Когда утро не задалось

 Утром мама разбудила Катю рано.
- Катюнишна, вставай, быстро, сегодня я – на разных. Что означало слово «на разных», Катя не понимала, для неё – это было просто название работы. Она знала, что, когда мама «на разных», в сад она придёт первой, а уйдёт – последней.  Мама уезжала на товарнике очень рано, и нужно было поторапливаться, чтобы не опоздать на поезд. Много лет спустя, Катя узнала, что, когда товарняк ехал туда, он останавливался, буквально на минуту, и рабочие быстро запрыгивали, кто куда успел, а когда он возвращался обратно, то остановки не было: поезд притормаживал, и все спрыгивали на ходу. Узнала и, что означало работать "на разных». Это: долбить ломом землю, копать траншеи, носить эту землю на носилках. Работали на равных, без различения полов: все были комсомольцы. Строили Октябрьскую железную дорогу. После работы «на разных» мама забирала Катю из сада почти самой последней. Пока та очень медленно одевалась, она сидела на низенькой скамеечке, опираясь натруженной спиной на детские шкафчики в раздевалке, и дремала. Тяжёлые рабочие рукавицы валялись рядом. Катя в это время беспечно щебетала про то, что сегодня были на обед рога, но она это не любит.
- Рагу, - сквозь дрёму поправила мама.
- Рагу, - машинально повторила Катя и продолжила,что не спала в тихий час, порвала платье Ирке Петуховой, и много, как ей казалось, важных новостей своей садовской жизни. Мама слушала с закрытыми глазами и не торопила девочку. А потом они медленно шли пешком, и мама читала Кате стихи Некрасова, Пушкина, Твардовского, Симонова. Катина мама очень любила стихи, много знала наизусть. Девочка внимательно слушала, не перебивая, затаив дыхание, это были часы счастья близости с мамой, часы покоя и светлой радости.  Мысленно перед её взором проплывали: то - несчастные зайцы, дрожа и притоптывая лапками на бревне,и дед Мазай в лодке, спешащий к бедолагам на помощь; то -- Лёнька и братская дружба майора Деева и майора Петрова («Сын артиллериста») восхищали девочку; то - хитрый ёж, который смекалкой добыл гору яблок для всего ежиного народа,обведя вокруг пальца зайца, лису, волка и медведя, смешил и забавлял Катю. Это были её любимые герои.

     Разбудив Катю, мама ушла на кухню. Вставать сегодня очень не хотелось: было холодно, по комнате гулял ветер, старый барак продувало насквозь. Кате стало очень жалко себя. Она натянула маленький лифчик на пуговках спереди, чулочки зацепила резинками, и прилегла на бочок с мыслью, что мама увидит и пожалеет свою бедную девочку, обнимет, и после этого встать будет намного легче. Но ожидания её – не оправдались...  Когда мама появилась в проёме комнаты, уже одетая в рабочий комбинезон, и увидела дочь, ещё раздетой, в одних чулках, гнев её был – силён. Она просто загрохотала таким голосом, от которого Катю, как ветром сдуло с кровати! Она не помнила, как они оказались на автобусной остановке, как мама впихнула её в битком набитый автобус со словами:
- Смотри, не прозевай остановку!
Быстро чмокнув дочь в щёку, она уже летела на вокзал, а Катя поехала в садик одна. Её тут же затолкали в середину автобуса, сесть у окна – не получилось. Чтобы не проехать нужную остановку, Катя должна была смотреть в окно, но окна автобуса замёрзли, нужно было пробраться к выходу и продышать дырочку на стекле, чтобы одним глазом следить за остановками. Пробираться в толпе взрослых людей ребёнку было не просто. На голову Кати всё время что-нибудь опускалось: то - чужой локоть, то – сумка. Наконец, девочка добралась до дверей выхода, и тут сверху прозвучал женский голос:
- Мальчик, ты выходишь?
Катя обернулась и увидела женщину, в упор уставившуюся на неё. Девочке бросилась в глаза большая бородавка, с торчащими из неё волосками. Бородавка "поселилась" на самом кончике носа женщины. Вернее, это была не женщина, это была тётка. На руке тётки болталась авоська с тушёнкой в железных банках. Авоська раскачивалась во время движения автобуса, и так и норовила стукнуть Катю по макушке, когда автобус резко тормозил. Маленькие глазки-буравчики упёрлись в лицо ребёнка.
- Почему у тебя нос грязный? Где твоя мама? – продолжала бесцеремонно допытываться тётка. Кате вопросы не понравились. На голове девочки была надета круглая меховая шапка белого цвета (в то время шапки такой же формы, но чёрного цвета, носили мальчики). Катя подумала: разве не видно, что шапка белая, мальчики такие не носят»,и с досадой сказала:
- Я – не мальчик, и нос у меня не грязный, это – шрам, как у вас бородавка. А мама моя - на работе, я всегда езжу в садик одна, потому что я уже взрослая, а маме надо строить дорогу!
Выпалив эту словесную тираду, которую она от себя не ожидала, Катя опасливо покосилась на авоську, которая должна была сейчас качнуться сильнее. Глаза тётки стали круглыми. Бородавка подозрительно задвигалась. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут автобус остановился. Катя ловко увернулась от авоськи, быстро спрыгнула с подножки, и двери захлопнулись, увозя тётку, авоську и Катину досаду.

   Девочка поспешила к забору, окружающему Детский сад, пролезла в дырку, отодвинув доску в заветном месте и очутилась перед дверью. Она посмотрела по сторонам, никого не было. Её с неодолимой силой потянуло лизнуть металлическую ручку двери. Кончиком языка она дотронулась до ручки, и тут же язык прилип … Морозы стояли крепкие. Катя тут же осознала неразумность своих действий. Она застыла в нелепой позе, боясь пошевелиться.  Малейшее движение отзывалось жгучей болью в языке. Но долго так стоять было нельзя. Она стала дышать на ручку, пыталась согреть её руками, но язык не отклеивался. Собрав всё своё мужество, Катя всем телом дёрнулась назад и освободила кровоточащий язык. Слёзы брызнули из глаз. Она зажала рот рукой и заскочила в садик.
 
     На пороге её встретила воспитательница - Людмила Ивановна. Увидев Катину беду, она быстро раздела девочку и отвела в медпункт. Медсестра Мария Петровна обработала ранку, качая головой, и ласково ворча.
- Как же тебя угораздило, девонька? Разве можно лизать на морозе железо? Хорошо, что язык не оторвала! Терпи уж!
Катя представила себя с оторванным языком, и решила терпеть, вспоминая, как майор Петров говорил Лёньке: «Терпи, мой мальчик!
                На свете два раза не умирать!
                Никто нас в жизни не сможет,
                Вышибить из седла!» -
                Такая уж поговорка у майора была.
 Медсестру Марию Петровну дети любили, она была доброй: всегда дула на ранку, если приходилось прижигать зелёнкой или йодом, и давала витаминки, чтобы успокоить пострадавшего. Обласканная и успокоенная заботой, Катя пошла в группу. Войдя, она увидела, что детей ещё нет, а значит – можно взять любую куклу и играть, сколько захочешь, и это - было здорово! Невезучее утро на этом закончилось.