы? – навстречу им выдвинулись телохранители богатенького сыночка.
Остальные рабочие, которые трудились на стройке, мгновенно пропали кто куда – у всех оказались строчные дела. Впрочем, на их помощь Мун и не рассчитывал. На Луне – каждый за себя.
Верзилы поглядывали на Мажора, ожидая лишь отмашки, после которой можно будет хорошенечко проучить зарвавшихся работяг.
– Ну что же вы? Бейте! – вскричала Ева, шагнув вперед. – Только начинай с меня!
Девушка смотрела в лицо Мажора с такой ненавистью, что тот потупил взгляд. Какое-то время он стоял, растеряно исподлобья поглядывая то на Шрама с Муном, то на своих верзил, то на пылающую гневом Еву.
– Да и пошла ты... – Вскричал он и, махнув своим телохранителям, быстро пошел проч.
– Я скорее дам себя убить, чем стану твоей! – в ярости крикнула девушка ему вслед. – Ты слышишь? Никогда я не буду с тобой!
– Это мы еще посмотрим! – прокричал в ответ Мажор и скрылся во мраке Темного города.
Весь остаток ночи, обтесывая камни, Ева бросала по сторонам настороженные взгляды. Мун со Шрамом тоже старались не выпускать ее из виду, опасаясь, что пылкий отвергнутый любовник может решиться на отчаянные меры, например, попытаться взять ее силой. Однако на строке Мажор больше не появился.
– Наконец-то я избавилась от него, – сказала в конце трудовой ночи Ева. Правда, Муну показалось, что в ее голосе мелькнули нотки разочарования. Видимо, сыграло женское самолюбие, что ухажер так легко сдался.
Когда работа была окончена и получен кровавый расчет, все трое отправились домой, чтобы укрыться от разгорающегося дня. Каково же было их удивление, когда у пещеры они застали своего арендодателя.
– Я пришел сообщить, что больше не смогу сдавать вам эту пещеру, – скорбно сообщил он.
– Почему? – поразился Шрам. – Мы ведь исправно платим!
– Обстоятельства изменились, – пожал тот плечами. – Мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться. Так что больше эта пещера мне не принадлежит.
– И дайте-ка я догадаюсь, кто является новым собственником, – зло сказал Мун.
И тут же из темной глубины пещеры возник Мажор – с победоносной улыбкой и походкой триумфатора.
– Да, ты прав, – важно и самодовольно объявил он. – Теперь я владелец этого дома. И у меня к вам отличное предложение!
Все это он говорил, пожирая Еву жадными глазами. Та же стояла, потеряно глядя по сторонам, на то, как светлеют в солнечных лучах скалы лунного города.
– Рассвет! – вымолвила она. Да так обреченно, словно убеждала себя покориться жестокой неизбежности. Глаза ее стали влажными. Он посмотрела на отца: – Мы ведь не успеем найти новый дом!
– И не нужно, – разрешил сомнения дочери Шрам. – У меня тоже есть отличное предложение. Мы идем спать в приют для бездомных!
– Вы в своем уме? – вскричал пораженный Мажор. – Вы серьезно собрались провести день в этой клоаке?
– Переживем, – ответил Шрам. – Можешь подыскать других жильцов для своей новой пещерки.
И все трое поспешили прочь.
– Проклятие! – раздалось позади.
Обернувшись, Мун увидел, как Мажор в ярости ударил несколько раз кулаком по скале у входа покинутого дома.

5.

Приютом для бездомных оказалась огромная расщелина в скалистой породе. Она была достаточно глубока, чтобы решившего пересидеть там день вампира не прикончило солнце, но не настолько, чтобы создать полный мрак. Все дно этого жуткого убежища было буквально завалено потными от жары блестящими телами. Сотней тел! Худые, изможденные, они едва шевелились, напоминая живую склизкую массу, а над ущельем несся их слитый воедино стон.
Войдя в расщелину, Мун замер в нерешительности, прикидывая, где бы пристроиться, ведь, куда ни глянь, повсюду копошились нищие. Шрам же церемониться не стал: просто выбрал удобный уголок у стены и попросту вышвырнул оттуда нескольких тощих доходяг. Кое-кто из них начал было возмущаться, но Шрам отвесил недовольным пару затрещин, и те, понимая, что не сдюжат против мускулистого полнокровного работяги, последовали примеру остальных – уползли искать себе новое место. Как не жаль было Муну этих бедолаг, но спорить он не стал. На Луне был один закон: выжить любой ценой – уж лучше я, чем ты. И он уселся у стены рядом со своими друзьями.
– Как жестоко устроено ваше общество, – сказал Мун, глядя вверх, на освещенные солнцем скалы. – Взять, к примеру, этот город-кратер. На его дне, там, куда не достигают солнечные лучи, полным-полно места. Его там столько, что может без тесноты поместиться все население этого города. Однако там живет лишь горстка избранных, в то время как остальные ютятся по несколько человек в крохотных пещерках. А кое-кому и вовсе приходится проводить день в таких жутких условиях. – Он кивнул на копошащуюся на дне приюта для бездомных стонущую массу.
– Что тут скажешь... У богатых есть кровь. Кровь – это сила. А против силы не попрешь, – пожал плечами Шрам.
– В том все и дело, – продолжал развивать свою мыль Мун. – Тебе не кажется странным, что вся кровь достается самым толстым, у кого ее и без того навалом? Те же, кто действительно в ней больше всего нуждается, сидят голодными. Разве это справедливо?
– Ну, оттого толстяки и толсты – потому, что не транжирят кровь на лево и направо. Или ты бы предпочел, чтобы они раздали все тощим? В таком случае богачи сами отощают и будут голодать, а нынешние доходяги станут толстяками. И, уверяю тебя, не поделятся и капелькой крови!
– Я не призываю к тому, что богачи и нищие должны поменяться местами, – возразил Мун. – Я к тому, что можно жить по-другому. Можно ведь просто начать равномерно распределять кровь, чтобы все были сыты и никто не голодал. Ну и потеснить жителей Темного города, чтобы всем хватило места под... – Он хотел сказать «под солнцем», но понял, насколько нелепо прозвучит эта людская фраза в отношении общества сгорающих на свету вампиров. – В общем, ты понял. Тогда все будут счастливы!
– Ну ты и фантазер! – рассмеялся Шрам. – Где ты найдешь толстяка, готового добровольно разделить свою кровь? Да ты и правда с Земли свалился!
– Папа, а ведь он прав, – серьезно сказала Ева, обдумывая слова Муна. – Почему до сих пор никто не попытался изменить нашу жизнь?
– Отчего же не пытался? Пытались! – Шрам наморщил лоб, припоминая. – Я пожил немало и всякое повидал. Помниться, был у нас вампир, из работяг, который говорил примерно то же: про социальную справедливость, равномерное распределение крови, о праве каждого на место в темноте – каждому по потребностям и все такое. Причем, складно так говорил. Призывал пойти на штурм Темного города и отобрать то, что принадлежит нам по праву. Многие рискнули пойти за ним. Даже я.
– И что же, у него не вышло? – спросила Ева.
– Как же, дочка, еще как вышло! Помню, как мы ворвались под его предводительством в Темный город, как помогли ему скрутить богачей и их верзил, опустошили негодяев до капли и вышвырнули вон – на свет. Да уж, веселенькие были времена...
На лице Шрама появилось сладостное выражение от приятных воспоминаний.
– И где же теперь этот вампир? – нетерпеливо спросил Мун.
– Где-где? – усмехнулся Шрам. – В Темном городе, где же еще! Да ты же и сам его видел, когда собирался взять крови в долг. Теперь это самый толстый вампир на Луне!..
День не шел, тянулся. Более-менее нормально выспаться в приюте для бездомных удалось лишь Еве. Шраму же с Муном приходилось постоянно дежурить и спать по очереди, так как голодные доходяги так и норовили подкрасться и присосаться. Мун даже вынужден был хорошенечко накостылять особенно наглым кровососом, на которых не действовали угрозы.
В бессонные часы, глядя на стонущих едва шевелящихся нищих – кожа да кости, обескровленных настолько, что многих из них уже следующей ночью ждет изгнание и смерть, Мун думал об устройстве лунного общества. Сладостное для одних, жестокое и беспощадное для других. Впрочем, так уж ли сильно оно отличается от земного?..
«Земля... – Он с грустью смотрел вверх, на огромный голубой серп планеты. На темной его стороне виднелись скопления огней – города. – Неужели я никогда больше не увижу твои зеленые просторы, моря и реки, леса и поля, города и деревни?..» Но больше всего Муна терзали воспоминания о близких, от которых его теперь отделяли почти четыре сотни километров холодной пустоты. И им овладела такая тоска, что он подобрал острый осколок камня, отколол им от торчащего из скалы ледника несколько кусочков, растопил их в ладонях и, смешав воду с лунной пылью, принялся рисовать этой импровизированной краской. Он схематически набросал на более-менее ровной поверхности скалы несколько деревенских домиков, дорогу с фонарными столбами, едущий по ней автомобиль, человека в шляпе и плаще, облака и солнце...
– Что это? – услышал Мун пораженный возглас позади.
Оглянувшись, он увидел проснувшегося Шрама, которому как раз подошла очередь дежурить.
– Это деревня, – ответил Мун.
– Что еще за «деревня»?
– Такое место на Земле, где живут люди.
Шрам какое-то время рассматривал картину восторженными глазами, а потом вымолвил:
– Нет, землятик, это – будущее! Наше счастливое будущее!
Он оказался прав, опытным взглядом мгновенно оценив коммерческие перспективы увиденного. Картина Муна произвела в городе настоящий фурор. Весть о ней распространилась так быстро, что, едва с небес исчезло солнце, приют для бездомных наполнился толстяками, пришедшими поглазеть на сотворенное Муном чудо. Они толкались своими необъятными телами, протискиваясь к шедевру, который сам Мун, при своих довольно жалких способностях к рисованию оценивал как каракули. Конечно, жителям лунного города было известно изобразительное искусство, правда, они рисовали не краской, а выцарапывали рисунки при помощи острых камней. Многие стены, колонны, фасады домов в городе-кратере, особенно в Темном городе, покрывали причудливые орнаменты, походящие на наскальную живопись древних пещерных людей. Хотя встречались на Луне и весьма талантливые живописцы – кое-где можно было увидеть довольно неплохо высеченные пейзажи. Да только это были лунные пейзажи! Главная ценность картины Муна оказалась даже не в том, как именно она была создана, а в том, что изображала. Мун нарисовал то, что никогда в жизни не видел ни один лунатик.
Тут же выяснилось, что Шрам не только отличный работяга, но и бизнесмен.
– Картина продается! – не растерявшись, объявил он. – Есть желающие ее купить?
Желающих оказалось уйма, и за Муновские каракули мгновенно начались бешеные торги. Каждый толстопуз мечтал заполучить сей шедевр в свою пещеру. Цена на него взлетела, как тут говорят, до Земли! Кончилось тем, что картину выкупил уже знакомый «бурдюк». Причем, купил не глядя, ведь сам он, в силу своей необъятной комплекции, не смог прийти и полюбоваться на это чудо, зато прислал своего представителя. Видимо, самый богатый вампир на Луне считал, что все лучшее должно принадлежать именно ему, и не важно что это и как выглядит. Представитель отвалил Муну несколько литров крови – сумму, по лунным меркам, небывалую, после чего в приют явились работяги чтобы аккуратно отделить картину от скалы и перенести ее в кровавый банк.
– А еще так можешь? – поинтересовался Шрам, когда с аукционом было покончено.
– Да сколько угодно, – вяло ответил Мун, несколько распухший от количества выпитого.
– Ну теперь мы заживем! Это же – кровавая жила!
И Шрам оказался прав. Он отправился в Темный город, заглянул к нескольким бывшим работодателям и вскоре воротился с кучей заказов. Многие захотели заиметь у себя необычные картины. Так они и стали работать: пока Мун трудился, изображая города и деревни, машины и самолеты, горы и моря, и прочее, что помнил со времен своего земного воплощения, Шрам бродил по городу-кратеру в поисках клиентов. В течение нескольких следующих дней и ночей дома большинства богачей украсили земные виды. Вскоре среди толстяков даже стало считаться дурным тоном, если в его жилище нет парочки Муновских картин.
– Слушай, Шрам, я так больше не могу, – в какой-то момент не выдержал смертельно уставший художник. – Нужно отдохнуть – взять творческую паузу. Неплохо бы подыскать себе пещерку, да выспаться денек-другой.
– Ну уж нет, – возразил тот. – Никаких больше пещер! Прощайте норы Светлого города! Теперь-то мы сможем найти себе местечко получше в подземном мире.
– В каком мире? – опешил Мун, но тут же сообразил: – Ах, ну да... Это как если бы землянин сказал «в подлунном мире».
Шрам, в ответ на это замечание наградил его долгим насмешливым взглядом. Но потом весело махнул рукой:
– А, после такого я готов даже терпеть любую твою ахинею, какой бы странной она не была. Считаешь, что это пейзажи Земли? Считай на здоровье! Лишь бы они продолжали приносить доход.
– Значит, сам ты все-таки не веришь в то, что я рисую Землю? – нахмурился Мун.
– Извини, но нет, – покачал головой Шрам. – Потому, что Земля – это огромный шар в небе. И он так высоко, что туда невозможно попасть. Некоторые пытались, но так и не смогли долететь. А люди и вовсе миф – монстры из детских страшилок. Их не бывает! Что касается твоих картинок... Лично я думаю, что эта фантазия у тебя – нечто вроде защитной реакции. Наш мир, как ты сам не раз отмечал, чересчур жесток и несправедлив. Вот ты и придумал себе некую волшебную страну, где все устроено иначе. С такой фантазией проще жить в нашей суровой реальности.
– О, вот тут ты не прав, – возразил Мун. – Ты даже не представляешь, насколько хреново на Земле живется вампирам. Представь себе общество, где повсюду тебя окружают лишь существа, считающие таких, как ты монстрами и желающие поскорее тебя прикончить. При этом тебе еще и приходится постоянно где-то прятаться, когда восходит солнце, а ночами с огромным риском для жизни бродить в поисках пищи. Это не жизнь, а сплошной кошмар! Помнишь, как ты от отчаяния собирался покончить с собой? Я на Земле сделал то же самое – встретил солнце на рассвете. Не мог так больше жить. Здесь, на Луне, я хотя бы среди себе подобных.
– Ну вот, теперь мне будет проще жить с мыслью, что где-то бывает похуже, чем здесь. Я уж думал, хуже некуда, – рассмеялся Шрам. – Тогда вообще не понимаю, на кой тебе сдалась такая фантазия?
– Какая еще фантазия? – вскричал Мун. – Я и правда с Земли!
– Вот-вот! Так дальше и думай! – с улыбкой кивнул Шрам. – По крайней мере, пока это идет на пользу бизнесу. Кровь должна течь!
Шрам был не единственным, кто так считал. На Луне вообще в земное происхождение Муна почти никто не поверил.
Однажды Мун разговорился с местным художником. Да-да, в городе-кратере мгновенно появилось множество не только поклонников нового вида искусства, но и мастеров-подражателей. Правда, ни один из них так и не смог добиться такого же успеха.
– Как тебе это удается? – с завистью спросил у Муна вампир-живописец. – Если не секрет, откуда ты черпаешь вдохновение и берешь такие идеи?
– Ни откуда я их не беру, – честно ответил Мун. – Я рисую то, что помню. То, что видел на Земле.
– Да уж, смотрю я на тебя и думаю: ты либо гений, либо и правда сумасшедший.
– Либо я на самом деле попал сюда с Земли!
В лукавом взгляде вампира читалось: «Ну-ну, рассказывай...»
– Эх, многое бы я отдал, чтобы также сойти с ума, – мечтательно сказал он. – Но талант за кровь не купишь...

