Круглый стол Р. М. Рильке. Особенности переводов

На фото: Р.М. Рильке


«Круглый стол»: «Райнер Мария Рильке. Особенности поэтических переводов»


Из авторского предисловия к антологии «Зарубежная поэзия в переводах Вячеслава Куприянов», Радуга, 2009:
«...Что касается философии перевода, мудрее всего говорится у Николая Семеновича Лескова в «Запечатленном ангеле», хотя и говорится только об иконописцах: «…как вы одного человека от другого письменный почерк пера распознаете, так и они: сейчас взглянут и видят, кто изображал: Кузьма, Андрей или Порфирий.
- По каким приметам?
- А есть, - говорю, - разница в приеме как перевода рисунка, так и в плави, в пробелах, лицевых движках и в оживке…»
        Так что надобно, чтобы не только было ясно, что это Шекспир или Гёте в переводе на твой родной язык, но что это переведено либо Маршаком, либо Пастернаком, либо еще кем-то, к кому еще надо свой взгляд подвести. Отсюда по меньшей мере два типа перевода: своеобразный и безличностный. Понятно, почему «стильный» Пастернак недолюбливал переводы умеренного Маршака. Но что из этих двух манер живительнее для языка, вопрос не бесспорный, и то и другое важно как дополнение друг к другу.
            Насколько обманчиво обращение за советами по переводу именно поэзии к «носителям языка» очень точно выразил философ и переводчик Карен Свасьян в поисках ключа к переводам Рильке, : «...Не лучше обстояло и с заезжими немцами, к которым я обращался за помощью; они были скромнее германистов, но не везучее, и, словно сговорившись, повторяли: «Так не говорят по-немецки» (некоторые добавляли при этом с понимающей улыбкой: «Aber na ja – das ist halt Rilke!») Легче от этого не становилось, зато становилось головокружительнее; ну, конечно же, так не говорят, ни по-немецки, ни по какому; язык Рильке подчинен не статистике читательских групп, а стохастике случая и милости; он говорит так, потому что говорит не к нам, еще живущим (и, значит, умственно ущербным), а к нам, уже умершим, и понять его в оптике жизни не менее опрометчиво, чтобы не сказать: нелепо (нелепость списывается на счет «поэзии»), чем пересказывать какой-то необыкновенно значительный сон за чашкой кофе...».


Участники:

1. Вячеслав Глебович Куприянов, поэт, переводчик, публицист, лауреат Бунинской премии (2010) и др., редактор литературного журнала «Плавучий мост»

2. Вячеслав Григорьевич Маринин, поэт-переводчик

3. Александр Владимирович Флоря, доктор филологических наук, профессор Орского гуманитарно-технологического института

4. Игорь Олегович Белавин, поэт, переводчик, публицист. Лауреат премии журнала «Иностранная литература»

5. Галина Бройер, поэт-переводчик

6. Сергей Андреевич Крынский, поэт-переводчик

7. Алёна Алексеева, поэт-переводчик

Ведущая: Л. Берёзкина


 

В.Г. Куприянов:


1. Почему вы переводите Рильке?

Попав по случаю в Ин-яз, познакомился там с группой поэтов, которые увлекались переводом поэзии: Платон Кореневский, Юрий Кирий, Винцент Шаргунов, Евгений Бовку, потом еще: Андрей Сергеев, Павел Грушко, Евгений Солонович, Сергей Гончаренко. Пошел в библиотеку и нашел там издание «Книги образов» Рильке на немецком языке. Начал переводить. Понравилось, и я продолжил.
 

2. Вы составляете свой подстрочник или пользуетесь чужими?

Не составляю и не пользуюсь.

 
3. Что для вас является главным при переводе Рильке?

Главное, чтобы стал понятен и понравился оригинал. Далее, чтобы я согласился уже со своим переводом.

 
4. Как вы считаете, чем вызваны разночтения в многочисленных переводах его поэзии и возможно ли их преодоление?

Разные переводчики – разные творческие личности, у них и переводы разные. У ремесленников ни менее разные. Преодолевать разночтения не надо хотя можно пытаться их объяснять. Жизнь поэта (его творения)  в другом языке может быть более богатой, чем в родном.


5. Каким критерием пользоваться при отделении хорошего перевода от плохого (применительно к Рильке)?

Часто это эффект первого прочтения. Чей перевод прочтен впервые, тот и запомнился. В остальном это дело вкуса или тень личного знакомства с автором перевода.


6. Чьи переводы Рильке вы считаете лучшими?

Каждый переводчик считает свои переводы достойными, как по праву писал Николай Глазков «Лучше всех пишу МОИ стихи». Но вот Константин Богатырев позволял себе сомневаться. По своему достойны похвалы многие переводчики Рильке: Сергей Петров, Владимир Микушевич, Зинаида Миркина, Александр Биск, даже старательный Владимир Летучий, едва знавший немецкий. Когда вышли книгой переводы Тамары Сильман, их обсуждали на секции художественного перевода в Союзе писателей, вел вечер Лев Копелев. Одни говорили, хорошо, что все-таки вышел на русском этот «реакционный романтик». Другие утверждали, что эти посредственные («филологические») только помешают выходу в печать других, более «поэтических» переводов. Не помешали. Но и эти переводы отнюдь не плохи, особенно из ранних стихотворений. Знаменитый в то время чтец Вячеслав Сомов поведал мне, почему он не читает переводы Пастернака, указав на косноязычные, по его мнению, моменты, мешающие (его) артикуляции.
 

7. Назовите стихотворение, которое вы опубликовали первым в числе других своих переводов  из Рильке. Когда это было, история перевода этого стихотворения. Как вы над ним работали?

Как работал? Сел и перевел. Испытал, что Рильке интересен, можно дальше переводить... Потом что-то  менял, то есть портил. Мои товарищи отнеслись снисходительно, «Старшие товарищи»  (Лев Гинзбург, Аркадий Штейнберг, Арсений Тарковский) – доброжелательно. Маршаку при встрече в 1962 году переводы не читал, читал свои. Оценил. В 1963 (62?) году не было Сети, и я мог избежать как толков, так и кривотолков. Первые публикации, кажется, были в институтской газете «Советский студент». Первая журнальная публикация, весьма обширная, в 1967 году в журнале «Простор» (Алма-Ата).

