Азим и Чёрный рубин - Глава 43

«Былое не вернуть. Главное – не совершать те же ошибки. Но, к сожалению, мы не извлекаем уроки или попросту о них забываем».
Ардвисура

Из семи блоков, составлявших дворец, центральный являлся кухней с открытым огородом посередине. В том же блоке к кухне примыкают три столовых: одна для придворных слуг, вторая для визирей и чиновников, третья для падишаха и шахзаде. В этой третьей столовой было семь топчанов, расположенных преимущественно у высоких арочных окон с золотистыми тюлями. Падишах сидел на топчане у дальней стены и ел тыкву, запечённую мёдом. Вместо придворных кухарок Ахдия сама накрыла ему на скатерть. Вид у неё был расстроенным и даже огорченным. Каждый раз принося что-то из кухни и кладя это на скатерть, Ахдия хотела обратиться к падишаху, но, глядя на него, не решалась. Она либо отходила в сторону и опускала взгляд, либо возвращалась на кухню. Наблюдая за ней, Расим пришёл в недоумение.
– Вас что-нибудь тревожит? – осведомился падишах, когда Ахдия пришла забрать пустую посуду.
– Нет, – промолчав, покачала головой Ахдия.
– Нет? – усомнился Расим, смерив её пристальным взглядом.
– Я... – Ахдия нерешительно посмотрела на падишаха и снова опустила взгляд к долу. – Я хочу уйти, – тихо проговорила она.
– У тебя дела в городе? – уточнил падишах, с любопытством склонив голову набок.
– Я хочу оставить службу во дворце, – чуть громче пояснила Ахдия.
– В каком смысле? – выпрямившись, спросил Расим.
– Я столько лет работала на вас, заботилась и поддерживала во всём... Но в этом я не смогу вас поддержать.
После смерти гвардейца, ставшего на сторону Орзу, и слов Одила, которые потрясли Ахдию, её вера в Расима всё же пошатнулась. Намерения Расима ужаснули её. Она не может участвовать в том, что будет сеять зло.
–В чем? – уточнил Расим.
– Позавчера в аудиенц-зале я впервые увидела на что вы способны и чего хотите, – Ахдия отступила на шаг. – Позднее Одил раскрыл мне вашу истинную цель.
– Где сейчас Одил? – слегка насупился Расим. Он не видел своего нового главного писаря с тех пор, как он с гвардейцами отнесли Нигору в темницу. Он начал подозревать, что и он убежал, а теперь последствия его предательства тянули и Ахдию за собой.
– Не знаю, – повела рукой Ахдия. – Годами я считала вас добрейшей душой, ведь вы помогли стольким людям. Вы были амбициозным подростком, когда я к вам пришла. Теперь вы падишах. Под вашим началом Зебистан снова процветёт. Так зачем вам война? – Ахдия разочаровано смотрела на Расима. – Вы столького добились, неужели вы хотите омыть это всё кровью?
– Я хотел добиться всего мирно, но иногда мы не получаем того, чего хотим, – негромко проговорил Расим.
– Разве одного трона вам мало? – недоумевала Ахдия.
– Трон – лишь средство для достижения моей цели, – бесстрастно ответил падишах.
– Зачем вы это делаете?
– Ради отца, – негромко ответил Расим.
Ахдия разочаровано вздохнула и покачала головой.
– Ваш отец мёртв и месть не вернёт его, – она хотела воззвать его к здравому смыслу.
– Я знаю, – тихо вздохнул Расим и спустился с топчана. Он хотел подойти к Ахдие, но та отошла от него, опустив взгляд. – Я дал слово и сдержу его, – категорично заявил он.
– Простите меня, но в этом я не могу поддержать вас, – Ахдия всё же решилась и подошла к Расиму. Она подняла прослезившиеся глаза на падишаха и погладила его по щеке. – Прощай, сынок, – она опустила руку и направилась к выходу из столовой. Остановившись у широких резных дверей, она в последний раз оглянулась на Расима. – Я любила тебя.
Опустив голову, Ахдия ушла с разбитым сердцем. Расим пошёл за ней, но остановился возле террасы с внутренним пустым садом. Он не мог позволить себе остановить её. За эти двадцать лет Ахдия действительно заменила ему мать, а он так ранил её. Эта обида в её глазах... Может, стоило поделиться с ней своими планами с самого начала? Она всегда давала ему ценные советы и порой утешала, когда он терпел неудачу. Расим так хотел побежать за ней, вытереть её слёзы и крепко обнять, но память об отце сдерживала его. Отец делал всё ради него и даже пожертвовал собой. И если сейчас он отступится от своей цели, он предаст эту память об отце. Глядя, как Ахдия приближается к дальнему углу террасы, единственное, что он мог сделать – это нарушить одно из своих правил.
