Фрагменты из Зазеркалья. xx6

Ему оставалось совсем немного времени до конца рабочего дня, когда один из подчинённых, войдя в кабинет, сообщил о поимке «субъекта номер один»; конвоиры прямо сейчас сопровождали его сюда. «Это сегодня не закончится, да?», – вздохнув, посетовал следователь. С одной стороны – эта крайне сложная операция наконец-то увенчалась успехом, и угрозы для общества от этого преступника больше нет; с другой же – следователь чувствовал себя настолько выжатым после стольких напряжённых дней и ночей, поисков, преследований, разъездов, допросов и всего прочего, что, казалось, достаточно «последней капли» – и он вовсе перестанет воспринимать окружающую его действительность. Единственное, чего ему хотелось прямо сейчас – зарыться в какую-нибудь берлогу и забыться продолжительным сном.
Однако, ничего иного не оставалось, как собрать остатки сил и довести дело до конца. Спешно просмотрев все показания и материалы на задержанного, освежая их в памяти, он направился к последнему. Провёл двадцатиминутный допрос в присутствии помощника, зафиксировал все полученные ответы и вернулся ненадолго в свой кабинет, дабы окончательно соединить все точки и собрать полную теперь мозаику. Задержанный являлся объективно виновным во всём, что за ним тянулось, и никаких иных толкований и версий по его делу быть не могло.
Следователь – немногословный мужчина возрастом немного за тридцать – уже несколько лет находился на службе в частной оперативно-розыскной организации, зарекомендовав себя как весьма способный и умелый специалист, настоящий знаток своего дела. Здесь же, в отличии от государственных ведомств и силовых структур, было проще в плане свободы действий и самой организации оперативной работы, более грамотный подход к каждому должностному лицу и его обязанностям, расчёт на качество и совершенствование исполнения. В конторе имелся свой штат как детективов, так и «пехотинцев» для непосредственно всей грязной работы вроде задержания, преследования, слежки и подобного; трудились здесь также пара женщин-психологов, криминалисты-лаборанты и несколько иных специалистов. Для содержания подозреваемых и обвиняемых имелся изолятор и даже небольшая тюрьма, режим и условия которой регулировались государственными судебными властями и проверяющими. В целом же, всё это было отличным подспорьем для государства и общества, поскольку значительно увеличивало эффективность всей системы. Там, где не имели полномочий или не доставало профессионализма обычным силовикам и оперативникам – действовала «пожарная команда» из данной организации.
Возвращаясь по коридору к виновному, следователь встретился лицом к лицу с одной из упомянутых выше женщин-психологов, которая, несколько удивившись, спросила, почему тот ещё здесь.
– Да вот, подкинули мне работёнки очень кстати, – кивнув в сторону ожидающего поодаль, за прозрачными дверьми, преступника, устало ответил мужчина. – Не отпускать же нам его теперь.
– Так это тот самый, на которого ты столько охотился? Что же, можно тебя поздравить. Ты молодец! А он жуткий тип, наворотил страшного, да?
– С лихвой. Тут однозначно «вышка». Хотя, моя бы воля – то завтра же его на электрический стул отправил. Впрочем, тогда бы он очень легко отделался... – Следователь взглянул на собеседницу, решив переменить тему: – Я полагал, ты уже давно ушла.
– А, заработалась немного. Много размышляла кое о чём... Ты ещё долго?
– Нет, надеюсь, что нет. Сейчас втолкую ублюдку ожидающее его прекрасное будущее после оглашения всех заключений по нему, проведу экскурсию и вернусь за бумагами к себе.
– Тебя подождать?
– Что ты, Настя, поезжай домой, да отдыхай.
– Да я всё равно пока список покупок составляю, полистаю немного онлайн-каталоги, – улыбнулась девушка.
– Как знаешь. Ладно, меня уже зовут. Увидимся позже.