Из моего предисловия к антологии «Зарубежная поэзия в переводах Вячеслава Куприянова», Радуга, 2009:
«Начал я переводить сразу Райнера Мария Рильке, «Будда» было первым переведенным мной стихотворением. Тогда же Рильке переводили «фотоновцы» Юрий Кирий (правда, больше он дал примеров из сонетов Шекспира), Евгений Бовкун. О переводах Пастернака из Рильке мы тогда не знали. Образцовым переводом для меня остается «Осенний день», воссозданный еще тогда Платоном Кореневским.
Так случилось, что моим первым иностранным языком стал немецкий, поэтому большинство переводов выполнено именно с этого языка.
Немецкая поэзия замечательна тем, что в ней своеобразно развивался образ поэта, не просто романтического провидца, как Новалис, или «олимпийца», как Гете. От Фридриха Гельдерлина к Рильке тянется нить представления о поэтическом бытии как о подлинном, как выделенном из обычного непосредственного и неосознанного бытия. На этом построена та линия философского экзистенциализма, которая представлена фигурой Мартина Хайдеггера. Сегодня, когда наше нынешнее сиюминутное, но претендующее на будущее бытие, еще более не соответствует представлению о подлинности человеческого бытия, опыт немецкой поэзии, вряд ли сознаваемый сами немцами, может оказаться парадоксально интересным.»
 

 

В.Г. Маринин:
 

1. Почему вы переводите Рильке?

Немного перефразирую несколько строчек из моего перевода стихотворения Готфрида Бенна «Две вещи»:

Снега, моря, любая вещность,
всё сменит форму бытия,
но будут вечны: бесконечность
и это рильковское «Я».

Марина Цветаева уверяла Рильке: «Вы – явление природы, которое ощущаешь всем существом, или пятая стихия: сама поэзия, то, из чего рождается поэзия…». И эта пятая стихия у Рильке, по большому счёту, наднациональна.  В душе он был и остался одновременно австрийцем и чехом, немцем, французом и, по его собственному признанию… русским.  В письме к Леопольду Шлёцеру (январь 1920 года) поэт откровенно поведал: «Чем я обязан России? Она сделала из меня того, кем я стал: из нее я внутренне вышел, все мои глубинные истоки – там! (курсив мой, – В.М.)». Наверное, поэтому Рильке столь близок русскоговорящему читателю и переводчикам его стихов на русский язык.
Желание добраться до «рильковского» «Я» в его стихотворениях, ощутить это «Я» и понять, каким образом, за счёт чего Рильке достигает невероятной магии стиха, понятое тобой передать на русском языке – это вот, да. Это уже не просто любопытно.  Это притягивает и захватывает, не позволяет тебе пройти мимо стихотворения, подталкивает тебя к переводу.
 

2. Что для вас является главным при переводе Рильке?

Прежде всего, пытаюсь уловить в переводимом стихотворении это главное, которое, как правило, не сказано в нём прямым текстом. Понять, что хотел поведать этим стихотворением автор себе и своему читателю и ради чего ты собрался переводить этот стих. И если ты после энной попытки не находишь этого или чувствуешь, но не в состоянии выразить эти чувства словами; не можешь, как подчеркнула поэтесса и переводчица Зинаида Миркина, перевести с несказуемого на словесный, то, в таком случае, не стоит и браться за перевод этого стихотворения. По крайней мере, в этот раз. Может статься, что перевод получится позже. А, если и нет, то приобретённый таким образом опыт ни в коем случае не будет потерей.
 

3. Вы составляете свой подстрочник или пользуетесь чужими?

Подстрочник... Если имеется ввиду построчное прозаическое изложение поэтического текста, то нет, не составляю и чужим «помощником» такого рода не пользуюсь. Как правило, моя подготовительная работа к переводу начинается с выверки переводимого текста по вызывающим доверие публикациям. К примеру, «Произведения Рильке. Комментированное издание в четырёх томах. Издательство Insel, 1996 год.»
Далее, знакомлюсь с примечаниями и комментариями к этому стихотворению, если, конечно, они есть. Читаю «примыкающие» стихотворения и произведения автора с аналогичной тематикой, в том числе, в прозе. Например, в переводе стихотворения Рильке «Но города себя лишь понимают…» большим подспорьем для меня был его роман «Записки Мальте Лауридса Бригге.»
Всегда полезны посвящённые переводимому стихотворению аналитические статьи, выполненные носителями языка – исследователями творчества Рильке. Иногда хорошие подсказки переводчику дают письма Рильке. Например, в «Призвании Мухаммеда» такой подсказкой для моего перевода были аналитическая статья Ингеборг Солбриг и письмо Рильке переводчику его произведений на польский язык.
После этой подготовки начинаю работу с текстом для перевода. Выписываю многозначные слова и варианты их значений на языке оригинала. Далее, пытаюсь осмыслить это стихотворение с учётом всей сопутствующей информации, найти ключевые моменты стихотворного текста, которые должны быть переданы в переводе максимально точно. А дальше – что услышится и как повезёт. Работы других переводчиков стихотворения, взятого в перевод, стараюсь читать и анализировать только тогда, когда создан более-менее приемлемый собственный рабочий вариант перевода.


4. Как вы считаете, чем вызваны разночтения в многочисленных переводах его поэзии и возможно ли их преодоление?

Эти разночтения в переводах возникают, на мой взгляд, не только и не столько в результате банальных ошибок и неточностей в интерпретации оригинального текста, сколько из-за непонимания допустимости или невозможности того или иного переводческого решения.
Поэтесса и замечательная переводчица Рильке Зинаида Александровна Миркина сетовала:

Я только переводчик. Знали б вы,
Как мало мне отпущено свободы, —
Как будто ждёт лишенье головы
За каждую неточность перевода...