(Краска из крови?)

Ева, которой больше не приходилось заниматься тяжелым физическим трудом, от безделья решила тоже попробовать себя на художественном поприще. Мун показал ей, как делать краску и дал несколько уроков рисования, после чего Ева выдала нечто странное: пейзаж с какими-то многоугольниками и сплетающимися линиями непонятного значения и предназначения. Хотя в целом нарисовано было намного лучше, чем у Муна. У Евы оказался художественный талант.
– Неплохо, – похвалил Мун. – Что, если не секрет, ты изобразила?
– Как что? Это же Земля! – ответила та.
– Нет, Ева, это не Земля, – покачал головой Мун.
– Почему нет?
– Да потому, что такого нет на Земле!
– Значит, такое есть? – Она ткнула острым когтем указательного пальца на изображенный Муном морской берег с загорающими на пляже людьми и плывущим по волнам пароходом вдали, – А такого нет? – Указала на свою абстракцию. – Почему тебе можно фантазировать, а мне нельзя?
– Да потому, что я не фантазирую! – вскричал Мун. – Я и правда рисую Землю!
Ева рассержено топнула ногой, повернулась и ушла, от обиды прикусив клыком губу, чтобы не разрыдаться. Однако она – девушка отходчивая. Вскоре Ева воротилась и вновь принялась за свои художества, настырно заявив:
– Можешь рисовать свою Землю, а я буду рисовать свою!
Впрочем, ее работы тоже нашли своего покупателя...
Мун, Шрам и Ева теперь жили и работали в мастерской, которую отгрохали на дне города-кратера, как они сами заявляли, чтобы иметь возможность творить и днем, и ночью. На самом же деле попросту растолстели настолько, что смогли себе это позволить. Дно кратера, как оказалось, вовсе не принадлежало толстякам. Оно считалось собственностью города, а фактически – его правителя, самого толстого вампира на Луне с коим Мун уже имел неудовольствие познакомиться. За право тут жить «бурдюк» драл столько крови, что позволить себе это могли только самые упитанные горожане, к коим теперь относился и Мун со своими друзьями, о чем красноречиво свидетельствовала их внешность. Каждый из них обзавелся таким пузом, что с трудом передвигался. Да в этом теперь и не было необходимости. Мун стал так знаменит, что клиенты шли к ним сами. Если же все-таки возникала потребность по каким-то делам пробежаться по городу, они просто посылали нанятого для этого доходягу-курьера.
Как-то раз к ним в их мастерскую заглянул Мажор. Он прошелся вдоль выставленных на продажу картин, скользя по ним полным безразличия взглядом, пока не остановился позади работающей над очередным «земным пейзажем» Евы.
– О, да у тебя дар! – похвалил он, хотя рассматривал художницу, а вовсе не ее работу.
Ева, конечно же, заметила Мажора, но сделала вид, что нет.
– Игнорируешь меня? – нахмурился тот. – Ну да, ты ведь теперь разбогатела. Важной стала!
Но так как девушка продолжала показательно не обращать на него внимания, ее разочарованный ухажер был вынужден удалиться. Зато на следующий день пришел представитель от некоего ценителя искусства, пожелавшего остаться неизвестным, и выкупил все работы художницы за баснословное количество крови. Что, впрочем, не пошло на ползу для фигуры и без того чересчур располневшей за последнее время Евы.
Позже Мун не раз встречал Мажора: в увеселительных заведениях или на светских вечерах, устраиваемых толстыми мира сего, куда они частенько приходили со Шармом и Евой. Что не удивительно, ведь теперь они были одного с ним социального статуса. Ева во время таких встреч сразу же приобретала надменный вид, но при этом частенько с этим самым видом шествовала именно в тех местах, где ошивался Мажор. Тот при виде девушки тоже мгновенно напускал на себя важности и принимался тискать хихикающих танцовщиц. Когда же Ева проходила мимо, провожал ее взглядом, полным боли и тоски.
Как было сказано, в земное происхождение Муна почти никто не верил. Почему почти? Да потому, что однажды к художнику подошел весьма странный вампир и вкрадчивым голосом сообщил, что верит ему. Это был довольно упитанный паренек, с пяток до макушки обильно перепачканный лунной пылью и со странной прической – его длинные волосы торчали во все стороны, образуя вокруг головы некое подобие шара. Сразу было видно, что молодой вампир прикладывал немало усилий, чтобы придавать своей голове столь нелепый вид. И все же, несмотря на эти странности, Мун обрадовался: ну наконец-то, хоть кто-то ему верит! Однако радость его оказалась преждевременной.
– Да, я верю в то, что ты с Земли, – продолжал парень. – И я верю, что люди – не миф! Что они действительно существуют!
И тут же выяснилось, что внешность парня имеет огромное значение: по его представлениям, именно так должен выглядеть человек. Более того, этот необычный парень был не одинок в своем безумии – в следующий раз он завился в мастерскую с друзьями, которые выглядели примерно также. Мун поинтересовался у Шрама: что сие за чучела?
– А, это те, которые под людей косят, – был ответ.
Оказалось, что в городе-кратере есть секта вампиров-землепоклонников. Они красят пылью тела, начесывают волосы – «как у людей», и даже дают друг другу имена, которые, правда, звучат как бессмысленный набор букв, вроде: «тоиди» или «хисп». В основном это молодежь, дети толстопузов, которые занимаются этим от безделья. Да и попробовал бы кто-нибудь из них поработать в таком виде, не попортив прически... Зато наконец-то Муну стал понятен смысл фразы, которую он неоднократно слышал в свой адрес: «Ты один из тех, кто под людей косит?..» А он-то все гадал, почему «один из»?
Муну стало любопытно, что же эти недоросли могут поведать ему о Земле и человечестве. И вот, что он узнал. Оказывается, люди – те еще чудища! У них серая глянцевая кожа, огромная голова и один большой глаз на лбу, который светится, словно маленькое солнце. Из всего сказанного верным было лишь то, что люди, в отличие от вампиров, не умеют летать и не боятся света. В остальном они выходили такими монстрами, что не удивительно, почему ими на Луне детишек пугают.
Нашелся среди этой компании и эксперт, на которого остальные смотрели снизу вверх, как на постигшего великую мудрость гуру. Тот однажды заявился в художественную мастерскую, осмотрел картины Муна скептическим взглядом, после чего авторитетно заявил:
– Нет, это не Земля!
– Да неужели? – насторожился Мун.
– Ничего общего с реальностью, уж поверь, – со знанием дела продолжал землепоклонник. – Я много раз бывал на Земле – в своих видениях, я знаю.
– О как! И какова же по-твоему Земля? – с трудом сдерживая улыбку, осведомился Мун.
Ох, лучше бы он не спрашивал... Так как за следующие полчаса наслушался такой чуши, самая скромная из которой оказалась о том, что люди на Земле ходят на головах: «Земля же вверху, над головой! Как же еще там можно ходить?»
– Так что ты понятия не имеешь, что такое Земля и кто такие люди, – подытожил гуру, с презрением глядя на Муна.
После чего, к великой радости землянина, он и вся его странная компашка удалились, и больше они не появлялись.

6.

