Азим и Чёрный рубин - Глава 38

«Начаты при Расуле втором, завершены при Байзо – возведение Шомабада заняло двести сорок два года. Воля падишаха Расула Второго заключалась в том, чтобы несколько поколений оставили свой след при строительстве».
Хранители знаний: Истории Зебистана. До изгнания»

Звон цепей не нравился птенцам симурга, но они вели себя тихо и податливо, зная, что Расим идёт позади. Одна нога каждого птенца была закована в серебряные кандалы, а их цепи были подсоединены в одну большую, которую бесцеремонно тащил за собой новый слуга Расима. Мафтун был родственником Одила. Раньше он был младшим надзирателем в темнице в Чехре. Одил попросил падишаха взять его на место Фозила, так как Исмат не справлялся в одиночку. Мафтуну было тридцать один год. Он был таким же здоровым, как Фозил, но на две головы ниже и не таким разговорчивым. Свободной рукой Мафтун открыл решётку клетки и грубым движением затащил птенцов внутрь, после чего снял с них цепи. Птенцы жалобно пискнули и под суровым взглядом нового надзирателя отошли к дальней стене. Мафтун намотал цепь вокруг левого локтя, вышел и запер клетку за собой.
– Какие-нибудь другие указания, мой бесподобный падишах? – он прижал правую руку к сердцу и потупил взгляд. У него тоже был низкий голос, но звучал грубо.
Расим был в зелёных одеяниях, а его халат украшен изумрудами и вышит золотистым узором спереди и по рукавам. Он посмотрел на цепь вокруг руки нового надзирателя и покачал головой.
– Если придёт Одил, пусть ждёт меня наверху. Ступай, – Расим кивнул назад в сторону лестницы.
Мафтун поклонился и, не поворачиваясь спиной, попятился к лестнице. Расим же встал напротив клетки с птенцами и хмуро посмотрел на них.
– Сегодняшнее занятие не было продуктивным. И всё же, вы усвоили для себя один важный урок. Подумайте над этим, а я поговорю с вашим отцом.
Расим смерил строгим взглядом каждого птенца и направился к клетке Акобира.
– Я вижу ты больше не скрываешься в углу, – заметил Расим.
Его пленник стоял в пятнадцати шагах от решётки. Точнее, его голова была в пятнадцати шагах от решётки. При свете масляных ламп его массивное тело, окутанное в чёрное оперение, переливалось синим отблеском. Глазки на шейных хохолках горели голубым и синими цветами, а сами глаза со светящимся голубым ободом, смотрели на клетку с птенцами, насколько это позволял угол обзора.
– «Здравствуй, падишах», – сказал Акобир, повернув голову к Расиму.
– Твоё приветствие прозвучало неприветливо, – упрекнул Расим.
– «Ты не принёс с собой книгу?» – заметил Акобир.
– Сегодня я не хочу заниматься, – ответил Расим. – Твой сын отбил у меня охоту.
– «Что произошло?» – спросил Акобир.
– Кроме того, чем больше ты мне объясняешь, тем больше у меня вопросов, а ответов всё меньше и меньше, – сказал Расим, проигнорировав вопрос пленника.
– «Не на все вопросы есть ответы», – заявил Акобир.
– Ошибаешься, – отрезал Расим. – На все вопросы есть ответы. Главное, знать, где искать и у кого спрашивать, – Расим был не в настроении и это сказывалось на его голосе.
Пленник отошёл на несколько газов и опустил голову. Один его глаз был больше самого Расима. Он вытянул шею вперёд и одним глазом посмотрел на него.
– «Всех ответов я не знаю», – сказал Акобир и развернулся.
– Не заставляй меня сомневаться в твоей необходимости и не смей поворачиваться ко мне спиной, – голос Расима был тихим, но тон суровым и требовательным. – Ты стар как этот мир, а знаешь меньше новорождённого. Как так? – негодовал Расим.
– «Нам запрещено учить людей, но тебе я обещал помочь с книгой», – неохотно проворчал Акобир.
– Меня утомила эта книга, – закатил глаза Расим. – Две её трети исписаны бесполезными примечаниями. Кто их написал?