Переводчику отпущено текстом оригинального произведения, действительно, не так много свободы. Но это «мало» каждый из нас понимает по-своему. «Вообще, мы переводим язык Молчания, отмечала Зинаида Александровна, на язык человеческий. Он всегда неточен, наш перевод, но мы стараемся быть всё точнее и точнее. Когда я перевожу Рильке... мне нужно проникнуть в ту глубину, где до него донесся удар обязательности этого стихотворения. Я должна проникнуть в ту же глубину, получить тот же удар. Только он от этого идет на немецкий язык, а я – на русский... Здесь обязательно нужна какая-то тайна тождества. Тождество таинственно... Невероятно трудная задача – передать, что ты чувствуешь.» Вот из-за этого различного отклика оригинального текста, а во многих случаях ввиду полного отсутствия этого отклика, полагаю, и возникают наиболее серьёзные разночтения в переводных стихотворениях.
 

5. Каким критерием пользоваться при отделении хорошего перевода от плохого (применительно к Рильке)?

Казалось бы, для владеющих иностранным языком ничего проще нет: прочитать исходный текст стихотворения на языке оригинала, затем прочитать перевод. Если последний вызывает у вас такое же впечатление, такие же ощущения, чувства и мысли, что и оригинальный текст, значит перевод хороший. Если это не так, то перевод, скорее всего, плохой. Но, увы, в отношении стихов Рильке такой метод во многих случаях не работает. Тем более не работает, когда речь заходит о подстрочниках. Здесь я полностью согласен с Григорием Кружковым: «Настоящую поэзию - и это трюизм! - невозможно передать "своими словами". Главное в ней – не формальный смысл, а те "тонкие властительные связи", тот трепет слов, от которого проходит озноб по коже и который составляет суть подлинной поэзии... Eсли вы не «носитель языка», не говорите на этом языке с рождения (или, по крайней мере, десятки лет подряд, - В.М.) такое чтение текста на иностранном языке даст вам лишь крупицы информации, формальный смысл (курсив мой, – В.М.)  оригинала.  Переводчик трактует автора и приглашает читателя поверить этой трактовке. Снобы, владеющие, на свою беду, иностранными языками, любят указывать ему на “расхождение с оригиналом”. Это горе от ума, точнее – от недопереваренного образования. Настоящий читатель (как зритель в театре) должен быть доверчив – без этого невозможно наслаждение искусством. Но он должен быть и недоверчив, чтобы его не провели на мякине...»
Что делать в таких случаях недоверчивым? Читать это стихотворение в других переводах. Находить переводчика, которому вы доверяете. Такого переводчика, который понимает «тайну тождества» на языке оригинала и который способен или, по крайней мере, пытается разрешить эту тайну в переводе.
 

6. Чьи переводы Рильке вы считаете лучшими?

Первые переводы, которые мне довелось читать параллельно с оригинальными текстами стихотворений Рильке, были выполнены Вячеславом Глебовичем Куприяновым. Это чтение явилось в известном смысле начальной заочной школой поэтического перевода и у меня до сих пор, после ознакомления с работами многих других переводчиков, остались весьма хорошие впечатления от переложений Вячеслава Глебовича. Его книги с переводами стихов Рильке всегда у меня под рукой. Евгений Владимирович Витковский переводил не так много из Рильке, но то, что им сделано, на мой взгляд, очень высокого уровня. Рекомендую для прочтения, скажем, стихотворение «Нас не лишить ни гения, ни страсти» (Граф Карл Ланцкоронский) в переводе Витковского. Мне очень нравится «Часослов» в переводах Сергея Владимировича Петрова. Молодой, по тем временам, переводчик Виктор Топоров захотел посоревноваться с Петровым по части перевода и, по праву, получил от него эпиграмму: “Что написано Петровым, не вырубить Топоровым!». «Сонеты к Орфею» мастерски представлены, на мой взгляд, в переводах Зинаиды Александровны Миркиной. В последнее время с большим интересом знакомлюсь с переводами из Рильке, выполненными Игорем Олеговичем Белавиным. В его переводах заметен явный уход от буквальности и, как минимум, в рамках предложенной им концепции видна попытка разрешения «тайны тождества», о которой говорилось в моём ответе на четвёртый вопрос.
 

7. Назовите стихотворение, которое вы опубликовали первым в числе других своих переводов  из Рильке. Когда это было, история перевода этого стихотворения.

 «Пантера». Июнь 2004. Это был, одновременно, и первый мой перевод из Рильке. Почему именно «Пантера»? Мне в руки попалась тогда, изданная в конце прошлого века, тоненькая книжечка в мягком переплёте (авторы: Р. Р. Чайковский и Е. Л. Лысенкова) с 20-ю переводами этого стихотворения Рильке различных авторов. К переводам прилагались всевозможные аналитические таблицы. В итоге тройка призёров в упомянутой книжке по результатам исследования выглядела так: Биск, Витковский, Сильман/Адмони (в соавторстве). Так что было с чем свериться, если что. Наверное, вот эта возможность «свериться» с другими переводными работами является очень важным подспорьем для начинающих переводчиков стихотворений Рильке.
И ещё одно соображение. Много раз слышал, ну зачем нужен 137-й перевод этой «Пантеры» или другого популярного стихотворения Рильке. «Поляна» здесь истоптана давным-давно, да так, что ни одной «живой травинки» не осталось. Посмею не согласиться с этим утверждением. Лет 15 спустя после публикации выполненного мной перевода «Пантеры» на сайте Пру мне довелось взглянуть на отклики в Сети, связанные с этим переводом, и я с удивлением обнаружил в республиканском журнале Татарстана статью доцента ИМO, истории и востоковедения КФУ Татьяны Ивановой о Рильке, в которой в качестве любимого стихотворения из Рильке автора статьи привела полностью «Пантеру» в моём переводе. Полагаю, вот для этого и нужны сто тридцать седьмые, или какие там ещё по счёту, переводы одного и того же стихотворения Рильке, если, в конечном счёте, находится, хотя бы один заинтересованный читатель этого перевода. И здесь не имеет значения, специалист ли это в области творчества Р.М.Р. или «рядовой» любитель, которому пришлось по душе твоё переложение произведения великого поэта.

