Я не хочу быть отцом Гл. 4 маленькая повесть

Гл.4



Ну что ему сказать на это, почему Пашка лично не пришёл? У бабы Шуры аж дух захватило, это самый страшный вопрос, который она с опаской ожидала. А ведь говорить нужно только то, что есть на самом деле, потому что обман раскроется на раз-два.

-   Понимаешь, Влад, Пашка мой не хочет становиться отцом, он ещё не готов. – сказала и зажмурилась от страха.

С минуту продолжалась пауза, Ходеев переваривал сказанное. Да он сразу всё сообразил, не такой глупый, просто ещё раз перекрутил в голове слова бабы Шуры, может, ему послышалось?

-   Я правильно понял, Пашка не хочет на нашей Люське жениться? – спросил зловеще, почти прошипел, как змея.

-   Не то, чтобы не хочет, Люська-то ваша видная девка, просто…

-   Не юли. – приказал он.

-   Я ж и говорю, он пока не готов.

-   А спать готов был, или как это понимать? – баба Шура заметила, как у Влада трясётся подбородок.

«Ну побьёт и пусть, что ж, за сына постою, всё ж родная кровинка, хоть и злая на него. А ведь участковый и не очень-то заступится за меня, если Владушка кулачками ко мне приложится, надоела я участковому. Ещё и обрадуется поди».

-   Не ори! – разозлилась баба Шура. – Можно думать, у тебя одна Верка была, причём и после свадьбы в том числе. Или я не знаю, как ты повариху Нинку обхаживал.

-   Замолчи, дура. – Влад опасливо глянул на дверь. – Я твоему Пашеньке голову скручу, как цыплёнку, поняла?

-   Угу, если одолеешь. Он борьбой занимался и боксом. Тронешь, так сразу сдачи получишь по мусалам и не посмотрит, что ты старший.

Влад не успел ответить, в комнату вошла Вера, его жена.

-   О, Шурка, а ты чего здесь?

-   Присаживайся, Веруня. – ерничал Влад, злой, как волк. – Что скажу тебе сейчас, упадёшь.

Вера стёрла с лица полуулыбку, женщина напряглась, почувствовал неладное. Она присела в кресло и с беспокойством спросила:

-   А Люся где?

-   Смылась, чтобы я пилюлей ей не навешал. – злорадно усмехнулся Влад.

-   За что? – Вера пыталась быть спокойной.

Влад глянул на бабу Шуру, готова ли она объясниться, но та отвела взгляд и сделала вид, будто она тут не при делах. Тогда высказался Влад. Смачно, не выбирая выражений.

-   Понимаешь ли, Веруня, её Пашка, стервец, обрюхатил нашу Люську, а жениться на ней, сволочуга, не желает.

Вера побледнела и молча смотрела то на мужа, то на бабу Шуру. Причём на бабу Шуру с надеждой, будто она сейчас всё опровергнет, мол, чего мелешь, Влад, ты не так меня понял. Но баба Шура, словно воды в рот набрала. Да чего ей перед ними объясняться, это Пашка нашкодил, а не она. А что заступилась за него, так сын же…. Что надо, она уже Люське всё сказала, что не бросит её и готова всегда помогать.

-   Как же так, Шура, а? Как ты его так воспитала?  –  сказала Вера, громко сглатывая слюну, видимо, от таких новостей у неё всё в горле пересохло.

-   Вот скажите спасибо, что я хорошего мнения о вашей Люське, а то бы тоже у вас спросила, как же так вы её воспитали, что не успел мой попросить, она и ноги раздвинула. – сама от себя не ожидала, что на такое способна. Ну, раз сказала «А», надо говорить и «Б». – Всем известно, что кобель не вскочит, если сучка не захочет. Он же не насильничал. И произошло это здесь, в этом доме, наверное, Люська его сюда позвала?

