Фиктивный брак по-московски

   О чём эта историческая повесть?
 Александр Сухоруков по предложению соседа поехал в Москву и заключил там с его племянницей договор о фиктивном браке. Это помогло ему закрепиться в столице и поступить в политехнический институт. Он был свидетелем мятежа ГКЧП в 1991 году.Затем в 1993 году участвовал в освобождении Верховного Совете России. Был ранен и попал в тюремный госпиталь. В повести 27 глав. Я начал писать продолжение в виде детектива под другим названием.

       Продолжение. Начало на странице   http://proza.ru/2024/02/04/381

                Глава 13.   Мятеж ГКЧП.
На следующий день, молодожёны проснулись рано.  Саша раздумывал, идти ему на работу, или нет, может, забастовка уже закончилась, и включил радиоприёмник. Сначала по радио прозвучал гимн Советского Союза, затем диктор сообщил: «Московское время шесть часов, сегодня понедельник, девятнадцатое августа 1991 года. Передаём заявление Советского руководства».
- Сделай звук громче, - попросила Даша, которая проснулась и хотела послушать, что интересного скажут:
Муж прибавил в приёмнике звук, и голос диктора сказал:
«В связи с невозможностью, по состоянию здоровья, исполнения Горбачёвым Михаилом Сергеевичем обязанностей Президента СССР, и переходом в соответствии со статьёй 127/7 Конституции СССР полномочий Президента Союза ССР к вице-президенту СССР Янаеву Геннадию Ивановичу»…
- Даша, я же слушал лекцию, которую нам на заводе Янаев лично читал, - радостно сообщил жене Сухоруков. – Получается, что он теперь президент?
- Помолчи, дай послушать, - остановила его Дарья, которая продолжала лежать в кровати.
По радио сообщили, что высшее руководство СССР образовало Государственный Комитет по Чрезвычайному Положению (ГКЧП). В отдельных районах страны вводится   комендантский час. Запрещаются митинги и демонстрации, а так же забастовки. Услышав о запрете забастовок, Саша начал одеваться, чтобы ехать на работу.
Дарья тоже начала одеваться и ворчала:
- Вот, опять эти запреты. Хочу демократию, надоел социализм, хочу капитализм… 
На её недовольство муж ответил:
- Недавно только вы с мамой возмущались, что активировались спекулянты. Ты такую демократию хочешь?
Он не стал вступать с женой в дискуссию и, быстро позавтракав, поехал на работу, а Даша поехала в центральную библиотеку имени Ленина.
Мать стала её отговаривать ехать в библиотеку, но она упрямая всё равно поехала. Через некоторое время вернулась. «Странно, - сообщила она, - библиотека оказалась закрыта. Обычно, в таких случаях, вывешивают объявления. Но объявления нет о причине закрытия».
Тогда Анна Михайловна стала обзванивать своих знакомых, чтобы узнать, зачем в Москву ввели войска. Но никто ничего не знал. Даже жена генерала Попова не смогла объяснить и, возможно, не хотела объяснять по телефону, почему ввели в город войска. 
Возле заводской проходной Сухоруков увидел военный бронетранспортёр, а возле него стояли несколько солдат в летних гимнастёрках. Они сиротливо смотрели на немногочисленную толпу рабочих, проходивших на завод. Это были молодые пацаны в зелёных головных уборах с козырьками, похожими на бейсболки. К ним подходили рабочие и сочувственно спрашивали, завтракали они сегодня или нет.
В ремонтном цехе рабочие столпились возле мастера и оживлённо обсуждали последние события. Саша подошёл к ним и прислушался:
- Надо продолжать забастовку, - говорил Павел Смирнов, - сейчас будет заседание профкома и я уверен, что профком так и решит.