 


А.В. Флоря:


1. Почему вы переводите Рильке?

Я перевел только одно короткое стихотворение для опыта.

 
2. Вы составляете свой подстрочник или пользуетесь чужими?

Я сам составил подстрочник.


3. Что для вас является главным при переводе Рильке?

Верное понимание смысла, а также грамотность и красота воплощения на русском языке.

Например:
Как мелки с жизнью наши споры,
Как крупно то, что против нас.
Когда б мы поддались напору
стихии, ищущей простора,
мы выросли бы во сто раз
(«Созерцание» в переводе Б.Л. Пастернака)

Или:
Я вглядывался в строки, как в морщины
Задумчивости, и часы подряд
Стояло время или шло назад.
Как вдруг я вижу, краскою карминной
В них набрано: закат, закат, закат
(«За книгой», тоже Пастернак)

Пусть кто-нибудь после этого скажет, что Рильке не поддается простому, ясному и красивому переводу. Просто надо работать.
 

4. Как вы считаете, чем вызваны разночтения в многочисленных переводах его поэзии и возможно ли их преодоление?

Многозначность слов, усложненность синтаксиса. Преодоление, думаю, возможно, поскольку разночтения возможны в известных границах.


5. Каким критерием пользоваться при отделении хорошего перевода от плохого (применительно к Рильке)?

Критерий — старание или его отсутствие. У многих переводчиков на сайте я старания не вижу.
Малограмотный и косноязычный текст, явно искажающий содержание, — разумеется, плохой перевод или даже вообще не перевод.
В качестве иллюстрации к тому, что такое хорошо и что такое плохо, я дополнительно рекомендую весьма полезную статью В. Френкеля, сопоставление переводов Б. Пастернака и В. Куприянова.
Я считаю, что перевод Куприянова не просто уступает пастернаковскому. Он не творческий, без божества, без вдохновенья.
Кроме того, он не то чтобы безграмотен, но языковые огрехи есть. Такой Рильке едва ли кому-то нужен.


6. Чьи переводы Рильке вы считаете лучшими?

Однозначно Пастернака. «Созерцание» и особенно — «За книгой». Ничего прекраснее среди переводов Рильке я не знаю.


7. Назовите стихотворение, которое вы опубликовали первым в числе других своих переводов  из Рильке. Когда это было, история перевода этого стихотворения.

Я перевел всего лишь одно стихотворение «Поэт» из 8 строк.
https://poezia.ru/works/173205
Было это в 2017 г., когда я впервые основательно слёг.
Не зная немецкого языка, я считал наглостью замахиваться на что-то большое и очень сложное. Подстрочник сделал сам — различными доступными средствами. Пользовался разными сетевыми переводчиками и словарями. Читал статьи о Рильке, там были и переводы отдельных строк, трактовки.
Разумеется, изучил и все доступные переводы этого стихотворения. Во-первых, чтобы не повторяться и ни с кем не совпасть, во-вторых, посмотреть, как трактуются сложные места. Я понимаю, что это рискованное признание, ибо субъекты с растленными мозгами обязательно обвинят меня в переделке чужих переводов. Наверное, судят по себе. Я же считаю изучение чужого опыта обязательным этапом элементарно добросовестного перевода.
 



И.О. Белавин:
 

1. Почему вы переводите Рильке?

Мои переводы стихов Рильке – это часть задумки Альберта Карельского, ну и его сподвижников, об обновлении переводческого сословия тех лет и подходов к искусству перевода. Скажем так: я, как начинающий переводчик, просто попался тогда на глаза и под руку Карельскому и его команде. В тандеме с Карельским я кое-что издал из немецких романтиков, в конце 80-х вышло издание Гельдерлина с моим непосредственным участием, но переводы стихов Рильке всегда публиковались сложно. Правда, я однажды даже получил премию за перевод «О фонтанах», но по большому счету Рильке у меня, по меткому замечанию Евг. Витковского, «не выходил». Издания Рильке от Карельского с моим участием остались в проекте, тут исторически взял верх Евг. Витковский, заслонивший своими издательскими возможностями всех и вся в 90-е годы и далее. Издательство «Водолей» при редакторстве Витковского много чего достигло. Ну и ладушки. Никаких обид у меня нет и не может быть. Конкурентная борьба в литературе жестче, чем где-либо еще. В том числе, мой прозаический «Гиперион» Гельдерлина до сих пор издан лишь частично и текст перевода еще ждет своего издателя для полноформатной книги.


2. Вы составляете свой подстрочник или пользуетесь чужими?

К подстрочникам я отношусь сложно. Да, у меня есть опыт работы по подстрочникам, например, когда я переводил французскую площадную поэзию 18 века. Но тогда я все же немного помнил французский язык (потом за ненадобностью забыл) и, кроме того, работал в тесном контакте с выдающимся специалистом по французскому языку и французской же истории. Тогда я имел перед глазами не только прозаический пересказ текста (а это и есть подстрочник), но и разного рода источники, показывающие, какова звукопись оригинала, на какой мотив его исполняли. Я всегда мог спросить об исторических аспектах текста оригинала, о восприятии текста французами в 18-том веке и сейчас. С моей точки зрения, при переводе стихов с известного мне языка, особенно таких, как стихи Рильке, подстрочник только мешает. Я могу в процессе отделки перевода уточнить ту или иную смутную фразу подлинника, представив ее как «структуру высказывания», чтобы понять смысл авторского сообщения, но не более того. Гораздо важнее ощутить музыкальную и рифменную структуру, в которую могут лечь эмоции подлинника.
 

3. Что для вас является главным при переводе Рильке?