Итак, приняв «подопечного» и закончив с первой частью, следователь приступил ко второй, а именно – к самой экскурсии, сопровождая показ местных «достопримечательностей» поясняющими фразами: «Вот здесь ты поживёшь некоторое время, дружок», «Смотри внимательно: в этом номере находится тоже, своего рода, особая публика. Они бы тебя тепло приняли, будь уверен. Хм, а может, и вправду оставить тебя на ночь с ними, как тебе перспектива сыграть в совсем другую ролевую игру?», «А здесь, окутанная мраком, наша пыточная. Да, ты не ослышался. Немного развлечений ведь не помешает, согласен? Ты же по этой части эксперт. На тебе можно многое опробовать и узнать столько нового...» Затем, обратившись к конвоирам, распорядился: «Уведите от меня это чудовище. Достаточно на сегодня». Про себя же подумал: «Завтра я затяну петлю на твоей шее. Вырву из судей самый суровый приговор, прокурору даже напрягаться не придётся». Один из охранников, сдерживая ухмылку, приблизившись, шепнул: «А ловко Вы это сочинили, про пыточную! Мерзавец аж побледнел!», на что получил мрачный ответ: «Впору бы задуматься о том, чтобы действительно устраивать им ад, как они того заслуживают. В этой стране слишком странное правосудие, оправдывающее отъявленных ублюдков, но давящее прессом довольно безобидных насекомых».
Наконец, подходя к кабинету, следователь увидел Анастасию у двери.
– Вот, ещё горячий, – девушка протянула стаканчик с кофе.
– Ох, Настёна, ты моя спасительница! Muchas gracias, – и, отхлебнув с удовольствием, добавил: – Хотя, пожалуй, сейчас бы не помешало добавить чего-нибудь покрепче.
Забрав вещи, они направились к парковке; мужчина открыл дверь своего авто перед приятельницей, приглашая её садиться, и выехал затем на проспект: за разговором решено было заскочить в пару магазинов – девушка как раз перечисляла составленный ею список.

* * *

Следователь с недавнего времени проживал в двушке, которую арендовала Анастасия; она сперва делила квартиру на пару с подругой, однако та уехала, и как-то раз, за обеденной беседой, психолог предложила сотруднику, ютившемуся на тот момент в общежитии, стать её новым соседом. «Ты, хоть мы и не слишком близко знакомы, довольно порядочный и спокойный мужчина, как я могу судить, так что я не возражаю против твоей компании», – обосновала она своё предложение на недоверчиво-вопросительный взгляд следователя. Более того, она вскоре уговорила его спать не в гостиной на не особо пригодном для такого назначения диване, а, «как все нормальные люди» – заняв свободную после отъезда подруги кровать в комнате, где спала сама. «Любопытная ты персона, Настя», – сказал ей тогда мужчина, – «Мне ещё неизвестны случаи, чтобы дамы искали не соседок, но соседа для совместной аренды жилья». Рассеянно улыбнувшись, сотрудница отшутилась фразой «Ну, мне же надо продолжать изучать людей, их архетипы, их модели поведения, схемы мышления и всё такое прочее. Вот и за тобой понаблюдаю».
Человек без раздумий и колебаний согласился, ибо отдых в спокойной обстановке квартиры, разумеется, был однозначно привлекательнее стеснённой обстановки шумной и неуютной общаги, в которую он вынужден был перебраться после разрыва с той, которая едва не стала ему женой. Пытаясь выбросить всё это поскорее из головы, мужчина целиком погрузился в работу и почти ничего больше не замечал. С работавшими в конторе женщинами он общался преимущественно по делу, как и с остальными коллегами, а в перерывах просто поддерживал беседы из разряда «обо всём и ни о чём», не придавая им какого-то особого значения. Дома же следователь виделся с соседкой в основном лишь по вечерам и по утрам, стараясь не мешать ей и не быть навязчивым. Его занимали свои мысли и занятия, её – свои. Но он и не избегал её, конечно, и вовлекался (как правило, по её инициативе) в какие-нибудь простые посиделки за чашкой чая или бокалом вина (в зависимости от повода), совместный просмотр кинофильмов, периодические общие покупки и тому подобные, ни к чему не обязывающие приятельские отношения.