– Я тоже любил вас, матушка.
Вытерев слезу и проглотив горький ком, Расим с расширившейся пустотой в душе направился в свои покои...
После полудня Расим вернулся к себе домой, он хотел наведать своих пленников. Услышав его шаги, Мафтун вышел из кухни и, склонив голову, поприветствовал падишаха.
– Доброго дня, мой бесподобный падишах, – Мафтун опустил руку от сердца и посмотрел на Расима. Его смена закончилась утром, но он остался, чтобы высказать свое предложение.
– Ты один? – осведомился Расим. – Одил не приходил? – он заглянул на кухню, но никого не было.
– Нет, господин, – ответил Мафтун, шагнув в сторону. – Он с гвардейцами привёл новую пленницу и после их ухода я больше не видел дядю.
Расим скрутил губы и кивнул. Сев за кухонный стол, он налил себе чёрный чай, который заварил надзиратель.
– Кстати, о вашей пленнице, – подчеркнул Мафтун. – Она ничего не ест.
– Не переживай, – заявил падишах, опустошив пиалу. – С голоду не помрёт... Ты ждёшь Исмата? – Расим перевёл взгляд на надзирателя, который нерешительно стоял в проёме.
– Исмат заступит на смену вечером, господин... Я ждал вас, – наконец сказал он, после короткой паузы.
– Зачем? – тихо спросил падишах и подозрительно скосил на него взгляд исподлобья.
– Вы назначили Ахдию главной на кухне во дворце, – промедлив, начал Мафтун, – и теперь ваша кухня здесь пустует. Некому готовить еду для... пленников... И я подумал... Может, вы позволите моей жене стать вашей новой кухаркой?
Услышав имя Ахдии, Расим томно опустил взгляд в сторону. Он всё ещё был подавлен её неожиданным уходом.
– Мне не нужна кухарка, – заявил Расим. – Но пускай приходит и готовит вам еду, – он понял, для чего на самом деле Мафтун просил за неё.
– Спасибо, мой бесподобный господин, – надзиратель чуть улыбнулся и склонил голову, прижав руку к сердцу.
– Допей свой чай, – Расим указал на синий чайник посередине стола, – и иди домой, обрадуй жену. Пусть хотя бы для неё этот день будет добрым.
Падишах встал, похлопал Мафтуна по плечу и направился к скрытой двери. Сняв и повесив халат на деревянный крючок, Расим открыл дверь и спустился в темницу.
В тёмном коридоре внезапно загорелись все масляные лампы. В проёме показался Расим. Каждым шагом вниз он смирялся с уходом Ахдии и подавлял в себе грусть. У него была цель, и он прекрасно осознавал, что на пути к её достижению, он испытает немало горечи. Он был уже близко к своей цели, и ничто больше не должно вставать у него на пути. Скинув с лица опечаленную гримасу, Расим улыбнулся. Он шагнул в коридор темницы и сразу же услышал требовательный голос Акобира в своей голове.
– «Как мои птенцы?»
– Мог бы для начала и поздороваться. Или ты забыл о своих манерах в силу своей древности? – съязвил Расим, подходя к его клетке.
– «Мы никогда не обменивались любезностями» – Акобир приподнялся и приблизился к решётке насколько это позволяла тяжёлая цепь.
– Да-а? И кто в этом виноват? Ты же молчал все эти годы, – Расим с усмешкой и упрёком развёл руками.
– «Теперь нет. Я отвечаю на твои вопросы и помогаю тебе с книгой. И я хочу знать, как поживают мои дети!»
Расим фыркнул и закатил глаза.
– От твоей помощи толку, как от собаки во время рыбалки, – Расим снова съязвил с косым взглядом. – Я всего добился сам, а в остальном мне помогут твои птенцы... и без твоей помощи, – подчёркнуто добавил он. – Отдалив их от твоего влияния, они начали делать успехи, и они на удивление быстро растут. Я оказываю им такую заботу, которую... ты бы не смог, – чуть подождав, сказал Расим. – Они ни в чём не нуждаются... Впрочем, ты и сам можешь спросить у них. Вы же общаетесь мысленно, – Расим подвёл два пальца к виску.
– «Не могу», – с досадой ответил Акобир. – «Мой взор объят тьмой, а без зрительного контакта я не могу общаться с себе подобными, когда они далеко от меня. Если я попытаюсь, то причиню лишь вред своим птенцам».
– Вот и не пытайся! – остерёг его Расим. – Поверь мне на слово. Я ведь... никогда тебя не обманывал. Хочешь общаться? – подумав, спросил Расим. – Общайся с ней, – он мотнул головой направо, в сторону клетки слева, напротив Акобира. – Я ведь привёл к тебе отличную собеседницу. Возможно, вы даже ровесники, – снова съязвил Расим.