Что является, с моей точки зрения, главным при переводе поэзии? А вот сохранить поэзию («дух» оригинала в переводе) и есть главное! Нет поэзии – нет поэтического перевода, а есть подстрочник, вольная интерпретация, дайджест и все такое прочее. Думаю, меня сейчас станут ловить на слове, обвиняя в пренебрежении «буквой». С моей точки зрения, это ложная дилемма – «дух или буква?». Авторское стихотворение – это система взаимоотношения родного языка автора оригинала и конкретных авторских задач. Конечно, сохраняя поэзию, можно и нужно сохранять и авторскую «букву», поелику это вообще возможно. То есть, распределять информационные потоки («слои») так, чтобы второстепенные частности не заслоняли собой главное, то есть саму поэзию, ее эмоции и связанную с ними общую ситуацию. Обо всем этом писано-переписано в современных учебниках по переводоведению и прочих диссертациях. Там все есть, в том числе, и про Рильке. В том числе, у Лысенковой, у ныне покойного Р. Р. Чайковского. Но «это все» есть в теории, а теоретик далеко не всегда «видит» свои же идеи в чужих переводах.
 

4. Как вы считаете, чем вызваны разночтения в многочисленных переводах его поэзии и возможно ли их преодоление?

Что является, с моей точки зрения, главным при переводе поэзии? А вот сохранить поэзию («дух» оригинала в переводе) и есть главное! Нет поэзии – нет поэтического перевода, а есть подстрочник, вольная интерпретация, дайджест и все такое прочее. Думаю, меня сейчас станут ловить на слове, обвиняя в пренебрежении «буквой». С моей точки зрения, это ложная дилемма – «дух или буква?». Авторское стихотворение – это система взаимоотношения родного языка автора оригинала и конкретных авторских задач. Конечно, сохраняя поэзию, можно и нужно сохранять и авторскую «букву», поелику это вообще возможно. То есть, распределять информационные потоки («слои») так, чтобы второстепенные частности не заслоняли собой главное, то есть саму поэзию, ее эмоции и связанную с ними общую ситуацию. Обо всем этом писано-переписано в современных учебниках по переводоведению и прочих диссертациях. Там все есть, в том числе, и про Рильке. В том числе, у Лысенковой, у ныне покойного Р. Р. Чайковского. Но «это все» есть в теории, а теоретик далеко не всегда «видит» свои же идеи в чужих переводах.

 
5. Каким критерием пользоваться при отделении хорошего перевода от плохого (применительно к Рильке)?

Особенность поэтики Рильке в том, что его поэзия (на мой взгляд) не поддается переводу с помощью привычной для многих переводчиков концентрации внимания на «структуре высказывания», якобы способной передать сообщение с помощью точно переведенных и удачно (грамматически правильно) расставленных слов. Рильке не пишет словами, он пишет оттенками ощущений, облекая эти ощущения в удивительные по точности словесные структуры. Эти словесные структуры фактически непереводимы, поэтому каждый из переводчиков Рильке на свой страх изобретает язык высказываний, вроде бы схожий с рильковским языком поэзии, но всегда другой. Изобретается не личностно-ориентированный языковый код, зависящий от предпочтений переводчика в области поэзии, но именно некий «другой язык», выдуманный переводчиком для сиюминутной цели и, как переводчику кажется, способный передать «всю гениальность стихов Рильке». Дело не в том, что у разных переводчиков возникает разное содержание, но разный языковый код, который можно трактовать как «идиостиль» переводчика, провоцирует изменение внешнего вида высказываний, приводит к эмоционально разным стихотворениям, лишь отдаленно напоминающим оригинальный текст Рильке. Вообще-то разные по типу высказываний переводы одного и того же текста – это явление далеко не редкое. «Дон Кихот» в переводе Н. Любимова не похож на другие вариации книги Сервантеса, более многочисленные, чем принято считать. Просто эти переводы нынче прочно забыты. При переводе стихов очень крупного поэта, скажем, Генриха Гейне, исторически возникает примерно тот же феномен. Разве что поменьше переводчиков увлекались Гейне, чем Рильке. Ю. Тынянова, когда тот переводил «Зимнюю сказку», тоже обвиняли в пренебрежении текстом оригинала и долгое время отказывались публиковать. Потом пришел Вильгельм Левик и всех переплюнул. Надо быть «Левиком» в области поэзии символизма и «рилькиане», только и всего.
 

6. Чьи переводы Рильке вы считаете лучшими?

Отделение «овец от козлищ» в области перевода занятие не для слабонервных. Если убрать заведомо слабые переводы, расплодившиеся по Инету, то крупный специалист по Рильке Е. Л. Лысенкова определяет число профессионалов, так или иначе отдавших дань творчеству Ридьке, как примерно 250 неприкаянных душ. На одно стихотворение Рильке множество серьезных соискателей, а уж если это, скажем, «Пантера», то число соискателей растет со временем по экспоненте. Мой перевод «Пантеры» сделан задолго до того, как Чайковский начал издавать свои сборники переводов одного стихотворения. И даже задолго до того, как появились первые издания «рилькианы» Летучего. Я считаю, что сравнивать нужно не переводы, а «школы»: школа Пастернака, школа Гаспарова, школа Микушевича и т.п. Представители одной «школы» могут переводить чуть по-разному, но не кардинально. А вот любой перевод Пастернака будет кардинально отличен от переводов «школы Гаспарова». Кто тут лучше, вопрос праздный. Тут вопрос в том, кто какую «школу» предпочитает и почему. И есть ли у чьих-то переводов читатели, или данный перевод гуляет сам по себе.