Отужинав пиццей и салатами, ибо на готовку сегодня ни у кого уже не оставалось сил, Анастасия взялась за художественную книгу, тогда как коллега её долго курил на балконе, о чём-то задумавшись (собственно, он больше стоял неподвижно, облокотившись о край перегородки, пока табак неспешно тлел). Вернувшись в комнату, он взял было папку с материалами дела на своего «героя дня» и, не раскрывая её, поколебавшись, гневно швырнул на кресло. Девушка, оторвавшись от чтения, пристально взирала на мужчину: в тёплом вечернем свете ламп черты его внешности приобрели гротескный характер, вся измотанность окончательно отразилась на лице; а сам он, очевидно, внутренне испытывал в этот момент нескрываемое отвращение ко всему, с чем ему доводилось сталкиваться, и в особенности же – о нынешнем случае.
– Чёрт бы их всех побрал! – не сдержавшись, выпалил он вслух.
– Ты в порядке? – сочувственно озаботилась соседка.
Следователь на несколько секунд прикрыл глаза, соединив пальцы рук наконечником стрелы и прижав их к переносице. Затем, поправив чёлку, выдохнул.
– Да, Настюш. Я в порядке. Прости за эту сцену. Просто так что-то тошно стало. Последние месяцы я ничего иного на свете и не видел, по сути. Лишь всю эту мерзость.
– Хочешь выговориться?
Мужчина кисло улыбнулся.
– Ты спрашиваешь как психолог или как знакомая?
– Как сам решишь. Просто знай, что я искренне... – девушка не стала договаривать.
– Да не то чтобы... – Он, казалось, пропустил мимо ушей последние слова. – Не выходит просто это всё из головы до сих пор. Я так живо воспроизводил в воображении все эти сцены, всю эту жестокость, ужас и боль всех тех несчастных жертв...
– У меня тоже... Я тоже об этом думала сейчас.
– Эх, тебе-то зачем?
– Хочу лучше понять.
– Что понять?
– Всё. Марк, – женщина встала с кресла, отложив книгу на пол, и подошла к приятелю, – я хочу попросить тебя кое о чём. Ммм... Ты не мог бы продемонстрировать что-нибудь из того, что тот маньяк делал?.. Со своими жертвами.
Следователь непонимающе уставился на девушку.
– В каком смысле – продемонстрировать?
– В смысле... на мне.
– Теперь ты меня ещё больше озадачила. Хм... Ну, его действия не шибко разнились от жертвы к жертве. Похоже, что все эти психопаты и «демиурги зла» считают некоей обязательной составляющей иметь собственный стиль своего... «творчества».
– Вот и я подобные вещи регулярно отмечаю. Не в отношении исключительно преступников и преступлений, а в целом, со многими личностями самого разного рода занятий и увлечений.
– Так, в чём конкретно заключается твоя просьба?
– Давай представим, что я – жертва. Тебе не нужно, со своей стороны, примерять на себе его маску сейчас, но просто, как, собственно, следователь, как собиратель мозаики или, скажем, археолог – восстанови на мне эту последовательность действий, те события. Тебе... не будет мерзко от того, к чему я тебя вынуждаю? Ты можешь отказаться, я пойму.
Человек присел, размышляя. Он принял решение, однако решил ещё раз переспросить:
– Ты уверена?
Девушка утвердительно кивнула.
– Да. Как я и сказала, я хочу понять. Хочу как бы взглянуть на всё это глазами жертвы. Попытаться прочувствовать то, что они чувствовали. Представить, что они могли испытывать... И тогда, возможно, удастся поглубже залезть в больную голову маньяка.
– Больную – это уж точно! Воспалённую. Источенную червями безумия... Хорошо.
