13. АЛИК

Дорогие читатели!

Приглашаю вас в младшую группу (от 3 до 4 лет) одного не совсем обычного московского детского сада. Вы познакомитесь со всеми её маленькими и такими разными обитателями, а также с воспитателями и другими работниками садика, с родителями и, конечно же, с проблемами. Куда ж без них…

Разумеется, все имена и названия изменены, любые совпадения случайны.


АЛИК

Вообще-то, у него замысловатое арабское имя, но сокращённо зовут Алик.

Его дедушка, Исмаил, родом с Ближнего Востока. Он приехал в Советский Союз учиться и женился здесь на русской девушке Тамаре.

Их сын, папа Алика, - брутальный смуглый брюнет с неожиданно яркими серыми глазами в пушистых ресницах. Мама худая, модная, очень эффектная.

Сам Алик - высоконький худенький бледный мальчик, светленький, с тонкими чертами лица.

В садик его водят папа или няня, мама появляется крайне редко, в основном, в праздничные дни, на утренники.

Когда его привели, воспитатели, много чего повидавшие на своей работе, не верили глазам. Они были уверены, что такие персонажи бывают только в кино про избалованных детишек богачей, растущих в окружении многочисленной челяди.

Нормально развитый для своих лет умственно, с хорошей речью, он не умел НИЧЕГО. Вообще.

Он сидел за накрытым столом, не притрагиваясь ни к ложке, ни к хлебу, и тонким пронзительным, чуть гнусавым голосом гневно требовал:

- Тётя, покорми меня!

Стоял в раздевалке около своего шкафчика, не протягивая даже руки, чтобы достать одежду:

- Тётя, одень меня!

Сидел в спальне на стульчике, не делая даже попытки снять с себя шорты:

- Тётя, раздень меня!

Стоял в туалетной комнате, недоумённо озираясь.

- Я писать хочу!

На предложение пописать на горшочек, как все ребятки, - тот же недоумённый взгляд. Сняли с него штаны.

- Вот твой горшочек, видишь, голубой, с машинкой на боку. Пописай, и пойдём одеваться на прогулку.

Он, как стоял со спущенными штанами, отведя руки в стороны, так и пописал. В горшок, правда, не попал. Да он в него и не целился. И не сделал даже попытки на него сесть. И пример других детей, сидящих рядом с ним на горшках, его не вдохновил. В результате описал штаны и свой сандалик. (Большая лужа на полу не в счёт).

- У меня штаны мокрые, переодень меня!

И всё это тоном человека, привыкшего к немедленному и безоговорочному подчинению.

Общаться с детьми не умел совершенно. Выдирал игрушки из рук и, если кто-то не уступал и не отдавал, визжал:

- Тётя, отними у него машинку! Дай мне! Почему он взял? Я хочу эту игрушку! Отними у него! Дай мне! Я хочу играть в кубики! Скажи им, пусть уйдут! Я буду в кубики! Прогони их!

Никаких доводов, что игрушки общие, что надо подождать, пока освободится эта машина, а пока поиграть другой, или попросить, или поменяться, что почти все дети в группе уже хорошо умели делать, он не понимал, топал ногами, гневно кричал и даже хватал воспитателя или няню за руку и тянул в сторону детей:

- Отними у них! Прогони! Дай мне!

Но при этом он был какой-то очень неуверенный в себе, беспомощный, жалкий и производил впечатление ребёнка, которому в жизни очень многого недодали.

Постепенно, в результате кропотливой работы воспитателей и няни, понимания и доброжелательности наиболее развитых детей, таких, например, как Игорь, Влада, Ия, Женя, да даже и Стасик с Егором, он начал усваивать основы поведения в коллективе и правила поведения в садике.

Причём, было видно, что он впитывает это с жадностью, как измученный жаждой – вожделенную воду.

Мальчик был умненький и на самом деле – хороший, добрый, даже где-то трогательный, но искалеченный дурным воспитанием.

Но тут надо отдать должное папе – он сразу пошёл на контакт с воспитателями и, словно обрадовавшись их поддержке, стал внушать сыну правильные понятия и привычки и подтверждать всё, что говорили в садике.