Любой уважающий себя переводчик считает свои переводы самыми лучшими – на момент сразу после окончания работы над переводом. Потом начинаются сомнения. Иначе попросту невозможно заниматься таким странным делом, как перевод поэзии вообще и стихов Рильке – тем более. И вместе с тем, находясь в таком сильном поле конкуренции, каждый переводчик знает, что только немногие его переводы способны выдержать проверку временем. Мой интерес к поэзии Рильке начался с переводческих удач Бориса Пастернака, а познакомился я с этими замечательными переводами, ну, наверное, в начале 70-х. Примерно в середине 70-х (прошлого века!) я отнес несколько своих переводов (речь именно о переводах стихов Рильке, с них я, собственно говоря, и начинал) А. В. Карельскому и ему, неожиданно для меня самого, переводы настолько понравились, что он стал со мной заниматься индивидуально. Сначала было безоговорочное обожание в отношении Пастернака – поэта и переводчика поэзии. Только спустя много лет у меня возникли определенные вопросы к Пастернаку-переводчику. И в области техники перевода, и к ряду конкретных результатов. Тут, полагаю, повлиял не Карельский, с самого начала нашего знакомства объявивший, что относится к Пастернаку-переводчику весьма прохладно, но сами мои занятия поэзией Рильке, длившиеся запоем все 80-е. В 90-е и далее меня больше стала интересовать своя собственная лирика, а переводы вообще отошли на второй или даже двадцатый план. Кроме эталонных переводов Б. Пастернака мне очень нравятся отдельные удачи К. Богатырева. Удивительно, но у Вл. Летучего весь корпус Рильке мне кажется не вполне удачным. Может, это мое личное. Подчиняюсь обаянию отдельных переводов Микушевича (например, ярко переведены знаменитые «Строфы»), но его «школа» в целом кажется мне надуманной. Читал более 30 полных корпусов «Сонетов к Орфею», но все, включая издания и Летучего, и Алексея Пурина, меня не вдохновили. Из более поздних переводчиков Рильке (после Витковского, с которым мы, как ни странно, одногодки) мне нравится Б. Марковский. Но говорить, что мои предпочтения как-то влияют на мое восприятие чужих переводов, я бы не стал. Мне ближе творческая объективность и даже всеядность. Условные «огрехи» есть у всех и не в них дело. Надеюсь только, что отбирать переводы по принципу «лучше-хуже» мне лично не придется.

7. Назовите стихотворение, которое вы опубликовали первым в числе других своих переводов  из Рильке. Когда это было, история перевода этого стихотворения.

Когда Любовь Андреевна Березкина пригласила меня на сайт «Поэзия.ру», поначалу я вовсе не думал, что стану публиковать мои давние переводы стихов Рильке. Вместе с тем, задумка о публикации переводов и целях оной пришла почти сразу после моей визуальной встречи с этим замечательным сайтом. Я по привычке стал знакомится со всеми рубриками и наиболее яркими публикациями. То ли атмосфера рубрики «Наследники Лозинского» мне понравилась больше всего, то ли просто пришло время, но вскоре я отчетливо осознал, что именно эта рубрика и ее руководитель Ирина Ивановна Бараль помогут мне довести до кондиции те переводы, которые по разным причинам я не успел отредактировать раньше. Большинство переводов, сделанных в период моей работы с Альбертом Викторовичем Карельским и Натальей Тихоновной Беляевой, прошло тщательное редактирование, но Евг. Витковскому, с которым я работал в 90-е и начале двухтысячных, я, конечно, не говорил, что время от времени работаю над Рильке. Ему бы это точно не понравилось! Первым из опубликованных на сайте «Поэзия.ру» переводов была «Набережная в Брюгге» (в подлиннике – Quai du Rosaire), публикация от 20.03.23. Выбор был обусловлен тем, что этот перевод прошел редактирование, а многие другие – нет. Думаю, сам перевод был сделан где-то в начале 90-х, так как мне уже был известен, как помнится, перевод В. М. Летучего, но в распечатке. А «Новые стихотворения» в переводе этого замечательного мастера вышли книгой в 1996 году.


 

Г. Бройер:


1. Почему вы переводите Рильке?

Почему я перевожу Рильке?
Потому что люблю метафизику его поэзии, потому что Райнер Мария Рильке очень близок мне по духу, мне близки его философия и мироощущение, его отношение к религии и поиск единого Бога, его «святое одиночество» и музыка его слов, его непредсказуемость и неповторимость,  его уникальная поэтическая самобытность и… и… и… Перевожу для того, чтобы дать широкому кругу читателей дополнительную возможность познакомиться с творческим наследием поэта и заразить их своей любовью к Рильке.
Ну а моё первое знакомство с поэтическим наследием Р.М.Рильке состоялось в конце 70-х  прошлого столетия, когда преподаватель немецкой литературы и теории и практики перевода С.К.Преображенский (в то время ещё доцент кафедры немецкого языка) предложил мне тему курсовой работы «Рильке и Роден»… первым из предложенных для перевода стихотворений я выбрала Рильковскую Пантеру… объясню, пожалуй, и почему именно его Пантера стала первой: тогда я впервые почувствовала, что живу в клетке мира, подавлявшего мой мир… и окунувшись однажды в запредельный мир Рильке выйти из него уже не представлялось мне возможным.
 

2. Вы составляете свой подстрочник или пользуетесь чужими?

Подстрочники никогда не составляю (даже мысленно) и тем более не пользуюсь чужими, иногда делаю подстрочники для читателей.
 

3. Что для вас является главным при переводе Рильке?

Главным в переводе стихов Рильке, впрочем так же, как и в других поэтических или стихотворных переводах (прозаические переводы в виде верлибров или белых стихов в расчёт не беру), считаю адекватное поэтическое воспроизведение оригинала на грамотном, музыкальном и эмоционально-живом русском языке c учётом точной передачи содержания и формы оригинала, его языковых и художественных особенностей: в русском языке также как и в немецком всё должно стать единым живым организмом при соответствии помимо смысла оригинала авторскому стилю, его стилистическим приёмам, его размеру, его схеме рифмовки, его чистоте рифм, так как это всё вместе взятое относится к авторскому почерку. То есть для меня самое важное – это представить читателю Рильке в его подлинном виде, в его «Платьице», а не в «Робе», оставаясь как переводчик в тени.


4. Как вы считаете, чем вызваны разночтения в многочисленных переводах его поэзии и возможно ли их преодоление?