Несколько голосов поддержали его, но толпа в большинстве загудела: «Хватит бастовать, дома уже есть нечего, и деньги закончились. Скажи в профкоме, пусть нам выплачивают за простой среднемесячную зарплату…»
Мастер цеха тоже высказался за начало работы, и рабочие разошлись по своим местам. У Сухорукова часа два работы не было, он разговаривал с соседом по станку, пока к нему не подошёл Толик Сычёв. Он принёс ему выточить два болта и образец. Саша быстро всё сделал и отдал готовые болты товарищу.
- Ты дай мне номер своего домашнего телефона, - попросил Толик, - будем обмениваться новостями. Похоже, что работа на заводе ещё долго не начнётся.
Саша достал из кармана карандаш и маленькую записную книжку. На чистом листке написал номер телефона Воскресенских, вырвал из книжки листок и подал Сычёву.
- Если потеряешь мой номер, то он есть у Паши Смирнова, - пояснил Сухоруков.
До обеденного перерыва он просидел без дела. К нему подошёл его бывший наставник Смирнов:
- Сашка, пойдём обедать, - предложил он, и они направились в столовую, не дождавшись, как положено, тринадцати часов.
В желудках уже давно урчало, хотелось есть. Однако столовая была заполнена до отказа солдатами.
- Вот тебе бабушка и Юрьев день, - с разочарованием на лице, произнёс Паша.
- Ладно, потерпим, - сказал Александр, - я тоже недавно был солдатом. Им постоянно есть хочется…. И, помолчав, он спросил: «Расскажи, что там, на профкоме решили?»
- Председатель профкома на заседание не явился, - пояснил Паша. - Ты же слышал о запрете забастовок, вот он, видимо, и струхнул. Мы ничего без него не решили.
Возле дверей столовой собирались рабочие и недовольно галдели. Многие возмущались, что не надо было вводить в Москву войска. От этого народ будет ещё хуже бунтовать.  Начались споры. Одни были за наведение жёсткого порядка в стране и одобряли введение чрезвычайного положения, но большинство были этим не довольны.
Наконец, из столовой солдаты ушли, и Сухоруков со Смирновым встали в очередь на раздачу. Хлеб в столовой закончился, солдаты всё съели. А без хлеба жидкий рыбный суп был не сытным. На второе дали кусок трески и две ложки картофельного пюре.
В конце обеда в столовую вошёл с рупором секретарь партийной организации цеха и объявил:
- Товарищи, Родина в опасности! Советский Союз наши перевёртыши хотят ликвидировать. Надо идти на митинг и разъяснять людям ситуацию! Кто со мной?
От этих слов «Родина в опасности» у Александра даже мурашки пошли по телу. Он тожепереживал за Советский Союз. К секретарю на его призыв присоединились Павел Смирнов, Александр Сухоруков и Толик Сычёв. Другие рабочие не отреагировали на этот призыв, и ушли из столовой по своим делам.
- Григорьич, что надо делать? – спросил партсекретаря Смирнов.
- Надо разъяснять людям, что ГКЧПисты правильно поступают, - сказал Григорьич, - и лучше пусть народ  поддерживает их. Я сейчас слушал радиостанцию «Эхо Москвы», так они против  ГКЧП. Ведут не правильную пропаганду. Призывают идти к Белому Дому защищать  правительство Ельцина и строить баррикады.
- Куда поедем? – спросили парни.
- Надо ехать на станцию метро Баррикадная, - сказал секретарь. – Оттуда ближе идти до Белого Дома. 
Полное имя секретаря партийной организации было Николай Григорьевич, а фамилия Максимов, но рабочие называли его Григорьич. Был он пятидесятилетним мужчиной, невысокого роста с лысиной и в очках. Чем-то напоминал Горбачёва.
В электричке в ту сторону ехало народу много, в большинстве мужчины. Саша прислушался к разговору двух парней, на вид лет тридцати.
- Походим возле Белого Дома, послушаем, что говорят, - обратился один к другому.
- У меня туман в голове, не пойму, кто прав, - ответил собеседник.
Парни были в рубашках с короткими рукавами, их мускулистые руки говорили о том, что они занимались физическим трудом.
Саша стоял в толпе пассажиров вплотную к ним и спросил:
- Вы с ЗИЛа?