Пленник молчал и нарочито топтался на месте, делая вид, что ищет удобное место для своего огромного тела. Он тянул время, но чувствовал, что терпение Расима на исходе. У Акобира не было выбора. Расим пленил и его птенцов. Как вообще это произошло? Где была Рудоба? Теперь это не важно. Нельзя допустить, чтобы он причинил вред птенцам.
– «До Великого конфликта лишь верховным заклинателям было дозволено читать книги мастеров. После их ухода люди овладели всеми их книгами, включая и эту», – ответил Акобир.
– Примечания написаны на Алифе, однако мне не удаётся прочитать или понять первые две сотни.
– «До Великого конфликта люди говорили на языке мастеров. С наступлением Эпохи человека, вы придумали свой язык, и со временем он пережил большие изменения».
– За три тысячи лет люди сами изменились, – добавил Расим. – Те, кто были допущены к книгам мастеров, не оставили никаких рукописей, чтобы научить своих потомков клинописи? – выждав паузу, спросил Расим.
– «После Великого конфликта люди не то, чтобы говорить, но и думать не хотели на языке мастеров».
– Чем же вы так насолили Далёким предкам? – ухмыльнулся Расим.
– «Мне запрещено отвечать на этот вопрос», – увильнул Акобир.
– Да неужели? – съязвил Расим. – Твои уроки мне не очень помогают понять книгу, – упрекнул он.
– «Я говорил, что помогу тебе её прочитать, но не смогу помочь её понять», – напомнил Акобир.
– Не надо играть со мной, – Расим предупреждающе поднял перед собой кулак.
– «Собаки не знают, о чём пишут их хозяева-поэты», – огрызнулся Акобир.
– Зачем мне тогда твои уроки, если ты ничего не знаешь? – зло насупился Расим. – Мне не нужен глупый старый пёс, – с искрой угрозы в глазах он раскрыл кулак и вызвал небольшое пламя и поиграл с ней в ладони, словно с шариком. – Зачем мне нужен ты, когда я близок к цели? С птенцами я могу обойтись и без тебя, – Расим вперил на пленника испытующий взгляд.
– «Чтобы...»
Расим прервал Акобира на полуслове, по очереди сжав свои пальцы в кулак и погасив в нём пламя.
– Среди всех этих примечаний мне пригляделось одно конкретное. Оно повторяется в нескольких местах. «Тополя приведут к силам мироздания». Что это значит?
– «Силы мироздания – ещё одна книга мастеров, в которой описывается...»
– Мироздание, – саркастично договорил Расим. – Полагаю, ты не знаешь, где она?
– «Нет», – промедлил с ответом Акобир.
– Разумеется, – ухмыльнулся Расим. – Впрочем, это не важно, – пожал он плечами. – Найду, если захочу. Так же, как я нашёл эту книгу... Меня сейчас интересует другое примечание, – выждав паузу, добавил Расим.
– «Какое?» – спросил Акобир.
– В одном из трудных примечаний мне удалось прочесть следующую похожую фразу: «Плачущие ивы приведут к Шихру». Это примечание было всего в одном месте. Мне стало очень любопытно узнать, что такое шихр?
– «Так называются ковры самолёты», – ответил Акобир.
Слова пленника в его голове привели Расима в восторг. Он даже хохотнул, а его мрачное лицо засияло.
– У меня есть один, – похвастался он.
В нечеловеческом виде симурга отразилось неподдельное удивление от этих слов.
– «Откуда?» – поинтересовался Акобир.
Покинув города мастеров, люди перестали пользоваться шихрами. Сам Акобир в последний раз видел человека на ковре-самолёте немногим больше трёх тысяч лет назад. Симургу действительно стало интересно, откуда Расим достал шихр? Вряд ли он побывал в древних городах. Он даже не знает, где они.
Акобир приблизился к Расиму, на сколько позволяла цепь, и устремил на него взор правого глаза.