– «Кто это?» – обеспокоился Акобир.
– Вы ещё не познакомились? – лукаво удивился Расим.
– «Нет».
– О-о-о, – Расим саркастично улыбнулся, отходя от клетки симурга. – Эта самая могущественная ведьма – Нигора, – с фальшивым восхищением представил Расим. – Правда, у неё есть один недостаток. Она всегда недооценивает тех, с кем имеет дело.
– Я не повторю своей ошибки, когда выйду отсюда, – гремя цепями, Нигора подошла к решётке на ограниченном расстоянии.
Ведьма недавно пришла в себя, но всё ещё чувствовала слабость, а серебряные кандалы на её руках и ногах не давали её исцелиться.
– Ты безусловно выйдешь отсюда, – Расим с улыбкой подошёл к камере с ведьмой, – когда встанешь на мою сторону, – он указал на себя. – У меня было время обдумать твоё старое предложение, и я взглянул на наш союз с другой стороны. Мы бы...
– Зачем? – прервала его Нигора. – Править миром? Мне этого не надо. Этот мир необъятен.
– Зато, его можно взять под контроль, – Расим сжал перед собой кулак.
– Животные, запертые в клетке, всегда рвутся на волю. Так будет и с людьми...
– По своему опыту говоришь? – съязвил Расим.
Нигора, оскалившись, хотела поднять руку и метнуть в Расима импульс, но цепь не позволяла.
– Они будут протестовать, – вздохнув, заявила она. – Там, где ты будешь править, будут царить мир и лицемерие. Уедешь в другой город, они тут же восстанут, и так по кругу, – предрекла Нигора.
– Восставших ждёт смерть, – процедил Расим.
– И сколько людей умрёт на твоём пути к мировому господству? – с осуждением бросила ведьма.
– Ты можешь спасти их, – повёл головой Расим. – Присоединись ко мне и мы подчиним людей моей воле. Твои ведьмы будут моими наибами во всех городах и будут следить за соблюдением моего порядка.
– Хочешь править марионетками? – снова осудила Нигора. – Что это будет за мир, где нельзя жить по своей воле, где не будет свободы...
– Свобода – это обман, – негромко заявил Расим.
Нигора осуждающе усмехнулась.
– Ты обманываешь самого себя, – сказала она. – Ты стал падишахом. Разве этого мало?
– Мне уже задавали этот вопрос, – Расим отвёл взгляд, чтобы Нигора не заметила тоску в его глазах. Медленно моргнув, он посмотрел на ведьму в упор. – Все вокруг знают, что ты сильная ведьма. Но посмотри, как я легко одолел тебя, – в голосе Расима не было ни сарказма, ни гордыни. Он хотел было продолжить, но Нигора перебила его.
– Я бы с этим поспорила.
В ответ Расим лишь снисходительно скосил на ведьму взгляд, который сам за себя говорил: «Не льсти себе и посмотри, где ты сейчас».
– Я знаю, чего ты хочешь больше всего, – заявил вслух Расим. – И я могу дать тебе это.
– Ты не знаешь, чего я хочу, – огрызнулась Нигора.
– О-о-х, – Расим закатил глаза и со вздохом криво склонил голову назад. – Ты опять недооцениваешь меня, – с осуждением покачал он головой, а руками намекнул на беременный живот.
Нигора промолчала, ибо он был прав – больше всего в жизни она мечтает зачать ребёнка, но из-за своего ремесла она не способна на это. За всю свою жизнь она многим помогла забеременеть, но нет никого, кто бы мог помочь ей. И вот, как бы иронично не звучало, перед ней стоит тот, кто предлагает ей помощь. Но опять-таки, откуда он узнал о её заветном желании? Каким бы ни был ответ, цена слишком высока, чтобы согласиться.
– Одумайся, Расим, – она не была готова заплатить такую цену. – Из-за твоей алчности пострадают невинные люди. На их крови ты хочешь построить свой новый мир? – Нигора пыталась воззвать Расима к голосу разума.
Задумавшись, Расим отвёл взгляд в сторону. Он и в правду не хотел войны, но обстоятельства изменились. Через некоторое мгновение, снова посмотрев на ведьму, он негромко проговорил:
– Из-за этого наглого юнца кровопролитие теперь неизбежно, – в его голосе слышалось отвращение и презрение.
– Пострадают дети! – возмутилась Нигора. – Сотни... и даже тысячи детей!.. И в этом ты будешь винить Азима?!
Расим посмотрел на неё циничным взглядом в ответ и равнодушно пожал плечами.
– С тобой вместе мы сможем избавить их от страданий, – двусмысленно проговорил Расим после паузу. – Я овладел одной из сил мироздания, – Расим подошёл вплотную к решётке и протянул внутрь руку. – Возьми мою руку, и я многому научу тебя. Со временем и ты сможешь овладеть одной из сил и даже сможешь воплотить свою давнюю мечту... Обещаю.
