Муравей

Шел четвертый час моего похода в гору.
Там, где двигаться по серпантину вверх становилось почти невозможно, приходилось слезать с велосипеда и переходить на шаг.
 
Утром, слышал, как местные, живущие под горой возле моря, обсуждали надвигающийся ураган. Что-то пытались мне объяснить, обильно жестикулируя. Показывали руками в сторону гор, вскидывали руки к небу. Потом поочередно знакомым жестом вкручивали указательный палец в висок, завидев, как я выкатываю из калитки горный велосипед.

 В этих местах случаются сильнейшие ураганы с ливнями, жуткими раскатами грома и огненными молниями. Кое-где среди скал виднеются молниеотводы, своим видом напоминая об опасности природных явлений, частых для здешних мест. Не дай Бог оказаться в плену стихии где-нибудь в пути. Там, где асфальтовый серпантин извилистой змейкой прорезает скалы, уходя по холодному каньону вверх, пересекая горную реку круто взбирается ввысь, в сторону небольшого равнинного плато, окруженного заснеженными вершинами.

 «Прости меня, Боже и помилуй»: говорил я себе,забираясь все выше и выше в горы, все дальше удаляясь от уровня моря.

Здесь, в каньоне, со мной уже были случаи, когда еле успевал унести ноги, а точнее колеса байка, удирая от штормового ливня.

На этот раз перед походом я видел, что тучи только-только начинают стягиваться над снежной шапкой самого высокого горного пика. Казалось, природа может преподнести любой коварный сюрприз. Но все же я решил рискнуть и поехал. Было какое-то ощущение незримой поддержки. Дышалось хорошо, как в прилив сил. По пути на верх я никого не встретил. Только редкие автомобили иногда проносились мимо, спускаясь по серпантину вниз.  Чередуя велосипед и ходьбу по извилистой асфальтовой змейке, я поднялся по примерно на сорок километров и где-то на высоте две тысячи пятьсот метров над морем очутился на плато, с которого проглядывались очертания городка и крошечных деревушек, расположенных на побережье.
 
 Остановился.
Стало довольно холодно.
Пронзительная тишина резала слух. Ни шума пролетающих самолетов, ни автомобилей, ни путешественников.
 Никого.
Облака совсем близко, их можно взять в руки.

Вдруг послышался звон колокольчиков и зов пастуха, ведущего стадо по горной тропе. Как он это делает? Как ему удается вести по извилистым тропам в горах целую отару овец или коз? Или кого он там ведет?

В какой-то момент звон стих, и уже не слышалось пастушьих позывных. Я застыл в тишине, которую внезапными порывами нарушал лишь ветер. Со скалы маленькими, точками проглядывались едва различимые очертания домиков, притаившихся возле огромной синей вибрирующей тканью моря.
Снизу бескрайнее море, сверху-высокие снежные горные шапки.
 
В этот момент я ощутил себя муравьем. Маленьким муравьем на чьей-то огромной ладони. Один щелчок пальца-и слечу с этой ладони. А лавина, внезапно вызванная щелчком незримого пальца, за мгновение уничтожит меня, как ненужное существо, в котором этот мир больше не нуждается.
 
Вдруг из-под стягивающихся над горами туч прорезались солнечные лучи, на короткое мгновение ослепив меня своим ярким и теплым светом. Уже оголодавший и почти измотанный, я решил, что пора поворачивать обратно.
Когда съезжал вниз, небо окончательно затянула черная, как густая сажа, пелена туч.

 Недалеко от дома начался ливень такой силы, каких раньше видеть не приходилось. Молнии заставили остановиться автомобили, двигавшиеся по трассе. Даже  массивные фуры боязливо прижались к обочине.

 С гор на огромной скорости неслось разъяренное водно-каменное месиво, необузданным бурлящим вихрем вылетая из русла горной реки, словно желая уничтожить все, что повстречается на пути.

 Дома ходили ходуном, а капли косого дождя величиной с орех накрывали землю сплошным водным одеялом. Стремительные потоки расходились на многочисленные рукава, прорезая землю изогнутыми витиеватыми нервно бурлящими нитями. По этим нитям сметая все на пути вода с неистовым шумом неслась в бушующее море чтобы в нем потонуть.

 Соседская кошка, застигнутая стихией, терлась о косяк входной двери, прося о защите. Впустил испуганное животное в дом.

-Заходи, заходи, пушистая подруга, -говорил я поглаживая животное. Сейчас я тебя накормлю. Понимаю, понимаю. Испугалась...

Кошка пыталось что-то мне сообщить на своем кошачьем языке. Она терлась пуговкой теплого носа о мои ноги, прижималась, словно желая приклеиться или примагнититься, только чтобы быть ближе. Ее дрожь отчетливо передавалась моим ногам.
 
-Что ты говоришь? Там где-то опасно? Не переживай, все будет хорошо...

В доме пропал телесигнал. Не было света. Стало холодно, совсем темно, сыро и зябко. Чувствовалось, как в старом серванте нервно дребезжит посуда. А ведь еще совсем недавно я стоял на вершине, подставляя лицо к прорезавшимся солнечным лучам.
 
Чуть позже достал телефон и увидел множество пропущенных вызовов. Нажал на кнопку. Услышал знакомый голос. Мой приятель, местный житель, взволнованно, порой переходя на крик, сообщил о том, что совсем недалеко произошла трагедия. Северные районы потрясло страшнейшее землетрясение, которых на его памяти не случалось.

-Куда ты подевался,-недоумевал мой знакомый.- На телефон не отвечаешь. Я заехал, а дома никого нет. Договаривались ведь дела обсудить кое какие. Про лодки, катера рассказать мне собирался. Я если честно, думал ты уж того… Соседей спросил, так они разводят руками, говорят, что в горы утром уехал.

Сегодня по всем каналам объявляли: Произошло землетрясение семь баллов, ожидается цунами... Ты что телевизор не смотришь?
Многие дома чуть севернее вообще превратились в руины. Куда ты поперся и как вообще ноги то унес? – взволнованно вопрошал в трубку мой приятель.

А я и сам думал... Как унес ноги? Как успел пройти сквозь эпицентр урагана? И какая незримая сила оставила  «муравья» целым и невредимым?


А. Смирнов 
kbstech.ru