И результаты пошли просто в гору! Алик с удовольствием повторял, что «нужно играть по очереди», что «игрушки общие», что «ребята в группе – его друзья», что «нужно помогать друг другу», «ни у кого ничего отнимать нельзя» и тому подобное. И очень старательно следовал этим правилам. Не без срывов, конечно. Но с ним можно было договориться, он принимал разумные доводы, делал выводы, стыдился, если сделал что-то плохое, искренне просил прощения, старался исправить ситуацию.

Он подружился с Анной Яковлевной и Ниной Ивановной, любил, когда они проявляли к нему внимание, любил с ними разговаривать. И с мальчишками стал играть вместе и очень радовался, что его берут в игру. И даже когда он по привычке что-то сгоряча отнимал или требовал, ребята спокойно ставили его на место, а не устраивали перепалку или потасовку, потому чувствовали, что это он - не со зла.

Было видно, что Алику так отчаянно хочется, чтобы его хвалили, любили, доверяли, чтобы к нему обращались, звали играть, разговаривали с ним. А для этого нужно быть хорошим и приятным. Это он быстро понял. Да он таким и был.

А из него дома делали ленивого злобного царька. Видимо, он тяготился этой навязанной, несвойственной ему ролью. Страдал и злился. И вот сейчас, в садике, смогла, наконец, проявиться его добрая, милая и приятная сущность.

Он был очень привязан к отцу. Все разговоры только о том, что «папа купил», «папа заберёт», «папа читал», «с папой поедем», «папа подарил». Ещё тепло говорил о бабушке Тамаре и дедушке Исмаиле, к которым часто по выходным его возили в гости. О маме никогда ни слова.

Папа приводил его в садик, они оживлённо разговаривали, обнимались. Папа ставил его на скамейку, раздевал, переодевал, убирал вещи. Алик стоял, растопырив ноги и раскинув в стороны руки, ждал, когда его переоденут. Воспитатели говорили:

- Алик умеет сам снимать брюки и ботинки и убирать их в шкафчик. И шорты уже умеет надевать, и сандалики. И даже умеет определять, где у шортов зад, а где перёд. Правда, Алик?

Алик кивал, но не противостоял энергичному папе, а безвольно стоял, как кукла. Папа добродушно гудел красивым рокочущим голосом:

- Да ерунда, чего он там умеет! Папа лучше сам его оденет, да, сынок? У него ещё вся жизнь впереди. Успеет ещё сам. А сейчас зачем заставлять? Маленький ещё. Слава Богу, есть, кому его одеть. Да, сынок? Сегодня папа, а завтра я в первую смену, так его Оля приведёт и переоденет. У ребёнка должно быть детство.

Оля – это его няня. Но о ней потом.

Так что все усилия - и успешные! – воспитателей сводились к нулю любящим папой, изредка появляющейся торопящейся по своим делам гламурной мамой и подневольной простой деревенской Олей. Особенно после праздников или болезни приходилось буквально начинать всё с нуля.

Но хоть и медленно, Алик развивался, становился более самостоятельным, уверенным, приобретал и закреплял новые навыки. И даже папа их стал замечать и поощрять. А для Алика похвала папы была очень важна.

Но! Воспитатели и Нина Ивановна, тренер, музыкальный руководитель – все, кто с ним занимался, замечали, что с ребёнком что-то очень не в порядке.

Он был изящный, тонкокостный, но при этом какой-то изломанный. То, как он странно держал кисти рук, голову, какая у него была артикуляция, походка, координация, наводило на ассоциации с ДЦП. Но по медицинским документам он был здоров.

Но он не мог удержать ложку с супом и донести её до рта. Пил из лёгкой пластиковой чашки, не беря её в руки, а наклоняясь к ней, стоящей на столе, не помогая себе руками.

Не мог мог есть твёрдую пищу. Давился и быстро уставал жевать. У него был мелкий скошенный подбородок.

Вообще быстро уставал что-либо делать.