– Я никогда не встану на твою сторону, – насупилась ведьма. – Ни один ребёнок, тем более нерождённый, не стоит жизни тысячи других детей. Я больше двухсот лет мечтаю завести ребёнка. Однако я готова отказаться от этой мечты, – отчаянно заявила она. – Я лучше умру, чем встану на твою сторону!
Сдерживая злость, Расим лишь скривил губы в ухмылке и долго смотрел на ведьму исподлобья.
– Мой пленник, с которым ты собираешься провести короткий остаток своей жизни, многие годы молчал, пока я не нашёл на него управу, – совершенно спокойно сказал Расим. – Я достаточно терпелив и скоро...
– Если твой пленник молчал столько времени, то я заявляю тебе сейчас, – Нигора обозлилась и бросила на Расима пылающий взгляд. – Я никогда не стану помогать тебе! Я лучше сгнию в этой темнице.
На самом деле, Расиму не нужна помощь Нигоры для достижения всех своих целей. Он просто хочет, чтобы она была рядом из-за детских чувств к ней. Но этот её характер... Она всегда отвергала его, потому Расим и не надеялся, что сегодня всё будет иначе. Расим спустился сюда, полагая, что по-прежнему хочет заключить с ней союз. Он был готов даже поделиться Книгой мастеров. Но в итоге он получил очередного упрямого пленника.
Изобразив досаду, Расим скорчил грустную гримасу и отошёл от её клетки. Чтобы дать ведьме почувствовать свой триумф, Расим нарочито недолго смотрел в сторону, словно он пытался подобрать новые слова убеждения. Нигора же, смерив Расима презирающим взглядом, развернулась и гордо пошла вглубь камеры.
– Что ж, – вздохнул в этот момент Расим. – Мне будет жаль смотреть, как ты гниёшь в собственной зелёной моче.
Расим повернулся и направился к выходу, а ведьма, наоборот, замерла на месте.
– Что ты сказал? – тихо спросила она, всё ещё обдумывая его слова. – Это ты?.. – Нигора неуверенно повернулась к решётке. – Это ТЫ стоишь за Зелёной хворью! – теперь она поняла намёк.
Ведьма снова подошла к решётке, но из-за ограниченной длинны цепи не видела Расима. Она сжала кулаки и попыталась освободиться. Тщетная попытка разозлила её ещё больше.
– Подлец!!! – заорала она, гремя цепями.
Расим злорадно хихикнул и вернулся к ней.
– Я всего-то хотел отравить падишаха Нодира, но эксперимент пошёл неудачно, – Расим с безразличной ухмылкой пожал плечами.
– Зачем?! – в слезах крикнула Нигора.
Расим скрестил руки под грудью и посмотрел в сторону, изобразив, что вспоминает свои мотивы.
– Нодир задел моё самолюбие, – признался он. – Покинув тебя, я начал служить во дворце. – В первый же год я стал личным пажом падишаха Нодира. Благодаря моему уму и неболтливому языку, он посвятил меня во многие тайны, одной из которых была измена его жены. По вечерам он напивался и убивался по ней, пока она нежилась в объятиях твоего покойного приятеля Орзу. Каждый раз, когда на дне кувшина не оставалось ни капли, Нодир говорил, что казнит их. Но на следующее утро он забывал об этом. Он не решался отдать приказ не потому, что он любил их, а потому что был тюфяком, – с подчёркнутым презрением сказал Расим. – Однажды я напомнил ему об этом и предложил бросить их в темницу, до принятия решения. Знаешь, что он мне сказал? Он спросил, а не сошёл ли я с ума, и назвал меня тупоголовым ослом, – оскалившись, вспомнил Расим. – После стольких лет верной службы, я не потерпел оскорбления в свой адрес, – Расим гордо приподнял голову. – Знаешь, почему на самом деле семнадцать лет назад Нодир хотел поехать в Арруж? – после недолгой паузы спросил Расим. – Он хотел заранее сосватать одного из своих сыновей-ублюдков с новорождённой дочерью твоего любимого Бузурга. Мехри подтолкнула его на эту старомодную идею. К своей вероломной потаскухе он прислушался, а верного слугу понизил до помощника писаря. Во мне таилась обида на Нодира и, узнав от Акмала о привилегиях подобного брачного союза, я и задумал свой план.
– Из-за одной обиды ты убил десятки тысяч! – разъярённо гаркнула Нигора.
– Несколько сотен, – бесстрастно поправил Расим.
– Безумец! – прокричала Нигора, тщетно пытаясь освободиться от оков.
