Интервью с Марией Кохан

«Особый оттенок темно-серого» – неформальное интервью с Марией Кохан


...Что касается вступительного слова... Достижения... Загвоздка в том, что я абсолютная анархистка, и терпеть не могу говорить о всяких своих достижениях в социуме. В ответах написала в общих чертах, но разные ранги и статусы – это не мое... никогда не стремилась к этому, да и нет никаких особых статусов.
Можно как-нибудь понеформальнее меня представить?..

 

- Мария, Вы родились в Ленинграде, учились в Будапеште, жили в разных странах и городах Европы. Сейчас обосновались в Италии. Расскажите, как так получилось?

- Любовь, родилась-то я в Питере, но до поры до времени он, все же, выпустил на волюшку. В дошкольном возрасте меня воспитывала любимая бабушка – мы, две Маруси, жили в старом деревянном доме у самой опушки огромного ропшинского леса. Бабушка была настоящей финской волшебницей, поэтому чудеса для меня в ту пору были делом обыденным.
Вы знаете, мне порой кажется, что именно места выбирают человека, а отнюдь не наоборот. Питер призвал меня обратно – «получать образование», а внешкольно стал еще и довоспитывать на свой лад. Научил, например, тому, что сумрак может быть вполне питательной средой. Ведь темный двор-колодец – это настоящий портал в межмирье.
Как-то дома в книгах я нашла альбом с черно-белыми фотографиями Будапешта 60-х. Будапешт зимой. Фотограф был замечательно талантлив, и я легко подружилась с духом этого города. Город уже тогда виртуально втянул в свою мистерию. А когда я стала подростком, пригласил на первые «смотрины». В реале Будапешт оказался совсем другим – ярким, веселым, цветным.
Город позвал, чтобы галантно поприветствовать: «K;zet csokolom, kiskegyed...» («Целую ручки, барышня»)
Вторая аудиенция была уже более серьезной, а предыстория – совершенно невероятной.  Закончилось все замужеством (первым)). Так я стала законной жительницей этого богемного города с весьма необычным характером.
Все остальные метаморфозы, сюжеты и странствия разворачивались уже из этой географической точки.
 

- По профессии Вы художник-ювелир. Помимо ювелирного искусства пробовали себя в живописи. Были ли выставки? Есть ли у Вас каталоги для публичного просмотра? В каких галереях Вы выставляете свои коллекции?

- Да, конечно, у меня были выставки ювелирных работ еще в будапештский период. Вне Будапеште первая из них прошла в Венеции, в галерее Alice in Wonderland. Я выставляла там коллекцию серебряных украшений с микромозаикой. Венеция – один из моих самых любимых городов, поэтому запомнила ту выставку особенно.
А когда начала писать маслом (совершенно спонтанно, на Мальте после посещения мегалитического храма Гипогей), то даже вдохновилась идеей серьезной арт-карьеры.
С техникой сразу возникло ощущение того, что «руки помнят» (мы же приходим в эту жизнь уже с опытом, наша душа – не пустой лист). Через год была первая выставка картин в Нью-Йорке, в галерее Agora, потом в Национальном музее изобразительных искусств в Валлетте.
Вот электронная версия нью-йоркского журнала (галереи Agora) ARTisSpectrum – в нем есть статья о моих картинах, можно полистать:

А это газета Таймс (мальтийского разлива):

После выставки в Нью Йорке со мной сразу заключила договор голландская  галерея Belled (сейчас она исчезла с арт-сцены). Сотрудничала с ними одно время, потом еще с одной галереей, тоже в Голландии, в Амстердаме (Galerie Wies Willemsen).
Покой только снился в те времена: судьба забросила почти на год в Израиль, где со мной произошла довольно сильная турбулентность, которую совмещать с живописью, а, тем паче, с арт-карьерой было сложновастенько...
Ну, а далее  события лишь разгонялись – возвращение на Мальту, потом – переезд в Швейцарию, в Шаффхаузен (Шаффхуузи, на местном диалекте)), а через год – в Вену. Карусель, короче).
Тогда еще выставлялась в Амстердаме, но однажды пригласила в гости стокгольмская подруга, и во время поездки, в шведском дремучем лесу я встретилась с потрясающе огромным руническим камнем. Руны меня «позвали» – произошел просто тектонический сдвиг в мировоззрении, и идея серьезной арт-карьеры начала чадить, а вскоре испустила дух.
Живопись с тех пор стала частью моей алхимии, одухотворением материи.
Работаю я в стиле магического реализма.
Не так давно занялась керамикой – интересен период неолита, поэтому облик моих крошеных керамических скульптур перекликается с мотивами, формами тех времен. Для керамических работ, возможно, поищу в будущем коммерческую галерею. Пока это неактуально.