Они ответили утвердительно, и Саша признался, что тоже с ЗИЛа, едет с товарищами к Белому Дому, чтобы агитировать людей поддержать ГКЧП.
- А чего их поддерживать? У них войска, - ответил парень.
В толкучке их оттеснили, и Александр не успел ответить. Он вдруг подумал: «Странно, что ГКЧПисты не закрыли метро. Если бы его перекрыли, то людям было бы не добраться до нужного места».
Выйдя на поверхность из метро, Саша высказал эту мысль Николаю Григорьевичу.
- В их действиях многое не понятно, - ответил он, - всё у них получилось спонтанно, не продуманно. Они, видимо, торопились перекрыть Горбачёву выход к заключению нового Союзного договора. Который намечен на двадцатое августа, то есть на завтра.
- А почему этот договор нельзя заключать? – посмотрел вопросительно на парторга Смирнов.
- Потому что заключить новый договор готовы не все республики. Это будет конец СССР.
От станции метро Баррикадная, до Белого Дома надо было идти пешком минут тридцать. Путь им преградила груда из булыжника от мостовой. Какие-то люди, строили заграждения. В этот же момент подъехала крупная грузовая машина с песком и встала поперёк дороги, чтобы закрыть проезд для военной техники.
Николай Григорьевич начал кричать в свой рупор, разъяснять строителям баррикады, чтобы не делали этого. Кратко разъяснил ситуацию, но люди не обратили внимания на его слова и продолжили своё дело. Саша подошёл к одному парню, тащившему к баррикаде камни, и спросил: «Тебе за работу сколько заплатят?»
Тот с ухмылкой покрутил пальцем у виска и продолжил работу.
К Белому дому четверо агитаторов добраться не смогли. Толпы любопытных заполонили всю площадь. Саша понял бессмысленность своей затеи и сказал это друзьям. Паша Смирнов и Николай Григорьевич решили остаться, а Сухоруков и Толик Сычёв пошли обратно к станции метро.
Время было ещё около пятнадцати часов, и они вдвоём поехали в центр прогуляться. Кругом в городе были толпы народа. Видимо, людям было любопытно посмотреть, что происходит. Почти на каждом перекрёстке проходили митинги. Организаторы митинга звали народ идти к Белому дому на защиту Верховного Совета РСФСР. Друзьям опять захотелось кушать, поэтому они встали в очередь в хлебный магазин. Здесь, как и везде, давали в одни руки только буханку чёрного хлеба и один батон. В очереди простояли около получаса. Народ в магазине тоже  обсуждал ГКЧП. Большинство говорили, что устали от очередей и от бесхозяйственности в стране. Нужен хозяин-частник. Тогда будет порядок.   
Парни купили по батону. От батона вкусно пахло, и Саша помаленьку от него отламывал и не заметил, как съел весь батон. Толик последовал его примеру. Центр Москвы был наполнен военными патрулями и милицейскими кордонами. Все они были вооружены. Возле учреждений стояли танки или бронетранспортёры. С впечатлениями о чрезвычайном положении, парни прибыли на спортивные занятия. Так как был понедельник.
После часа занятий, к ним опять приехал член центрального совета РНЕ Сорокин. Он был в форменной курточке с нашивкой на рукаве.
Спортсмены построились в шеренгу, и он сообщил, что от имени организации «Русского Национального Единства» Баркашов отправил в адрес ГКЧП телеграмму со словами поддержки. «Мы готовы поддержать всех, кто намерен защищать интересы русского народа».
Александр обратил внимание на нашивку на рукаве Сорокина. Этот значок очень напоминал фашистскую свастику. После своей краткой речи, Сорокин сообщил спортсменам, что всем, кто хочет вступить в военизированный отряд, будет выдаваться форма «Русского Национального Единства». Далее он показал, как надо выкрикивать приветствие. Он приложил руку к груди и вскинул её вверх, как в фильмах о войне показывали фашистское приветствие.