– Падишах Нодир очень любил охотиться, – начал рассказывать Расим. – Однажды он взял меня с собой. Меня не привлекала охота, но я был его писарем и хотел угодить ему. Мы отправились в лес Мобаён. Пока падишах и его егеря выслеживали оленей и вепрей, я наткнулся на что-то, зарытое в земле. Я откопал, и оказалось, что это коврик, в котором были завёрнуты старые книги. Свою находку я скрыл от падишаха и, вернувшись во дворец, я в тайне начал изучать эти книги. Они были написаны на языке бахриянцев. Утопить бы их в море Мармар за то, что они делают с гласными, – закатив глаза, покачал головой Расим. – Из этих книг я больше узнал о практическом колдовстве и многом другом, включая и Книгу мастеров. Я отстирал коврик. Он оказался невероятно красив. Я сидел на нём и практиковал свои навыки в колдовстве. Однажды, когда практика начала приносить плоды, этот коврик неожиданно поднял меня в воздух на полтора газа. Я потратил годы, чтобы научиться им управлять. Однако я таки не понял, как он устроен? – его взгляд требовал ответа.
– «В Эпоху мастеров люди, в основном, не ездили на лошадях или верблюдах, чтобы добраться из одного города в другой. Они летали на шихрах», – поведал Акобир.
– Как они их делали? – Расиму не терпелось узнать.
– «Их ткали заклинатели силы под руководством мастеров. Их секрет мне не ведом».
Расим хмуро вздохнул и недовольно гаркнул:
– Что ты вообще знаешь? Никчёмный болван!
– «Повторяю, симургам не ведомы все знания и тайны мастеров», – сказал Акобир, но Расим махнул на него рукой.
– Раз в примечании говорится, что плакучие ивы приведут к шихру, значит, где-то есть ещё такие ковры. Ты знаешь, где? – тон Расима не ждал отрицательного ответа.
– «В Бодабаде», – ответил Акобир. – «Так его назвали люди. Когда-то этот город был окружён плакучими ивами. В этом городе была самая большая фабрика шихров».
– Где этот город?
– «Далеко за пределами Рахшонзамина», – ответил Акобир таким тоном, чтобы отбить желание Расима искать его.
Но не тут-то было.
– Значит, – задумался Расим, – если я найду этот Бодабад, я обнаружу там целую фабрику летающих ковров, не так ли? – его глаза загорелись с искушением. Он мечтательно посмотрел куда-то наверх. – Представь целую армию на таких коврах. Весь Рахшонзамин встанет на колени предо мной, и я осуществлю свою долгожданную цель, – Расим представил десятки тысяч воинов на шихрах, парящих над пустыней и отвлекающих внимание, пока он сам непрерывным огненным импульсом сжигал хозяина пустыни.
– «Возможно, шихры уже потеряли свои свойства за тысячи лет», – Акобир предпринял ещё одну попытку разочаровать Расима и, тем самым, привёл его в возмущение.
– Тогда почему мой ковёр до сих пор летает? – зло спросил он.
– «Я сказал: «Возможно», – оправдался Акобир, после неудачи.
– Ты очень лукавое создание, Акобир, – процедил Расим, покачивая головой. – Хитрое и лживое, – он вперил на пленника гневный взгляд исподлобья. – Но ради своих детей ты расскажешь мне всё, – тихо пригрозил он. – Иначе, тебе несдобровать. Кстати, о твоих детках, – Расим сменил тон и выражение лица. – Этим утром твой сынок не подчинялся моим командам, и его сёстры последовали его дурному примеру. Ты в этом замешан? – подозрительно спросил Расим.
О том, что двое из птенцов – самки, Расим узнал от самого Акобира. Пленник сообщил об этом, когда однажды после занятий Расим подвёл птенцов к его клетке. Расим придумал и хотел дать им мужские имена, но Акобир сказал, что двоим эти имена не подойдут, ибо они самки. Расима эта новость обрадовала, ведь в перспективе они могут размножаться. Расим тогда завёл птенцов обратно в их клетку и ушёл придумывать новые имена.
Акобир не ответил на вопрос падишаха, и Расим ухмыльнулся.
– Они долго упирались, но в итоге я сломил их сопротивление.