С многочисленными переводами Рильке мне не приходилось сталкиваться, но разночтение в тех (да и то далеко не во всех), с которыми довелось столкнуться, на мой взгляд, объясняется:
- недостаточным уровнем переводческой подготовки,
- недостаточным знанием немецкого языка
- буквализмом, который легко перепутать с дословностью, опять же возникающим на основе недостаточного владения немецким языком.
- и, конечно же, многочисленными собственными и пр. интерпретациями, которые берутся за основу  при передаче темы, смысла и идеи оригинала, хотя последние должны прочитываться как бы между строк так, как в оригинале, оставляя для читателя пространство для его дальнейшего общения с Рильке и для собственных раздумий.
Соответственно: нужно больше читать научные труды по теории и практике перевода и учить немецкий язык, развивая в себе языковое чутьё.
Без знания немецкого можно переводить других немецких поэтов, более простых для понимания, и лучше – по профессиональным подстрочникам, в которых даётся не только дословный перевод текста, но и указывается на специфические особенности оригинала, стиль, лексику, идиоматические выражения, стилистические приёмы, размер и схему рифмовки с их особенностями.
Но если есть возможность тесного контакта с составителем подстрочника, знакомого с Рильке и его произведениями, когда можно оговорить все нюансы оригинала, то и Рильке в переводах может остаться со своим лицом. Нет ничего невозможного.
И я очень хорошо могу понять тех, кто стремиться доказать это, даже зачастую в противовес собственным возможностям.
Тем, кто по-настоящему полюбил поэтический мир Рильке, я бы посоветовала перед тем, как приступить к переводу:

1.   не читать переводы других авторов, чтобы не повторить их допущенные ошибки или не вступить в «состязание: а я могу лучше». Рильке не нуждается ни в «улучшении», ни тем более в «ухудшении» на основе чужих переводов. Не зная языка или недостаточно хорошо владея немецким языком, можно поплыть не в том направлении вслед за атомоходами, проложившими полынью. Надо просто поверить в собственные силы и способности и делать перевод с чистого листа.
2.   читать и вчитываться в оригинал до тех пор, пока в сознании не отобразится чёткая картина Рильковского мира.
3.   обратить внимание на все знаки препинания.
4.   разбить на смысловые единицы подчас чересчур длиннющие немецкие предложения.
5.   переосмыслить все имеющиеся о Рильке знания.
6.   подумать о возможных сопутствовавших написанию оригинала факторах
7.    проанализировать произведение самому в сравнении (при наличии) с анализами других
8.   поставить перед собой цель: что вы помимо смысла оригинала хотите показать читателю
9.   выбрать метод перевода: подчинённый или независимый с соответствующим типом: стихотворный, поэтический, вольный, по мотивам
10.                сделать рабочий вариант перевода и работать над ним до тех пор пока вы сами не почувствуете, что можно предложить перевод первому читателю: самому себе. Особое внимание обратите на ваш выбор лексем (архаизмы, просторечие, сленги), насколько они соответствуют поэтической лексике оригинала.
11.                ещё раз самому проверить грамотность и соответствие перевода оригиналу. Перевод должен также легко прочитываться как оригинал с похожей звукописью в таком же ритме, размере с соблюдением строк с дополнительными или пропущенными стопами (если стихотворный перевод).
12.                и после всего этого можно представлять перевод читателю и критикам.
Я приветствую все хорошие переводы, которые каждый по-своему как бы могут дополнять друг друга: когда то, что не удалось одному вместить в сжатую форму, укладывается в стройный ряд у другого переводчика, то, что проглядел один переводчик, появляется у другого…  можно только радоваться.
 

5. Каким критерием пользоваться при отделении хорошего перевода от плохого (применительно к Рильке)?
При оценивании перевода прежде всего нужно знать какой перевод мы оцениваем: вольный, по мотивам, поэтический или стихотворный?
Чтобы полноценно оценить перевод какого-либо произведения Рильке нужно прежде всего самому знать о Рильке очень много. Чтобы оценить качественное соответствие оригиналу, нужно очень хорошо самому владеть немецким языком. Чтобы правильно оценить русский стих как самостоятельное произведение, рождённое на основе оригинала, нужно самому быть грамотным во всех отношениях, обладать языковым и литературным, и поэтическим чутьём и вкусом. Ну, а любительские критерии это, на мой взгляд, ближе к «вкусовщине» и личностным взаимоотношениям авторов между собой. Лично я, как увлечённый читатель, могу восхититься одним единственным речевым оборотом в переводе или ужаснуться от одного единственного слова.
 

6. Чьи переводы Рильке вы считаете лучшими?

У каждого присутствующего на П.ру переводчика, так же, как и у многих других переводивших и переводящих Рильке, можно найти адекватные переводы, удовлетворительные, плохие и очень плохие. Выбрать кого-то одного я не могу. Если мне предложат сделать выбор одного лучшего перевода из представленных, то тогда я смогу сделать анализ этих переводов, определить достоинства и недостатки согласно адекватности оригиналу, объяснить почему и выбрать лучший.
 

7. Назовите стихотворение, которое вы опубликовали на первым в числе других своих переводов  из Рильке. Когда это было, история перевода этого стихотворения.
 

Первой я опубликовала Молитву из Книги образов. Было это в 2016. Перевод по тем временам был достаточно свежей редакцией моего студенческого перевода из тех же 70-х. История написания довольна проста:
В одном из своих посещений Библиотеки Иностранной Литературы в начале 1979 я читала литературу необходимую мне в первую очередь для курсовой работы и переписывала в свою рабочую тетрадь вместе с полученной информацией особенно понравившиеся стихи Рильке… тут же делая черновые наброски перевода. Одним из сильно понравившихся мне тогда стихов была и Молитва, которая была написана Рильке 1900 году. Эти студенческие записи я переписала на Стихи.ру в том виде, как записала… и как выяснилось, очень хаотично, то есть сплошным текстом. Объяснить, почему так получилось, могу только тем, что в тетради скорее всего не хватило места… На данном ресурсе я опубликовала этот перевод, что называется, в соответствии… что-то подправила, но особой удачей тем не менее до сих пор не считаю… первозданный студенческий, как ни странно, самой себе нравится больше…

 


С.А. Крынский:
 

1. Почему вы переводите Рильке?

Важной составляющей художественного воздействия поэзии Р.М. Рильке для меня является открытие внутреннего смысла переживаний и явлений. В той же мере, в какой стихотворения Рильке позволяю читателю более полно, объективно и с неожиданной стороны увидеть различные аспекты действительности, они являют скрытые возможности самого языка, а вместе с тем – наших возможностей осознания реальности. В связи с этим, перевод поэзии Рильке, как и всегда в случае хорошей поэзии, но, возможно, в большей мере, чем в случае перевода большинства других авторов, преследует как одну из задач задействование и проявление новых возможностей языка перевода.
 