Если отбросить такую мелочь, что Муна считали всего лишь гениальным сумасшедшим, а вовсе не инопланетянином, в остальном у него все складывалось отлично. Ему больше не приходилось голодать, прятаться от света, вкалывать до изнеможения, а потом еще стараться, чтобы эти с таким трудом заработанные капли не отнял на улице какой-нибудь кровожадный разбойник. Досуг, которого теперь у Муна было во много раз больше, чем ему требовалось, он скрашивал ленивыми прогулками по городу, посещениями продажных худеньких девиц, походами в театр, на арену, на солнечные гонки, где тощие доходяги развлекали упившуюся публику, нередко с риском для жизни. Ну или ходил на званые приемы, которые частенько устраивали толстопузы, чтобы вести на них долгие беседы ни о чем. И, быть может, так и тянулась бы дальше эта сытая ленивая жизнь, если б не один случай.
Свои картины Мун рисовал на плоских камнях, которые изготавливали работяги. Однажды один рабочий принес целую пачку таких камней, видимо, трудился в каменоломне всю ночь. Вот только не удержал и выронил. Камни, разбившись, разлетелись на мелкие осколки. Мун пришел в ярость, наорал на рабочего и заявил, что ничего ему не заплатит.
– Пожалуйста! – взмолился тот, упав на колени. – Мне нечем будет заплатить за пещеру!
Эти слова вдруг отозвались в груди Муна звонкой струной тяжкого воспоминания. Ведь еще совсем недавно он сам возмущался ужасным устройством лунного общества, толкал речи о несправедливости и неравенстве, говорил, что каждый достоин жить сыто и в комфорте. И что же теперь? Теперь он, разжиревший на чужой крови толстяк, ни за что не заплатит нанятому голодному работяге лишней капельки. Теперь он важно шествует по городу, с презрением глядя на тощих нищих, которых вот-вот вышвырнут умирать лишь за то, что они не в состоянии отдать пару глотков крови за право тут жить. Теперь он с наслаждением пользуется услугами худеньких красоток, которые худы от недоедания и отдаются ему вовсе не из симпатии – они вынуждены торговать своими изможденными телами чтобы прокормить себя и своих детей. Теперь он бесстыдно занимает так много пространства на вечно темном дне, что можно поселить там сотню ютящихся в приюте для бездомных бедолаг.
Мун глядел сверху вниз на ползающего у его ног на коленях худого беднягу и вдруг увидел в нем недавнего себя. Как же быстро он позабыл свои собственные речи! Выходит, все революционеры, пока голодны, а как наелся – сытый голодному не товарищ...
– Все, что ты сказал – очень печально. Да только почему нас должны волновать твои трудности?
Мун обернулся на голос и увидел Шрама. Тот вразвалочку, придерживая свое необъятное пузо, приблизился к рабочему и брезгливо пихнул его ногой:
– Хочешь быть сытым? Так в следующий раз работай лучше!
После чего повелел телохранителям вышвырнуть рыдающего тощего вампира вон – за пределы Темного города.
– Стойте! – вскричал Мун, увидев, как два верзилы угрожающе двинулись к перепуганному рабочему. Те послушно остановились.
– Ты что творишь? – Мун пораженно глянул на Шрама.
– А что не так-то? – ответил тот. – Нет результата – нет крови. Кто плохо работает – тот не ест. Мы тут благотворительностью не занимаемся.
Мун наклонился, помог рабочему подняться, после чего заплатил ему даже больше, чем следовало и отпустил.
– Конечно, это твоя кровь, и ты волен поступать с нею как пожелаешь, – презрительно покривился Шрам. – Но если ты начнешь раздавать свое добро просто так, будет больше вреда, чем пользы. Стал бы ты работать, если бы знал, что получишь кровь без труда?
– Тут не поспоришь, – согласился Мун. – Да, он облажался. И, возможно, в следующий раз стал бы более ответственно относиться к работе. Вот только если б у него был еще один шанс! Но ведь его нет! Лишившись заработка этот работяга мгновенно становится нищим. Если он останется без жилья – отправится в приют для бездомных. После ночи, провиденной там, он вряд ли будет в состоянии трудиться, да никто и не возьмет на работу изможденного слабого доходягу. А значит его удел – просить милостыню до той поры, пока его не вышвырнет из города сборщик налогов, которому нечем будет заплатить. Одна ошибка в этом обществе – смерти подобна. Тебе ли не знать, Шрам, ты ведь сам проходил через все это.
– Что ж, такова жизнь, – равнодушно пожал тот плечами. – Каждому свое.
И он понес свое громадное пузо дальше.
– Это не жизнь, а выживание! – крикнул Мун вслед недавнему работяге, разжиревшему на чужой крови.
Глядя на осколки, которым теперь не суждено стать картиной, Мун вздохнул:
– Нет, так нельзя! С этим обществом нужно что-то сделать!
С той поры эта мысль не покидала его ни на миг. «Должен ведь быть какой-то способ переделать этот мир», – думал он.
Как-то вернувшийся с прогулки Шрам заметил, что Мун что-то усердно чертит пальцем на камне.
– Очередной шедевр? – лениво поинтересовался он.
– Да, и он во много раз лучше и важнее всего, что я создавал до этого.
Когда же Шрам взглянул на эту работу, весьма удивился:
– Это что-то новое. Какая-то странная картина.
– Это не картина, – ответил Мун. – Это расчеты.
И, вспомнив, что на Луне не знают, что такое письменность и цифры, принялся объяснять, тыча в строчки символов:
– Ты говорил, что пить из одного и того же вампира несколько раз нельзя. Так?
– Если ты не ребенок, то да, – кивнул Шрам. – Только дети могут пить кровь родителей сколько угодно и когда угодно. Когда же вампир взрослеет, ему приходится идти работать – самостоятельно добывать себе пропитание. Ева, к примеру, недавно достигла зрелости.
– Объясни тогда, почему сборщики налогов собирают кровь у одних и тех же вампиров по несколько раз. Они же не дети!
– Хм... Никогда не задумывался над этим. – Шрам озадаченно почесал затылок. – Наверное, им известен какой-то секрет.
– Да, известен. И этот секрет называется – система. Наверняка есть какой-то период времени, в течение которого вампир не может пить кровь у одного и того же, а после – снова можно. И сборщикам налогов этот срок известен. Да чего гадать, можно просто спросить.
Мун подозвал одного из своих телохранителей. Огромный мускулистый вампир покорно приблизился.
– Скажи, ты когда-нибудь работал сборщиком налогов? – спросил Мун.
– Конечно. Мне не раз приходилось этим заниматься. Туда ведь берут сильных. А я – сильный!
Он с гордостью продемонстрировал упругий бицепс.
– Молодец. И как часто ты нанимаешься сборщиком?
– Часто нельзя. Если поработал ночь, то потом устраиваешься куда-нибудь в другое место: телохранителем у богача, стражем порядка, вышибалой долгов, ну или можно пойти периметр города охранять. Работы для силачей хватает. А я – сильный!
Он снова показал бицепс.
– А если захочешь снова в сборщики налогов пойти, сможешь?
– Смогу, – кивнул телохранитель. – Я...
– Да-да, сильный. Я уже в курсе. Но как ты понимаешь, что снова можно идти в сборщики?
– Как? – Верзила наморщил свой широкий лоб, что свидетельствовало об усиленной мыслительной работе. Но, видимо, это была не самая сильная его сторона. – Не знаю как. По запаху!
– Вот видишь! – обрадовался Мун, снова повернувшись к Шраму. – Значит, я прав. Есть срок, через который вампир может снова пить кровь у одного и того же.
– И что с того?
– А то! – Мун ткнул пальцем в свои записи. – За ночь каждому нужно поесть хотя бы раз. Верно? Выходит, что, если разбить все лунное общество на группы из нескольких вампиров, они смогут раз в ночь кормить друг друга. Получится замкнутый цикл. Они перестанут голодать!..
– Я не понимаю, – перебил Шрам.
– Это же простая математика. Единственная сложность в том, чтобы все соблюдали очередь...
– Да я не о том. – Шрам махнул пухлой ручищей. – С твоей задумкой все ясно, я не тупой. Я не понимаю другого. Для чего тебе это нужно?
– Ну как... – опешил Мун. – Чтобы сделать жизнь лучше!
– Разве мы не сделали? Посмотри по сторонам. Что именно тебе не нравится? Живи и радуйся!
– Но это ведь только наша жизнь! А как же все остальные? – возразил Мун. – Согласен, мы живем в достатке. Но благодаря чему? Тому, что девяносто девять из ста жителей этого города трудятся и голодают ради сытости одного.
– Ну и что? – равнодушно хмыкнул Шрам. – Тебе ли не наплевать? Главное, что ты – тот самый один из сотни.
– Быстро же ты позабыл о том, как сам был одним из тех голодных работяг, – нахмурился Мун.
– Нет, как раз-таки не забыл. И главное тут слово – был!
– Разве тебе не хочется, чтобы и всем остальным жилось хорошо?
– С чего бы мне этого желать? – искренне поразился Шрам.
– Да ведь ты сам рассказывал о том, как однажды, рискуя жизнью, пошел за идейным вампиром на штурм Темного города, – напомнил ему Мун. – Не потому ли, что ты хотел перемен и считал, что это общество достойно лучшего и может жить по-другому?
– Нет, конечно! – Шрам смотрел на него с явным недоумением. – Я пошел за ним лишь потому, что это была отличная возможность напиться вдоволь. Плевать мне было как на остальных вампиров, так и на все наше общество в целом. Уверяю тебя, каждый, кто шел тогда сражаться думал о том же самом.
– И как, твои надежды оправдались?
– О, да! – Губы Шрама вытянулись в сладостной улыбке. – Никогда в жизни так не напивался! Мы прямо-таки купались в крови! Как же мы пировали тогда: театры, девочки, самые шикарные дома Темного города... Эх, веселые были ночки!
– Вот только кровь имеет свойство быстро заканчиваться, – закончил за него Мун. – Ты спустил все до капли и снова стал тощим доходягой.
– Ну да. Молодой был, глупый... – с сожалением кивнул Шрам. – Мне бы тогда прикупить парочку пещер на склоне, сдавать их, да жить на арендную плату. Но, как говорится, умная мысля приходит опосля. Зато теперь я так не облажаюсь. Раз уж судьба дала мне еще один шанс.
Мун разочаровано вздохнул:
– Значит, тебе не хочется перемен?
– Смотря о каких переменах ты говоришь. – Шрам настороженно глянул на Муна. – Если ты о том, чтобы устроить еще один переворот, организовать нищих, чтобы те пошли на штурм Темного города и отняли кровь богачей, то есть мою – я категорически против. Со своей кровью делай что хочешь, а мою не тронь! Я не стану ни с кем делиться, я свое уже отголодал!
– Да не собираюсь я устраивать переворотов, – вскричал Мун. – И отбирать ни у кого ничего не буду. Я хочу лишь придумать такое устройство общества, чтобы раз и навсегда решить на Луне проблему голода. И все!
– Ну хорошо, предположим ты всех накормишь. Кто же тогда станет работать? Попробуй заставь сытого трудиться!
– Уверяю тебя, станут. Более того, сытые и здоровые будут работать во много раз эффективнее слабых голодных доходяг. Уж поверь. Да и вообще, как по мне, голод – не лучший стимул для труда. Есть множество и других причин. Например, чтобы сделать свою собственную жизнь комфортнее. Единственные, кому выгодно, чтобы работяги голодали – толстые бездельники, по дешевке покупающие их труд.
Шрам сделал вид, будто не заметил этот явно брошенный в том числе и ему упрек. Он задумчиво разглядывал строчки цифр, в которых ничего не понимал.
– Ну хорошо, предположим, ты действительно накормишь всех голодных, – наконец, сказал он. – Но не думаешь ли ты, что тем самым нарушишь баланс в обществе? Да, время от времени какого-нибудь нищего доходягу изгоняют из города. Вот только он тем самым уступает место другим. В городе постоянно рождаются дети. Если никто не станет умирать, наступит перенаселение!
Тут не поспоришь. Дети на Луне, как успел отметить Мун, действительно рождаются весьма часто. Взрослые же особи достигают по земным меркам возраста около тридцати лет, а потом их рост останавливается. Вампиры не знают, что такое старость и, если исключить насильственную смерть, местных жителей можно назвать бессмертными.
– Темноты хватит на всех, – возразил Мун. – Площадь лунной поверхности – почти четыре десятка миллионов квадратных километров... В общем, это очень много. И вся эта поверхность усеяна кратерами.
– Каждый из которых кишит вампирами, которые вряд ли захотят потесниться.
Этот аргумент поставил Муна в тупик. Он до этого как-то и не задумывался над тем, что их город – не единственный на Луне. Хотя логично было предположить, что есть и другие поселения вампиров. Крыть тут было нечем.
– И все равно я считаю неправильным, что горстка одних вампиров живет за счет того, что морит голодом других, – настырно заявил он. – И если мой план сработает, так мы сможем осчастливить не только наш город – всю Луну! Для начала накормим всех, ну а с перенаселением потом что-нибудь придумаем. Если понадобится – выстроим подлунные города.
Шрам поразмыслил над его словами, но вывод из всего сказанного сделал лишь один:
– Ладно, если, как ты говоришь, моя кровь останется при мне – делай что хочешь. Нравиться тебе возиться с нищими? Твое право! У богатых свои причуды...
И еще раз презрительно глянув на расчеты Муна, Шрам покатился к каменной лежанке – от количества выпитого он уже походил на большой кожаный мячик.
Мун тут же взялся за осуществление плана по улучшению Луны. Для начала ему нужно было понять, сколько должно пройти времени, чтобы вампир смог пить повторно из своего сородича. Выяснить это он решил методом наблюдения. Мун запомнил в лицо одного из своих телохранителей, того самого, который «Я – сильный!». Верзилы, видимо от рутинной скуки, подолгу на одном месте не засиживались, потому вскоре этот силач отправился искать другую работу. Спустя ночь Мун обнаружил его в качестве городского патрульного, затем на краю кратера – следящим, чтобы в город не проникали халявщики. И наконец, Мун обнаружил его вечером в месте, где нанимались сборщики налогов.
Будучи толстопузом, Мун к тому времени уже был посвящен в секреты того, как происходит лунное кровообращение. Налог тут собирал самый толстый вампир, который является кем-то вроде городского правителя – тот самый «живой бурдюк». Мун для себя стал именовать его Жабой, выведя это прозвище из сокращения «жэбэ». Тем более, что лунный градоначальник отдаленно напоминал сие земноводное. Именно к Жабе еженощно стекалась вся народная кровь, после чего тот снова пускал ее в оборот, распределяя среди других толстяков в зависимости от их заслуг – то есть, от размеров пуза: больше всех получали самые толстые и так по убывающей. Чего греха таить, Мун и сам регулярно прикладывался к этой кормушке, находясь примерно в середине пищевой цепочки элитарного лунного общества. «Ну а чего? Если я не стану пить, эта кровь все равно достанется какому-нибудь другому богачу, – мысленно оправдывался Мун. – У бедняка ж ее так и так отняли!» И этот аргумент служил для него достаточным успокоением. При этом мыли вернуть хоть каплю какому-нибудь доходяге у него никогда не возникало. Если же Муна все-таки вдруг начинали терзать угрызения совести, что в его брюхе плещутся чужие незаслуженно полученные литры, из-за чего, возможно, кто-то отправился умирать за пределы города, он время от времени жертвовал несколько глотков в какой-нибудь театр – на развитие искусства, за что, кстати, смазливенькие танцовщицы нередко отвечали ему благодарными ласками.
И вот как-то вечером к резиденции Жабы явился Ясильный, бывший телохранитель Муна – наниматься сборщиком налогов. Того приняли на работу, он умчался выполнять свой гражданский долг – пить кровь горожан. Вернулся Ясильный под утро, пополневший и порозовевший, и протянул Жабе руку для укуса, чтобы перекачать в него собранный налог.
С той поры Мун принялся считать ночи, когда же его силач снова появится в городской администрации. Он снова время от времени встречал Ясильного то в качестве телохранителя, то стражника, то вышибалы...
И вдруг этот Ясильный исчез! Мун с ног сбился, обхаживая и облетая все места, где обычно встречаются верзилы-вампиры. Ясильный как в воду канул (это при том, что на Луне нет воды, в которую можно кануть). И когда Мун уже отчаялся отыскать своего бывшего телохранителя, он неожиданно все-таки повстречал его вновь, правда, с трудом узнал. Еще бы, оказалось весьма непросто среди сидящих вдоль дороги в Светлом городе доходяг опознать бывшего верзилу. Был тот тощ, как скелет, некогда стальные мышцы сдулись. Когда пораженный Мун приблизился, этот теперь уже бывший силач приподнялся, упираясь в камни острыми коленками, протянул тощую трясущуюся руку и протянул:
– Крови! Хотя бы капельку!
Мун напоил его досыта, а затем расспросил, что с ним случилось. Оказалось, что однажды устраиваться на одну должность явилось слишком много верзил-кандидатов. Ясильному повезло, он прошел собеседование и получил работу. Вот только обрадовался он рано, так как вскоре на него напали сзади и свернули шею. Это, не убило здоровяка – он ведь вампир! Однако на то время, пока заживут травмы и срастутся кости, Ясильный выбыл из строя. Так что должность досталась другому (не трудно догадаться, кому именно). Во только восстановление сил заняло у Ясильного не одну ночь. За это время он сильно исхудал – соборы налогов ведь никто не отменял, потому, когда он выздоровел и снова пришел устраиваться верзилой, не смог конкурировать с более крепкими и упитанными коллегами. Ясильный понял, что в этой в сфере ему работы не найти, попытался поискать заработок в другом месте, среди рабочих. Однако тут выяснилось, что быть силачом – единственное, что он умеет в жизни. Ведь именно к этому он готовился с детства, качая мышцы. Безработица, налоговые поборы, отсутствие жилья... Результат – бывший вышибала очутился среди нищих. И не появись вовремя Мун, вампира, который неоднократно выдворял из города доходяг, не сегодня-завтра самого б вышвырнули умирать.
– Хочешь снова стать моим телохранителем? – спросил растроганный этой историей Мун.
У Ясильного вспыхнули глаза, но он тут же угрюмо опустил голову.
– Я не могу, – ответил он. – Я – слабый.
– Ничего, когда-нибудь снова станешь сильным. Идем!
Так Мун обрел нового друга и бессменного преданного ему телохранителя.

7.