У него была плохая координация. Повторить такие движения, как «похлопали в ладошки с правой стороны, потом с левой стороны», «ручки на пояс и идём, высоко поднимая коленки», «подняли двумя ручками мячик вверх и опустили на пол» он был не в состоянии, хотя и смотрел внимательно и очень старался.

Бегал, сильно кренясь корпусом вперёд и влево. Так и казалось, что вот-вот потеряет равновесие и упадёт носом вниз. Шёл или бежал, не замечая никаких препятствий – ни лежащих на полу игрушек, ни мебели. Постоянно наступал на что-то, спотыкался, налетал на стены и шкафы.

Однажды бежал по ковру, как всегда, ничего не видя, и, зацепившись мыском великоватого сандалика, полетел головой вперёд прямо на угол длинного, во всю стену, низкого шкафчика. У воспитателей оборвалось сердце. День был праздничный, утренник, в раздевалке толпились родители, Вероника Эдуардовна и Анна Яковлевна обе были в группе. Они с разных сторон кинулись к Алику, но он успел шлёпнуться за секунду до того, как они его перехватили бы, и, к счастью, буквально за пять сантиметров до края шкафчика. Сделай он один шаг на пять сантиметров длиннее – и налетел бы на угол шкафа лицом. Воспитательниц трясло до конца дня. Пять сантиметров отделяли их от уголовной ответственности.

Они осторожно пытались намекнуть родителям на то, что Алика неплохо было бы показать врачам, но родители – оба медики! – сказали, как отрезали, что ребёнок в полном порядке, причём мама отреагировала очень агрессивно.

Папа был зубной техник, мама работала в крупном фитнес-центре. Да, не педиатры, но общий курс медицины должны были проходить! Да и не надо даже быть медиком, чтобы заметить, что с ребёнком что-то не так. Нет, они не видели. Или делали вид.

Однажды мама привела его в понедельник и предъявила претензию, что её ребёнка плохо воспитывают, не прививают хороших манер. Оказывается, они были приглашены на мероприятие с коллегами мужа, с ребёнком. Были и другие дети, им был накрыт отдельный стол. Оказалось, что Алик не умеет сам есть не то что вилкой, но даже и ложкой! А другие дети его возраста прекрасно ели и пили, и угощались всем! Родители попросили какую-то обслугу его покормить, а их подняли на смех! А они платят такие деньги няне и в садик именно этот отдали, потому что читали хорошие отзывы. А их так подвели, опозорили перед коллегами!

Попытки объяснить, что Алик чисто физически не может пользоваться ложкой, не говоря уже о вилке, никакого значения не имели. Так же, как и напоминание о том, что они, родители, с самого начала просили ребёнка просто кормить, а не мучить и не заставлять есть самостоятельно. Его, конечно, учили, приучали, показывали, помогали, но сам он доносил до рта так мало, что кормить всё равно приходилось, иначе он был бы голодный. Единственное, что он мог – это выгрызать мякиш из куска хлеба и вылавливать пальцами куски картошки из супа.

Как же было жалко этого мальчишку! Из обеспеченной семьи, родители с медицинским образованием...

Однажды во время обеда он поднял страдающие глаза на Нину Ивановну и попросил:

- Покорми меня!

- Сейчас, Аличек! – откликнулась няня, - давай-ка ложечку, вот так! Кусай хлебушек! Ещё ложку! Ещё!.. А теперь, Алик, поешь немножко сам, хорошо? Мне нужно у ребят забрать пустые тарелки, видишь, они всё съели, им нужно принести второе. А потом я тебе ещё помогу, хорошо?

- Хорошо!.. Только ты приди, ладно? А то я не могу… Понимаешь, я же ничего не умею!..

Столько боли, столько тоски и страдания было в этих его словах – сердце разрывалось от жалости!

Он ведь уже сам чувствует, что с ним что-то не так.

И страдает.

А что делать воспитателям?

                19.11.2020


Дорогие читатели! О том, как проходит жизнь в группе «Дюймовочка», какие ребятишки её посещают и чем необычен детский сад, вы сможете узнать в следующих публикациях.