– Странное это чувство – любовь. Вот, что она делает с людьми, – словно поэт, задумчиво пропел Расим. – Нодир прощал все измены, но Мехри так и не полюбила его. Я тоже пытался добиться твоей любви. Всё это я делаю ради тебя, но поступки не имеют смысла, если любовь безответна.
Понурившись, Расим снова направился к выходу.
– Из-за твоей проклятой любви десятки невинных ведьм были казнены, – бросила вслед Нигора, сквозь горький ком.
Расим же бесстрастно усмехнулся.
– Надо было бежать, когда вас гнали, а не предлагать помощь.
Смирившись со своей беспомощностью, Нигора опустила руки.
– Это я во всём виновата, – её слова остановили Расима в прихожей. – Те три года, что ты занимался у меня, ты пытался впечатлить меня, но я не обращала на тебя должного внимания. Ты до сих пор это делаешь, но мир не виноват, что я до сих пор люблю Бузурга, – эти слова разгневали падишаха, хоть и не предназначались для этого. – Остановись, Расим, – мягко попросила Нигора. – Возможно, я смогу быть с тобой, но я не перешагну через реки крови.
Нигора хотела переубедить Расима, но её «возможно» лишь раззадорили падишаха, и он быстрым шагом вернулся к её камере.
– С одной стороны, я люблю тебя и страстно желаю тебя. С другой... Я ненавижу тебя и питаю к тебе отвращение, – процедил Расим. – Думаешь, мне нужно впечатлить тебя? – Расим выставил руки перёд собой на уровне живота и вызвал огненный шар между ними. – Я уже давно не ребёнок и если захочу...
Огненный шар, размером со спелый апельсин, начал вращаться в разные стороны и издавать приглушённое шипение. Шар семь раз сменил цвета на цвета радуги, и после фиолетового Расим резко сжал руки в кулак. Шар погас вместе со всеми лампами на стене. Темница снова погрузилась во мрак и в этой кромешной темноте Расим продолжил, открыв глаза, пылающие алым пламенем:
– ... сделать тебя своей, я подчиню тебя своей воле.
Нигора содрогнулась. Попятившись, она упала и пришла в ужас. Неужели Расим – это то самое зло из её видений? Отрицательно качая головой, она поползла назад, а Расим покинул темницу...
Большинство прошлых падишахов ходили по улицам Расулабада в окружении вои, некоторые из них держали свою стражу на расстоянии, некоторые ближе к себе, Расим же шёл один. Он держал путь во дворец и не торопился.
Близился вечер. На улицах было немноголюдно. Пусто было и на лавках и торговых ларьках не потому, что всё раскупили, а потому что нечем было торговать. Это связано с тем, что на полях всё ещё нет урожая, а ближайшее к ним государство перестало вести с ними дела. Отсутствие выручки отражалось на огорчённых и раздосадованных лицах торговцев, сворачивающих свои лавки.
На улице, славившейся своими пекарями, Расим заметил несколько групп людей у ворот пекарей. Все они возмущались, негодовали или спорили. Одна женщина в тёмно-фиолетовом платье и синим длинным камзолом из ближайшей группы заметила Расима и подбежала к нему.
– О бесподобный падишах, – упала она на колени, – прошу вас, помогите. Моим детям нечего есть. Простую лепёшку продают за тридцать медных монет. У меня нет таких денег. Наши сады уничтожила Чёрная напасть, а новые саженцы и не думают расти.
Услышав мольбы женщины, другие люди тоже подбежали к падишаху и начали просить о помощи.
– Позовите пекарей, – потребовал он негромким, но властным голосом.
Люди тут же побежали к дворам пекарей и стали звать их. Через некоторое время из ворот показались трое худощавых пекарей в мешковатых одеждах. В лучшие времена эта самая одежда сидела на них плотно.
– В чём дело? – требовательно спросил Расим, подойдя к трём обеспокоенным и даже испуганным пекарям, которые склонили головы и поднесли дрожащие руки к сердцу. – Почему у вас такие высокие цены?
– Г... Гос... Господин, м-мы ис-с-ползуем свои по-п-последние з-запас-сы м-муки, – дрожащим голосом ответил пекарь справа от падишаха.
– Нового урожая пшеницы ещё нет, – сказал тот, что посередине. – Нет больше и поставок с Ахоруна. Из Бахрияна и даже городов-братьев уже давно не приходили караваны.
– За деньги, за которые мы продаём наш хлеб, мы хотим поехать в соседние государства и самим привезти муку, – заявил третий.
Расим смерил взглядом пекарей и, обернувшись, позвал к себе недовольных людей.
– Не волнуйтесь! – сказал он всем. – Нам всем нелегко в это трудное время. Мы должны поддерживать друг друга. Только так мы выйдем из затруднений. Скоро я решу все ваши проблемы, а сейчас, – Расим повернулся к пекарям, – вы раздадите всем хлеб бесплатно! – его тон не ждал отказа.