Марк понял эту просьбу. Психология – удивительная штука. Сознание тварей божьих – или кто бы их ни сотворил – можно исследовать до бесконечности, и никогда не приблизиться к универсальной разгадке.
Мужчина выставил овальной формы стол посреди гостиной, критически осматривая имитацию реконструкции места преступления – готовящегося, пока что.
– Я должна лечь здесь? – догадалась коллега.
– Угу. Только... тебе необходимо снять халат.
– А я уже переоделась для сна... – замялась девушка. – Ай, сама же навязалась! – и с этими словами сбросила махровое одеяние.
Следователь помог ей «правильно» расположиться на столешнице. Несколько смущённая, приятельница прикрыла руками своё немного просвечивающее бельё.
– Ладно, у жертв такой возможности не было, – спокойно и довольно равнодушно отреагировал Марк, деликатно убирая руки девушки и разводя их в стороны. – Он их сковывал. Чем приходилось. Зачастую – в виде распятия. Если тебе неловко, можешь сжать ноги в бёдрах... Как бы там ни было, я не разглядываю тебя, да и не тем у меня мысли заняты...
– Нет, всё в порядке... – Анастасия согласилась. – Ты прав. Мы ведь воссоздаём один из случаев.
– Итак, твои руки связаны в кистях, другой конец каждой из верёвок – в данном преступлении это верёвки (их имитацией послужил пояс халата) – закреплён к статичному объекту в помещении. Глаза жертвы ничего не видят – преступник притащил её сюда с повязкой или мешком на голове. Он приближается и вырывает из её рта кляп, желая пресытиться потоком воплей, молящих просьб, стенаний, криков ужаса и отчаяния...
Следователь не торопился, позволяя приятельнице вживаться в положение, достигая необходимого ей состояния.
– Теперь изверг снова подходит, довольный собой, ощущающий всю свою извращённую власть, и становится в ногах у жертвы, вот так, – мужчина, забывшись, изобразил на себе, и тут же попятился назад, отвернувшись. – Преступник хватает бёдра жертвы, пока та отчаянно сопротивляется и пытается отбиваться – он намеренно не сковывал ноги, поскольку, очевидно, упивался этой бессильной, неравной борьбой. Далее... Я не могу больше продолжать, дальнейшее можешь представить сама. Его орудия ты могла видеть на слайдах проектора.
Человек вышел обратно на балкон, предоставляя сотруднице побыть со своими впечатлениями и образами наедине, надеясь, что она получит то, что хотела: сумеет, то бишь, лучше понять и разобраться в своём психологическом видении преступления. Да – мало ли с чем ещё предстоит столкнуться им в своей практике...
Возвратясь в спальню, он застал там Анастасию, прижимающую к себе и поглаживающую рыжую кошку; девушка лежала, не укрываясь, на своей «японской кровати», как это называл Марк – то есть на матрасе, расположенном прямо на полу; ей нравилось спать именно так. Она выглядела какой-то отстранённой, и даже не замечала, похоже, что её бюстгальтер немного сполз с груди.
– Я взяла сигариллу из твоего портсигара. Не докурила и половины, так разнервничалась... Мне страшно, Марк, – наконец придя в себя в какой-то мере, прямо призналась соседка. Голос её больше не отражал недавней твёрдости и уверенности.
– Не стоило мне соглашаться. Больше я тебя не подпущу ни к нему, ни к его делу. Впрочем, там остаётся теперь лишь приговор и его исполнение.
– Нет, я благодарна тебе. Это было необходимо мне. Пожалуй... Да, необходимо. Хотя я, сказать по правде, потрясена чрезмерно. Не так, как рассчитывала.
– Как подобное вообще можно рассчитать? Постарайся уснуть сейчас. Пускай воображаемый ветер сметёт прочь всю эту грязь, этот кошмар.
– Кажется, я не смогу уснуть... Мне мерещится всякое. Я закрываю глаза – и тут же слышу какие-то шорохи и копошение, мне представляется, как что-то жуткое пробирается через приоткрытое окно...
