Азим и Чёрный рубин - Глава 29

«Если из пасмурного неба упала капля, не рассчитывайте на ясное небо, ибо за каплей последует ещё одна и ещё, и так начнётся дождь. Но не стоит сдаваться, ведь за дождём всегда следует ясное небо. Так, за одним отказом последуют другие, но нужно добиваться согласия до последней капли, ибо после слёз всегда следует улыбка».
Ардвисура

Ранним утром Расим спустился в темницу, в которой, даже находясь глубоко под землей и несмотря на лето, всегда было прохладно. Со свадьбы он вернулся позавчера на той же грузовой лодке Ангурана, что и в прошлый раз. Однако в этот раз он не стал торопить гребцов. Выудив нужные сведения у Азима, подтверждающие его предположение, ему некуда было спешить. Лёжа на мягкой койке капитана, Расим обдумывал следующие шаги, пока лодка плавно покачивалась на волнах озера Зарв.
Прибыв в Расулабад, он таки не пришёл к заключению, что ему делать дальше. По сути, у него уже было решение. Он принял его сразу после разговора с Азимом. Единственное, что приводило Расима в затруднение, это выбор срока. Действовать ли ему незамедлительно или подождать и хорошенько разработать план? Так или иначе, ему нужны люди для исполнения его решения. Доверенные люди. Сильные и крепкие.
Обдумывая откуда ему достать таких людей, Расим решил навестить своего единственного пленника. Он знал, что пленник не ответит ему, потому не сказал ни слова, стоя у его клетки. Пленник был заточён в самую большую камеру, где всегда царили мрак и тишина. Расим молча вглядывался внутрь, пытаясь разглядеть пленника. Точно зная, что тот видит его, Расим ритмично барабанил пальцами по решётке. Один удар указательным пальцем, одни средним, безымянным и мизинцем одновременно, и так по три удара, короткая пауза, четыре удара, короткая пауза и повтор.
По перестукам пальцев Расима можно было посчитать время, но он не вёл этот счёт и понятия не имел, сколько уже прошло времени. Десять минут? Полчаса? Или несколько часов? Ему, правда, всё равно. Он продолжал барабанить по решётке, несмотря на усталость и терпимую боль на кончиках пальцев.
К этому времени уже давно должна была произойти смена стражи. Исмат попрощался с Расимом у входа в темницу. Вместо него должен заступиться Фозил, но он всё ещё не появлялся. Расиму было всё равно и на это. Ведь он сам ослабил караул, освободив троих надзирателей от этой никчёмной должности, переведя их во дворец. Первые три года Расим требовал от своих надзирателей строгой дисциплины. Он верил, что его пленник заговорит и решит сотрудничать, и каждый день спускался в темницу. После тщетных попыток, Расим опустил руки, смягчил вахту и начал строить новые планы для достижения своей цели без помощи этого упрямого пернатого осла.
С другой стороны, за то время, что он барабанил по решётке, Расим принял нужное решение. Оставалось дождаться Фозила.
– «Где же он?»
Послышались быстрые шаги, а затем и низкий, звучный голос.
– Простите, господин. Я задержался.
Фозил появился в проёме, держа в руках масляную лампу. Он не ожидал встретить здесь Расима. Увидев его, юноша не стал оправдываться за свою задержку, зная, что Расим не любит оправданий. Фозил подвёл руку к сердцу и склонил голову в приветствии.
Расим бросил беглый взгляд на Фозила и снова посмотрел на камеру с пленником. Расим отошёл от клетки и начал массировать свои уставшие пальцы.
– Который час? – спокойно спросил Расим.
– Две сойи до полудня, мой господин, – бодро ответил Фозил.
Узнав, что простоял здесь не малых четыре часа, барабанив решётку, Расим задумчиво посмотрел на Фозила. Тот был одет в обычную белую форму с чёрной безрукавкой и коротким кинжалом на широком поясе. При свете ламп, горящих в прихожей, было заметно, что Фозил загорел на солнце.