На заре Мафтун вывел птенцов во двор, и Расим учил их командам и жестам. За несколько занятий он понял, что птенцы ещё не умеют общаться с Расимом тем же способом, как это делает их отец. Во время сегодняшнего занятия Расим уделял больше внимания самкам. Те не охотно выполняли команды, а вскоре и вовсе отказывались повиноваться, подозрительно поглядывая на брата. Тогда Расим с негодованием повернулся к тёмно-синему птенцу и тот неожиданно набросился на него. Благо цепь была вбита в землю, иначе, он вонзил бы свои когти в грудь Расиму. Тем не менее Расим успел среагировать и метнул в птенца горячий импульс, когда тот находился в прыжке с когтями вперёд. От удара прозрачно-оранжевого импульса птенец отлетел назад и ударился о дерево.
– «Ты причинил ему боль», – вознегодовал Акобир.
Расим язвительно громко вздохнул и засмеялся.
– Твой отпрыск успел пожаловаться? – Расим сардонически оглянулся на клетку с птенцами и снова посмотрел на Акобира. – Очевидно, вы мысленно общаетесь между собой так же, как и ты со мной. Хотел бы и я читать ваши мысли. Но мне и так ясно, что ты настраиваешь их против меня.
– «Нет…» – Акобир хотел сказать что-то в оправдание, но Расим перебил его.
– О-да-а, – с азартом протянул падишах. – Твой сынок не спроста пытался напасть на меня. Знаешь, как я усмирил твоего сынка? – выждав паузу, спросил Расим. – Твои птенцы пока не могут общаться со мной, но они понимают меня так же, как и ты, – Расим сжал кулак у бедра, гневно сдвинул брови и твёрдо посмотрел на Акобира. – Я им сказал: «Если вы не будете слушаться меня, мне не составит труда испепелить вашего отца», – с презирающим оскалом Расим раскрыл кулак и метнул небольшой огненный шар под ноги Акобиру.
Шар ударился о землю в одной пяди от пленника и разлетелся на сотни искр, подпалив перья Акобира. Тот встрепенулся и отскочил назад. В темнице поднялся слабый запах палёных перьев.
– Я легко могу подчинить их разум своей воле, – предупредил Расим, – как когда-то сделал это с тобой. Как ты, по-твоему, оказался здесь? Добровольно? – язвительно спросил Расим, когда пленник скосил на него однобокий взгляд. – В одной из книг, которые я нашёл в лесу Мобаён, я прочёл упоминание о том, что ручьи в Корявом лесу обладают необычными свойствами. Пятнадцать лет назад я поехал туда, чтобы узнать какими. Я был поражён, когда увидел тебя. Ты был ранен, – Расим кивнул на ногу пленника, и полз к ручью. Я воспользовался твоей слабостью и подчинил твой разум. Я заставил тебя прилететь сюда и спуститься в эту темницу, когда люк был расширен под твои габариты, – Расим взглянул наверх. – Я и о твоей ране позаботился, но сдаётся мне, что ты этого не помнишь.
– «Нет», – ответил Акобир.
– В этом-то и дело, – посетовал Расим. – Если подчиню птенцов, они станут менее полезными. Я не хочу этого делать, но ты вынуждаешь меня. Мне нужно, чтобы они подчинились мне добровольно. Донеси это до них, – строго потребовал Расим. – Иначе, в следующий раз искр будет гораздо больше... Я хочу использовать их в благих целях, – добавил он, оглянувшись на клетку с птенцами.
– «Ты хочешь развязать войну. Разве это благая цель?» – осудил Акобир.
– Я хочу объединить народы Рахшонзамина ради одной цели, – парировал Расим.
– «Ты хочешь подчинить их», – не уступал Акобир.
– Объединить, – Расим поднял левую руку и посмотрел на неё. – Подчинить, – Расим поднял и посмотрел на правую руку. – Это два разных и одновременно одинаковых средств достижения одной цели – мира.
– «В Рахшонзамине уже царит мир. Чем он тебя не устраивает?»
– Этот мир мне не по нраву. Он разделён на бедных и богатых, – с презрением сказал Расим. – Одними правит алчность, другими зависть. В Эпоху мастеров было также?
– «Нет», – коротко ответил Акобир.
