Из дневника невольного медиума... 5 история

   октябрь...

За суетой дней мы порой не замечаем, как нечто потустороннее высасывает из нашего тела, разума, сознания и души все силы, вычерпывая всё, чем мы наполнены. Однажды такое истощение поглотило и меня.
Я мудро решил просто пораньше лечь спать. Тело гудело от усталости как электрощит, а голова была пуста, без единой мысли. Я мгновенно уснул.
Очнулся от ужасной жары,  голова болела от духоты, а тело разрывала жажда. Солнце слепило глаза. В небольшом поле с высокими колосьями пшеницы я разглядел недостроенную заросшую постройку. Не успел я и оглянуться  по сторонам, как из постройки выбежали молодые парни с длинными замусоленными волосами в грязной оборванной одежде. Они схватили меня за ноги и руки и потащили в это заброшенное здание. Я пытался вырываться, обороняться, звать на помощь, но сила была на их стороне. Они бросили меня на грязный пол и стали методично избивать. От боли и страха сознание мое отключилось, и я провалился в забытье.
Очнулся на этот раз от холода и озноба, я слышал, как снаружи шумит дождь. Открыв глаза в сумерках разглядел около себя силуэт высокого человека, лица и одежды не было видно - всё чёрное. Он стоял молча, смотря на меня с высоты своего роста и медленно курил, как бы раздумывая о чём-то. Затем тихо произнес:
 – Мы покажем тебе всё!
 Я закрыл на секунду глаза и резко открыл, но никого уже не было, стояла мертвая тишина, хотя и лил противный дождь. Было омерзительно холодно и сыро. Почти в темноте я стал искать выход, лазая по груде строительного мусора, грязных тряпок, пустых бутылок. Долго плутал, но вышел на улицу. Снаружи на столбах с бельевыми верёвками висело совсем не бельё, а свежесодранные шкуры животных, с которых медленно стекала кровь, собираясь в большую черную лужу. Было ощущение, что я попал в логово к людоедам.  И кто был тот человек? Хотя я уже сомневался, что это был человек. Стояло вокруг такое зловоние, что я стал задыхаться, сознание начало мутнеть, и я снова отключился.
Придя в себя, обнаружил, что лежу на спине, и что-то очень тяжелое давит на всё тело. Везде была слизь и грязь. Открыв глаза, я понял, что нахожусь под землёй, будто меня закопали заживо. Вокруг из жижи торчали обрубленные корни, кишели жуки и земляные черви. Руками я начал разгребать жижу, пробиваясь к лицу, чтобы дышать, потом рывками протолкнул голову на верх, с каждым движением разрывая длинных червей. Благо земля была жидкой как грязь и просачивалась сквозь пальцы. Выбравшись наружу я ничего не смог разглядеть, было темно, лишь непонятные крики и стоны оглушили меня. Боже, да где я? Где дом? Почему я здесь?
Приглядевшись, я увидел вокруг себя огромное безграничное поле, на котором не было ни единой травинки, одна грязь, из которой плотно усеяно торчали части ног, половинки голов без глаз и ушей, со снесенными верхними частями черепа, высовывались руки, тянувшиеся кверху, - и все это гудело в криках и стонах боли. Страха не было, была жалость к тем, кто на этом поле. Я понял, что попал в ад, и все здесь корчатся в мучениях, возможно, в вечных. Потом я понял, что кричат не они сами, а их истерзанные души.
Но как я попал сюда? Я не понимал. Я знал, что меня ждет дома Аня. Она переживает, я доложен идти к ней, ей плохо без меня, я чувствовал это всей душой. Но как пройти через эту плотно усеянную частями тел землю?
Куда, куда идти? Я судорожно вглядывался в даль. И увидел ближе к горизонту каменный забор. Я разглядел, что вдоль него меньше навалено частей тел. Надо пройти дальше в темноте и пелене дождя, но было уже ничего не видно. И куда ведет забор, я не знал. Я решил пройти его до конца. Ступая осторожно через куски тел, руки которых иногда цеплялись за ноги и тащили к себе почти смертельной хваткой. 
Кое как я добрался до забора и по узенькой тропинке зашагал вдоль него, смотря только вперед, но краем глаз я лицезрел весь ужас этого поля. Кругом кричади, стонали, вопили от  боли, отчаяния и бессилия.