Однако это не решило главной проблемы Муна: через какой срок один вампир снова может пить кровь у другого? Он поразмыслил, и ему в голову пришла новая идея. Дело в том, что в их мастерскую частенько захаживал один любитель искусства, который время от времени покупал земные пейзажи. Мун предложил ему одну из своих лучших работ почти за бесценок – всего за пару глотков.
– Но при одном условии, – добавил он. – Один глоток я возьму сейчас, а второй – позже. Отдашь, когда попрошу.
– Идет! – У коллекционера аж глаза загорелись от такой скидки.
С той поры, когда этот вампир заглядывал в их мастерскую, Мун подходил к нему и требовал плату. Первое время его воротило от одного только запаха этого любителя искусства.
– Нет, давай позже, – говорил в таком случае Мун.
Однако шли ночи, и отвращение все больше ослабевало. И, наконец, наступил момент, когда Мун снова смог прокусить вену этого коллекционера, и его не стошнило.
«Восемь ночей, – подытожил он. – А, чтобы наверняка, лучше считать десять. Выходит, нужна группа из десяти вампиров, которые смогут каждую ночь пить друг у друга. И, благодаря этому, они позабудут, что такое голод!»
Теперь нужно было подобрать испытуемых, на которых можно поставить эксперимент. Лучше всего для этого годились нищие. Потому, как только наступила ночь, Мун явился к расщелине, служившей приютом для бездомных. Из нее как раз выползали похожие на живые мумии изможденные доходяги.
– Мне нужен десяток добровольцев для важного социального эксперимента, – объявил он.
Это заявление было встречено равнодушными бессмысленными взглядами. Тогда Мун принялся громко объяснять суть своей идеи и какие блага она может принести всему вампирскому сообществу. Теперь на него даже не смотрели. Видя, как тощие тела расползаются по городу, чтобы заняться попрошайничеством, и понимая, что он вот-вот останется один, Мун в отчаянии вскричал:
– Кто-нибудь хочет крови?
На это предложение мгновенно обернулось несколько десятков голов.
– Так-то лучше, – обрадовался Мун. – А теперь слушайте меня внимательно...
Желающих поучаствовать в эксперименте оказалось даже больше, чем он рассчитывал – целых тридцать шесть добровольцев. Мун выстроил их в три шеренги, пересчитал и каждому объявил его номер.
– Это еще что за хреновина? – возмутился один вампир. – Это типа как у тех, которые под людей косят?
– Ты крови хочешь? – нетерпеливо перебил Мун.
– Конечно!
– Ну так перестань болтать и просто делай так, как я говорю. Ты – пятый! Запомнил?
Когда с порядковыми номерами было покончено, Мун выдал каждому авансом по несколько глотков крови, отчего сам похудел едва ли ни на треть: во-первых, чтобы подогреть интерес испытуемых и они не разбежались, а во-вторых, чтобы этих доходяг не вышвырнули из города сборщики налогов и тем самым не нарушили едва только начавшийся социальный эксперимент. В завершении Мун объявил, что все испытуемые должны явиться сюда же следующим вечером.
– Вот идиот – на халяву кровь раздает, – донеслось до Муна, когда нанятые им нищие расходились. Это замечание его насторожило. И все-таки Мун надеялся, что не все такого мнения.
Как оказалось, так думало большинство. Следующей ночью в назначенном месте появились всего тринадцать вампиров.
«Ладно, для начала сгодится и столько», – с досадой решил Мун.
Но тут же обнаружилась новая проблема: никто из них не запомнил свои номера. На вопрос: «Какой у тебя был номер», – доходяги растеряно пожимали плечами или отвечали какую-то околесицу, вроде: «Всрь».
– Может быть, восемь?
– Может и так...
Путем невероятных усилий, расспрашивая, кто где стоял в прошлую ночь, Муну удалость более-менее точно воссоздать одну шеренгу. Пока он это проделывал, отовсюду слышался единственный вопрос, который волновал нищих:
– А когда кровь выдавать будут?
Когда же Мун заявил, что на этот раз он своей крови никому не даст, а они должны будут пить друг у друга, это привело испытуемых в недоумение.
– Да не стану я ни с кем делиться! – раздавались возмущенные возгласы. – С чего бы это?
Мун стал объяснять: ты поделишься с одним, а другой поделится с тобой, и все будут сыты.
– Ну уж нет! – недоверчиво мотали головами вампиры. – А если я дам крови, а мне никто не вернет? Да и вообще я пришел сюда пить сам, а ни поить других!
Семеро тут же отказались участвовать в эксперименте. Шестеро оставшихся все-таки нехотя поделились кровью друг с другом. Правда, один из них выпил у того же, что и вчера, и его мгновенно стошнило. Мун даже не смог возместить ущерб, ведь эти двое недавно пили у него самого.
– Грабеж! – вынесли вердикт пострадавшие и, недовольные, удалились.
В третью ночь в назначенное место пришло всего двое. Да и то, как только один из них хлебнул крови другого, сразу же бросился наутек – своим добром он делиться не собирался.
– Жадная скотина! – в сердцах крикнул Мун ему вдогонку.
Он сел на камень, обхватив голову руками.
– Я – пятый! – гордо объявил единственный оставшийся испытуемый.
– Молодец, – устало похвалил Мун. – Хоть это уже и не важно.
После чего извинился за причиненные неудобства и отпустил «пятого» на все четыре лунные стороны.
– Как я вижу, эксперимент по переделке общества провалился, – весело воскликнул Шрам, увидев в каком подавленном состоянии Мун вернулся в мастерскую.
– Ничего, – подбодрил тот сам себя, – следующей ночью попробую еще раз.
Но и в следующую ночь, и во все остальные результат оказался прежним. Нищие приходили, с удовольствием хлебали его выдаваемую авансом кровь, но как только доходило до того, что они должны сами с кем-то делиться, желание участвовать в эксперименте у них мгновенно пропадало.
– Ужасно выглядишь, землятик, – с сочувствием глядел на него Шрам. – Ты, как я вижу, уже спустил на это едва ли ни все свое состояние. Еще немного и сам окажешься среди нищих.
Тут он был прав. Мун отощал настолько, что стал едва ли ни худее, чем до того, как занялся художествами. Однажды даже, когда он возвращался домой после очередной неудачной попытки по переделке общества, его в Темном городе остановил страж порядка словами:
– Ты куда прешь, нищеброд?
Хорошо, что рядом оказалась Ева, которая объяснила этому мускулистому верзиле, что Мун – знаменитый художник, который тут живет.
– По нему не скажешь, – презрительно хмыкнул охранник.
Худоба могла поставить точку в социальных экспериментах Муна. Еще немного, и он бы попросту разорился. Ведь если нет крови – нет и испытуемых, которым нужно платить. Однако его энтузиазм погасило вовсе не бунтарство, а один случай...
Как-то Мун брел по городу и вдруг заметил, что народ разбегается, с ужасом глядя на небо. Он поднял голову в тот самый момент, когда в вышине мелькнул большущий раскаленный докрасна объятый пламенем булыжник, после чего раздался оглушительный взрыв.
Муна швырнуло на камни и обсыпало колючей пылью. Он с трудом поднялся, превозмогая боль в посеченном осколками теле. Звон в ушах постепенно стихал, уступая место доносящимся отовсюду рыданиям, воплям раненых и стонам умирающих. Когда плотная словно туман клубящаяся пыль стала рассеиваться и оседать, глазам Муна предстала жуткая картина: часть склона кратера, куда угодил метеорит, обрушилась, похоронив под собой всех, кто не успел убежать. Кое-где сползшая порода шевелилась, из нее торчали окровавленные части тел заживо погребенных.
Мун, а вместе с ним и множество других вампиров бросились разгребать завалы. Увидев выглядывающий из-под груды пыли и камней шевелящийся палец, Мун стал поспешно разбрасывать булыжники, чтобы спасти несчастного.
– Держись приятель, – подбадривал он. – Мы сейчас! Потерпи!
Муну принялся помогать какой-то тощий вампир. Вместе они быстро раскидывали завал. Когда же среди камней показалась рука, помощник Муна... жадно впился в нее зубами!
– Ты что творишь? – вскричал Мун.
– А что? – удивленно глянул на него кровопийца. – Не пропадать же добру!
И он снова присосался к вене. Рука перестала шевелиться.
Мун поднялся на ноги, растеряно посмотрел по сторонам. И увидел, как множество вампиров разгребают камни, извлекают из-под завалов тела и опустошают пострадавших до капли.
– Вот это удача! Вот повезло-то! – доносились до него радостные восклицания.
А неподалеку прохаживались толстяки и, глядя на эту разруху, жаловались друг другу на то, какие убытки они понесли, лишившись своих пещер.
Мун повернулся и зашагал прочь от этого кровавого пира.
– Чертовы эгоисты! – в отчаянии прокричал он, устало повалившись на каменную лежанку в своей мастерской. – Я из кожи вон лезу, хочу сделать как лучше, чтобы всем жилось хорошо. Они же думают лишь о себе, только о своем ненасытном брюхе!
– Не переживай, – сочувственно проговорил Шрам. – Просто мы испокон веков так жили. Наше общество не переделать.
Муну хотелось завыть от тоски, как это делают земные собаки и волки, глядя на Луну. Вот только он сам находился на Луне! Луне, которая не хотела меняться. Конечно, он мог бы повыть на Землю... Мун закрыл ладонями глаза, чтобы не видеть висящий в черных небесах голубой шар.
– Да и пошло все, – в сердцах проговорил он. – Живите, как хотите!
После этого Мун больше не пытаться переделать мир. Он вернулся к прежнему образу существования – жизни зажравшегося наживающегося на чужой крови толстопуза.
Однако он ошибся – Луна все-таки желала меняться. Просто делала она это так медленно, что очень долго этих перемен никто не замечал. Сначала Мун обратил внимание на то, что ему все реже попадаются на глаза нищие, а с какого-то момента те и вовсе исчезли с городских улиц. Мун решил проверить, куда это они подевались – с вечера пораньше пришел к приюту для бездомных, и был весьма удивлен, когда оттуда не выползло ни одного изможденного тела.
«Что с ними случилось? – встревожился он. – Быть может, в городе произошла какая-то глобальная чистка, и всех нищих вышвырнули из кратера?»
Он решил расспросить об этом сборщика налогов. Верзила ответил, что нет, никаких чисток за последние ночи в городе не было. Впрочем, он и его коллеги сами удивляются, что они давненько никого не выселяли за неуплату налогов – все жители города каким-то чудом исправно платят.
Затем с городских улиц стали исчезать проститутки обеих полов. Те же немногие, что остались, драли за свои услуги такие цены, что толстяки призадумались – а стоит ли того это удовольствие?
Как-то Мун пришел к границе Темного города чтобы нанять работяг для изготовления рисовальных камней и был поражен, не обнаружив там голодной рвущейся на трудовые подвиги толпы. К нему все-таки неспешно подошли с десяток соискателей, поинтересовались, что надо и сколько платит. Когда же Мун объявил свою обычную цену, увидел презрительно покривившиеся лица.
– За эти капли я даже вон тот булыжник не передвину, – был ответ. После чего рабочий назвал такую сумму, что Мун потерял дар речи.
– Нет, так нет, – хмыкнул рабочий. – Тогда поищи кого-нибудь другого.
Мун обошел еще несколько мест, где нанимались работяги, но там его ждал точно такой же прием. Он хотел было развернуться и надменно уйти, да только у него закончились рисовальные камни, а они ему были ох как необходимы! Пришлось соглашаться.
«Да что не так с этим городом?» – поражался Мун. Он стал внимательнее присматриваться к жителям кратера, в особенности к работягам, и вскоре заметил одну особенность: у всех них оказались поранены пальцы на руках. У одного был оцарапан мизинец, у другого – указательный, у третьего – безымянный, у одних на правой руке, у других – на левой. Но раны были абсолютно у всех и выглядели одинаково. Это явно неспроста!
Пока Мун ломал голову, что могут означать эти отметины, ответ неожиданно пришел к нему сам собой. Однажды, наблюдая за тем, как Ева водит по каменной плите указательным пальцем, рисуя свои псевдоземные пейзажи, он обратил внимание на длинную алую царапину, пересекающую этот палец.
– Что это у тебя? – спросил он.
– Так, поранилась, – смутившись, ответила Ева.
Однако в конце ночи Мун обнаружил, что рана на пальце девушки не зажила, даже не зарубцевалась. Напротив, она оказалась свежей. А ведь болячки на вампирах заживают очень быстро!
Мун не стал интересоваться у Евы, почему не работает ее вампирская регенерация. Он решил понаблюдать за девушкой.
Следующим вечером, едва скрылось солнце, Ева, ни говоря никому ни слова, вышла из мастерской и поспешила в погрузившийся во мрак Светлый город. Мун незаметно последовал за ней. Взобравшись примерно на середину склона, девушка остановилась. Приблизившись ко входу какой-то пещеры, она несколько раз постучала по двери-камню. Видимо, это был условный сигнал, так как вход в пещеру мгновенно открылся, и Ева юркнула внутрь. Обождав, когда камень закроется, Мун выбрался из своего укрытия, приблизился к пещере, прислушался. Как ему показалось, по ту сторону камня раздавалось множество голосов. Он засомневался: входить или нет? А вдруг там собирается какая-то секта, приносящая кровавые жертвы? Куда-то ведь пропали все городские нищие!
– Чего стоишь? Входишь или нет? – внезапно раздалось позади.
Мун аж подпрыгнул от испуга и неожиданности. Обернувшись, он увидел худощавого высокого мужчину, а рядом с ним женщину и девочку – видимо, семейную пару. Заметив его растерянный взгляд, мужчина насторожился:
– Ты вообще из наших?
– Конечно! – поспешно заверил Мун и простучал по камню так, как это сделала Ева.
Камень тут же сдвинулся и Мун, откинув сомнения, прошел в пещеру. Семейка шагнула следом за ним.
В пещере оказалось столько народа, что просто не протолкнуться. В основном это были работяги, хотя мелькало среди них и несколько довольно упитанных тел.
«Что они тут все делают?» – поражался Мун. Прохаживаясь в толпе и прислушиваясь к разговорам, он выхватывал весьма любопытные фразы, вроде:
– Что-то кровь заканчивается, сегодня надо бы на работу сходить. А то на налоги не хватит.
– А я решил пару ночей дома посидеть. В прошлую заработал столько, что могу себе это позволить.
– И чем ты будешь заниматься? Скучно ведь. Сходил бы лучше в театр.
– О, нет, я не скучаю. Не поверишь, я картины начал писать.
– Ну ты прям как толстяк!
– Правду говорят, что твой сосед с женой и сыном накопили на собственную пещеру?
– Ага, теперь расширяют ее. Хотят сделать еще одну комнату.
Мун просто ушам не верил, когда слышал такое. В ту пору, когда он сам был работягой, такие разговоры посчитали б чем-то немыслимым. Что у них произошло? Нашелся какой-то богатый спонсор?..
– Доброй ночи, – вдруг обратился к нему один вампир. – Ты какой?
– Не понял? – удивился Мун.
Вместо ответа тот показал ему оцарапанный мизинец левой руки:
– А у тебя какой?
– Ах, ты об этом! – Мун незаметно царапнул себе безымянный на правой и поднял его вверх. – Вот!
– Здорово! – обрадовался вампир. – Значит, ты мой!
И, не успел Мун спросить, что именно это «значит», тот схватил его за руку и прокусил вену. Мун так и остолбенел от такой наглости, однако возражать не стал из опасения быть раскрытым, что он чужой на этом празднике жизни. Он молча ждал, что же будет дальше. А дальше вампир, отпив с десяток глотков, протянул Муну свою конечность, сказав:
– На, угощайся, дружище!
«Ах вон оно что! – сообразил Мун, склоняясь к руке рабочего. – Выходит, сработало!»
Да, его социальный эксперимент удался. С той лишь разницей, что порядковые номера у вампиров так и не прижились. Зато это не помешало им выдумать свою собственную систему распознавания – царапины на пальцах. В остальном же схема кормежки оказалась такой же, какой ее выдумал Мун: если, скажем, у тебя царапина на мизинце левой руки, то в первую ночь ты пьешь у вампира с царапиной на тех же руке и пальце; в следующую ночь – с царапиной на левом безымянным, затем – левом среднем, и так далее, пока не кончатся пальцы на обеих руках. Ну а на в одиннадцатую ночь возвращаешься к тому же, что и у тебя, и так по замкнутому кругу. Если ты голоден, просто находишь вампира с царапиной на нужном тебе пальце, обмениваешься с ним кровью и все сыты и довольны. Муна так и распирало от гордости!
– О, а я же тебя знаю! – вдруг удивленно воскликнул накормивший его вампир. И представился: – Я – пятый!

8.