– Скажи мне, Фозил, сколько лет ты служил в отряде копейщиков? – Расим прекрасно знал ответ. Он задал вопрос, чтобы начать разговор и подразнить пленника.
– Два года, мой господин, – ответил Фозил, удивившись вопросу, ведь Расим сам назначил его проходить обязательную военную службу в отряде копейщиков, когда ему исполнилось шестнадцать.
– Ты держишь связь с сослуживцами? – Расим знал ответ и на этот вопрос. Фозил и Одил служат ему с девяти и тринадцати лет, соответственно, и он знал о них всё.
– Я тренируюсь с ними каждый день вне своей смены, мой господин, – Фозил повесил лампу на стену и с недоумением на несколько шагов подошёл к Расиму.
– Почему ты не продолжил службу? В отряде копейщиков у тебя могли бы быть перспективы. Ты мог бы стать командиром, а не терять свои юношеские годы в этой убогой темнице.
– Я рад служить вам, мой господин, – с рукой у сердца лояльно заявил Фозил, всё ещё не понимая к чему этот разговор.
Расим одобряюще покивал и косо посмотрел сквозь решётку.
– Мне нужна твоя услуга, Фозил, – с лёгким коварным взглядом, всё ещё направленным на клетку, сказал Расим.
– Всё что угодно, мой господин, – отозвался Фозил.
– Мне нужны люди, Фозил. Сильные и крепкие, – Расим продолжал смотреть в сторону клетки. Его глаза уже привыкли к темноте. Однако и этого было мало, чтобы полностью разглядеть своего пленника, безразлично сжавшегося в углу. – Мне нужные доверенные люди.
– Господин? – взгляд Фозил просил уточнения.
– Нужно доставить сюда нечто большое и тяжёлое, – Расим по-прежнему смотрел вперёд, ожидая реакции пленника.
– Откуда?
– Из гор Катрон.
Вот оно. Ответ Расима принёс плоды его затеянной игре. Пленник зашевелился. Он повернулся к Расиму. Его глаза отражали волнение и изумление. Расим ожидал, что пленник заговорит, но этого не произошло. Что ж, Расим привык к скудным плодам.
– Я поговорю с командиром моего отряда, – сказал Фозил.
– То, что мы сюда принесём, очень важно для меня. Никто не должен об этом узнать, – Расим выждал паузу и с испытующим взглядом посмотрел на Фозила. – Ему можно доверять?
– Латиф хороший человек, мой господин. Я поговорю с ним.
– Пусть явится ко мне вечером. Я буду во дворце.
– Слушаюсь, мой господин.
Фозил откланялся, повернулся и начал уходить. Дойдя до прихожей, он вдруг остановился и обернулся в сторону Расима с вопросом на устах. Не успев задать его, Расим сказал ему:
– Не волнуйся, пленник никуда не денется, – Расим уверенно посмотрел в сторону пленника. Один край его губ язвительно потянулся наверх.
Фозил кивнул и ушёл.
Расим снова подошёл к клетке и, ни говоря ни слова, снова начал барабанить по решётке. Теперь уже в новом ритме: четыре удара подряд пальцами, начиная с мизинца. Четыре удара, пауза, четыре удара, пауза...
Расим молча смотрел довольным, источающим яд, глазами на пленника, скрытого во мраке темницы. Он не ожидал, что этот упрямец заговорит с ним сейчас и после тридцатого перестука, наконец, заговорил сам.
– Кажется, я нашёл тебе управу, – Расим широко злорадно улыбнулся и ушёл.
По дороге во дворец Расим решил пройтись по улицам и посмотреть на людей. Он переоделся в белую рубаху, поверх которой надел зелёный лёгкий кафтан с тонкой золотистой вышивкой, надел тёмно-зелёные штаны. На ногах у него были полу-галоши, прошитые серебристой нитью. Поверх кафтана он также надел короткий, тонкий зелёный льняной халат с широкими рукавами до локтей и серебристой тесьмой по краям. Расим не стал повязывать чалму на голову из-за жары, хоть она и была нужна для предотвращения солнечного удара. Вместо неё Расим обошёлся простой тёмно-зелёной тюбетейкой с белым узором.