Люди обрадовались, а вот пекари нерешительно посмотрели исподлобья на падишаха и, встретив его выжидающий взгляд, поклонились.
– Ваши расходы на поездку оплачу я, – заверил пекарей падишах.
На их лицах тоже прорезались сдержанные улыбки, и они вернулись к своим лавкам у своих домов.
Расим некоторое время стоял в стороне и наблюдал, как люди берут бесплатный хлеб и с улыбкой идут домой. Каждый из них оглядывался на падишаха и благодарно склонял голову, прижимая руку к сердцу. Та женщина, поправив свой серо-фиолетовый платок, снова подошла к Расиму с тремя сливочными фатирами в сетчатом пакете. Она склонила голову, взяла руку падишаха и поцеловала её.
– Благодаря вам, сегодня мои дети будут сыты, – прослезившись, сквозь ком проговорила она.
Расим взял её руку и повернул ладонью вверх и положил на неё десять золотых монет.
– Я сделаю всё ради вас и ваших детей, – обещал Расим, глядя ей в глаза. Хоть его слова прозвучали негромко, их услышали все, кто проходил рядом.
– Не важно, что о вас говорят другие, у вас доброе сердце. Вы воистину бесподобный падишах, – женщина отдала низкий поклон и направилась в сторону переулка.
С двух сторон на каждой третьей ступени стояли вои. Они в почтении склонили головы и приветственно прижали руку к сердцу, когда падишах начал подниматься. На верхней площадке его поджидал Одил. Вид у главного писаря был взволнованным.
– Где ты был? – потребовал Расим, смерив его строгим взглядом.
– Я проверял библиотеки и учебные заведения столицы и сверял их отчёты, мой бесподобный господин, – потупившись ответил Одил.
Расим недоверчиво посмотрел на главного писаря сверху вниз и прошёл во дворец.
– Докладывай, – потребовал он.
– Библиотекам нужны люди, чтобы переписать старые книги. Школам нужны учителя, ибо многие уехали с вашим приходом к...
– И это тебя так взволновало? – прервал его Расим. – Говори в чём дело? – Расим подозревал, что и Одил хочет уйти со службы.
– Они собрались, бесподобный господин. Наибы и военачальники, – пояснил Орзу.
– Но? – падишах был на грани негодования.
– Они недовольны, – заявил Одил.
– Недовольны тем, что опоздали на несколько дней? – усмехнулся падишах и направился в аудиенц-зал.
В первый раз, когда Расим направил Латифа в Арружа, в тот же день он приказал созвать наибов и военачальников, в том числе из Чехры и Джоду. Многие из них пришли, хотя Расим ожидал куда меньшего. Видимо, молва об участи Орзу быстро разлетелась, и страх заставил их всё-таки прийти на совет.
– Вы знаете, зачем я вас здесь собрал? – спросил падишах, сев на трон.
Чиновники стояли посреди зала и поприветствовали падишаха как подобает. Правда, некоторые сделали это неохотно.
– Война с Ахоруном неразумна, – заявил один из них, когда остальные молчали, потупившись в страхе.
Этим смельчаком был военачальник Чехры. Высокий, широкоплечий мужчина сорока пяти лет с проседью в густой бороде. Он был основным недовольным чиновником, который подначивал и подзадоривал остальных.
– Да-а? – усомнился Расим и кивнул Одилу.
Главный писарь указал чиновникам выстроиться в ряд в трёх шагах перед возвышением алькова. Он объяснил им этот новый порядок до прихода падишаха. Однако чиновники до сих пор недоумевали, так как раньше подобные собрания проходили в тронном зале, где они могли сидеть на мягких курпачах за низким столом. Многие отнеслись к этому новому порядку с подозрением, а на некоторых лицах было даже опасение.
В это время Мастона на небольшом подносе принесла падишаху сухофрукты и зелёный чай с мятой. Расим благодарно кивнул кухарке и взял одну курагу. Он безмятежно положил её в рот, пожевал, проглотил и изучающе посмотрел на чиновников.
– На ваших лицах я вижу заговор... У меня уже есть в этом опыт, – в голосе Расима звучало предупреждение.
– Бесподобный падишах, – учтиво заговорил визирь торговли, – мы не замышляем ничего плохого против вас. Мы лишь сошлись во мнении, что нам не нужна война с нашим ближайшим соседом и другом.
– Другом? – с презрением переспросил Расим. – Этот ваш друг отвернулся от вас.
– Из-за ваших обвинений! – бросил военачальник Чехры.
– Поуважительнее, Ашраф, – потребовал наиб Чехры.
Военачальник косо посмотрел на своего наиба и опустил глаза.
Расим насупленно смерил Ашрафа взглядом. Своей дерзостью он напоминал Орзу. Может, они родственники?