- Роль Будапешта в Вашей жизни?

- Будапешт – город немного сюрреальный, и если он полюбит пришельца или пришелицу, то впустит в свое самое тайное, глубинное пространство, где хранятся, как в каком-то интерактивном музее, голограммы «декадентских» безумств прошлого. Разумеется, Город потребует соответствовать, ему нужны личности, способные подпитывать эту ауру и наполнять ее новыми безумствами. Но, в отличие от Питера с его оттенком сплина, тоски, алкоголя, скажем («В Питере – пить»),  богемность Будапешта более жизнерадостная, огненная и земная. Если представить алхимическое варево – в ней намного больше серы, чем ртути.
В общем, с Будапештом у меня случился крышесносный роман). Он длился несколько лет, но потом его время истекло, и в мою жизнь пришла Мальта, вернее, сначала – крошечный островок Гозо. Щемяще любимое, самое чудесное место на нашей планетке.
Актуальная роль Будапешта окончилась в 2004-м году и перешла в потенциальное состояние. Но в Венгрию еще пришлось вернуться на несколько лет, намного позже, сквозь несколько стран, через западные ворота – маленький средневековый городок Шопрон.
Шопрон – мой последний адрес в Венгрии. Самый первый – улица Чертовой Мельницы (;rd;gmalom utca) в Будапеште, последний – улица Мельницы (Malom utca) в Шопроне. Ну и как тут проигнорируешь элемент чуда?))
А недавно я обосновалась на каблучке итальянского сапога. Край света, как оно и мечталось.
 

- Часто ли бываете в родном городе на Неве? Как Вам удаётся справляться с ностальгией?

- Все эти годы нечасто приезжала на родину. Ностальгией я давно переболела, тяжелых осложнений, вроде, не возникло...
Ностальгия проявлялась в «питерских» снах – они были пронзительные, резкие, ветреные и оставляли поутру ощущение тянущей тоски. Но через пару лет сны прекратились, и я стала воспринимать Питер частью моего пути, дивом, подаренным судьбой.
При возвращениях быстро включаюсь в городской ритм, как будто и не уезжала..
Я ведь уехала совсем еще совсем девчонкой, настоящее взросление проходило уже в Европе. Наверное, ностальгия слишком долга и мучительна для людей, покинувших родину в среднем или старшем возрасте, вросших корнями, вырастивших детей на той земле. Впрочем, не берусь судить, скорее всего, это индивидуально и зависит от особенностей каждого психокосмоса...
 

- Когда пришла мысль попробовать себя в литературе? Что явилось триггером?

- В возрасте девяти лет я начала писать готичный роман). Не помню, что явилось триггером. По-моему, просто захотелось. Назывался он «Черная роза». Сюжет разворачивался в мрачном английском замке с рождения какой-то странного, таинственного ребенка. Помню, что я действительно находилась внутри этого замка и лишь записывала то, что видела. Самой было очень интересно, что произойдет дальше.
Первые главы с большим успехом были зачитаны соседям на коммунальной кухне.
Но как-то в гости пришла мамина подруга, учительница литературы, и доходчиво объяснила мне, что писать такое серьезное произведение я не могу, потому что даже не знаю, что такое «фабула». Я устыдилась своего невежества и забросила роман.
Очень жалею, что не продолжила и не сохранила рукопись. Сейчас
волнительно было бы снова вернуться в тот темный, загадочный замок.
После того досадного случая я очень надолго перешла в жанр дневника...
Показывать написанное никому не хотелось, но писать было естественным занятием – мне легче думается, когда озвучиваю свои мысли в письменной форме.
 

- Тяга к сказкам, эпосам, мистике, эзотерике и вообще всему необъяснимому – откуда она у Вас? Что Вы открыли для себя в этой области?

