Эпика эпизода

...Вначале, кроме того, что он великий  математик, очень засекреченный  учёный, не знала о нем ничего, а эти сферы   были мне не интересны.
Волновала история его отца, Магомета Алиевича, у супруги которой  был чемодан с бумагами. О нем мне сказал Ахмат Энеев:
-Столько раз просил просто посмотреть, что за бумаги, о чем они. Как самую большую ценность в жизни оберегала она его и даже тем, кому доверяла не раскрывала его.
Уклонялась.
 - В другой раз, не сейчас, я не готова...
Однажды сказала:
- В нем есть и то, что огорчит вас, он о своих говорит с болью, отчаянием.
Этим бумагам другое время нужно. Когда- нибудь ведь прийдет оно.
Был 1992-ой год, время  вроде другое и собралась я в Москву за чемоданом.
-Слушаю. Да, Тимур Магометович.
-Я из Нальчика. Готовлю материал  о вашем  отце. Есть вопросы. Надо встретиться.
-Приношу извинения, но это невозможно. Сейчас я чрезвычайно занят.
Менее всего ожидала такой ответ. И  только на эмоции::
-Я прилетела  из Нальчика чтобы что-нибудь узнать о  вашем отце, а вы смеете мне говорить, что у вас нет времени?
Пауза.
-Прошу изменить меня. Сегодня день весь запланирован. Но завтра  и в любое удобное для вас время я к вашим услугам
И встреча. Сразу, без напряжения, тепло, легко, беседа.
Начинаю говорить о чемодане, о цели своей главной.
-Чемодана, к сожалению нет.
-Ахмат сказал, что видел его своими глазами. Как его нет?  Тимур Магометович, вы сейчас правду говорите?
Он резко встаёт.  По его лицу понимаю, что я сказала, что-то недопустимое, невозможное. Что?
Ледяным голосом:
-Я продолжаю с вами разговор только потому, что вы женщина.
Если бы умела рисовать, нарисовала бы Тимур Магометовича в этот миг.  И назвала бы - портрет Чести.
Как же оно было прекрасно,  невстречаемо  прекрасно это лицо.
Без радости, из-за  реальных или мнимых необходимостей, но неправду, пусть и не часто,  мне приходиться говорить.
За редким исключением, снисходительна, встречая ее у других.
Не страдаю, допуская, что  обманывают и обманываются все.
По разным поводам, страхам, мотивам  и вдруг...
Вдруг вижу полное исключение  из жизни неправды.  Оскорбительность, невыносимость предположения, что она может имеет к нему отношения.
Испугалась, что сейчас уйдёт. И стала говорить, как мне нужен этот чемодан, как трудно  было мне прилететь, как многое может прояснить то, что находится в нем...
Не  сразу вернулся к беседе.
-Чемодан был, однажды попросил маму показать, что в нем, она сказала, что потом,  и так сложилось, так все закрутилось, что забыл я про него.
 После ухода мамы, внезапной для меня, невозможной,  долго не мог не зайти в ее квартиру, было трудно.
Заставил себя пойти туда, вспомнив про чемодан. Его не было. Нигде. Не видела его и Лейля.(сестра Т.М).
Ни взлома, ни ограбления не было.
Пропал только чемодан. Понимая бессмысленность поисков, попытки все же были. Искал. Исчез.

Кроме документов, записей, дневников Магомета Алиевича  в нем ничего не было. Кому они потребовались?
Не узнать.

...Ночью поздней звонок- незнакомый, срывающийся голос-
-   Мне сказали, что только вы сможете это сделать.
Если не  поможете моего сына расстреляют. Умоляю вас, на коленях стою. Только вы сможете...
И гудки.
Кто, что - непонятно и тревожно.
Знал, что произошла авария на космодроме серьезная. Взорвалась ракета. Большая комиссия из  профессионалов высшего класса после проверки, анализа, пришла к выводу, что причина- человеческий фактор.
О том, что троих офицеров за эту катастрофу  приговорили к расстрелу узнал утром. Стало ясно- мать одного из них каким- то образом нашла мой телефон и за соломинку.
Навсегда, с детства  ужас перед словом - расстрел. Маленький был, когда после гибели отца, услышал, как мама громко говорила, очень громко,   -  они его расстреляли, нет, он бы себя не убил, если бы его не расстреляли, и соседка - тише, тише, ну что вы говорите такое?
Запомнил так, повзрослев  никогда не переспрашивал - был согласен с мамой. И этот голос ночью, и крик - его расстреляют - выбил из колеи. Отодвинул дела неотложные.
Попросил всю документацию, все, что имело отношение к ракете.
- Тимур, ты что, нам не доверяешь?- спросил руководитель комиссии, которого я очень уважал.
 Не подумал, что может быть такой вопрос.
- Мы месяц работали,  ты знаешь ведь, кто в группе был, мы ночами не спали, ты что?
- Как я могу вам  не верит. Как подумать такое могли? Нет, просто мне нужно самому  кое что понять, мне это нужно.
Дали мне всю документацию. Такая она была обширная и надо было каждую точку, цифру, слово перепроверить.
И я нашел, нашел  маленькую, очень маленькую ошибку, которая взорвала  ракету.
Такое редкое,  полное счастье было. Ребят освободили.