- Домой, домой! Вперед! - судорожно твердил я. Не останавливал меня даже леденящий холод, дождь, грязь – ничего. - Мне надо домой. Там ждут.
 Дойдя до края забора, я увидел большой овраг, бесконечно глубокий, в котором кверху остриями торчали колья, и чтобы пройти дальше, надо было спуститься в этот овраг, пройти по остриям, не провалиться между ними в бездну.
 Нельзя думать – как, надо просто идти домой. Я сделал первый шаг на кончик кола, нога соскользнула, я чуть не упал вперед на всю эту выстроившеюся острую рать. Откинулся резко назад, сердце заколотилось во всем моем теле. Я нервно дышал, набирая в легкие воздух, и успокаивал себя.
- Надо домой, Аня одна! Надо домой к ней! Надо!
Я снова шагнул на кол, плотно прижав ногу.
- Раз... Дома тепло.
 -Два... - Шагнул я снова. - Там вкусный кофе ждет. Не бойся, просто шагай!..
-Три. Аня!..
Я обнимаю ее, чувствую запах волос.
- Четыре...
Она обнимает меня нежными руками.
 - Пять...
Тело трепещет от напряжения и осторожности, чтоб ставить ногу на пику кола.
 - Шесть... Там курица с картошкой, запеченная в духовке...
Я шел, уже сбиваясь со счета, думая о доме, тепле, уюте. Эти обыденные мысли помогали мне сосредоточиться.
Как Аня обрадуется, когда я вернусь.
И вот колья закончились, но край ещё далеко. Теперь надо было допрыгнуть до конца рва. Я выдохнул и оттолкнулся в прыжке изо всех сил. Но не допрыгнул. Схватился за край рва и начал сползать по грязи в глубокую яму, карабкаясь из всех сил вверх, вспоминая все приемы из детства, когда лазал по обрывам осыпающегося песка, но дождь лил как из ведра, смывая меня по грязи вниз. Оказавшись внизу я в отчаянии схватился за крайний кол и начал раскачивать его в жидкой грязи. Я выкапывал его руками, вычерпывая жижу из под него, валился на него всем весом. И он в конечном итоге повалился. От дождя дерево было очень скользким, я полез по нему из последних сил -  обхватил руками, стиснув зубы, и пополз вверх.
Я выполз из ямы и выдохнул. Дождь внезапно стих, и его плотная пелена рассеялась, открывая передо мной вдалеке прекрасный дворец. Я, уже ничему не удивляясь, добрел до него. Уже было светло, солнышко высушило на мне одежду. Дворец сиял нестерпимо, отбивая от себя солнечные лучи. На его стенах были узоры, выложенные стеклянными камнями, ставни каждого окна были из начищенного серебра. Все блестело как брильянт.
Я вошел в здание и обомлел. Убранство было  как в Петропавловском дворце. Все сияло и переливалось. Картины на потолках и стенах, изображали рай, как на картинах Робусти, но яркие и сочные цвета сочились будто только что нарисованные. Ко мне подплыли девушки в пышных платьях и с ангельскими личиками, провели в зал, в котором стоял накрытый стол с разными блюдами: жареной курицы, поросенка, рыбы, фруктами и красиво украшенными салатами.
Меня посадили за стол, пододвинув приборы из золота. Одна из девушек стала мне накладывать салат, другая отрезать кусок золотистой хрустящей курицы. Они стали гладить мне спину, волосы и давать с рук еду, при этом говоря, что все будет моим, стоит мне захотеть. Каждая сделает для меня все, что я захочу, если я останусь здесь. Я в бешенстве вскочил и направился к выходу, крича:
- Вы что, дамочки? Я женат. Меня дома жена ждет, волнуется. Спасибо за все, конечно, но я домой!
А сам думаю: «Хе, дурака нашли! Стоят, соблазняют меня тут. Не для этого я столько протопал и пережил».
Выйдя из здания, я ринулся прочь от дворца.
Впереди показался город. На краю его стояло большое высокое здания, этажей в двадцать. Оно было похоже на торговый центр. Я пошел к нему, так как не знал, где мой дом. Надо подняться на вверх и оглядеться. Вошел в большие стеклянные двери, там было кафе, в фойе которого стоял куллер с водой. Я налил воды и стал жадно пить большими глотками, ведь в горле все давно пересохло. Я пил и думал, куда все в этом городе делись. Людей нигде не было, не видно и припаркованных машин.