- Все Вами перечисленное не однородно, но я понимаю, о чем Вы спрашиваете. Наверное, таков способ существования моего сознания, его естественная природа... Тяга у меня с раннего детства.
Но я не согласна с тем, что все это есть область необъяснимого. Вы просто не представляете, Любовь, сколько тайных знаний накопило человечество за тысячелетия. Хотя многое уничтожено. Но оставшееся наследие отнюдь не мертво, оно развивается, у него есть продолжатели.
Я открыла для себя различные способы очищать свое существо, отделять навязанное извне, и активировать потенциальные ресурсы. Хотя работа эта не имеет конечного результата в нашем мире, битва за свободу своего сознания пожизненна, а результат проявится лишь в посмертии. Собственно, от этого и зависят особенности пути после смерти.
 

- Немного подростковый вопрос: как Вы считаете, для чего предназначен человек?

- У каждого человека свое собственное предназначение, вернее, смысловая ось, суть которой можно понять, лишь овладев определенными знаниями и инструментами. Но общее для всех, думаю, это приобретение опыта. Мы все пришли сюда за опытом.
 

- Переводы, стихи, проза – где Вы себя уютней чувствуете и почему?

- Уютнее всего я чувствую себя в жанре короткого рассказа. Наверное, потому, что я не поэтесса, а для написания романа стала слишком непоседливой с годами).
 

- Живопись, литература – не хватает музыки. Каковы Ваши музыкальные предпочтения?

- В последнее время лучшая музыка – гул моря.
Люблю йойк народа саами – например, в исполнении певицы Мари Бойне. Но слушаю и архаическую музыку любых народов, в ней есть элементы их изначальной природы.
Как визуалист получаю большое удовольствие от музыки, соединенной с талантливым видеорядом, как в проекте KIN Fables. Считаю канадскую группу СLANN одной из самых близких мне по духу.
Вот первая часть их трилогии (при желании можно посмотреть в ютьюбе всю трилогию и другие их работы, они волшебны):
Из классики – Бах. Он есть проявление Абсолюта, гармонии в ее высшем смысле.
 

- Море. Ваши с ним отношения?

- Моря все очень разные – по ауре, цвету, характеру. Я сейчас обитаю на берегу Йонического моря, а в часе езды на машине – Адриатическое. И у меня немного разные с ними отношения. Но море как явление природы – источник счастья для меня. Фамилия моих предков – Styrman (рулевой на корабле, штурман), значит, море прописано в моих генах).
Подводный мир – это целый космос. Когда я впервые погрузилась с аквалангом, в Красном море, то обратила внимание, как осторожно и внимательно поглядывают на меня рыбы. Тогда поняла раз и навсегда, что я в гостях у этой стихии, и надо вести себя соответственно.
 

- Если бы мы с Вами встретились за чашкой кофе в Будапеште, какими арт-новостями Вам захотелось бы поделиться в первую очередь?

- Наверное, я бы горько посетовала Вам на то, как намедни мой бывший преподаватель рисунка, замечательный венгерский художник Габор Лайта (https://mmakademia.hu/alkoto/-/record/MMA48575), всегда пассионарно радеющий за сохрание фигуративного направления в искусстве, неожиданно для меня объявил полуабстрактные работы Шандора Мольнара воплощением чуть ли ни высшей духовности. Ниже ссылка на ретроспективную выставку «духовного лидера»: Вот, пожаловалась.)

 
- Чем должен обладать человек, чтобы войти во врата Искусства?

- Если врата – это зона перехода в новое качество или состояние, то должна произойти инициация, посвящение.
Сознание человека обязательно должно обладать способностью проникать в то пространство, где существуют все непроявленные образы, все непроявленные сюжеты.
А если говорить уже о жречестве «малых мистерий», то автор должен исчезнуть, раствориться, стать лишь проводником. Но «безличное служение» – это высший пилотаж, на него способны лишь единицы.
 

- Как Вы считаете, возможно ли создание бессмертных шедевров в наше время?

- Вопрос в том, что Вы вкладываете в понятие «бессмертный шедевр»..
Если это как-то соотносится с булгаковским «рукописи не горят», то, конечно, возможно. Авторы, умеющие преодолевать порог нашего материального мира и великолепно проявлять здесь непроявленные логосы, существуют и сейчас.
А то, что считает «шедевром» социум, зависит от актуальных трендов. Но тренды недолговечны.

 
- Случалось ли с Вами что-либо, что перевернуло Ваши представления о жизни и смерти?