Как-то раз Шрам, разглядывая очередную картину Муна, поинтересовался, что за необычный колючий камень тот изобразил, и зачем вокруг этого камня сидят люди.
– Это не камень, а огонь, – объяснил художник. Он нарисовал троих охотников, расположившихся вокруг костра.
– Что такое огонь? – удивился Шрам.
Только сейчас Мун осознал: лунное общество понятия не имеет, что такое пламя. Быть может, оттого, что тут нечему гореть? Вокруг – сплошь камни! Пожалуй, единственное здесь горючее вещество – тела самих вампиров, когда те попадают на свет.
– Как бы объяснить... – Вопрос поставил Муна в тупик. – Это как... как маленькое солнце!
– Ого, земляне могут создавать солнца? – поразилась Ева, которая прислушивалась к их разговору.
– Вроде того. Огонь очень-очень горячий.
– Кому понадобится создавать себе такую жуткую штуку? – Ева с отвращением поморщилась.
– Просто люди умеют с ней обращаться, – ответил Мун. – И она приносит им большую пользу. Благодаря огню люди могут греться в холода, готовить пищу, а также делать много других замечательных вещей. Например, плавить металл.
Конечно же, мгновенно последовал вопрос:
– Что такое металл?
В течение следующих нескольких часов Муну пришлось прочитать целую лекцию о различных диковинках, которых нет на Луне, но которые для землян – обычное дело.
– Во дает! – в итоге с восторгом выдал Шрам, кивнув дочке: – Вот это фантазия!
– Верите или нет, но это все правда, – обиделся Мун.
Но этим разговором дело не ограничилось. Спустя какое-то время к нему подошла Ева, да не одна, а с друзьями.
– Расскажи, пожалуйста, о Земле, – попросила она. – Нам очень интересно послушать.
Мун охотно согласился.
С той поры такие просьбы звучали все чаще и чаще. Истории Муна оказались для вампиров столь увлекательны, что послушать их в художественную мастерскую и ночью, и днем стягивалось все больше и больше народа. На эти лекции вампиры уже приходили даже с большим удовольствием, чем в театр, где репертуар изменялся крайне редко, да и постановки крутились в основном вокруг одних и тех же порядком поднадоевших сюжетов вроде: молодой вампир влюбляется в красавицу вампиршу, но тут из-за сцены выбирается жуткое грязное растрепанное существо – человек, хватает девушку и уволакивает куда-то за кулисы, затем герой долго скачет по сцене изображая погоню, настигает своего врага, они долго бьются, падая и кувыркаясь, в результате вампир побеждает человека и спасает любимую, а в финале счастливая парочка пляшет под унылые возгласы одобрения зрителей. От Муна же лунная публика услышала нечто новое, необычное. Продуманный Шрам даже смекнул выгоды от такого развлечения, и стал брать с посетителей плату за вход. Самого рассказчика кровавый вопрос интересовал мало, ему просто нравилось предаваться воспоминаниям о Земле.
Вампиров в рассказах Муна поражало все: и то, что люди носят одежду, и то, что едят пищу, приготовленную на «маленьких солнцах», и то, что они строят аппараты, позволяющие им быстро передвигаться и даже летать, удивляли земные города, растения, животные, водные просторы размером с лунную пустошь. Мун рисовал их мысленным взорам поразительный, фантастический мир. Впрочем, сам рассказчик осознавал, что ни один из слушателей ему не верит. Все они считали, что у Муна просто очень богатое воображение.
Однажды во время очередной лекции Мун обратил внимание на весьма необычного слушателя. Это был высокий мужчина, крепкого телосложения, явно работающий охранником, сборщиком налогов, ну или на иной должности, требующей физической силы. Вампир этот, в отличие от других, не восторгался историями Муна – просто стоял молча в сторонке и задумчиво слушал. Когда же лекция окончилась, незнакомец подошел к Муну и спросил:
– Мы можем поговорить? У меня к вам просьба. Я хочу, чтобы вы побольше рассказали мне о людях.
– Что именно вы хотите о них узнать?
– Любые подробности, насколько это возможно: повадки, чем питаются, где обитают, чего бояться и прочее.
– Значит, вы верите в существование людей? – удивился Мун. – По-моему, все, кто приходит меня послушать, считают их мифическими существами.
– И я с ними абсолютно согласен, – признался мужчина. – По крайней мере, был, до недавних пор...
– Что же изменило ваше мнение?
Тот замялся, подбирая слова, как-то странно искоса поглядывая на Муна. А потом махнул рукой:
– Пойдемте со мной. Мне проще показать, чем рассказать.
Они дошли до границы Темного и Светлого городов, разделенных невысоким заборчиком. Был день, потому в нескольких десятках метров от этой постройки тень обрывалась, и дальше лунный ландшафт сиял в солнечных лучах. Муна невольно пробил озноб при одной только мысли пересечь эту грань между тьмой и светом – слишком свежи были воспоминания о том, как его поджаривало солнце. Здесь же, на дне кратера, к счастью, властвовала вечная ночь.
– Сюда, – прервал созерцание этого кошмара проводник.
Они завернули за угол какого-то здания... И Мун замер пораженный, уставившись на валяющийся в луже крови труп мужчины.
– Его убили? – проговорил Мун, хоть этот вопрос и не нуждался в ответе. Пострадавший лежал на правом боку лицом вниз, а на затылке его зияла огромная рана, которая, по всей видимости, и послужила причиной смерти. – Но кто мог сотворить такое?
– Это мы и пытаемся выяснить, – сказал вампир. – Причем, это уже не первое такое преступление. За последнее время произошло уже с десяток подобных убийств. Самое ужасное в этом то, кем были жертвы!
Мун снова глянул на труп и отметил, что убитый довольно крупного телосложения, что говорит о его высоком социальном статусе.
– Мне поручили выследить и покарать подонка, – продолжал вампир. Похоже, он являлся кем-то вроде лунного полицейского. – Вот только расследование зашло в тупик.
– И при чем тут я? – удивился Мун.
– Взгляните внимательнее на тело. – Вампир указал острым когтем. – Вам ничего не кажется странным?
Мун осмотрел труп и понял, что именно тот имеет ввиду. Кровь! Любой вампир, соверши он такое преступление, наверняка бы выпил все до капли. В принципе, если на Луне и случаются убийства, именно кровь становится главным мотивом. У этого же бедняги кровь не тронули, большая ее часть пролилась на камни.
– Кровь всех предыдущих жертв также осталась при них, – сообщил лунный полицейский, которого Мун решил называть про себя Копом.
– Быть может, преступление совершили не в целях грабежа, а ради личной мести? – озадаченно предположил Мун.
– Возможно, – кивнул Коп. – Но как тогда объяснить это?
Он наклонился, перевернул тело, и Мун с удивлением обнаружил, что у жертвы отсутствует правая рука.
– У всех убитых были подобные увечья: у каждого недоставало ноги или руки.
– Да, это весьма странно, – согласился Мун. – И все равно я до сих пор не могу понять, почему вы решили привлечь к расследованию меня.
– Есть еще одно, – сконфуженно пробормотал Коп. – Дело в том, что это тело обнаружили совсем недавно. А сейчас – день. Со стороны Темного города, по ту сторону дома, полно охраны. Убийца никак не мог миновать ее незамеченным. Так что остается одно: он напал оттуда!
Коп кивнул в ту сторону, где обрывалась тень, и в солнечном свете сиял каменистый склон кратера.
– Но ведь это невозможно! – Мун замотал головой. – Никто из жителей Луны не может выжить при солнечном свете. Если только...
– Вот-вот, – кивнул вампир. – Единственное существо, способное на такое...
– Человек!
Какое-то время они оба молча смотрели за границу тьмы, на освещенные камни. Точно также земляне могли бы взирать на пышущую жаром печь крематория: один шаг туда – и страшная мучительная смерть.
– Так или иначе, но мне нужно во что бы то ни стало поймать подонка, кем бы он ни был, – с жаром вскричал Коп. – Я должен показать обществу, что мы, стражи порядка, не зря пьем народную кровь! Потому, я прошу вашей помощи. Мне бы очень пригодились ваши знания. Если, конечно, мы и правда имеем дело с ожившим мифом...
Ни то, чтобы Мун и правда поверил, что на Луне может обитать человек, да еще и убивающий вампиров. Просто жизнь богатого бездельника была так скучна и однообразна, что поучаствовать в расследовании преступления показалось Муну забавным развлечением.
– Хорошо, – кивнул он. – Говорите, что нужно делать?
– Для начала нужно собрать как можно больше информации, – сказал лунный полицейский. – Идемте.
Они пошли в другой конец Темного города. Мун уже собирался поинтересоваться, куда именно они держат путь, как вдруг заметил вдали группу вампиров, с ног до головы перепачканных пылью и со странными прическами.
– О, нет! – Мун остановился.
– В чем дело? – удивился Коп. – Конечно же, вы не единственный эксперт в области людей, к помощи которого я решил прибегнуть.
– Не уверен, что вы узнаете что-либо полезное от этих чудиков.
– Во-первых, мне пригодятся любые сведения, способные помочь в поимке убийцы, – возразил Коп. – А во-вторых, признаться, у меня столько же причин доверять этим экспертам, сколько и вам. Ведь мы говорим о фантастических тварях!
– С той лишь разницей, что я действительно обладаю званиями о людях.
– Уверен, те, кто косит под людей скажут то же самое.
Пришлось Муну смириться.
Штаб-квартира, а точнее штаб-пещера землепоклонников располагалась у подножия склона кратера.
– Для чего вам пещера? – поинтересовался Мун у первого встреченного паренька с шарообразной прической и вымазанным пылью упитанным телом. – На дне кратера ведь всегда темно, тут не нужно прятаться от света.
Оказалось, что пещера – реконструкция логова, в котором обитают люди. Узнав о причине прихода Муна и Копа, паренек охотно согласился провести их внутрь. Они вошли в квадратный проход и очутились в просторном зале, вдоль стен которого располагались лежанки с углублениями, отчего они походили на открытые гробы.
– Дай-ка догадаюсь, – воскликнул Мун. – Именно в таких шутках люди спят!
Землепоклонник глянул на него с одобрением, мол, соображаешь! Он не расслышал явной издевки в этом изречении.
Наконец паренек подвел их к одной из лежанок, склонился над ней, что-то почтенно прошептал. И оттуда медленно поднялся уже знакомый Гуру.
– Я вас слушаю, – сказал тот, поправив прическу и обведя пришедших полным загадочности томным взглядом. – Что привело вас сюда?
Лунный полицейский объяснил, не забыв упомянуть, что Мун – тоже эксперт по людям. Услышав последнее заявление, Гуру скользнул по Муну полными презрения глазами, явно говорящими: «Тоже мне эксперт...», – а затем, больше не удостаивая его своим вниманием, охотно согласился рассказать Копу все, что знает о человечестве. После чего Муну пришлось повторно выслушать всю ту ахинею, которую несли землепоклонники.
– Это началось давным-давно, – вещал Гуру распевным голосом, выпучив глазища и растопырив пальцы. – Однажды с Земли на Луну упала звезда. Она пробила камни, и из звезды вышло само зло. Люди! – Гуру произнес это слово зловещим голосом. – Эти жуткие существа поселились в подлунном мире. Но время от времени, когда всходило Солнце, они покидали свои логова и выбирались на поверхность, чтобы сеять смерть. Так продолжалось очень и очень долго. Наш мир был на грани гибели!
Тут землепоклонник сделал паузу, давая слушателям сполна ощутить всю трагедию этого печального события. Затем он продолжил, и голос его зазвучал торжественно и вдохновенно:
– Но нашлись герои, которые решили бросить вызов и дать отпор чудовищам с Земли! Так началась великая битва между добром и злом – Тьмой и Светом, и продолжалась она много-много дней и ночей. И герои смогли одолеть в этой битве – люди были повержены. – Голос Гуру вновь стал тихим, полным скорби и отчаяния: – Вот только зло не было полностью истреблено. Оно притаилось глубоко в недрах Луны. Там люди по сей день дремлют в своих саркофагах, выжидая своего часа, чтобы однажды пробудиться, вернуться на поверхность и уничтожить наш мир.
– Чушь редкостная, – расхохотался Мун, с трудов дослушав эту бредовую историю.
– Замолчи, невежда! – вскричал Гуру. – Я посмотрю, как ты посмеешься, когда пробудится древнее зло! А если все то, что вы рассказали, правда, этот миг уже настал. Наш мир в опасности, и нужно готовиться к битве! Именно поэтому мы, я и мои соратники, изучаем повадки этих чудовищ – чтобы знать, как с ними сражаться. Кто-то ведь должен будет стать на защиту Луны!