2. Вы составляете свой подстрочник или пользуетесь чужими?

Составляю свой подстрочник.

 
3. Что для вас является главным при переводе Рильке?

Перевод основных образов и передача идей стихотворения, соблюдение поэтической формы и воспроизведение либо компенсация основных поэтических средств.
 

4. Как вы считаете, чем вызваны разночтения в многочисленных переводах его поэзии и возможно ли их преодоление?

Новизной используемых Рильке образов и сравнений, что требует тщательного поиска, а в ряде случаев – изобретения эквивалентов в русском переводе. Эту задачу каждый переводчик решает индивидуально, поскольку прямое калькирование, как правило, невозможно с позиции сохранения художественного уровня. На мой взгляд, поскольку поэтический перевод обычно сопряжен с утратой тех или иных (смысловых, образных, формальных, эстетических) аспектов оригинала за счет более точного воспроизведения других аспектов, эталонный вариант перевода лишь в отдельных случаях возможен в случае одного стихотворения, и маловероятен в случае целых поэтических сборников. В то же время, многое в восприятии переводов зависит от совпадения ожиданий индивидуального читателя с установками переводчика.
 

5. Каким критерием пользоваться при отделении хорошего перевода от плохого (применительно к Рильке)?

На мой взгляд, основными являются критерии сохранения образного строя, формальных аспектов стихотворений (размер, рифма), новизны и точности поэтического языка.
 

6. Чьи переводы Рильке вы считаете лучшими?

Это зависит от поэтического сборника, о котором идет речь, и от конкретного стихотворения. По совокупности художественного уровня и объема наследия выделил бы переводы А. Биска, К. Богатырева, К. Свасьяна, В. Микушевича.
 

7. Назовите стихотворение, которое вы опубликовали первым в числе других своих переводов  из Рильке. Когда это было, история перевода этого стихотворения.

Это было стихотворение «N;chtliche Fahrt», перевод которого опубликовал на сайте 17 января 2022 г. Данное стихотворение, посвященное городу Санкт-Петербургу, было одним из первых стихотворений Рильке, которые я переводил. Черновой вариант перевода удалось подготовить быстро – в течение одного вечера, хотя обычно это занимает больше времени. Но затем еще долгое время думал над исправлениями в переводе. Особенно сложной для перевода была последняя строка. Стихотворение представляет интересный вариант нового осмысления противопоставления между зыбким в своем существовании городом и свободной от ограничений вечной природой, которое ещё А.С. Пушкин подметил в своей поэме «Медный всадник».

 
 

А. Алексеева:

 
1. Почему вы переводите Рильке?

Я обратилась к поэзии Рильке 17 лет назад после того, как приобрела книжку его стихов в переводах Вячеслава Глебовича Куприянова, «Радуга», 2003 г., двуязычное издание. Стихи необычайно впечатлили, и мне захотелось попробовать перевести что-то самой, почувствовать поэзию, т.с., изнутри.

 
2. Вы составляете свой подстрочник или пользуетесь чужими?

Немецкий я изучала в школе, но и интернет предоставляет большие возможности по части словарей или грамматики. На мой взгляд, только доскональный разбор текста с выбором синонимов в контексте и т.д. позволяет по возможности близко и прочувствовать оригинал, и отразить его в переводе.
 

3. Что для вас является главным при переводе Рильке?

Как и в любом поэтическом переводе, важную роль играет форма: ритм, рифма, соотв. художественные приемы и средства выразительности, но важнее, кмк, передать суть (мысль, идею, чувство и пр.), возможно, пожертвовав для этого незначительными деталями.
 

4. Как вы считаете, чем вызваны разночтения в многочисленных переводах его поэзии и возможно ли их преодоление?

Понятно, что многое в переводе зависит от переводчика, его мировоззренческого и культурного опыта, мастерства, концепции, но и возможности «наступить на горло собственной песне», что называется. Кроме того, многое зависит от текста, чем сложнее стихи (допустим, имеющие разные истолкования, или сложный культурный материал, или сложные метафорические рисунки и др.), тем больше будет разночтений; и наоборот.
 

5. Каким критерием пользоваться при отделении хорошего перевода от плохого (применительно к Рильке)?

Наверное, это должны быть как минимум хорошие стихи, сохраняющие смысл, стиль и средства Рильке.

 
6. Чьи переводы Рильке вы считаете лучшими?

Думаю, лучшего можно выбрать для каждого отдельного стихотворения, поскольку, у каждого серьезного переводчика бывают удачи и не совсем удачи. Но, как ни крути, переводы профессионалов — всегда лучше.


7. Назовите стихотворение, которое вы опубликовали первым в числе других своих переводов  из Рильке. Когда это было, история перевода этого стихотворения.

Первым моим переводом из Рильке было стихотворение «Одиночество» для конкурса на сайте (2003 г.(?)). И это был чрезвычайно интересный опыт.
Мне в одиночества покой
входить и вольно и легко,
как в распускающийся сад.
Мне в одиночестве светло.
Закроюсь дверью золотой,
за ней желания лежат…

Стихотворение мне очень понравилось, и так хотелось выразить это свое сочувствование… Естественно, тогда я еще совсем мало знала о поэтическом переводе, о требованиях к форме, рифме и проч.; но знакомясь с обсуждениями и спорами наших переводчиков-старожилов на сайте: Сергея Георгиевича Шестакова, который был в то время редактором рубрики «Наследники Лозинского», Александра Викторовича Лукьянова, Валерия Александровича Савина, проникалась их увлеченностью и любовью к своему делу (и очень им за это благодарна).
Постепенно я стала изучать разные материалы, пробовать переводить разных авторов, из которых ближе всего по своему мировосприятию тогда показался (молодой) Р. М. Рильке. Было много критики, но и вдохновения, когда я чувствовала, что у меня что-то получается. Одним из таких переводов стала «Осень», за которую и сейчас, спустя 17 лет, мне не стыдно... :)

 

 

Публикацию подготовила
Любовь БЕРЁЗКИНА

2023