- При этом надо прокричать: «Слава России!» -  объяснил  Сорокин. – Давайте потренируемся!
Стоящие в строю спортсмены засомневались: «Всё это похоже на нацистское приветствие, и эмблема у вас почти, как свастика», - говорили они.
- Это так и есть, - подтвердил Сорокин. - Только свастика с древности принадлежала славянам, а Гитлер присвоил её себе. И мы восстановим справедливость в этом историческом споре.
В конечном итоге, в этот отряд решили вступить только половина спортсменов из секции тренера Семёнова. Александр тоже отказался вступать в такой отряд.   
 Домой он приехал в девять часов вечера. Жена и тёща сидели возле телевизора в большой комнате. В новостях показывали, как состоялась пресс-конференция членов ГКЧП. Вице-президент Геннадий Янаев, заметно волновался, его руки мелко тряслись.
- Он, наверное, с большого похмелья, - заметила Анна Михайловна.
Янаев рассказывал о плохом здоровье Горбачёва, но не сообщил, чем он болен. «Надо продолжать взятый курс на демократизацию», - заявил он.
Чтобы не пропустить новости, Александр быстро приготовил на кухне себе бутерброды с кусками тушёнки. С  бутербродом и чашкой чая в руках пришёл к телевизору. Тёща с женой раньше тоже так делали, если по телевизору шла интересная передача.
- Кто ещё в ГКЧП состоит, кроме Янаева? – спросил он.
Даша стала перечислять: «Глава правительства СССР Валентин Павлов, министр обороны Дмитрий Язов, глава МВД Борис Пуго, председатель КГБ Владимир Крючков. Других я не запомнила».
В новостях показали, как во многих городах люди поддержали ГКЧП. Был показан эпизод выступления Ельцина, стоящего на танке. Он назвал ГКЧПистов путчистами, отстранившими от власти законного президента страны.   
После новостей по телевизору стстали показывать балет «Лебединое озеро», и Анна Михайловна пошла, отдыхать в свою комнату. Молодожёны тоже решили идти спать. Когда Даша разделась, оставаясь только в ночной сорочке, она показала мужу свой живот:
- Мне кажется, что я беременная. Бывает, что беременные женщины не чувствуют тошноты и других признаков, - говорила она. – Посмотри, мой живот увеличился?
Саша посмотрел на её живот, и ему сразу захотелось её  обнять и целовать. Фигура молодой девушки ни сколько не изменилась, увеличения живота заметно не было. Она лишь слегка располнела. Он схватил её в свои объятия и повалил на кровать.

                Глава 14.   Народ против ГКЧП
      
  Двадцатого августа, как обычно Сухоруков отправился на работу. Он предчувствовал, что опять будет скучно от безделья. И его опасения оправдались. На работу в ремонтный цех вышли не все работники. Дел почти никаких не было. Рабочие столпились возле секретаря партийной организации, проводившего политинформацию, о текущем моменте.
- Участники ГКЧП считают, - говорил он, - что подписание нового союзного договора фиксирует распад СССР. Подписание договора Горбачёв назначил на двадцатое августа. То есть на сегодня. Сохранять страну ГКЧП решили силовыми методами.
- А чем болеет Горбачёв? – спросили рабочие. И тут же из толпы послышались возгласы: «Разве не понятно. Его отстранили от власти и будут судить».
- Что с Михаилом Сергеевичем, мне не известно, - ответил партсекретарь. – Возможно, его уже нет в живых.
Партсекретарь был явно на стороне ГКЧП. Он уговаривал рабочих не конфликтовать с военными и соблюдать комендантский час. После одиннадцати часов вечера выходить на улицу без уважительной причины запрещалось.   
После обеда начальство вывело всех рабочих на уборку территории. Саше дали метлу и он выметал мусор с асфальтированной дорожки, которая вела от здания цеха к проходной. Другие не многочисленные рабочие тоже все были при деле: собирали металлолом и мусор, с прилегающей к зданию цеха,  территории. Им обещали заплатить за этот день среднюю зарплату.