– Ага. Точите осиновые колья и запасаетесь распятиями? – усмехнулся Мун.
– О чем ты вообще? – Гуру, конечно же, не оценил шутки.
– И вы правда поверите в весь этот бред? – Мун глянул на Копа.
– Ничего не могу на это ответить, – уклончиво произнес тот. – У меня нет аргументов ни подтвердить, ни опровергнуть сказанное. Тем более, что эта легенда уже много поколений передается из уст в уста. Я не раз слышал ее еще с детства. Но если у вас иное мнение, я слушаю. Что можете рассказать о людях вы?
Мун объяснил, что люди не живут в пещерных логовах и не спят в каменных гробах. Что касается внешности, они мало отличаются от вампиров: у них нет огромных шарообразных голов, сияющих солнц во лбу, а также глянцевой сверкающей кожи. Поставь человека и вампира рядом – не обнаружишь никаких отличий. Однако есть существенная разница: человек не умеет летать, не выпускает когти и клыки, зато, в отличие от вампира, не боится солнечного света. А еще он не пьет кровь.
– Чем же тогда питается это чудище? – удивился Коп.
– Растительной пищей, – пожал Мун плечами. Но, заметив удивленные вопросительные взгляды, вспомнил, что на Луне не знают, что такое растения по причине полного отсутствия флоры. – Ну или мясом...
И по вспыхнувшему взору Копа понял, что это – еще один аргумент в пользу того, что преступления совершил человек. Ведь у жертв были отсечены части тела!
– Все равно это не может быть человек, – покачал головой Мун. – Людям попросту не выжить на Луне.
– Почему?
– Да потому, что здесь температура пляшет от минус ста семидесяти ночью, до ста тридцати днем по Цельсию... Короче, это очень-очень холодно и очень-очень жарко. Любой человек попросту превратился бы в льдинку ночью, а днем испекся заживо, окажись он тут. Для людей это смертельно!
Конечно, Мун блеснул знаниями о лунном климате, которые помнил еще со школьных уроков по астрономии, однако тут же подумал о том, что сам-то он за все время, проведенное на Луне никогда не ощущал настолько критических перепадов температуры. «Быть может, это можно списать на особенности физиологии вампиров? – попытался мысленно оправдаться он. – Возможно, наши тела отлично адаптируются к экстремальным условиям».
– А еще здесь нет кислорода! – выдал Мун следующий аргумент.
– Это еще что за ерунда такая? – удивился Коп.
– Вещество, которым люди дышат.
И, сказав это, Мун снова задумался: а действительно ли тут нет атмосферы? Да, вампиры вполне обходятся без воздуха, это особенность их организма. Однако они же каким-то образом разговаривают! Звук не может распространяться в вакууме, а значит тут есть какой-то газ, и, вполне возможно, кислород. Он припомнил также рухнувший на город метеорит – ведь тот горел! Не потому ли, что ему оказывала сопротивление атмосфера? Мун с сомнением глянул вверх, на висящий среди звезд голубоватый серп Земли, словно ожидал увидеть на его фоне облака. «Кто знает, вдруг я попал в какую-то параллельную вселенную, где Луна обитаема?» – засомневался он.
– Вы только послушайте, что несет этот так называемый эксперт! – вывел его из раздумий насмешливый голос. – Большего бреда в жизни не слышал!
Опустив голову, Мун встретился с победоносным взглядом Гуру землепоклонников. Да и Коп глядел на него со смесью осуждения и разочарования.
– Что ж, спасибо за помощь следствию, – сказал наконец лунный полицейский. – Если у меня еще появятся вопросы, я вас найду. Не стану больше вас задерживать.
Поняв, что его исключили из расследования за некомпетентность, обескураженный и пристыженный Мун разочарованно поплелся к выходу из «логова людей».
– Есть какие-то способы борьбы с этими чудовищами? – услышал он позади голос Копа. И ответ Гуру:
– Да, существует один древний обряд...
Муну, конечно же, было обидно, что его выставили лжецом в то время, когда идиотские сказки землепоклонников посчитали за правду.
«Да и черт с вами, верьте во что хотите!» – в сердцах думал он, возвращаясь домой.
Позже он несколько раз встречал Копа в компании Гуру. Последний бродил по городу, карябая когтем на стенах какие-то магические знаки. Но, похоже, эта защитная магия не работала, так как по кратеру все больше расползались тревожные слухи о загадочном маньяке-расчленителе.
«А что, если б на Луне и правда появился человек? – размышлял Мун. – Понятно, что звучит бредово... И все же, если предположить, чисто гипотетически. Как бы он тут выжил?»
Мун попытался поставить себя на место такого существа. Это было не сложно, ведь он, в отличие от лунатиков, которые рождались вампирами, сам когда-то был человеком.
Итак, если это существо не прикончили ни перепады температуры, ни вакуум, ни радиация, ни прочие «прелести», какие бы подстерегали человека, окажись тот на привычной ему Луне... Назревает следующая проблема – пища. На Луне, как Мун уже успел убедиться, есть лед – застывшая вода. Но на одной воде долго не проживешь. Здесь нет растений, нет зверей, нет даже насекомых. Выходит, единственным продуктом питания и правда может оказаться лишь мясо лунатиков. Если оно, конечно, съедобно для людей... А так как внешне человек не отличается от вампира, ничто не помешает ему тайно проникать в город и здесь охотится. Если человеку удастся прикончить вампира, ясное дело, много ему за раз не унести. В таком случае и правда логично отсечь жертве какую-нибудь конечность. Правда, человек мог был расчленить тело и перенести его куда-нибудь за несколько ходок, и тем самым запастись мясом впрок. Но, видимо, тут негде хранить продукты, они быстро портится. Потому вскоре человеку приходится вновь отправляться на охоту. Вот отчего убийства происходят каждую ночь! Почему преступления совершаются днем? Да потому, что по ночам по периметру города стоит охрана. Днем же все жители Светлого города запираются в домах. Ничто не мешает человеку под покровом дня подобраться к Темному городу и подкараулить какого-нибудь зазевавшегося вампира. Тем более, что никто не ждет нападения с солнечной стороны. Все логично!
«Что логично? – осадил сам себя Мун. – Можно подумать, ты и правда поверил, что такое возможно! Откуда тут взяться человеку? Более вероятно, что тут просто появился какой-нибудь сумасшедший маньяк-вампир».
Но так как эти мысли не покидали его головы, а может просто от безделья, Мун решил проверить эту версию. И не придумал ничего лучше, чем выставить себя в роли приманки. За собственную безопасность он не переживал, так как еще по земному опыту знал, что люди намного слабее вампиров, и не обладают многими их сверхспособностями. Главное – не дать застать себя врасплох! Правда, оставалась вероятность, причем, намного большая, что повстречает он вовсе не человека, а вампира.
«Ничего, как-нибудь справлюсь», – убедил он сам себя. А потому несколько раз в день он стал приходить на границу Темного и Светлого городов и изображать из себя легкую добычу, шатаясь в самых уединенных местах. Таковых оказалось множество. Несмотря на то, что город будоражили вести о кровожадном маньяке, вдоль освещенной границы охрану так и не выставили. Ведь, поступи так горожане, тем самым они бы признали, что убийства и правда совершает некое мифическое существо. Никто не хотел прослыть сумасшедшим, верящем в сказки.
Первые пару дней не дали результата. Убийства в кратере продолжались, но происходили они в других частях Темного города. Лишь на третий день Муну повезло.
Как-то он несколько часов проторчал у приграничного забора, но маньяк не торопился на него нападать. Мун уже собирался уйти, как вдруг заметил неподалеку движение. Он насторожился, однако понял, что кто-то приближается со стороны тьмы, а вовсе не света. Это была девушка, на вид лет шестнадцати, если судить земными мерками. Она медленно брела вдоль забора. Наконец, уселась на большущий булыжник и задумчиво уставилась на освещенный солнцем склон.
– Мне нравится смотреть на свет, – сказала она, прочитав вопрос в удивленном взгляде Муна. – Интересно, как выглядит Солнце?
– Лучше тебе этого не знать, уж поверь, – ответил Мун и невольно содрогнулся. Сам-то он видел Солнце собственными глазами и это ему ох как не понравилось...
– И все равно любопытно, – продолжала мечтательно девушка. – Я, когда смотрю туда, словно вижу другой, не доступный нам мир. Это так загадочно!
Мун с улыбкой глянул на нее: худенькая, хорошенькая. Видимо, одна из подружек какого-нибудь толстопуза, разрешившего ей провести день на недоступном простым горожанам дне. Она смотрела в светлую даль с выражением наивной мечтательности и, похоже, уходить пока не собиралась, тем самым расстраивая планы Муна ловить преступника на живца. Что ж, значит здесь ему больше делать нечего...
– Девонька, ты бы тут поосторожней, – предупредил Мун, прежде, чем уйти. – А то по городу разгуливает маньяк!
– Слышала, – махнула она рукой. И, рассмеявшись, добавила, округлив глаза, подняв руки и растопырив пальцы: – Говорят, что сам человек восстал из подлунного царства и подстерегает свои жертвы!
– Ну, как знаешь, – пожал плечами Мун. – Мое дело предупредить.
Он пошел прочь.
И вдруг его поразила неожиданная догадка. Почему-то, размышляя о том, что на Луне может жить и охотится человек, он воображал себе мужчину. Ведь на Земле именно мужчины чаще всего становились охотниками. Да только отчего бы лунному человеку не быть женщиной? Мун также припомнил странную, медленную походку девчонки. Вампирам при ходьбе помогает их сверхсила и способность летать. Зато человеку при такой низкой гравитации, в шесть раз меньше земной, ходить по Луне не очень-то просто.
Все это вихрем пронеслось у Муна в голове. Пораженный, он повернулся, чтобы еще раз взглянуть на девушку... и увидел летящий ему в голову острый, словно клинок, камень. Удар пришелся в висок, скользнув по черепу. Попади он в затылок, скорее всего мертвое тело Муна потом обнаружили бы с отсеченной конечностью. Впрочем, даже этого оказалось достаточно, чтобы Мун, схватившись за рассеченную голову, повалился на лунный грунт. Не успел он опомниться, как его снова окатила волна боли, на этот раз в груди. Распахнув глаза, он увидел красотку с растрепанными русыми волосами, разметавшимся по перекошенному от злости еще совсем недавно смазливенькому личику. Она выдернула из его тела окровавленный каменный клинок, который едва не проткнул Муну сердце, и занесла его для следующего удара, на этот раз решающего, смертельного…
И тут что-то вихрем пронеслось мимо, сбросив с Муна убийцу. С трудом приподнявшись, он увидел валяющуюся на камнях, отлетевшую метров на десять стонущую девушку, а неподалеку Копа в боевой стойке. Лунный полицейский, не дав противнику опомниться, снова ринулся на маньячку. Однако та решила не продолжать поединок. Девушка поползла, усиленно работая руками и ногами, и в тот миг, когда Коп едва не настиг ее, она пересекла границу тьмы и света. Вампир взвыл, как только на его тело попали солнечные лучи. Кожа лунного полицейского покраснела, задымилась, запузырилась. Коп тут же отпрянул обратно во мрак.
Девушка, поняв, что теперь она в безопасности, спокойно встала, подняла оброненный каменный нож, бросила в их сторону полный ненависти взгляд и медленными тягучими похожими на прыжки шагами пошла прочь, вверх по склону Светлого города. Мун и Коп провожали ее пораженными взглядами.
Первым опомнился Мун:
– Ты что, следил за мной?
– Ага. Решил: а что, если твоя приманка и правда сработает? – Вампир улыбнулся во всю свою клыкастую пасть. – Как видно, не зря! Подумать только – это и правда человек! Ощущаю себя героем сказки!
Он протянул руку, помог Мну встать:
– Ты в порядке? Как твои раны?
– Все хорошо. Не смертельны.
Мун убрал ладонь, которой прикрывал дыру на груди. Кровотечение уже остановилась.
– Ты тоже ранен? – спросил он, указав на темное пятно на теле Копа.
– Это не моя кровь, – отмахнулся тот.
И вдруг до них дошел смысл этой фразы. Оба уставились за границу тьмы и света, туда, куда тянулся еле заметный на камнях кровавый след.