Палящее солнце уже склонялось к горизонту. Люди возвращались домой, уставшие, измученные и голодные. Их состояние усугублял едкий запах дыма, стоявший в воздухе. Люди сжигали свои сады, огороды и деревья, хотя Расим заверил их, что в этом нет необходимости. Он уверял, что Чёрная напасть уже позади. Она отступила и больше не тронет урожай. Но люди хотели убедиться в этом сами. После пожара на яблоневой улице, где сгорели несколько домов и пару десятков садов, пошёл слух, что нужно сжигать не только посевные поля, но и всю растительность в городе, ибо она тоже заражена. За прошедший год, в сравнении с предыдущими, Чёрная напасть уничтожила восемьдесят процентов урожая не только Расулабада, но и других городов Зебистана, кроме Шомабада. Всех удивляло, почему Чёрная напасть не тронула этот город. Эта бредовая идея, словно лихорадка, заразила всех в Расулабаде. Расим и другие чиновники пытались их отговорить, но порой слухи народа бывают сильней слов правительства. Теперь Расулабад полыхал в огне и тонул в дыму, как это видел в своих снах Расул Первый.
– «Интересно, видел ли он другие города в огне в своих снах?» – думал Расим, проходя мимо двора, где только что повалили и зажгли высохшую хурму. – «Это вы подали им такую идею», – с ироничной улыбкой вспомнил слова визиря внутренних дел, недовольного таким положением в городе. – «Это вы первым начали сжигать посевные поля».
Тогда Расим пропустил эти обвинения мимо ушей, равно как и вопрос о сгоревшем Синем доме, где сгорели наложницы покойного Носира и придворный слуга. На очередном заседании визирей и чиновников Расулабада три месяца назад это было одним из основных вопросов, поднятых несколькими визирями и начальником городской стражи. Они требовали от премьер-министра тщательного расследования этого инцидента, так как в этом могли быть замешаны заговорщики, отравившие Носира ибн Нодира. Расим же, отмахнувшись, поручил им самим расследовать это дело, сказав им тогда с усмешкой:
– «Если вы пойдёте по горячим следам, то может и найдёте всех виновных».
Расим прошёл мимо жилых улиц и вышел на аллею, ведущую во дворец. Благо, люди не тронули окаймлявшие её дубы и магнолии. Впрочем, они не тронули и другие неплодоносные деревья. Идя под тенью дуба, Расим был благодарен им за это милосердие. Сруби и сожги они и эти деревья, жара доконала бы всех, кто находился на улице.
– «Скоро всё будет хорошо», – обещал он им про себя, поднимаясь по широкой парадной лестнице.
Во дворце стояла тишина, впрочем, как и всегда. Слуг не было видно, словно они все ушли в отгул. Прошло уже три недели, а Мунир ибн Нодир всё еще не вернулся со свадьбы. Возможно, султан Бузург устроил для него большую охоту на баранов.
– «Пусть себе охотится и не лезет в мои дела», – хмыкнул про себя Расим.
– Господин премьер-министр, вы вернулись! – в углу коридора, ведущего в аванзал, к Расиму подбежал главный придворный лекарь.
– Здравствуй, Неъмат, – бесстрастно поприветствовал Расим. – Как поживает падишах?
Старик опустил плечи и грустно покачал головой.
– Никаких улучшений, господин премьер-министр.
– Не унывайте, мой друг. Всё будет хорошо, – подбодрил Расим, положив руку на плечо лекарю.
– Господин, не знаете, когда вернётся его светлость, Мунир ибн Нодир? – озадаченно спросил Неъмат.
Расим пожал плечами в неведении.
– Вы чего-то хотели от него? – поинтересовался Расим.
– Уже семнадцатый год, как светлейший падишах болен. Я за всё это время так и не смог выяснить, что эта за болезнь. Я испробовал всё, но не смог вылечить его. Моих знаний оказалось недостаточно...
– Не вините себя, мой друг. Никто не смог помочь светлейшему падишаху, – Расим утешил лекаря, погладив его за плечо.