После работы, вернувшись  домой, Саша вместе с женой и Анной Михайловной, слушал радиоприёмник. В этот день продолжала работать радиостанция «Эхо Москвы». Судя по репортажам радиостанции, она явно была против ГКЧП, и подстрекала народ на сопротивление. 
- В Белом Доме, - говорил диктор радиостанции, - располагается Верховный совет РСФСР. С утра там находится Борис Ельцин, там же находится штаб сопротивления ГКЧП. Руководство РСФСР во главе с Ельциным назвало действия ГКЧП государственным переворотом и призвало своих сторонников на защиту Белого дома. Вокруг Верховного Совета РСФСР в настоящий момент стянуты Советские войска и бронетехника. Сегодня, вокруг Белого дома собрались, по некоторым оценкам, несколько сотен тысяч человек. Это самые разные люди: от интеллигенции, студентов и ветеранов войны в Афганистане до казаков и участников националистических обществ, «Память». Руководители  сопротивления призывали собравшихся не провоцировать военных, а взяться за руки и стоять на некотором отдалении от здания. При этом вооружённой охране Верховного Совета был дан приказ: «В  случае штурма стрелять по атакующим военным на поражение».
Сухорукову вдруг захотелось бежать туда и участвовать в этих событиях. Он считал, что надо поддерживать ГКЧП. Ему не хотелось наблюдать со стороны, как разрушается СССР. «Люди не понимают всей трагедии и надо им разъяснять ситуацию», - думал он.
Однако жена и тёща уговаривали его ни куда не ездить, а сидеть дома.
- Чего тебе там делать? – возмущалась Даша. – Там и без тебя разберутся. Я лично за демократию. И не хочу больше жить с коммунистами, стоять в очередях, испытывать во всём дефицит.
Тёща была противоположного мнения. Она ратовала за Советский Союз, но зятя не хотела отпускать в гущу событий. И он был вынужден уступить женщинам. Всё же их двое, а он один. Пришлось остаться возле радиоприёмника. Диктор передавал репортажи с военными, переходившими на сторону митингующих.
«Многие военные, - говорил он, - В том числе и генерал Лебедь перешли на сторону Верховного Совета РСФСР. Лебедю предписывалось планом, с подчинёнными ему войсками, удерживать блокаду Белого Дома. Но под нажимом народа он отказался подчиняться министру обороны СССР Язову. А так же другие офицеры перешли на сторону Верховного Совета РСФСР».
- Это же измена, что они делают! – воскликнул Саша. – Уже вся Прибалтика и Грузия отделились от СССР.
Но жена ему возразила:
- По Конституции СССР, любая республика имеет право выйти из состава Союза. И Россия тоже имеет такое право. А генерал Лебедь гражданин России. Я думаю, что члены ГКЧП просто цепляются за власть, боятся, что после всех изменений, они потеряют свои должности. Анна Михайловна слушала спор между детьми и вставила своё слово:
- Дашенька, если бы был жив твой папа, он бы встал на сторону Советского Союза. И я тоже поддерживаю вице президента Янаева, который намеревается сохранить СССР. Михаил Горбачёв, в первые годы своего президентства, папе и мне нравился. Однако теперь я в Горбачёве разочаровалась. А ты, Даша, забыла, что недавно у нас был референдум. И большинство граждан СССР проголосовали за его сохранение.
- Я это помню, - сказала Даша, - но Конституция СССР выше референдума по значению и, если республики по своим референдумам захотели получить суверенитет, то их мы не можем удерживать, согласно Конституции СССР. Поэтому, СССР может совсем прекратить своё существование, если Россия сама выйдет из его состава.
У Александра Сухорукова от этих споров и последних событий голова шла кругом. С детства он ощущал себя в составе огромной страны. Был он комсомольцем, служил в армии, и был воспитан патриотом Советской Родины.
               
Глава 15.    Поражение ГКЧП.

Двадцать первого августа, Сухоруков поехал не на работу, а хотел направиться к Белому Дому. Хотя женщинам обещал быть на работе.