– Торговлю с Ахоруном наладил я. О низких ценах на их товары с ними договорился я, но вы всё равно на стороне Бузурга? – в голосе Расима была нота возмущения.
– Мы не на его стороне, бесподобный господин, – заверил начальник городской стражи Расулабада, удивив своим присутствием. – Просто ваши обвинения...
– Я вижу ты отказался от своего прошения об увольнении, Вохид, – с упрёком прервал его падишах. – Что же так? – падишах вперил на него выжидательный взгляд.
Вохид потупил взгляд и поднял правую руку к сердцу.
– Я прошу прощения за свою импульсивность, мой бесподобный падишах. Я был введён в заблуждение. Было глупо с моей стороны просить об увольнении. Я давал присягу и прошу вас позволить мне нести мою службу.
Расим сделал снисходительный жест правой рукой, удовлетворив прощение Вохида.
Посмотрев на Вохида в недоумении, Шухрат снова обратился к падишаху.
– Ваши обвинения, мой бесподобный господин, ввели народ в замешательство.
– Вам нужны доказательства? – спросил падишах.
Ответ был написан на молчаливых лицах чиновников: «Да, нам нужны доказательства».
– Это серьёзные обвинения, ваше бесподобие. Если у вас есть доказательства, нужно призвать султана Ахоруна к суду, – сказал главный судья.
– А не идти на него войной, – с упрёком добавил Ашраф.
Расим сдержано расхохотался.
– Вы думаете, он приедет и предстанет перед вами? – падишах с усмешкой уставился на пожилого, но статного судью, в седой бороде которого оставались напоминания о том, что когда-то они были чёрными, как и его волосы. – И какие наказания вы для него примите?! – Расим с негодованием оглядел всех. – Наложите на него штраф?
Расим снова сдержано рассмеялся, отведя взгляд в сторону, и бросил три сушёных тута в рот.
– Лучше будет сжечь целый город с невинными людьми? – с осуждением спросил Ашраф.
– Лучше будет захватить весь Рахшонзамин! – со злорадной кривой ухмылкой ответил Расим и удивил всех, кроме Одила, который за низким столом вёл протокол совета.
О планах Расима он знал давно. Однако Одил не думал, что Расим когда-либо сможет осуществить их. Когда же Расим начал достигать своих целей, ему стало страшно. Одил и не представлял, какими методами будет пользоваться Расим, ведь он всегда заявлял о своих мирных намерениях. Когда же Расим превратился в кровожадного маньяка? Одил негодовал. То, как был убит Орзу, сильно напугало его и заставило переживать. Отчего он вынужденно написал письмо Бузургу ибн Махмуду. Теперь, он сидел, скрестив дрожащие ноги под собой, и опасался, что падишах мог узнать об его измене. Если нет, то скоро его соглядатаи во дворце Бузурга сообщат ему об этом.
– Зачем? – недоуменно спросили чуть ли не все чиновники.
– Чёрная напасть истощила наше государство и не коснулось других. Не вызывает ли у вас сомнений, что за этим кто-то может стоять? – вознегодовал падишах.
– И вы думаете это султан Ахоруна? – спросил визирь торговли.
– Ахорун – самое близкое к нам государство, а его султан имеет право на этот трон, – Расим сердито стукнул пальцем по боковине трона-топчана. – Это право не имеет силы, если есть живые наследники. Следовательно, их нужно убрать с пути, что он и сделал, – ощетинился Расим.
– Но султан Ахоруна до сих пор не предъявил свои права, – недоумевал наиб Чехры.
– А вы хотите, чтобы он предъявил?! – с вызовом спросил падишах.
В ответ все молчали.
– Мы не призовём Бузурга ибн Махмуда к суду, ибо я уже вынес ему приговор! – зловещим и повелительным тоном заявил Расим.
– Война – это не выход, – главный судья упал на колени и в мольбе сложил руки перед собой. – Прошу вас, одумайтесь. Мы можем найти другой способ, – старик взглядом обвёл чиновников. – Для этого вам и нужны советники.
Расим звучно усмехнулся. Отодвинув поднос, он встал с трона и дошёл до края алькова.
– Хотел Бузург получить этот трон или нет, я захвачу его трон, – хладнокровно заявил падишах. – А потом и весь Рахшонзамин станет моим.
Расим обвёл всех взглядом, развернулся и снова направился к трону.
– Мы не станем воевать с нашими братьями! – бросил в спину Ашраф.
– Они наши друзья, – настаивал Шухрат.
– Мы не станем поддерживать ваше безумство, – добавил наиб Джоду.
Расим закатил глаза, развернулся и решительно посмотрел на чиновников.
– Вы подчинитесь мне и соберёте армию, – совершенно спокойно заявил Расим, сопровождая свою речь жестами указательного пальца.