– Мы ни разу не просили ведьм помочь светлейшему падишаху. Почему? – сквозь ком в горле спросил старик. – На-шахзаде Мунир обещал, что Нигора взглянет на его отца. И я прошу вас напомнить им об этом.
– «Нет», – хотел выпалить Расим, но нервно сжал губы, сдерживая крик за зубами.
– Колдовство может только усугубить ситуацию, – глубоко вздохнув, спокойно сказал Расим.
– Иногда, когда светлейший падишах открывает глаза, мне кажется, в его взгляде я вижу мольбу прекратить его страдания, – со слезами поведал лекарь. – Я растил Нодира с пелёнок и больше не могу выносить этого. Моё сердце разрывается. Прошу вас, пусть Нигора осмотрит его, – Неъмат взял Расима за руки и умоляюще посмотрел ему в глаза.
Расим вздохнул и отвёл взгляд. Этот старик не отстанет от него. Ведьм нельзя подпускать к падишаху, особенно Нигору – это противоречит его замыслу. Пытаясь вылечить его своим колдовством, они действительно могут всё только усугубить. Что же делать? Решение было очевидным. Расим опустил снисходительный взгляд на лекаря.
– Нигора сейчас находится в кампании его светлости, Мунира ибн Нодира. Обратитесь к нему, когда они вернутся. Всё-таки падишах его отец, – «а не мой», – и в случае его смерти из-за вмешательства ведьмы, я не хочу нести ответственность.
Мысль о смерти падишаха была недопустимой для Неъмата. Услышав слова Расима, он ужаснулся и, опустив его руки, отступил. У него забегали глаза и Расим видел, как в них гаснет последняя надежда. Расим не волновался, что лекарь может с этой же просьбой действительно обратиться к Муниру. Он знал, что тщеславный жирдяй и на десять шагов не подпустит Нигору к своему отцу. Он ждал смерти своего отца не меньше, чем того ожидал Расим.
На удивление Расиму Неъмат отбросил ужасную мысль из головы и, веря, что ведьма поможет падишаху, сам себе кивнул в подтверждение.
– Спасибо, господин премьер-министр, – лекарь поклонился Расиму и ушёл, оставив его в хмуром недоумении.
– «Что ж», – бесстрастно вздохнул Расим. – «Пусть ведьма осмотрит Нодира. Вероятность, что она, пусть даже будучи самой могущественной ведьмой, хоть что-то поймёт, ничтожна».
Уверенный в своей правоте, Расим спокойно направился к своему рабочему кабинету. В ожидании Фозила с командиром копейщиков, он взял книгу мастеров и стал снова перечитывать уже знакомые ему примечания. Большинство из тех, которые он сумел прочитать, были ближе к концу книги и рассказывали историю далёких предков после Великого конфликта. В примечаниях на двадцати одной странице подряд подробно описывается основание государства Бахриян и её столицы Саброны. В деталях был описан замок шах-султана, возведённый в окружении скал. Сколько тысяч чёрного мрамора ушло на его возведение, и почему шах-султан построил замок не в самой столице. Изучая эту историю, Расим не понимал одного: эти примечания являются переводом основного текста? Или это отдельное повествование? Если так, то какая у них связь с основным текстом?
Чем больше у него возникали вопросы, связанные с этой древней книгой, тем больше он проклинал пленника за его молчание. Отсутствие ответов злило его, однако приступов ярости у него больше не было. После несколько раз перевёрнутого стола, нескольких разбитых ламп и громких криков, Расим начал подавлять свой гнев, повторяя слова отца про всеобладание.
Понурившись, Расим с украдкой через правое плечо посмотрел на глубокую нишу в стене за его спиной.
– Мне так жаль, что тебя нет рядом, – грустно прошептал он.
Послышался стук. Медленно открылась дверь, за которой показалась голова Фозила.
– Господин, – негромко позвал он, войдя в кабинет. – Я выполнил ваше поручение. Латиф ожидает за дверью.
Пустой взгляд Расима, исподлобья обращённого на его слугу, обрёл цель.