Выйдя из подъезда своего многоэтажного здания, он увидел движение танков по мокрому от дождя асфальту в сторону от центра. На тротуаре стояли жители из ближайших домов и молча наблюдали за этой картиной. На улице моросил мелкий дождь. Он то прекращался, то вновь начинался.
Пожилой мужчина, видимо ветеран, с орденами и медалями на гражданском плаще, спросил другого такого же ветерана:
- Дима, сколько сейчас времени? Тот посмотрел на свои наручные часы:
- Около семи часов. Куда это танки движутся? – обратился он не известно к кому.
Другой мужчина, пенсионного возраста, услышал его вопрос и сказал: «Наверное, уходят из города. Зачем свой народ убивать….»
Неподалёку скопились люди вокруг какого-то человека в шляпе и слушали его сообщение. Александр тоже подошёл к этой группе. Мужчина в шляпе, похожий на чиновника, рассказывал: «Группа десантников ночью, заняла помещение радиостанции „Эхо Москвы“, на Никольской улице, и заставила журналистов прекратить передачи».
- Не зря я не мог поймать эту радиостанцию, - послышалась реплика из толпы. – Она прекратила свою работу полпервого ночи.
- Да, я тоже в это время слушал радио, и оно перестало работать, - подтвердил кто-то.
Затем, мужчина похожий на чиновника, продолжал говорить:
- Этой ночью были слышны выстрелы в разных местах города. На Садовом кольце происходили столкновения моторизованного армейского патруля с демонстрантами. Солдаты стреляли из автоматов поверх голов. Но всё обошлось без жертв. Слышалась так же стрельба на площади Дзержинского, автоматные очереди доносились со стороны Киевского вокзала.
Один мужчина добавил:
- А мне ночью позвонил приятель. Он живёт рядом со Смоленской площадью. Там тоже была стрельба, но продолжалась не долго.
В это время движение колонны танков по Тверской улице и бронетранспортёров закончилось. В хвосте колонны ехала машина с солдатами, которых было видно из-под брезента, закрывавшего кузов. Саша решил пройти дальше в сторону станции метро «Тверская». Иначе жена может его увидеть в окно и поймёт, что он на работу идти не собирается. Но какая тут работа, если кругом происходят события, будоражащие разум. Он представил, что на заводе опять безлюдно, и никто там не работает.
Приближаясь к станции метро, он увидел большую толпу людей и голос, доносившийся из динамика: «В десять часов начинается сессия Верховного совета РСФСР, под председательством Руслана Хасбулатова. Штурм Белого дома не состоялся. Здравый смысл победил». 
Рядом со станцией метро стояли кабинки телефонов-автоматов. Сухоруков решил позвонить своему приятелю Сычёву. В кармане у него было несколько двухкопеечных монет на такой случай. Все кабинки были заняты, звонившими людьми. Вот из крайней кабинки вышла девушка, и он туда зашёл, вставил в проём монетку, набрал номер и снял трубку. Монетка провалилась в копилку автомата, а в трубке послышался гудок. Затем в трубке женский голос спросил:
- Алло, вам кого?
- Позовите, пожалуйста, к телефону Анатолия, - попросил Саша.
Но женский голос сообщил, что его нет дома со вчерашнего вечера. Саша повесил трубку в раздумьях: «Куда же делся Толик?»
В это время возле станции метро собирался народ. Сразу стихийно образовалось два митинга. Он приблизился к одной из двух групп. Народ возбуждённо обсуждал последние события, все перебивали друг друга, не давали договорить.
Время близилось к обеду, и Александр решил вернуться домой. Он уже немного успокоился, в душе смирился с поражением ГКЧПистов. Троллейбусы ходили редко, и он пошёл назад пешком.

Глава 16.  Игра в шахматы с генералом
Через несколько дней, в воскресение, Саша решил навестить Поповых.

Продолжение следует. Можете скачать эту повесть на моём сайте. https://project1968320.turbo.site/kn2022