– И при мне такого не будет, – уверенно заявил Расим. – Ты рассказал о прекрасных временах и прекрасной жизни людей в Эпоху мастеров. Я и сам немало рассказов и историй прочитал об этом. Люди не знали голода. Не было налогов и правителей, богатевших, обедняя свой народ. Почему бы не вернуть те времена?
– «Ты делаешь это ради себя, а не для народа», – снова упрекнул Акобир. – «Люди живут в идиллии, а ты хочешь разрушить этот порядок».
– Ты прав, – согласился Расим. – Мы живём в идиллии и согласии, но в этой гармонии люди не равны.
– «У вас, людей, есть одна фраза – пять пальцев не одинаковы», – заметил Акобир.
– Да, не одинаковы, – Расим поднял руку перед собой и стал рассматривать свои пальцы. – Но эта разница не так велика, как разница между богатыми и бедными. Люди разделяют себя на знать и простолюдинов, и первые смотрят на вторых с высока и презрением. Что это за идиллия, где богачи не помогают от чистого сердца, а делают это напоказ. Что это за идиллия, где бедным приходится клянчить, чтобы прокормить семью? Чёрная напасть разорила Зебистан. На улицах с каждым днём всё больше и больше попрошаек, а толстосумы проходят мимо них, словно не замечая. Все соседи от нас отвернулись. Ни одно государство в Рахшонзамине не хочет оказывать нам безвозмездную помощь. Разве это идиллия? – с отвращением произнёс Расим. – Этот мир прогнил высокомерием и пропах равнодушием. Пора что-то менять!
– «Война – это не выход», – Акобир хотел призвать Расима к здравому смыслу.
– Я не хочу войны, – признался Расим. – У меня были другие планы, но этот проклятый Азим нарушил их, – раздражённо оскалился он.
– «Кто такой Азим?» – спросил пленник.
Расим хмыкнул и отвернулся от клетки.
– Я тебе о нём не рассказывал, – удивлённо ухмыляясь, сказал Расим. – Впрочем, у тебя будет шанс познакомиться с ним, если мои люди поймают его живым, – сказал он, посмотрев на пленника через плечо.
– «Теперь ты охотишься и на людей?» – осуждающе спросил Акобир. – «Ты стал падишахом. Тебе этого мало?»
Расим молча опустил голову и задумался.
– Мало, – тихо проговорил он себе под нос, едва кивая головой. – Мы с отцом жили в ветхом доме, – промолчав некоторое время, заговорил Расим, посмотрев на пленника. Во взгляде Расима была печаль, которая отражалась в его голосе. – Чтобы прокормить меня и оплатить учителей, дававших мне уроки письма и чтения, мой отец работал днём и ночью. Сам он не был образован, и люди обращались с ним как с ничтожеством, потому что он брался за любую работу, лишь бы добыть денег. Однажды я спросил у него: «Почему ты не отремонтируешь наш дом?» «Легче построить новый», ответил он мне. У меня тогда хватило глупости и наглости спросить: «Так почему не построишь новый?» У него не было денег, но он промолчал, чтобы не разочаровать меня. Вскоре после этого разговора он вернулся домой с широкой улыбкой и сказал мне: «Я нашёл хорошую работу с достойной оплатой, но нам придется уехать в Эрод. Обещаю, там я построю тебе новый дом». Мы отправились в путь на следующий день, не знаю почему, но через пустыню.
Расим притих, опустив голову. Ему было тяжело вспоминать об этом страшном дне.
– Знаешь, что случилось? – тихо спросил он, не поднимая головы. – Он умер! – с ненавистью процедил Расим сквозь горький ком в горле, схватившись за решётку. – Он отдал свою душу, чтобы спасти мою.
Расим опустил руки и отошёл от клетки. Он проглотил горький ком, давящий ему горло, и попытался подавить злость, бушевавшую внутри. Он хотел мести, но не был к этому готов.
Расим снова повернулся к пленнику и с грустью в глазах продолжил:
– Мой отец желал только лучшего для меня. Бывало, иногда он голодал, чтобы поел я. А что для него сделал я?.. Убежал, – с сожалением прошептал он. – Мой отец был нищим, а я буду править миром! – заявил Расим. – Я делаю это ради него.
Расим развернулся и ушёл.
– «Тобой правят алчность и зависть», – сказал ему вслед Акобир.
