Знакомство... - продолжение

  Фантазии и придумки, конечно, развивают
 ум автора, но здесь только Правда.    

  За километр до поселка Холодный подсадил двух женщин, идущих пешком, – одна пожилая, а другой - лет 35-40. У них было по ведру голубики.  Она собрана чистая, но это долгий труд.
    Я собираю ведро за 20 минут, если кусты высокие, а ягода хорошая. Кладу на дно немного травы, чтобы ягода не разбивалась - она мягкая. Верхушки кустика в пучок над ведром и хлопок сверху рукой.  Периодически перекладываю траву наверх. Так же с горной черной смородиной. Отделяю от сора в воде, в ванной, с дальнейшей просушкой или продувкой.
    Женщины не одобрили мою методику, но более заинтересованно выслушали о придуманном мной приспособлении для сбора брусники. В отличие от комбайна - не утомляет руку и не калечит кустики.
 - Применяю в основном там, где кустики мелкие и земля как бы усыпана ягодами. В пластмассовой крышке от реле (используется в трансформаторных будках) на одной из длинных сторон делаю до десяти насечек трехгранным напильником, глубиной примерно 10 миллиметров. Углы заглаживаю. Беру в правую руку. Ягода как бы выдаивается из кустиков, зажатых в насечках между левой рукой и самим приспособлением. Хлоп-хлоп-хлоп – полчаса, а то и меньше – ведро полно.
    Так, болтая о тихой охоте, я завез женщин в поселок Холодный, до их дома. Еле расстались. Эта задержка сыграла свою роль.
    Моя гостья, на своей машине, обогнала меня километра за два до городка и тормознула грубо. Мой «Ниссан Ланглей» слегка чмокнул бампером зад ее Ниссан Патрола.
    Сдав машину назад, сдержав раздражение, я перебрался к ней в машину и сел рядом.
  - Hello.
  - Hi, – она протянула ко мне руку, а в ней самородок в форме подковы, весом с унцию. Значит, такой был  в чаше весов среди самородков, которые я оставил на столике и предложил ей, на выбор, взять на память.
  - Возьми!  Дура, что взяла. Мне от тебя ничего не надо!
- Почему нет? Счастьем не бросаются. Сглазишь! А самородок уникальный - золото с платиной. Возможно,  он единственный во всей Вселенной. По форме он равен драгоценному камню!
    Я мог и дальше расхваливать и превозносить этот, так хотелось сказать – «кусочек дерьма», но был бы не прав. Добытый трудом, он не менее ценен, чем с любовью выращенная картошка. Но раз в России делают из золота фетиш – это кому-то надо.
  «Анютины глазки» вроде чуть смягчились, но не совсем.
 - Ты бросил меня как... как какую-то бичиху. Мне что, радоваться?
 - Ты уезжала, сторож там был?
 - Собака лаяла и я его выпустила из машины. 
 - Понятно. Но, не такое уж я сокровище! Вот если бы от тебя сбежал молодой красавец.
 - Если бы. Мне вдвойне обидно, что сбежал не молодой и знаю, не импотент.
   Только тут я обратил внимание, что на ней не легкомысленный халатик. Она была в пуловере ажурной вязки с широкими рукавами до локтя и в джинсах-стрейч.
   Женщины бывают разными. Как-то, одна сказала мне, что не доверяет себе самой и не может отвечать за свои поступки и слова. И что, вообще, нельзя принимать всерьез слова любой женщины.
    По аналогии припомнил Арчи Гудвина, который сказал про свою знакомую Сюзен: Ее речь - нечто особенное, ты не только никогда не знаешь, что она тебе скажет, она сама этого не знает. Однажды я поцеловал её от всей души, а когда отпустил, она мне и говорит: «Один раз я видела, как лошадь целует корову…».
    Но слова той знакомой я тогда не принял всерьез. Хотя знаю: по внешнему виду женщины трудно догадаться о её истинных мыслях, особенно нам, мужчинам. Французы говорят: если женщина не права, то перед ней надо извиниться. Но сейчас, пожалуй, неправ я.
    - Я исправлюсь. А знаешь что? Ты стихи любишь?
    - Это тут причем?
    - Если не возражаешь, я выдам «на гора» коротенький стишок о нас, - о тебе и обо мне. Экспромт. Сходу, без поправок. Если понравится – ты меня простишь.
    - Так ты еще и поэт? А сможешь?
    - В математике я смыслю больше, а стихов не писал 100 лет. Давным-давно поэт Роберт Рождественский, - вспомни его стих: «Мгновения… как пули у виска…», - неплохо отзывался о моих опытах. Он выступал у нас в университете, и я, от комитета ВЛКСМ, организовывал его встречи со студентами. Вот с ним я пил на брудершафт.
    - Ну, тогда конечно! Брудершафт убеждает. Читай свой стих!
    - Как тебя звать?
    - Что?! Ты не знаешь? Мое имя Марина.
    - Так слушай, Марина:

Ах, Марина! Впрямь ты Прима.
Сердце сцены. Центр ринга.
Пена волн из сказки Грина.
Стретта требуешь, экстрима.

Я ж, как шелудивый битый Динго,
Кто и кенгуру догнать не в силе.
С неба не сойдет Харитов милость,
Миловаться мне с Харибдой, с Сциллой.

    Странно. Сходу, с четырехстопного на пятистопный хорей. В поиске унылости, что ли? Почти канцона - подумал я.
   - А дальше? - Марина ждала продолжения.
   - Это экспромт. Я сказал все.
   - Так мало?
    - Почему? Сказано достаточно. Вот Хариты. Ко мне они уже равнодушны, а к тебе наоборот. Аглая с Евфросиной дарят тебе веселье и радость, Талия – изящество и сексуальность. Женщине много дано. Вот сексуальность – это космическая энергия. У умной женщины она как скальпель в руках хорошего хирурга, а у глупой…
 - Про женщин я поняла. Скажи о себе.
 - Что я? Вся моя радость в труде - почти Сизиф. Тоже катаю камни, но не в гору, а в воде. Правда, могу прожить и без этого.
    - Ты катаешь камни не ради денег?
    - Как сказать. Сейчас все быстро дорожает. Но когда мои друзья предложили объект с содержанием золота во много раз больше, чем сейчас у меня - я переуступил его другому. Это у поселка Октябрьский, ручей правый Буй.
   - Все же, почему?
 - Он тоже старатель. У него была полоса невезения, и он  постоянно рассказывал мне о своих бедах, намекая на помощь.
  - Ну что, помог?
  - Да, сейчас он успешен, даже очень.
  - Это как?
  - Недавно присутствовал на моей съемке и сказал, что удавился бы, если снимал так мало. Но дело не только в слабом содержании золота - я работаю один, а у него звено из нескольких рабочих.
  - Почему ты один?
  - Да, одному физически трудно, но спокойствие важнее. Никого не надо подгонять или ругаться. Это уже было. А с собой ладить я умею. Важно уметь договориться с собой, со своим сознанием. Дружить с ним, чтобы иногда быть счастливым и наслаждаться простыми радостями - зная при этом, что нет ничего постоянного. Это лечит, даже задерживает старение, тогда как надуманные заботы ускоряют его и калечат организм. У глупых людей жизнь беспокойная и дерганая – к ним нет ничего, кроме иронии, жалости и сочувствия. При этом к людям надо относиться с искренней добротой - в этом много пользы не только для них, но и для тебя самого. К тому же я привык невзгоды отгонять смехом. Лечит и кот – он периодически лижет мне шею и руки. И ещё - по мере возможности - пока есть силы - надо заниматься благотворительностью. Небо весьма одобряет это...
   Но хватит о земном. Как тебе мой экспромт?
 - Не хватает еще нескольких строк!
   Я посмотрел на часы. В ГОК я уже опоздал, а золото смогу сдать только завтра утром. Придется заночевать дома, в городке.
 - Хорошо! Скажи, Марина. Я сравнил тебя с небесной девушкой, а  сама ты - кем бы хотела быть?
 - Принцессой, из-за которой бьются, воюют!
 - Ну, тогда слушай послесловие:

В лунном свете лик Елены,
Вмиг распят ее презреньем!
В полный рост прибит к Селене.
Стон стоит во всей Вселенной...

 - Это о нас? И обо мне?
 - Да.