– Мы на четвёртом этаже, Настя. Сюда ничто не влезет. Но я тотчас же закрою окно наглухо. Все окна.
И человек проделал это; плотно закрыв окно в спальне, он повторил действие с окном в гостиной, затем на кухне. Выпив полстакана воды, отправился умыться, и в ванной не менее пяти минут, в полной отрешённости, держал лицо под фонтаном из душевого крана. Перед тем как войти обратно в комнату, Марк ещё раз отправился на кухню, прихватив с собой воды и для приятельницы – на случай, если ей понадобится.
В спальне уже царил полумрак; лишь небольшой ночник скромно, но уверенно противостоял доминированию темноты. Следователь поставил стакан на небольшой комод у изголовья матраса девушки, после чего, расстелив постель и раздевшись, сел на своей кровати у противоположной стены. Анастасия смотрела на него – он видел этот стеклянный отблеск зрачков. Видел этот взгляд впервые. И ему стало не по себе от того, что она сейчас могла чувствовать. «Неужели она не могла выбрать более приятное место работы?», – подумалось ему, – «Не для неё всё это д...»
– Настёна?
– Это я.
Его позабавил такой ответ: словно дуновение приятного морского бриза прозвучали эти милые слова, как если бы их произносило невинное, светлое дитя. Только теперь отметил он для себя, как, должно быть, приятно ей было слышать именно эту уменьшительно-ласкательную форму имени в его обращении к ней, произносимую им без какого-либо помысла. Он просто называл её так в моменты признательности либо с той или иной просьбой, сам того не сознавая, по существу – эх, всё та же простая психология, «бытовая» психология человеческих отношений.
– Подвинься немного, – мягко произнёс Марк после своих умозаключений длительностью в несколько мгновений.
Мужчина подошёл к подруге и лёг рядом. Они смотрели друг другу в глаза в тишине полумрака. Простым – и почти угаданным им движением – девушка прижалась к приятелю; ощущение своим телом её груди – с по-прежнему неспокойным сердцем, но и едва заметным уже возбуждением – показалось сейчас Марку самым поразительным и хорошим ощущением за всю его жизнь.
– Я думала, ты никогда не заметишь меня...
Теперь голос девушки вновь приобретал спокойствие. Она тяжело, но умиротворённо выдохнула.
– Спи... Если кто-то и влезет в окно, то ему придётся утащить и меня в довесок, ибо одну я тебя ему не позволю похитить. И мы чертовски устали за сегодня, чтобы отбиваться от вторжения. А уже давно за полночь.
– Что верно, то верно...
Оценив заботу, Анастасия укрыла их обоих тонким мягким пледом и обхватила мужчину руками. Кошка лежала между ними, довольно сопя от столь щедрого внимания; вот кому было теплее и счастливее всех на свете.
Однако они всё не могли уснуть, не могли развеять полностью впечатления дня.
– Насть? – прошептал следователь.
– Да? – не производя никаких движений, так же тихо и с надеждой отозвалась девушка.
– У тебя когда отпуск?
– В конце апреля...
– Всего-то через пару месяцев. Отлично. Лучшее время года. Я поменяю свой на эти же числа.
Подруга молчала, но в молчании этом подвис в воздухе всего один однозначный вопрос. На который Марк ответил, оканчивая свою мысль:
– Что толку от этих денег, если, пока их зарабатываешь, жизнь проходит мимо. Нужно успевать жить хоть иногда. По-настоящему. Для себя. Нужно развеяться. Мне. Тебе. Давай развеемся и поживём для себя немного.
Он отозвался уже своими объятиями на прикосновение её мягких рук; пожелал добрых снов, и подруга ответила взаимным пожеланием.



[На основе сна с 4 на 5 февраля 2024, написано в тот же день]



_____

Эта песня довольно гармонично дополняет историю:

Life's Addiction - Couldn't Sleep Last Night
https://www.youtube.com/watch?v=JYgdD1BbxLk