– Так и есть, – ответил Расим.
Он остановился у клетки с птенцами и посмотрел внутрь сквозь железную решётку.
– У меня новая идея! – заявил он и вернулся к клетке с пленником. – Чтобы ты не настраивал своих птенцов против меня, я переведу их во дворец. А ты, – Расим пригрозил пальцем, – если хочешь остаться в сохранности, лучше делай свою работу. Я как раз вспомнил, в одной из найденных мною книг сказано, что в книге мастеров есть целый раздел, посвящённый подчинению разума. На нашем следующем уроке мы найдём этот раздел и впредь будем изучать только его. Если ты также не хочешь войны, как и я, ты не будешь утаивать ничего.
– «Хочешь подчинить разум всего мира?» – негодовал Акобир.
– Согласись, это лучше, чем проливать кровь, – аргументировал Расим. – Я могу подчинять себе разум других людей, но это снижает их работоспособность и приводит к не желаемым последствиям. Мне нужно улучшить этот навык.
Вечером падишах вернулся во дворец. Он осмотрел внутренний сад, где когда-то держали павлинов, и приказал восстановить решётку над садом и срубить высохшие деревья. Когда сад будет готов, он приведёт сюда птенцов Акобира, а пока он направился в аудиенц-зал.
Нужно было решить множество задач и проблем, которыми должны были заняться визири, но до его прихода к власти, визири пренебрегали своими обязанностями, а после некоторые из них и вовсе убежали.
Сидя на троне топчане, Расим размышлял над поиском новых придворных слуг и чиновников. Кроме визирей из дворца убежали ещё с десяток слуг – все шестёрки Неъмата и Орзу. Эти двое же сейчас ошивались в Шомабаде и, скорее всего, строили новый план смещения теперь уже падишаха, а не премьер-министра. Полномочия с себя сложили также казначей и главный писарь. Как только Расим сел на трон, ему подали ещё три свёртка с прошениями об увольнении от главы городской стражи, главы стражи городской стены и главы порта Расулабада. Расим прочёл эти свёртки и сжёг их своей силой колдовства на глазах у младшего писаря.
– Пусть уходят, – равнодушно сказал он. – На их места я назначу других. Ты был на службе у Акмала три года? – спросил Расим, смерив юношу изучающим взглядом. Он видел его несколько раз во дворце, бегающим за старым писарем, но ни разу не пересекался с ним.
– Да, бесподобный падишах, – с трепетом ответил юноша со смуглым овальным лицом и чёрными короткими волосами.
– Где ты получил образование?
– В высшей школе Чехры, – негромко ответил юный писарь.
– Как тебя зовут? – кивнув, спросил Расим.
– Меня зовут Фозил, мой бесподобный падишах, – ответил юноша.
Расим иронично улыбнулся и посмотрел юноше в глаза.
– Отныне ты будешь моим личным помощником, – объявил падишах. – Будешь жить рядом с моими покоями и следить за всеми младшими слугами.
– Сочту за честь, мой бесподобный падишах, – обрадовался Фозил.
Расим кивнул и сказал:
– Найди Одила. Пусть он объяснит тебе твои новые обязанности и приходит ко мне за назначением на новую должность.
Фозил поклонился с рукой у сердца и покинул аудиенц-зал.
За дворцом наступала ночь. Расим проголодался и вспомнил про Ахдию. Он хотел назначить её главной на кухне во дворце. Спустившись с трона-топчана, он хотел было покинуть аудиенц-зал, но вдруг открылась большая дверь и в зал вошёл Латиф.
– Ты вернулся? – оживлённо посмотрел на него Расим.
Латиф приблизился к падишаху и как-то неохотно поклонился и коротко ответил:
– Да.
– Один? – насупился Расим.
– Простите, мой бесподобный падишах, мы не застали Азима, – солгал Латиф, глядя в пол.
Расим нахмурился и направился к нему.
– Посмотри мне в глаза, – тихо потребовал падишах. – Вы не нашли его или не захотели искать? – Расим испытующе смотрел в глаза воеводе.
– Мы устроили засаду, но наши ожидания оказались тщетными – юноша так и не появился, – ответил Латиф, подавляя лёгкую дрожь в руке и стараясь выдержать взгляд падишаха.