- Да, случалось. Но, наверное, лучше поговорить об этом в канун будущего Самайна). Это очень тяжелый и жуткий опыт.
Отвечу на Ваш вопрос так: смерть как переход в другое состояние –  естественна, не стоит ее бояться. И мы уже проходили это не раз, по крайней мере, многие из нас. Страшна потеря души. Но это может произойти и при жизни.
 

- Если бы перед Вами стояла задача написать автопортрет оттенками одного цвета, какой цвет Вы выбрали бы и почему?

- Среди прочих, я пользуюсь красками VAN DYCK Ferrario, там есть цвет grigio payne scuro – это особый оттенок темно-серого, похожий на цвет моря в шторм. Я его пренепременно добавляю в последнее время в палитру, когда пишу лица. Так что, выберу его. Но тогда получится монохром).
 

- На Ваш взгляд: возможно ли преодоление непонимания, неминуемо возникающего между оставшимися и уехавшими? Насколько оно (преодоление) необходимо?

- Любовь, я считаю, что в преодолении непонимания нет никакой нужды. Общаться надо с теми людьми, которые принимают твой путь и твое мировоззрение, которые тебя любят и не обижают.
Известно давно, что насильно мил не будешь. Преодолев одно непонимание, можно тут же нарваться на другое.
Как-то давно, когда еще обитала в Швейцарии, я случайно нашла в интернете один эмигрантский дамский клуб. И даже вела там салон одно время. Было очень весело и здорово, мои новые подруги оказались остроумницами и красавицами, но, увы, нашей дружеской эйфории пришел конец – именно по причине этого «непонимания» со стороны хозяйки проекта.
Все самые яркие девы ушли из клуба, и проект в одночасье сдулся. Сайт, правда, до сих пор висит в интернете, но залит лишь казенными статьями про туфельки и маникюр, да рекламой. А для придачи этому склепу видимости жизни подновляются даты наших старых публикаций.
Словом, попытки преодоления «непонимания» оказались бессмысленными. С тех пор и не пытаюсь этого делать.
Но, кстати, с подобным «непониманием» в Питере я встретилась лишь раз, и то сама была виновата – расхвасталась.
Но я общалась лишь с Городом и с людьми сходного мировосприятия. Надо сказать, Город никогда не обижался на меня за отъезд).
А в вирте бывало, конечно, всякое. В интернете люди вообще привыкли легко выплескивать свои внутренние напряжения. Автопсихотерапия, видать.

 
- Мы выходим в «эфир» в предновогоднее и предрождественское время. Ваши пожелания нашим читателям.

- Желаю всем сохранять свою индивидуальность, несмотря на всевозможные мелкие и глобальные вихри, воронки и водовороты.
 

- Интересен Ваш мистический прогноз на ближайшие годы? Куда катится наш голубой вагон ошалелый шарик?

- Мой мистический прогноз: единого для всех будущего не случится)).
Каждый добровольно или принудительно присоединится к той модели будущего, которая соответствует его уровню сознания.
А что касается нашей голубой планетки, думаю, с моей стороны было бы очень самоуверенно озвучивать какие-то предсказания. Планета имеет разум, несоизмеримый с человеческим разумом.
Поживем-увидим).

 
                                Беседовала. Л. Берёзкина

 

 

 Поездка домой

 

Из большого ковша белым золотом небо
От жары разомлевшие скалы полило -
Всю палитру ленивого дня обнулило,
В хвосте чайки зажгло свет Денеба*.

Море бледнеет в предчувствии ночи -
Вечной любовной игры с лунным светом,
В это время не хочется верить приметам,
Тем, что горе упрямо пророчат.

Не хочется думать, что жизнь - конечна,
И никто здесь не будет вновь ждать меня,
Давно спилено дерево - горькая яблоня.
Ну, а вина.. И на моих плечах, конечно.

А нежное море предчувствует наслаждение,
Качаются в такт волнам сиреневые медузы..
И я ощущаю вдруг нервущиеся наузы,
Завязанные задолго до моего рождения.

Понимаю, что когда окажусь под откосом,
И необратимо начнет холодеть рука,
С лапландскими клеймами на серых боках,
Резвая важенка в мою ладонь уткнется носом.

Помчит быстроногая на Северо-Запад меня,
Северо-Запад другого, родного мира,
Соткан он из материи тоньше эфира..
Там цветет мое дерево - горькая яблоня.