– Пусть войдёт, – на одном коротком дыхании произнёс Расим.
В рабочий кабинет Расима вошёл мужчина тридцати шести лет, ростом на ладонь ниже Фозила и менее широкими плечами. Однако в силе и в остальном телосложении он не уступал юноше. Под простой безрукавкой и бежевой льняной рубашкой скрывались стальные мускулы и крепкие руки. Квадратное лицо, обрамлённое подстриженной густой бородой цвета бурой пшеницы. Светло-голубые неглубоко посаженные глаза под прямыми густыми бровями придавали командиру строгий вид, но в настоящий момент они выражали недоумение по поводу его внезапного вызова.
– Господин премьер-министр, – Латиф с рукой у сердца поклонился Расиму и прошёл внутрь за Фозилом.
– Господин, это Латиф – командир отряда копейщиков, в котором я служил, – представил Фозил, пока Расим рассматривал светловолосого гостя.
Расим узнал Латифа, так как тот несколько раз присутствовал на заседаниях с чиновниками.
– Многому наслышан о вас, – льстивой улыбкой Расим украсил свою ложь. – Прошу, садитесь, – Расим указал на курпачи, постеленные в пяти шагах от возвышения, на котором сидел он сам за своим столом. – Чаю?
– Благодарю, – Латиф не отказал в предложении Расима, прижав руку к сердцу.
Расим кивнул Фозилу и тот удалился.
– Как поживает ваш отряд? – поинтересовался Расим, заходя из далека.
– Чёрная напасть заставила всех туго затянуть пояса, но мои ребята не жалуются и готовы служить государству, господин.
Это прямой человек и хочет сразу перейти к делу, понял Расим по тону Латифа.
– Государству нужны все его люди, чтобы выйти из кризиса, – сказал Расим, глядя в глаза Латифу. – И мне как раз понадобились люди для одного важного поручения.
– Фозил говорил, что у вас к нам особое задание, требующее секретности, – голос Латифа сквозил недоверием.
Расим слегка ухмыльнулся правым краем губ. Видимо, он уже расспросил Фозила, а тот выболтал ему всё, что знал сам. Главное, чтобы этот дурень не проболтался другим, кому не лень.
– В эти трудные времена наше государство окружено взглядами голодных стервятников и, чтобы выйти из кризиса и прогнать их, порой необходимо принимать тайные решения... Могу ли я довериться вам, Латиф? – выждав паузу, спросил Расим.
Дверь снова открылась и в кабинет вернулся Фозил вместе с Мастоной. В руках Фозила была небольшая скатерть, а служанка держала деревянный поднос, на котором были голубой чайник, три пиалы и три свежеиспечённых кулчи. Фозил постелил скатерть и, выложив всё с подноса на скатерть, кивком отпустил Мастону. Она ушла, и Расим продолжил:
– Выполнив моё поручение, твои люди смогут ослабить свои пояса.
– Во благо Зебистана мы готовы выполнить любое поручение... господин, – добавил Латиф, чуть запоздав. Он подумал, а не пытается ли Расим подкупить его этим своим намёком? – Что от нас требуется? – спросил он после глотка зелёного чая.
– Мне нужны двенадцать человек, – Расим отклонил предложенный ему чай. – Двенадцать лучших...
– В моём отряде все лучшие, – перебил Латиф.
– Что ж, хорошо, – одним краем губ улыбнулся Расим, не обращая внимания на дерзость командира.
Настоящий командир отбирает только лучших в свой отряд и сам стоит за ними горой. Расим видел это в Латифе и одобрял это. Нужно переманить его на свою сторону.
– Выбери мне двенадцать неболтливых людей из своего отряда и раздобудь столько же резвых лошадей. Если вы выполните задачу быстро и по моему плану, не задавая лишних вопросов, я назначу тебя главнокомандующим всех отрядов копейщиков Расулабада. Тем более нынешний довольно стар и ему пора на покой.