– Что ж, – многозначительно вздохнул Расим и развернулся.
Он не поверил Латифу и отошёл от него на несколько шагов. Затем он посмотрел на воеводу исподлобья через плечо и резко дёрнул правой рукой в его сторону в ложном замахе метнуть в Латифа огнём. Под ладонью Расима появился огненный шар, который крутился с большой скоростью.
Латиф от страха укрыл лицо рукой и резко пригнулся, прижав голову к плечам.
– Не бойся, я не стану убивать тебя, – заверил Расим. – Встань.
Латиф встал и, потупившись, посмотрел на падишаха.
– Простите меня, мой бесподобный падишах. Это я отозвал отряд, – признался он. – Мы не нашли Азима, но, если его действия приведут стража в Расулабада, я соберу всех копейщиков, чтобы защитить город.
– Ничего, – спокойно сказал Расим и опустил руку, погасив огонь. – Скоро Азим сам явится ко мне.
– Вместе со стражем? – взволновался Латиф.
– Пусть даже и со стражем, – бесстрастно ответил Расим.
– Вы нам поможете? – Латиф не разделял самоуверенности падишаха и намекал на его сторону колдуна.
– Нет, – отрицательно повёл головой Расим и направился к возвышению. – Я отправлю вас на другое задание.
– Куда? – удивился Латиф.
– В Арруж, – ответил Расим и, сев на край, скрестил ноги под собой.
– Зачем? – недоверчиво спросил воевода.
– За местью, – промедлив, заявил падишах, что привело Латифа в замешательство. – Много лет назад, будучи мэром Арружа, Бузург ибн Махмуд отравил нашего светлого падишаха Нодира. Болезнь долгие годы терзала и, наконец, убила Нодира. На свадьбе своей дочери султан Ахоруна отравил на-шахзаде Мунира. Он умер, вернувшись с Ангурана. Я до сих пор выясняю, как Бузург убил первого сына, и почти уверен, что ему посодействовали из этого дворца, – слукавил Расим, однако его тон и вид были серьёзными. – Пора заплатить.
– Где доказательства? – усомнился Латиф.
– Слова падишаха – тебе доказательства! – повысил тон Расим.
Латиф снова потупился и отступил на шаг. Он не хотел верить, но в словах падишаха была правда. Падишах Нодир поехал в Арруж здоровым, а вернулся больным и на носилках. На-шахзаде тоже отправился в Ангуран здоровым, а по возвращению скончался. Что-то здесь действительно не так.
– Я понимаю, ты не веришь мне... Правильно, – заявил Расим, изучающе смерив взглядом Латифа. – Я тоже сомневался, но в свете недавних событий я убедился в обратном. Ты не раз принимал участие в заседаниях визирей и чиновников и сам был свидетелем того, что я поручил Орзу, Неъмату и Вохиду найти заговорщиков, связанных с тенями и с теми, кто убил Носира и отравлял еду Мунира.
Расим выждал паузу и, когда Латиф кивнул в подтверждение, продолжил:
– И что они сделали? Велели Вохиду не вмешиваться, не так ли? – уточнил Расим, и Латиф снова кивнул задумавшись. – Не было больше никаких доносов о тенях. Всё это – липа. Обман, искусно придуманный, чтобы отвлечь меня от их заговора. Где они сейчас? – Расим выжидательно посмотрел на Латифа. – Будь они не виновны, сбежали бы в Шомабад? Бузург ибн Махмуд достаточно богат, чтобы подкупить их всех, даже отрёкшуюся от трона Мехри... Или тебя? – подозрительно склонил он голову набок.
– Я не сос...
Латиф попытался оправдаться, но Расим поднял руку, и воевода смолк.
– Хочешь сказать, ты верен трону? Докажи это? – вызвал Расим.
Латифа всё ещё терзали сомнения, но других доводов, опровергающих обвинения, падишаха пока никто не приводил.
– Что мы должны делать? – спросил он, смирившись с правдой падишаха.
Расим довольно, даже злорадно, улыбнулся и тихо ответил:
– Сжечь Арруж дотла.