9.

Мун сам не свой бродил по мастерской, то и дело поглядывая в небо, словно тем самым мог приблизить вечер. На самом деле от этого беспокойного ожидания было только хуже, потому как время тянулось резиной.
«Человек! – билось у него в голове. – Настоящий человек! Как такое возможно?» Но ведь он сам, собственными глазами видел, как девушка шла под лучами солнца! Ни один вампир на такое не способен! И его охватывало волнение от предвкушения встречи с этим таким привычным на Земле, но столь удивительным для Луны существом.
И вот, наконец, над городом-кратером стали сгущаться сумерки, и Мун поспешил к тому месту, где он совсем недавно едва не лишился жизни от рук «сказочного существа». Коп был уже там. Да не один.
– А он что тут делает? – нахмурился Мун, еще издали заметив огромную шарообразную прическу.
– У меня тот же вопрос, – сложив руки на груди, насупился Гуру землепоклонников. – Он же ничего не смыслит в людях!
– Вообще-то это я выследил человека, – возразил Мун. – А все потому, что компетентен в этом вопросе получше некоторых.
– Так, а ну прекратить свои мифологические дрязги! – строго обоих их Коп. – Перед нами стоит важная миссия. Так пойдемте же найдем и прикончим тварь!
И он, героически выпятив грудь, отправился совершать подвиг – вступить в схватку с мифическим чудовищем. Мун и Гуру поплелись следом, не глядя друг на друга.
Кровавый след был едва различим среди лунной пыли. То тут, то там виднелись крохотные пятнышки засохшей крови. Но уже само их наличие подтверждало, что преследуют они вовсе не вампира, кровь которого днем непременно спалило б солнце.
– Вон, вон там еще! – кричал то Мун, то Гуру, то Коп внимательно осматривая местность и обнаруживая очередной след.
И так, капля за каплей, они продвигались вперед, настолько, насколько позволяла им двигающаяся по кратеру тень и уходящее за горизонт Солнце.
По мере того, как лунный город погружался во мрак, отодвигались двери-камни пещер и наружу выползали сонные вампиры.
– С дороги! Прочь! Куда стал, растяпа? Не растопчи! – вопил Коп, расталкивая ничего не понимающих горожан, которые так и норовили затоптать и без того мало заметные следы.
Они добрались почти до середины склона, когда кровавый след убийцы неожиданно оборвался.
– Нет, нет, нет... – в отчаянии кричал лунный полицейский, мечась по скале, стараясь разыскать его продолжение. – Они должны быть где-то здесь!
Но сколько они ни смотрели себе под ноги, капель крови больше не замечали.
И вдруг Мун обратил внимание, что в том месте, где прерывается след, крови натекло несколько больше, чем в других местах. Выходит, раненая девушка какое-то время стояла здесь неподвижно. Рядом оказался заваленный булыжником вход в пещеру. Тщательно осмотрев его, Мун нашел то, что искал.
– Здесь! – крикнул он своим спутникам.
Коп и Гуру подошли. Все уставились на бардовый едва заметный отпечаток ладони на двери-камне. Муна охватило волнение, ведь, возможно, прямо сейчас он лицом к лицу встретиться с настоящем лунным человеком! Коп и Гуру, похоже, думали о том же самом, но волновало их иное.
– Как думаете, насколько опасно это чудище? – спросил Коп, настороженно осматривая загораживающий пещеру камень.
– Очень опасно, уж поверь, – деловито ответил Гуру. – Эти твари способны выпускать шипы, которые убивают на расстоянии!
– Ага, а еще солнечные шары из зада, – не удержался Мун.
– Что, правда? – испугано глянул на него Коп.
– Нет конечно! Чушь все это, как и летающие шипы, – ответил Мун. – Люди, на самом деле, гораздо слабее нас, да еще и почти не видят в темноте. В неосвещенной пещере против такого амбала, как ты, у этой девчонки вообще никаких шансов.
– Что ж, надеюсь ты прав...
И все же Коп попросил Гуру на всякий случай начертить на своем теле защитный магический символ. Землепоклонник обслюнявил палец, макнул его в лунную пыль и нарисовал на лбу Копа пятно.
– Это – знак солнца, – объяснил он. – Так человек примет тебя за своего и не нападает сразу. Только действуй быстро, пока тварь не раскусила обмана.
Когда с магией было покончено, лунный полицейский потер руки и выставил вперед могучее плечо, намереваясь высадить каменную дверь.
– Может, для начала просто получать? – предложил Мун. – Вдруг нам откроют? Сломать всегда успеем.
Коп пожал плечами, кивнул и поднял кулак, чтобы постучать. Однако Мун перехватил его руку.
– Ты хочешь убить ее? – встревожился он.
– Конечно.
– Быть может, не будем торопиться? Не лучше ли попробовать поговорить?
– С кем поговорить? С чудовищем? – всплеснул руками Гуру. – Да это ведь само воплощение зла! О чем с ним можно разговаривать?
– Так людей изображают ваши сказки, – возразил Мун. – На самом же деле это – разумные существа. Просто не похожее на нас.
– И что с того? Это же мерзкий убийца!
– Убийцей ее могла сделать нужда, – парировал Мун. – Просто, возможно, человеку на Луне больше нечего есть. Разве это причина, чтобы его убивать?
– Для меня – вполне, – проворчал Коп. – Если этой твари на Луне больше нечем питаться, кроме как мной, тобой и нам подобными, у меня еще больше поводов ее прикончить. Или ты готов пожертвовать часть своего тела, чтобы прокормить этого монстра?
Аргумент поставил Муна в тупик. Он задумался: действительно, готов или нет? Да, раны у вампиров заживают довольно быстро, зато вот оторванная рука или нога вряд ли отрастет вновь. Пожертвует ли он своим телом, чтобы продлить жизнь этому удивительному созданию?
– И все же пообещай, что мы сначала просто поговорим, – попросил Мун. – Давай хотя бы попытаемся.
– Хорошо, обещаю, – нехотя ответил Коп.
После чего Мун сам несколько раз ударил кулаком в каменную дверь.
К их удивлению, им и правда открыли. Камень, закрывающий проход, сдвинулся. Гуру испуганно отпрянул, бормоча какие-то заклинания и выкручивая пальцы, видимо, вытворяя руками какие-то магические жесты. Лунный полицейский же, наоборот, едва образовалась щель, достаточная, чтобы туда проскочил вампир, вихрем ринулся в проход.
– Ты же обещал! – закричал Мун, вбегая следом за ним.
Внутри он увидел Копа. В его могучей руке трепыхалось прижатое к стене тело. На горле под острыми когтями выступила кровь. Но это была не девушка, да и не человек вовсе, так как пойманный хрипел, выпустив клыки. И все-таки охотники на людей не ошиблись адресом, так как схваченный вампир сдавленно прохрипел:
– Ее здесь нет! Она ушла!
Коп разжал пальцы, вампир сполз вдоль стены на пол пещеры, потирая расцарапанное горло. Это был маленького роста мужичок, с плешью на макушке между пушком светлых коротко срезанных волос. Все его тощее тельце сотрясалось от ужаса.
– Рассказывай, – повелел Коп.
– Я знал, знал, что эта ночь когда-нибудь наступит! – причитал вампир, поднимаясь с каменного пола. – Это я, я во всем виноват! Я воспитал чудовище!..
Он присел на каменную лавку, указал на соседние, приглашая незваных гостей, и уныло затянул:
– Началось все много-много ночей тому назад. Жизнь моя тогда дала трещину: ни работы, ни дома... – На его лице воспоминания отразились болью. – Я долго побирался, каплями подаяний продлевая свое жалкое существование. И, как следовало ожидать, в какой-то момент оказался полностью обескровлен. Меня вышвырнули из города.
– Очень увлекательно, – нервно вставил Коп. – Но нам плевать на твои трудности. Говори о чудовище!
– Так я к тому и веду! – положа руку на сердце, заверил плешивый вампир. – В общем, меня вышвырнули из города. Кое-как мне удалось выбраться из Ямы пепла. Потом я долго брел, сетуя на свою несчастную судьбу. Голод душил меня изнутри. Это было просто невыносимо! Я даже подумывал встретить рассвет и прервать свою никчемную жизнь, но, видимо, оказался слишком труслив для этого. Потому, когда взошло Солнце, я забрался в какую-то расщелину и день просидел там, воя от жары и голода, которые сводили с ума. Когда же вернулись сумерки, я выбрался наружу и пошел дальше, особенно не задумываюсь куда и зачем иду. Помню, добрел до какого-то города, молил впустить, но меня, обескровленного нищего, конечно же, не пропустила охрана. Так и волочился я – одинокий голодный скиталец в бескрайней пустыне. И когда приближался очередной рассвет, я вдруг увидел... падающую звезду!
Плешивый вампир замолчал, задумчиво уставившись в потолок. Глаза его заблестели, словно он вновь увидел то таинственное сияние.
– Это был крохотный огонек в вышине. Он летел со стороны Земли. Ощущение было такое, словно одна из звезд сорвалась с темного неба и теперь падает на Луну. Она приближалась, становилась все больше, ярче, и наконец рухнула между скал. Я к тому времени ослаб настолько, что еле передвигал ноги. Уж не знаю, откуда у меня только силы взялись, но я устремился к месту падения. Даже не знаю, что мной двигало в тот момент. Быть может, я ожидал, что этот сорвавшийся с небес огонь спалит меня дотла и положит конец моим мучениям? Не знаю. Даже если и так, этого не произошло. Обойдя очередной скальный выступ, я увидел нечто поразительное. Это оказалась небольшая горка, внутри которой простиралась такая же лунная пустошь, какая окружала меня, да только странная – расплывчатая, мутная. Я понял, что это проход в какой-то иной, не похожий на наш мир. До той поры я ничего подобного не видал и о таком не слыхивал. Там тоже, как и у нас, было полноземлие – внутри горы на черном небе мрачно блестел диск Земли.
– И пала с Земли звезда, и пронзила Луну, и вышли из той звезды... люди! – процитировал Гуру зловещим голосом.
– Все так, – кивнул вампир, которого Мун уже стал называть про себя Плешивым. – Мне стоило догадаться, что я, возможно, нашел вход в саму преисподнюю. Но в тот момент я об этом не подумал. Быть может, голод помутил мой рассудок... «А что, если тот мир лучше нашего?» – мелькнула у меня спасительная мыль. Терять мне уже было нечего, потому я решил шагнуть в эти зловещие врата. Однако, едва я приблизился, дорогу мне преградил страж – огромное существо. Я попытался обойти его, но страж следовал за мной, преграждая мне путь. «Что ж, даже в иной мир нет дороги такому несчастному бедолаге, как я...» И только я собрался уйти, как вдруг передо мной прямо посреди этой удивительной горы раскрылся проход, а за ним оказалась пещера. Я понял, что мне все-таки позволили войти. Едва я шагнул в проход, в пещере вспыхнул свет. Я вскинул руки, чтобы защититься, но свет этот не жег подобно солнцу, не причинял вреда. Он был безвредным, как сияние ночной Земли. Я двинулся дальше и вскоре обнаружил небольшую комнату, а в ней – саркофаг.
– Ага! – воскликнул Гуру, подняв вверх указательный палец и победоносно глянув на Муна. – Что я говорил? Легенды не врут!
– Не перебивай, – строго осадил его Коп. – Пусть продолжает.
Плешивый кивнул:
– Когда я приблизился к саркофагу, увидел, что камень, закрывающий его, прозрачен. В саркофаге лежало поразительное существо. Лицом оно было как мы, вот только все тело его покрывала серая кожа. Существо это спало. Когда же я прикоснулся к крышке саркофага, тот вдруг открылся, существо распахнуло глаза и глянуло на меня так, что меня пробила дрожь. Не будь я так голоден, убежал бы оттуда в ужасе. Однако, ощутив запах крови, исходящий от этого монстра, я, прежде, чем тот успел напасть, набросился на него сам и прокусил ему шею. И пил до тех пор, пока не опустошил это чудище до капли.
– Стоп! – перебил Коп. – Если ты прикончил монстра, как же он тогда ожил?
И, глянув на Гуру, с опаской поинтересовался:
– Ты не говорил, что эти твари умеют воскресать!
– Нет, то чудовище погибло, – успокоил Плешивый. – Но там оказался еще один саркофаг. Он тоже раскрылся, и внутри я увидел детеныша. Не знаю, почему я сразу не прикончил и это чудище... Быть может, оттого, что уже насытился? К тому же, когда оно проснулось, я понял, что этот монстр сам меня боится. Детеныш выпрыгнул из саркофага, вжался в угол пещеры и со страхом глядел то на меня, что на убитого мною монстра, и издавал душераздирающий вопль. И столько отчаяния было в этом крике... Видимо, тварь, которую я убил, была его приятелем или родственником. Мне даже жаль стало этого детеныша. Я решил не трогать его и просто уйти. Покинув это жуткое место, я добрался до ближайшего города, того самого, где мы сейчас находимся. Ведь теперь у меня хватило крови заплатить за вход! Потом я устроился на работу и зажил привычной жизнью...
– Но это, как я понимаю, еще не конец истории, – сказал Мун. Его захлестывало любопытство. Он стал догадываться, что за «врата в преисподнюю» нашел этот чудак.
– Да, не конец, – печально согласился Плешивый. – Спустя пару ночей я вернулся к тем вратам. Мне было любопытно, живо ли то существо. Оно оказалось по-прежнему там. Детеныш перепугался, вновь увидев меня. Я же, в знак своих мирных намерений положил на пол пару браслетов, какие носят наши дамы ¬– сделал в свободное время, когда трудился в каменоломне. «Не бойся. Я не причиню тебе вреда», – пообещал я и отошел в сторону. Эти побрякушки чудищу явно не понравились, оно глянуло на них с презрением. И все же мой дружелюбный настрой поняло. Как мне показалось, отчасти детеныш был даже рада моему приходу. Видимо, ему там было одиноко. С той поры я стал частенько захаживать туда. Существо это оказалось вполне разумным, правда не понимало ни слова, говорило оно на странном незнакомом мне языке. Потому, поначалу мы общались с при помощи жестов. Но со временем я обучил это чудовище нашей речи. Конечно же, я осознавал, что за загадочное существо повстречал. Пусть у него не было огромной головы и солнца во лбу, как рассказывали легенды, все же я понимал, что это – человек. Этот странный детеныш не пил крови и не боялся света: я сам, оставшись однажды там на день, видел, как он вышел наружу и после вернулся в пещеру невредимым. Как-то я прямо спросил детеныша, откуда он взялся. Вместо ответа тот показал вверх, на Землю. Это и пугало и, одновременно, завораживало. Не каждый же день встретишь существо из потустороннего мира!
Услышав это, Гуру ахнул и скрутил из пальцев какой-то защитный магический знак.
– И долго ты якшался с этой тварью? – холодно поинтересовался Коп.
– Много ночей, даже и не сосчитать, – пожал плечами Плешивый. – За это время детеныш сильно увеличился в размерах.
– Ты знал, что эта чудище охотится на вампиров?
– Оно не охотилось, – возразил Плешивый. – Да, существо это не пило крови, но у него была еда. Оно постоянно жевало какую-то дрянь. Вот только...
Рассказчик вздохнул, тревожно глянув на слушателей.
– Как-то раз я пришел к вратам и увидел, что человеческий детеныш чем-то обеспокоен. На вопрос, что его тревожит, тот признался, что у него заканчивается пища. Оказалось, у этого чудовища был большой запас еды, но он подошел к концу, а еще взять ему было неоткуда. «Но ведь ты можешь попросить еды у своих собратьев», – заметил я, на что детеныш ответил, что это невозможно, что путь к другим людям ему закрыт. Видимо, сородичи его изгнали. Существо сказало, что, даже если оно будет экономить, еды хватит еще на несколько дней и ночей, а потом его ожидает голодная смерть. С той поры, приходя туда, я видел, как страдает этот детеныш, как чахнет от голода. Я предложил ему крови, но он отказался, ответил, что такая еда не для него. У меня разрывалось сердце при виде этих страданий, ведь я сильно привязался к этому ребенку. Видимо, оттого, что у меня нет своих детей: ну какая вампирша глянет на нищего работягу? Наверное, у меня к этому, пусть и странному ребенку проснулись отцовские чувства. Я готов был на все, лишь бы его спасти!
– А потом этот монстр понял, что на Луне для него все-таки есть еда – вампиры, – предположил Коп.
– Не совсем так... – заюлил Плешивый. – Понял не он... А я! Когда я расспрашивал человеческого детеныша о том, что годится ему в пищу, он обмолвился, что может есть мясо. Спустя какое-то время, когда я в очередной раз шел к вратам, путь мой лежал мимо Ямы пепла. И вдруг я увидел в расщелине тело – похоже, какой-то изгнанный из города нищий смог выбраться из ямы, добрался до этой щели, попытался спастись в ней от солнца, но полностью забраться туда не смог. Ноги его спалил день, зато голова, руки и часть туловища, хоть и обуглились, но уцелели в тени. «Вот же она – человеческая еда!» – сообразил я и, ободрав мясо с этих останков, принес его своему любимцу. Как же он обрадовался! «Где ты его взял?» – удивлялся человеческий детеныш. Затем он проделал с этим мясом какие-то манипуляции, после чего с удовольствием съел. Выглядело это, конечно, жутко, но, главное – он остался жив! С той поры я стал постоянно таскать ему еду. Если я замечал, что сборщики налогов хватают очередного нищего, я дожидался, пока они вышвырнут его из города, затем шел в Яму пепла и убивал беднягу. «Ему ведь так и так конец, – рассуждал я. – А так избавляю его от долгой и мучительной смерти...»
– Да уж, благодетель ты наш... – хмыкнул Гуру.
– Так или иначе, но человеческий детеныш долгое время даже не подозревал, что именно ест. Когда же узнал, у него случилась истерика. Его тошнило, он долго отказывался от еды. Я переживал, что детенышу снова будет грозить голодная смерть. Однако инстинкт самосохранения оказался сильнее. Этот маленький монстрик смирился и снова стал принимать мои подношения.
– А потом он решил, что может обходиться и без твоей помощи, – вставил Коп. – Стал ходить на охоту сам. Так?
– Да, тут ты прав, – кивнул Плешивый. – Вот только тому есть причина. Дело в том, что с некоторых пор в городе не стало нищих. Все вдруг зажили хорошо. А раз нет нищих, значит и некого изгонять. А если никого не изгоняют, то у моего любимица снова проблемы с питанием!
«Вот оно что! – поразился Мун. – Подумать только, выходит, что я сам, делая жизнь на Луне лучше, породил маньяка-убийцу!»
– Я охотиться в городе, ясное дело, не мог, ведь по ночам тут полно народа, меня бы сразу вычислили, – продолжил свой рассказ Плешивый. – Да и как бы я пронес мясо мимо городской стражи? И тогда детеныш заявил, что будет охотиться сам. Я возразил, мол, его прикончат, едва увидят – он же чудище! И тут это существо поразило меня... сбросив с себя шкуру! Без нее он и вовсе стал неотличим от нас. Более того, именно в тот момент я узнал, что это – самка... Ну а дальше вы знаете. Когда наступал день, она шла к Темному городу со светлой стороны, поджидала жертву, убивала, затем отрезала от тела кусок и приносила ко мне в пещеру. Тут она перекладывала мясо в какую-то диковинную человечью штуку, чтобы еда по пути не сгорела на солнце, и в ней несла мясо к себе домой. Вот, собственно, и вся история.
Рассказчик умолк.
– Это она начертила? – спросил Мун, указав на рисунок, нацарапанный на каменном столе.
Плешивый кивнул:
– Ее. Наверное, это что-то для нее значит. Подобное я видел и в ее логове.
Мун внимательнее рассмотрел рисунок. Это был явно какой-то герб – крест, образованный символом бесконечности и песочными часами.
Гуру тоже приблизился к столу, но тут же в страхе отпрянул, выделывая пальцами магические защитные знаки.
Коп даже не взглянул на эту диковинку. Его во всей этой истории интересовало лишь одно:
– Значит, это ты благодаря тебе тут появилось чудовище! – Он вскочил, выпустив когти и клыки. – За такое тебя следует прикончить на месте, мразь!
Плешивый грохнулся на колени и зарыдал, вскинув руки:
– Да, это все я! Убейте меня, я заслужил! Но, пожалуйста, не троньте ее!
– Ты что такое говоришь? – вскричал Гуру. – Да она же монстр!
– Но ведь этот детеныш не виноват, что родился таким, – умолял Плешивый. – У него просто не было выбора!
– Подумать только – спутался с самим врагом племени вампирского, да еще и защищает его! Нет тебе прощения! Надо немедленно прикончить этого предателя!
И Гуру тоже распахнул клыкастую пасть.
– Эгей, постойте! – Мун загородил собой несчастного. – А что, если он прав? Нам ведь не обязательно убивать человека. Вы же сами слышали: это – разумное существо, такое же, как мы с вами. Причем, возможно, единственный представитель этого вида на Луне.
– Плевать, – отмахнулся Коп. – По мне: люди были мифами, пусть ими и остаются. Я сделаю то, что должен – убью чудовище.
– А заодно и тех, кто этой твари помогает, – добавил Гуру, свирепо глядя на Плешивого.
– Да погодите вы! Он ведь нам может еще пригодиться. Если убьете его, мы так и не узнаем, где живет человек.
Он с надеждой посмотрел на Плешивого:
– Ты ведь покажешь, где находятся эти «врата в преисподнюю»?
Тот замотал головой.
– Ни за что! Я не стану этого делать! – Он решительно вскинул голову: – Уж лучше я умру, чем раскрою эту тайну!
– Что ж, это твой выбор, – с кровожадной ухмылкой проговорил Коп и впился клыками в горло своей жертвы. К нему присоединился и Гуру.
Мун отвернулся, чтобы не видеть бьющееся в агонии тело. Лишь слышал хриплый слабеющий шепот:
– Пожалуйста, не убивайте ее... Она не виновата... Не убивайте...
Когда Коп и Гуру закончили свое кровавое дело, Плешивый был еще жив. Он лежал, глядя в свод потолка пещеры помутневшими глазами, пальцы его медленно сжимались и разжимались, словно он пытался удержаться на этом свете, а бледные обескровленные губы продолжали шептать, как молитву. Голос был так слаб, что Мун не разбирал слов, но он и без того знал, к чему взывают эти мольбы.
– Надо, чтобы стражи вышвырнули эту мразь в Яму пепла, – сказал Гуру, вытирая кровь с губ. – Пусть сдохнет под лучами солнца.
– О нет, этого мало! – Коп с презрением глянул на Плешивого. – За столь страшное преступление он достоин большего!
– Неужели ты говоришь о... – Гуру запнулся. Мун даже и не думал, что от природы бледные вампиры способны бледнеть еще больше. Но именно это произошло с Гуру. Он стал белым, словно снег, а губы его задрожали, когда он, наконец, выговорил это страшное слово: – Жаровня!