Латиф не разделял показной улыбки Расима и оставался невозмутимым. Премьер-министр точно хочет подкупить его, но в глубине души Латифа заинтересовало это предложение. Он уже восемнадцать лет служит копейщиком, из них десять командиром отряда. С тех пор как падишах заболел, никого из визирей не волновало повышение военнослужащих и продвижение по службе происходило тогда, когда кто-то уходил в отставку или просто прекращал службу. Теперь же ему выпал шанс выслужиться перед премьер-министром и получить долгожданное повышение.
С другой стороны, этот Расим подозрительный тип. Латиф был удивлён тем, что он вызвал его по внезапному срочному делу. Раньше премьер-министр не вызывал никого из военнослужащих. Кроме того, с недавних пор по городу ходят слухи, что Расим колдун, обучавшийся у ведьм. Хотя многим до этого нет дела, Латифа всегда настораживало всё, что связано с ведьмами. Его отец, некогда начальник дворцовой стражи, стал одним из немногих жертв Зелёной хвори в Расулабаде. Ахорун винит в этом ведьм, а для Латифа, что ведьмы, что колдуны, он не доверял ни тем, ни другим. И если в Зебистане большинство не верило в причастность ведьм к Зелёной хвори, у Латифа было своё мнение.
Он задумчиво посмотрел на Фозила и вновь опустил взгляд на кусок стебля, плавающего в его пиале. Обдумывая предложение Расима, особенно часть, сулившую выгоду его подопечным, которым так нужны деньги, Латиф нерешительно покивал.
– Даю на подготовку три дня, – сказал Расим, приняв это за согласие.
Латиф поднял глаза на Расима. Испытующий взгляд премьер-министра, вперенного на него, не ожидал возражений.
– Будет сделано, – твёрдо заверил Латиф и приставил руку к сердцу.
Расим кивнул с довольной улыбкой. Он дал Фозилу ещё пару поручений, связанных с делом, и отпустил обоих.
Как только эти двое ушли, Расим снова принялся изучать книгу. В примечаниях его привлекло название некоего события, имевшее место до Эпохи человека – «Великий конфликт». Что это?
Расим листал древнюю книгу в обратном порядке в поиске первых упоминаний этого события, пока не зазевался. Его клонило в сон. Он гладил своё лицо и шею, чтобы отогнать сон, и уставшими глазами снова перечитывал примечания. Он остановился на одном из них, из-за которого по его спине пробежал холодок.
«Из-за проступков своих алчных и скверных деяний принял он облик злобного чудовища с белыми угловатыми глазами и кривыми рогами, из которых сыплется песок. Под стать порочному нраву имя дали ему новое – Таоруз. Виновник всех бед людских и позора мастеров».
На Расима нахлынули дурные воспоминания и его бросило в дрожь. Он снова испытал тот первобытный страх, когда впервые увидел хозяина пустыни, а в его голове снова прозвучали злорадные слова, пропетые песчаным ветром:

Что за чудесный день?!
Встречайте моих гостей, милые мои,
Ибо нас ждёт пир, пусть и ничтожный,
Но на время мы голод свой утолим!

Как бы Расим ни старался забыть это подобие стихотворения, облик его хозяина часто преследовал Расима в кошмарах. И теперь перед его взором появились тянущиеся к спине его кричащего отца длинные когтистые пальцы... Расим резко закрыл книгу и отошёл от стола. Его дыхание стало тяжёлым, а сердце сильно колотилось в ужасе.
Расим повернулся к стене и подошёл к тёмной, глубокой нише и неуверенно протянул к ней руку. Он не осмеливался завести руку внутрь ниши. Он боялся, что, то, что спрятано внутри, схватит его за руку.
Расим опустил руку и его страх сменился скорбью. Горечью утраты. К глазам подступили слёзы.
– Я следую каждому твоему совету, отец, – сквозь сжатое горло тихо выговорил он. – Скоро я достигну своей цели. Мне так жаль, что ты этого не увидишь, – по его щеке потекла тонкая слеза. Расим гневно насупился и вызвал огонь в своей правой ладони, сжатой так, словно она сжимала невидимый шар. – Обещаю, – тихо и твёрдо произнёс Расим, – я не подведу тебя.