Я жив еще или нет? Я этого не знал и не понимал. Ощущений не было никаких, кроме усталости. Допив, наверно, уже седьмой стакан, я направился к лестнице, ведь больше ничего не обнаружил. Я торопился на вверх, и мне некогда было искать лифт. Безумное желание вернуться домой двигало мной. И я поднимался по лестнице и очень быстро оказался на крыше здания. Дул сильный ветер, вокруг сгущались свинцовые грозовые тучи. Примерно я представлял, что мне надо в город по левую сторону от этого здания. Я шагнул к краю крыши, пытаясь разглядеть сквозь тучи дома и дорогу, ведущую к моему району. Я знал, что дом там. Приблизительно определившись, я развернулся, чтоб спуститься, но!.. Плоская крыша вдруг уменьшилась в размерах, а посередине возник пролет в виде шахты вниз. Я подошел к краю шахты, заглянул в её бесконечно тёмную глубину. Из нее поднималась платформа, маня меня удобным спуском.
Но куда? Шахта была темной, как пропасть в ад. Спускаться точно не буду туда.
Я снова вернулся к краю крыши и в отчаянии закричал что есть мочи в сторону предполагаемого дома:
-Аня! Я здесь! Я иду! Я приду обязательно! Я люблю тебя!
Я кричал изо всех сил, из души рвались слезы и заливали мое лицо.
Нежная любимая Аня. Я ужасно хотел обнять ее крепко, чувствовать ее цветочный запах от волос, ощущать прикосновение ее головы к моей груди, слышать смех, держать в руках ее маленькую ладошку, видеть ее взгляд обрадованного ребенка, когда я приношу ей мороженое с сиропом или шоколад.
Я кричал и звал ее. И знал, что она меня слышит, чувствует, ждет и скучает. Знал – я нужен ей.
Вдруг около меня всколыхнулся ветерок, и я ощутил, что нахожусь в помещении, но еще не очнулся. Около меня на койке сидел мужичок лет семидесяти и тоскливо смотрел на меня. Я поймал его взгляд.
- Дай покурить, курить очень хочется, - буднично попросил он.
- Ты, чудак-человек, мы в больничной палате. Да и сигарет у меня нет, - сказал от удивления я,  наконец-то увидев нормального живого человека.
- Ну, дай, пожалуйста. Очень хочется табачку. Душа истерзалась. Я отдам тебе долг.
- Не надо мне ничего отдавать, - улыбнулся я. И не понятно откуда из под простыни, что укрывала меня,  достал пачку сигарет и протянул мужичку.
- Любезно благодарю, - радостно отозвался он, взяв всю пачку.
Я успокоился в душе, поняв, что я в больнице и вернулся из непонятного мира, задремал. Очнулся от суеты санитарок. Около меня и правда была койка, на ней лежал тот мужчина, но он, видно, только что умер, и санитарка с медсестрой укрыли его лицо простынею и повезли  тело из реанимации.
-Так вот чем ты отблагодарил меня за сигареты, - мелькнуло у меня в голове. – Ты отдал мне остатки своей жизни и помог вернуться.
Я окончательно очнулся и огляделся. Я на самом деле был в реанимации. Везде монотонно пикали приборы, было светло. Около меня стояла медсестра, она улыбалась.
- Очнулся? Наконец-то. Выспался? – спросила она как-то по-матерински. – Тебя дома очень ждут. Жена просила передать, что очень любит тебя и скучает.
- Ждет, - сквозь слезы прошептал я.
- Очень ждет и любит.
Медсестра подошла к тумбочке и достала термос. Наш домашний термос. В нем был куриный бульон. Она подала его мне.
- На, попей, только немного, потом еще дам.
Я сделал пару горячих глотков вкусного насыщенного бульона, о котором я мечтал, отдал термос и снова лег. Не знаю, сколько я еще проспал, но уже без снов. Когда я очнулся, врач сообщил, что за мной приехали и мне пора домой. Я оделся, тело болело и ломило. Дома жена поведала, что я просто спал богатырским сном, как посмеялись позже врачи. Она не могла меня разбудить и вызвала «скорую». В реанимации я пролежал восемь дней. Диагноза мне так и не поставили.
Аня ждала и звонила каждый час, узнать - очнулся я или нет. Молилась и ждала, каждую минуту пока я был там, и оставшись одна шептала, как любит и ждет. И я вернулся. Вот она сила любви.