10.

Жаровней тут называли казнь, к которой приговаривали самых отъявленных негодяев за самые страшные преступления. То же, в чем обвиняли Плешивого было для лунатиков не просто страшным преступлением – немыслимым! Весть о том, что люди вовсе не миф – страшилки для детей, что они реально существуют, мгновенно разнеслась по городу, как и то, что этому жуткому чудовищу помогал один из вампиров. Никто не сомневался, что за такое положено самое суровое наказание.
Исполнение приговора назначили на утро, а до той поры преступника выставили напоказ посреди кратера, чтобы горожане могли вволю поиздеваться над ним и выказать ему свое презрение. Что местное население с удовольствием и делало. В несчастного, лежащего с тяжелым камнем на груди, чтобы он не смог подняться, всю ночь летели камни из выкрикивающей проклятия толпы. Его тело было все искусано – нищие то и дело подползали к жертве в надежде добыть хоть капельку крови. Впрочем, безнадежно.
– Надо как-то помочь бедняге, – сказал Мун, глядя на израненное теперь уже больше походящее на кусок живого мяса тело. – Хотя бы убить, чтобы прервать его страдания.
– Не советую, – покачал головой Шрам. – Если, конечно, не хочешь занять его место. Народ сейчас горяч, предвкушает зрелище. Им теперь уже все равно кого казнить, была бы жертва. Сунешься туда – признают сообщником, их гнев обрушится и на тебя. Не посмотрят даже на твое огромное тело, мигом окажешься радом с ним. Так что, уж лучше не лезь. Позволь народу развлекаться.
Мун оглядел орущую в экстазе негодования и жажды смерти толпу.
– И ту туда же? – вскричал он, заметив Еву с булыжником в руках. – Тебе разве не жаль этого несчастного? Он же страдает!
– Правильно страдает, – с жаром ответила та. – И поделом! Он предал весь наш вампирский род! Слышала, этот мерзкий тип провел какой-то древний ритуал – съел живьем младенца, и так призвал сюда чудовище с самой Земли!..
И Ева с криком ярости швырнула булыжник в голову приговоренного, который уже почти лишился чувств от нескончаемых побоев. Мун отвернулся, чтобы не видеть радостные физиономии палачей. Поделать с этим он ничего не мог. Оставалось лишь ждать рассвета, который положит конец страданиям этого бедняги.
«Его казнят как самого гнусного преступника, – думал он о страшной участи Плешивого. – Вот только за что? За то, что этот бедняга разглядел в монстре, коим его пугали с детства, разумное существо? Более того, смог назвать это его своим другом и даже принять мученическую смерть, только бы спасти его. Несправедливо!»
Размышляя так, он повернулся, чтобы уйти подальше от этого кровавого веселья... И вдруг замер: среди восторженных лиц палачей он увидел одно единственное, не искаженное злобой. Девушка с русыми волосами не кричала, не швыряла камни, просто молча смотрела на истерзанное тело, и на лице ее застыли боль и скорбь, а глаза пылали гневом вовсе не к приговоренному, а к его мучителям. Мун отметил также, что правую руку она прижимает к животу, и под ладонью ее виднеется длинная алая полоса шрама. Да это же она!
– Эй, – крикнул он. – Постой!
Мун стал поспешно продираться к ней, расталкивая локтями преграждающие ему дорогу тела. Девушка вздрогнула, их взгляды встретились. Но лишь на мгновение, так как она стразу же повернулась и исчезла в толпе. Когда Мун добрался до того места, ее там не застал. Более того, он уже не мог с уверенностью сказать, на самом ли деле видел эту девушку или ему почудилось. Быть может, он выдает желаемое за действительное? Да и откуда ей тут взяться? По периметру города стоит стража, которая не пустит никого без кровавой платы. Едва пригубив ее крови, они сразу учуют чужака. А, учитывая, что где-то за городом разгуливает мифическое чудовище, сейчас все особенно на стороже. Так что в город ей никак не попасть. Если только...
Чтобы проверить свою догадку Мун поспешил к пещере, в которой жил Плешивый. К счастью, владелец не успел сдать ее другому вампиру, она все еще пустовала. Мун вошел, осмотрелся: обычная пещера, каких тысячи в этом городе – голые стены, каменная мебель. С той лишь разницей, что на каменном столе здесь начерчен таинственный нелунный знак. В остальном – ничего необычного. И все-таки так ли это? Мун стал внимательно осматривать каждый сантиметр пещеры: вдруг они что-то упустили? И вскоре нашел то, что искал. На полу у входа он обнаружил аккуратно присыпанные, чтобы скрыть следы, капельки крови. Став на колени, Мун принялся осторожно расчищать пальцами пыль и вскоре обнаружил еще одну каплю. Так, капля за каплей, двигался он по полу, отыскивая едва заметные следы... И уперся в стену!
Он внимательно осмотрел ближайшие каменные лавки. Если на них лежала раненая, наверняка и здесь бы остались пятна крови. Но нет, кровавый след прерывался именно у стены.
«Потайная комната!» – догадался Мун.
Он с силой надавил на стену плечом, и та подалась вперед. Сдвинув каменную дверь, Мун вошел в открывшуюся за ней комнату и ахнул. На каменной залитой кровью лавке были разложены какие-то металлические приспособления, видимо, медицинские инструменты. Похоже, девчонка здесь залечивала свою рану. На столе Мун обнаружил покрытый темными пятнами острый камень, тот самый, которым она убивала свои жертвы и которым пыталась прикончить и его самого. Вот только взяв его в руку, Мун понял, что это вовсе не камень, а кусок металла, замаскированный так, чтобы походить на острый булыжник. Оружие это оказалось острым, словно бритва. Мун едва коснулся пальцем кончика, выступила кровь. Теперь ему стало ясно, каким образом это «мифическое существо» отсекало вампирам конечности. Вряд ли она смогла бы это сделать, если б пользовалась орудиями каменного века, да еще и при лунной гравитации, где все вшестеро легче, чем на Земле.
Здесь же на столе стояла серебристая сумка. Видать, та самая «диковинная человечья штука», если выражаться словами Плешивого, в которой девчонка перетаскивала мясо к себе в логово, чтобы то по пути не сгорело на солнце. На клапане сумки Мун увидел знакомый герб – скрещенные песочные часы и знак бесконечности, а под ним надпись на английском «The time lord».
– Повелитель времени, – с восторгом перевел Мун.
Выходит, все то время, пока Плешивый рассказывал свою историю она была здесь, в потайной комнате!
Мун даже отчасти был рад, что они не догадались об этом раньше. Ведь эти охотники на чудовищ наверняка бы сразу набросились на нее. А так эта девушка осталась жива. Вопрос лишь: где она теперь?
Остаток ночи Мун бродил по городу, надеясь повстречать эту таинственную незнакомку, но так и не нашел ее. Время от времени он проверял и пещеру Плешивого, однако там она, похоже, тоже больше не показывалась. «Что, если она покинула кратер? – думал он. – Да, город окружен стражами. Вот только они проверяют лишь тех, кто входит. Выйти же отсюда может кто угодно». В итоге он прекратил свои поиски, решив, что именно так она и поступила – вернулась в свое человечье логово. К тому же, ночь подошла к концу, а значит наступило время казни. Мун поспешил к центру города.
Он пришел туда в тот самый момент, когда стражи сбросили с груди приговоренного камень и подняли изможденное тело.
«Вот ты и отмучился», – с долей облегчения и сочувствия думал Мун, глядя, как волокут этого несчастного за город – к Яме смерти.
Однако он ошибся. Страдания Плешивого этим не кончались. Ведь неспроста эту казнь прозвали жаровней...
У Ямы пепла собрался весь город. Вампиры толкались и переругивались, стараясь как можно ближе протиснуться к месту казни, словно к цирковой арене, на которой вот-вот начнется увлекательное представление. Каждая скала в пределах видимости была облеплена сотнями любопытных зевак. Но лучшие места – на склонах Ямы пепла, достались, конечно же, толстопузам. Мускулистые верзилы бесцеремонно выталкивали оттуда наглых доходяг, чтобы дать возможность своим толстым благодетелям смотреть леденящее кровь представление с первых рядов. Благодаря стараниям верного Ясильного нашлось на склоне местечко и для Муна с друзьями.
– Помню, как я сам однажды устраивал жаровню, – похвастался Шрам. – Было это, когда мы свергали прошлых богачей. Я сам лично рыл для них могилы. Надо было слышать, как они визжали, когда их туда тащили!
От этих воспоминаний на лице бывшего революционера возникла сладостная улыбка.
Плешивый не визжал, даже не стонал, когда его вели к Яме пепла. Он покорно и с готовностью принимал свою судьбу, смотрел вперед спокойно и уверенно. Он даже пытался самостоятельно идти, хотя удавалось ему это с огромным трудом. Обескровленный, избитый, с большей частью переломанными костями, он еле волочил ноги, отчего его приходилось с двух сторон поддерживать стражам. Между тем трое работяг закончили рыть в центре Ямы пепла могилу. Плешивого под восторженный вой публики подвели к ней и, произнеся приговор, который Мун не расслышал из-за гула толпы, столкнули. Один из стражей опустил на грудь смертника булыжник.
– Это чтобы он не удрал, – со знанием дела комментировал происходящее Шрам. – А то еще откопается и сбежит...
Второй страж схватил Плешивого за левую руку и приподнял ее вверх, после чего работяги принялись забрасывать могилу лунным грунтом, перемешанным с прахом сотен тысяч заживо сгоревших здесь несчастных. Вскоре тело Плешивого полностью исчезло под толщей породы, на поверхности осталась лишь левая рука. И Муну стал понятен страх, который испытывали вампиры от одного лишь слова «жаровня». Ведь это была долгая и мучительная смерть. Как делился опытом Шрам, зарытый в грунт вампир не погибал на солнце – сгорала лишь оставшаяся на поверхности часть тела. После чего несчастный, воя от боли, целый лунный день проводил, засыпанный в могиле, ожидая своей дальнейшей ужасной участи. В следующую ночь вновь приходили палачи, откапывали жертву, выставляли ее напоказ в городе для всеобщего презрения, а под утро снова зарывали, на этот раз оставив на поверхности другую часть тела. И так постепенно в течение нескольких дней осужденный мучительно умирал, лишаясь сначала рук, затем ног, и лишь на пятый день получал избавление, когда в Яму пепла бросали четвертованное тело, и оно сгорало в лучах беспощадного, но долгожданного солнца.
Работяги уже почти окончили утрамбовывать могилу, когда прогремел гром. Мун поначалу подумал, что начинается гроза, однако тут же вспомнил, что на Луне не бывает ни гроз, ни даже дождей. Между тем гром повторился, еще и еще, и Мун увидел, как толпа, спотыкаясь и давя друг друга, в ужасе с воплями устремилась обратно в город.
– Что? Что случилось? – Мун становился на носочки, пытаясь поверх голов увидеть, что всех так напугало.
– Чудовище! – прокричал возникший прямо перед ним вампир с искаженным от ужаса лицом. – Там человек!
Под раскаты грома Яма пепла быстро пустела. Рядом уже не было ни Шрама с дочерью, ни телохранителя Ясильного, который, услышав о чудовище, мигом позабыл о теле, которое должен хранить. Все живое мчалось в спасительный в город. Лишь Мун стоял на месте, растеряно глядя по сторонам, пытаясь разглядеть источник грома.
– Помоги мне! – раздалось совсем рядом.
Обернувшись на зов, Мун увидел, как какой-то брошенный своими верзилами толстяк тщетно пытается втащить свою необъятную тушу на вершину склона. Мун протянул ему руку, да только в следующее мгновение громыхнуло, и толстяк разлетелся на части. Муна с ног до головы забрызгало кровью и ошметками внутренностей. Неподалеку взлетел какой-то вампир, но и его разорвало прямо в воздухе.
Мун упал, прижавшись к камням и закрыв голову руками, чтобы избежать их участи. И вовремя – прямо на него рухнуло тело очередного убитого. Он выглянул из-под мертвеца. Над почти опустевшей заваленной телами и забрызганной кровью Ямой пепла продолжал разноситься гром, усиленный этой каменной чашей словно огромным динамиком. И каждый раскат уносил еще одну жизнь. Понимая, что и его самого вот-вот постигнет такая судьба, Мун все-таки решил спасаться и пополз вверх по склону, в сторону города...
И вдруг увидел его!
– Вот же черт! – вскричал он пораженно. – Подумать только, землепоклонники были правы!
На краю Ямы пепла, поставив ногу на камень, выпрямившись в полный рост стоял человек в серебристом скафандре. На его шарообразном шлеме сияла лампа, и яркий луч фонарика ощупывал окровавленные камни в поисках новой мишени.
«Вот, собственно, и солнце во лбу! Выходит, все эти мифы – не такая уж и чушь!»
Раскаты прекратились. Видимо, все, кто не успел спастись, были уже мертвы. Все кроме Муна. Тот же лежал неподвижно, боясь шелохнуться.
«Только бы не заметил... Только бы...»
Яркий луч фонаря ударил прямо Муну в лицо. Человек в скафандре тут же присел на одно колено и вскинул правую руку, в которой сжимал какой-то темный продолговатый предмет.
«Эти твари способны выпускать шипы, которые убивают на расстоянии, – припомнил Мун наставления Гуру, которые теперь обретали для него совершенно иной смысл. – Твою ж мать, сейчас пальнет!»
Став на четвереньки, он бросился к ближайшему булыжнику и, едва укрылся за ним, раздался раскат грома. Каменюка разлетелась в пыль. Мун поспешно перекатился за ближайший скалистый выступ. Тут же рядом с его головой образовалось углубление, осыпав Муна грунтом и мелкими камешками.
– Эй, не стреляй! – прокричал он. – Я не желаю тебе зла!
Ответом ему стал очередной раскат грома.
«Долго мне не продержаться, – в отчаянии соображал Мун. – Что же делать?»
И вдруг он, неожиданно для самого себя, прокричал на английском языке:
– Подожди! Я всего лишь хочу поговорить с тобой!
И это сработало. На этот раз выстрела не последовало. Мун осторожно выглянул из-за выступа. Он не видел скрытого под блестящим забралом шлема лица девушки, однако чувствовал, что та изучает его явно удивленным взглядом. Несмотря на жуткое произношение Муна – в школе у него была тройка по иностранному языку – конечно же, она поняла знакомую с детства речь.
– Я хочу поговорить, – повторил Мун все также по-английски и, подняв руки вверх на манер сдающихся в плен солдат, осторожно вышел из-за своего укрытия. – Я с Земли, как и ты!
– С чего бы мне верить тебе? – спросила она, не сводя с него дымящегося ствола. – Ты ведь один из них. Я тебя видела в том кратере.
– Да, я живу с ними, – подтвердил Мун. И поспешно добавил, пока девчонка не проделала дыру в его огромном теле, которое делало его отличной мишенью. – Но я правда прибыл сюда с Земли.
– Докажи!
– Лондон! – сказал Мун.
– Чего?
– Лондон! Ну или Нью-Йорк... Есть такой город в стране, откуда ты при летела?
– Вообще-то я из Австралии... – хмыкнула девушка. – Впрочем, убедил.
Она подняла забрало шлема, но пушку так и не опустила.
– Не понимаю, как такое возможно? – спросила она, изучая тучное тело Муна. – Как ты сюда попал?
– Я исследователь, изучаю повадки лунного общества, – брякнул тот первое, что пришло в голову, правда, теперь уже по-русски. На большее его познаний английского не хватило. – Мне удалось внедриться к ним, и они принимают меня за своего.
«Ну надо же, почти не соврал!»
– И как же ты тут выжил? – резонный вопрос, а для нее особенно актуальный. – Что ты тут ел?
– Скажем так, у меня есть надежный источник питания.
Еще одна полуправда. Ведь узнай она истину: как именно он внедрился в это общество и что является источником его пропитания, наверняка бы пристрелила на месте.
На его счастье девчонка не стала подробнее интересоваться его биографией, так как вспомнила о своем зарытом приятеле.
– О, нет! – вскричала она, бросившись к торчащей из могильного холма руке. – Что эти сволочи с ним сделали!..
Она руками принялась разрывать могилу. Мун осторожно приблизился, стал ей помогать. Вместе они быстро откопали Плешивого. Мун убрал с его груди каменную плиту.
– Это ты, – прошептал спасенный, приоткрыв глаза и ласково взглянув на земную девушку. Его бледные губы вытянулись в подобии улыбки.
– Он жив! Жав! – радостно вскричала она.
– Ну да, нас не так-то просто убить... – кивнул Мун. Но, заметив ее настороженный взгляд, поспешно поправился: – Их! Их не так-то просто убить!
Девушка положила голову Плешивого к себе на колени. Сбросив перчатку, она поднесла руку к его сухим губам. Почуяв запах крови, Плешивый выпустил клыки и жадно присосался к ее запястью.
– Я их уничтожу! – Свободной рукой она нежно гладила по окаймлявшим лысину жиденьким волосам. – Перебью их всех, до единого!
– Не думаю, что это хорошая идея, – заметил Мун. – Вряд ли у тебя получится. Тебе не победить.
– Отчего нет? – сердито вскричала она, схватив оружие. – Сейчас наступит день. Займу удобную позицию на краю кратера и перестреляю их как куропаток.
– Сколько ты сейчас убила? – спросил Мун. – Сотню? Две? А их там полмиллиона, не меньше! Даже если у тебя бесконечный боезапас, всех не перебьешь. Многие прячутся в пещерах, да и те, что на дне, наверняка укроются за стенами домов. Ну а как только наступит их время – ночь, уверяю тебя, выжившие обыщут каждый сантиметр вокруг города и найдут твое убежище. Не смотри, что они сейчас разбежались в панике. Страх заставляет спасаться и прятаться, но он также способен придавать храбрости и сил. Загнанный зверь в сотню раз опаснее. И как только они поймут, что-либо они, либо ты, пойдут на любые жертвы, лишь бы устранить угрозу. И тогда тебе конец.
– Плевать! – с жаром ответила она. – Зато отомщу!
– Пожалуйста, не надо, – тихо взмолился Плешивый.
– Но почему?
– Потому, что это – мой народ.
– За то, что твой народ сделал с тобой он достоин самой страшной и жестокой смерти.
Плешивый слабо покачал головой:
– Я мечтал о примирении, чтобы они перестали видеть в тебе монстра и приняли тебя как равную, а вовсе не о продолжении кровавой вражды. Пойми, они ведь не виноваты. Просто им с детства внушали, что люди – это величайшее зло.
Девушка опустила оружие, на изуродованное ссадинами лицо Плешивого закапали слезы.
– Солнце встает! – заметил Мун, ощутив жар на спине. – Тебе, может быть и все равно, но для... – чуть не сказал, «для нас», – ...для него это смертельно. Нам нужно возвращаться в город.
Она растеряно глянула на Плешивого:
– Разве ему теперь можно туда.
– За это не переживай, – ответил Мун. – Наверняка стража, которая отвечает за вход, уже разбежалась – светает. Я могу довести его до пещеры. А пока длится день, большинство ран у него заживет. К ночи никто и не узнает в нем бывшего приговоренного. Ты же ступай к себе.
Подумав, она кивнула.
– Хорошо.
И, глянув на Муна, тихо прибавила:
– Спасибо.
– Спасибо, что не убила, – с улыбкой ответил тот. – И, в качестве благодарности, не против, если я загляну как-нибудь? Интересно побеседовать с себе подобным.
– Ладно, забегай, – ответила она и, повернувшись, пошла вверх по склону Ямы пепла.
Мун же, взвалив на себя полумертвое тело, поплелся в другую сторону. Он уже выбрался из Ямы пепла, когда повернулся, чтобы на прощание помахать ей рукой... Как вдруг увидел, что она лежит ничком на грунте.
– Что случилось? – спросил Мун, поспешно подбежав к ней и помогая ей встать.
– Не знаю, – слабым голосом ответила она. – У меня вдруг закружилась голова.
И, едва глянув на ее покрытое испариной лицо, заглянув в ее лихорадочно заблестевшие глаза, Мун вдруг понял, где уже видел подобное.
– Вот же черт!
– Что с ней? – спросил приковылявший Плешивый.
– Потом объясню. Сейчас времени нет. – Подняв на руки девушку, он бросил Плешивому: – Давай, показывай где ее «врата в преисподнюю».

11.