Супруги Ходеевы молча вытаращились на неё, пауза затягивалась, и баба Шура не выдержала:

-   Вы простите, если что не так, я сама переживаю не меньше вашего. С Пашкой поругалась, сама места себе не нахожу. Люсю я предупредила, что от ребёночка в жизни не откажусь и, если чем буду полезна, всегда буду рада помочь. Вот.

-   А какой срок? – спросила спокойно Вера. Ходеевым понравилось, что баба Шура душу им открыла.

Влад пожал плечами, а баба Шура пояснила:

-   От Люси я узнала, что всё это произошло на двадцать третье февраля. Только, пожалуйста, не заставляйте её делать аборт, я вас умоляю. Понимаю, что жизнь у Люськи очень сильно изменится, попробуй потом найти достойную пару, но и никто не знает, какие последствия ожидают её после аборта. А вдруг она никогда не сможет стать матерью?!

-   Да ну, какой аборт, никто не собирается на этом настаивать. – по-прежнему, сохраняя спокойствие, пообещала Вера.

Александра Артёмовна поджидала сына во дворе. Почему-то ей захотелось сказать ему что-то обидное, потому что она столько всего вытерпела за эти дни, а нервы же не железные.

-   И чего это мы сидим на улице, да ещё с таким грустным видом?

Вот что нравилось бабе Шуре в характере сына, так это то, что он не был злопамятным. Вроде поругались днём, он, выскочив на порог, хлопнул дверью, а пришёл с работы и улыбается. Улыбнулась ему и баба Шура.

-   Почему это с грустным видом? Наоборот, я очень довольна. Люська не сделала аборт, рожать собралась. – она внимательно следила за настроением сына.

-   Плохо, что женщинам столько прав наделили. Захотела – родила, а не захотела – не родила. А у мужика кто-то спросил, хочет он быть отцом или не хочет?

-   Потому что ты отряхнулся и пошёл. А ей носить девять месяцев, ты хоть знаешь, что это такое? А потом рожать в страшных муках, поэтому и прав много у нас, у женщин.

-   Так зачем тогда мучиться? Носить девять месяцев, рожать?

-   Да ты умный. Ты потом женишься и у тебя дети пойдут, а у Люськи могут и не быть после аборта. Странно вы рассуждаете, мужики.

-   Ну да, валите на мужиков все шишки. Ты, мам, заставляешь меня краснеть. – Павел тяжело вздохнул, решаясь на что-то важное, дабы сказать матери, вернее, он бы с удовольствием ничего не говорил, чем терпеть такие неудобства перед родительницей.

-   Я спрашивал у неё о последствиях, она сказала, мол, всё нормально, не переживай. Оказывается, был повод переживать?

Баба Шура поняла, что Люська решила насильно женить на себе её сына, но вслух сказала другое:

-   Родители её на тебя недовольны, Влад, так вообще, обещал голову тебе открутить, как цыплёнку.

Павел усмехнулся, но оскорблять родителей Люськи не стал.

-   Сынок, может передумаешь? Она хозяйственная, симпатичная, ну почему ты противишься? Дитё скоро будет общее.

-   Нет, мам, не начинай. Я уже говорил, что не люблю её, ты забыла?

-   Ты хоть когда-нибудь кого-то любил? – сдерживая негодование, поинтересовалась баба Шура. Ей и жалко было единственного сына, и в то же время, она злилась, что так вышло в его судьбе.

-   Да. – коротко ответил Павел. – Свою одногруппницу, но она не ответила взаимностью.

-   А потом?

-   И потом нравились девчонки, вот как Люська, но не до такой степени, чтобы наши отношения связывать узами брака.

Павел стоял на порожках, печальный и такой жалкий-жалкий. Сердце матери разрывалось.

«Ему и так плохо, ещё и я…».

-   Иди, сынок, я картошку пожарила, она ещё горячая. А курицу доедай, которую вчера не доел.

-   Хорошо. – повеселел молодой человек.

-   Чайник сам поставишь, а я ещё посижу. – баба Шура не хотела, чтобы он видел её слёзы.

-   Ладно. – сказал Павел и скрылся за дверью.