– Можете убить всех нас! – с вызовом бросил Ашраф. – Мы не станем воевать.
– Нет! – присоединились к нему некоторые чиновники.
Остальные либо отрицательно качали головой, либо отвели взгляд от падишаха и тихо роптали.
– Ваши слова не доказывают вины султана Бузурга, бесподобный падишах, – главный судья всё ещё надеялся образумить Расима.
– Зачем мне убивать вас? – в наигранном недоумении развёл руками падишах и снова подошёл к краю. – Кто уберёт ваши тела и отмоет всю вашу кровь? – он смерил каждого испытующим взглядом. – Вместо этого у меня есть для вас другой выбор.
Расим расслабил руки, опустил плечи, прикрыл глаза и сфокусировался. Через мгновение он повернул голову в сторону Ашрафа и открыл глаза. В этот самый момент Ашраф почувствовал недомогание и покалывание во лбу. Затем начали покалывать руки, и он начал чувствовать головокружение. Его рассудок помутнел, и он начал терять самообладание. Ашраф закрыл глаза, а когда снова открыл, вены вокруг глаз и в самих глазах почернели. Он посмотрел на свою правую руку, а затем на левую, но сделал это он не по своей воле.
– Кто ты? – спросил Расим.
– Ашраф ибн Нидо, военачальник меченосцев Чехры, мой бесподобный господин, – ответил Ашраф странным, приглушённым, казавшимся неестественным, голосом.
– Государству нужны твои воины. Я нуждаюсь в твоей помощи, – Расим протянул к нему руку.
– Я отдам жизнь ради вас, о бесподобный падишах, – заявил Ашраф, приводя остальных чиновников в недоумение и оцепенение.
У всех военачальников на поясе висел небольшой кинжал. Они отказались отдавать их страже, последовав примеру Ашрафа. Однако у многих кинжалы не были острыми и служили в качестве украшения. Они привели этот довод страже, чтобы не расставаться со своим дорогим аксессуаром.
Ашраф достал свой кинжал и неловким движением перерезал себе горло. Когда хлынула кровь, чернота вокруг его глаз исчезла, и его взор прояснился. Он увидел в своей руке окровавленный кинжал, но не мог сказать ни слова, ибо он задыхался и давился собственной кровью. Выронив кинжал из рук, Ашраф из последних сил повернулся к чиновникам. Его гаснущие глаза были неописуемо изумлены. Он упал на колени и от удара свет в его глазах погас в объятиях тьмы. Издав последний вздох, Ашраф наконец свалился на пол лицом вниз.
Стоявшие рядом с Ашрафом отпрянули, когда кровь начала хлестать по сторонам. Ими всеми овладел страх, что было видно, как дрожат их коленки.
– Вас ждёт та уже участь, – оглядев всех, заявил Расим и у него появилось чувство, будто он повторно переживает этот момент... и ему это нравилось.
– Ты, – Расим пальцем указал на Вохида. – Собери всё войско Расулабада и отправь на помощь Латифу. У тебя два дня.
Под натиском испытующего взгляда падишаха Вохид подчинился. При этом он пребывал в замешательстве, так как ему самому подчиняются лишь вои, следящие за порядком в городе, а вот воины, прошедшие службу, были в подчинение Орзу.
– Теперь ты визирь внутренних дел. Поздравляю! – добавил падишах, поняв суть замешательства Вохида. – А вы, – обратился он к военачальникам Расулабада, – будете беспрекословно исполнять все его приказы.
Военачальники Расулабада недоверчиво посмотрели на нового визиря, нерешительно переглянулись и один за другим подчинились воле падишаха, склоняя головы.
Самому Вохиду это повышение не облегчило жизнь. Он был всё ещё озадачен тем, как собрать столько людей за два дня.
– Вы же, – Расим обратился к чиновникам Чехры и Джоду, – немедленно вернётесь в свои города, соберёте по тысячи воинов и отправите сюда, – Расим посмотрел на их реакцию и продолжил. – Кроме того, вы соберёте оставшееся войско и будете готовить их к войне. Чтобы покорить Рахшонзамин, мне понадобятся десятки тысяч воинов. Ведьмы мне тоже пригодятся, – падишах требовательно посмотрел на наиба Джоду. – Пусть прибудут в Расулабада вместе с вашей тысячей. Напомните им, что сильнейшая из них не смогла одолеть меня и теперь гниёт в моей темнице. Скажите, что я призываю их на службу государству и не потерплю отказа. И пусть не думают, что смогут одолеть меня... Никто не сможет! – падишах с презрением смерил всех взглядом. Он спустился с возвышения, взялся за правое запястье за спиной и направился к выходу, положенному падишаху. – Будете уходить, заберите с собой это жалкое тело, – небрежно велел он на пол пути.