Глава 22. Татьянин день. Возвращение. Повесть

       Предыдущая глава 21. http://proza.ru/2024/02/1490

               
          Глава 22. ТАТЬЯНИН ДЕНЬ

        Любовь — мерцающий, волшебный лик снежинки
        Подарок дивный, сотканный природой и зимой.
        В пространство улетает эхом голос льдинки:
        — Я на Земле судьбу нашла. Теперь он — мой!

        Лежит на рукаве моем в сиянье тайном,
        И взгляд отводишь осторожно, не дыша,
        Чтоб не сверкнула в танце вдруг прощальном,
        Надежду в сердце навсегда круша.

        Их миллиарды будут падать и кружиться,
        Барханы наметая, вьюжные к утру.
        Зимой пришла пора и мне влюбиться,
        Душою устремляясь к счастью и добру.


      Двадцать пятого января, в Татьянин день - День студентов - бывшие одноклассники позвали Сашу вечером после танцев в Доме культуры на вечеринку.

      В двухкомнатной квартире с большой кухней набралось человек двенадцать. Хозяйки квартиры — две девчонки — медички, где-то на год или два старше Саши, успели накрыть в зале большой стол с простой закуской: вареная картошка, винегрет, салат-оливье, селедка под шубой, яблоки, конфеты, какие-то рыбные консервы, краковская колбаса, несколько буханок хлеба и соленья. И целая батарея бутылок с вином. Никто никуда не торопился, можно было гулять до утра.

     Притащили заледеневшие от мороза доски, положили на табуретки, застелили их старыми одеялами, и, тесно прижавшись друг к другу, уплотнились вокруг стола.

     Успели выпить всего по одной рюмке за студенческую жизнь, когда с клубами морозного воздуха в переполненный зал вошли Колька и Константин Сергеевич.

     Это было так неожиданно — бывшие ученики с рюмками и вдруг учитель, — что все растерялись. Но Людочка- медсестра, на правах хозяйки сразу застучала каблучками к двери:

      — Раздевайтесь, ребята, и проходите к столу. Знакомить не буду — сами познакомитесь.

      Все очнулись, расхохотались, подвинулись на самодельных лавках, и Колька
успел сесть рядом с Сашей:

     — Привет, подруга, я только что с поезда.

      Село лежало в полусотне километров от небольшой станции Гмелинской, названной так же, как и Палласовка, в честь путешественника, профессора Петербургской Академии наук Самуила Готлиба Гмелина.
   
      И Саша, увидев парадные ботинки и шинель Николая, представила, как он промерз на тридцатиградусном морозе, пока добирался на попутной машине домой.

      Снова выпили за дружбу, Девчонки включили магнитофон. Всем стало по-домашнему уютно и весело. Стали вспоминать учителей, случаи из недавней школьной жизни, и Саша несколько раз ловила на себе внимательные, трезвые пока взгляды Константина Сергеевича.

     Парни потушили верхний свет, и теперь только серебрящееся в лунном свете окно и елочная гирлянда над дверью освещали большую компанию.

     — Пойдем, потанцуем! — Колька первым вывел Сашу в свободный от стола угол, и она опять удивилась, какой Колька стал большой.

      Парни приглашали всех девчонок по очереди, но Колька не отходил от Саши, загородив ее у окна собой во время паузы:

     — Почему ты мне не отвечала на письма? - Саша не успела ответить, когда рядом возникла фигура Константина Сергеевича:

     — Коля, иди на кухню, покури с парнями!

     — Я не курю, — начал Николай, но Константин Сергеевич настойчиво подтолкнул его к распахнутой двери на кухню.

     — Самую красивую девушку от всех в углу спрятал! — сказал он. — Приглашаю на танец.

    Ладонь его была сухая, горячая, он сразу прижал Сашину руку к своей груди, держа пока, нормальную дистанцию между ними.

    — Ты много не пей, Сашенька, а то от этого не лучшего вина тебе позже станет плохо.    

     От двух выпитых рюмок было свободно, спокойно, хорошо, но нужно было срочно сказать Коле, что его письменные объяснения в любви ее не трогают. Николай — просто друг. И это она теперь в танце попыталась объяснить своему бывшему учителю, который давно дружил с Колькой, и мог бы более понятно объяснить, как старший товарищ, чтобы Коля не обиделся на нее.

     Но тут раздались крики на кухне. Выпившие одноклассники устроили маленькую потасовку. Кто-то кого-то толкнул, и Константин Сергеевич, оставив Сашу, вместе с Колей быстро растащили возбужденных студентов. Ребята выпили мировую. Опять включили магнитофон.

     Что сказал Константин Сергеевич Николаю, она так никогда и не узнала, но теперь все танцы — и быстрые, и медленные, — она танцевала в объятиях своего учителя.

     Он больше не пил, и отодвигал в сторону молча все рюмки с вином, которые наливали Саше.

     Когда она попыталась возмутиться, он взял ее за плечи и сверху вниз посмотрел так строго: — Нет ничего противнее пьяной женщины, — что Саша обиделась и, выбрав момент, решила уйти домой.

     Девчонки — медсестры откровенно вешались на Константина Сергеевича. Одна, расстегнув блузку на груди и сверкая алым лифчиком, тянула его за руку в спальную комнату, другая с бутылкой в руке уговаривала выпить за знакомство.

     В прихожей половина пальто висели на самодельной вешалке, половина лежали на расстеленных газетах прямо на полу, рядом с ботинками и сапогами.

     Саша замешкалась, держа зимнее пальто и шапку в руках, отыскивая свои сапоги, когда Константин Сергеевич отобрал у нее пальто и шапку:

     — Мы сейчас уйдем вместе. Одевайся!

     В маленьком коридорчике было холодно, но ее стала трясти дрожь, когда он стал застегивать тугие пуговицы пальто у горла, на груди, держал под руку, когда натягивала высокие сапожки.

     Они шли по лунным серебристым дорожкам к реке, и Константин Сергеевич рассказывал, какие собрания сочинений ему по блату удалось выписать в книжном магазине и в «Союзпечати», откровенно хвалился своей домашней библиотекой.

     А когда, проваливаясь по колено в снег, вылезли через кусты на замерзший лед реки, сразу замолчал, расстегнул свой пуховик и вдруг притянул к себе Сашу со словами:

     — Девочка моя, я, кажется, пропал. Иди, погрею!

     Саша, действительно, замерзла, и его тепло, бешено стучащееся сердце заставили ее спрятать свои руки у него за спиной, словно она обнимала его, как горячий столб.

     Это ее смутило. Она дернулась, но теперь он сомкнул свои руки в железной хватке у нее за спиной, и ничего больше не оставалось, как закрыть глаза, и, подставив губы, утонуть в незнакомой, впервые прочувствованной ласке.

     Сколько это продолжалось, секунды или вечность, но Константин Сергеевич вдруг резко отодвинул ее от себя, застегнул свой пуховик, взял крепко под руку и потащил опять через сугробы по старым следам к прочищенной бульдозером дороге:

     — Сашенька, я — опасный человек! Пойдем, отведу тебя домой. Родители, наверное, беспокоятся.

     Не доходя до дома, он торопливо поцеловал ее в щеку:

     — Завтра увидимся. Спокойной ночи!

     Назавтра он не пришел. Саша напрасно выглядывала в замерзшее окно. Позже она узнала, что в тот морозный день в школе проходил межрайонный турнир по баскетболу среди взрослых, и Константин Сергеевич, как капитан сборной района, бился за первое место с утра до позднего вечера.

     Он пришел к ним домой на другой вечер, когда все домашние пили чай с блинами.

     У Саши загорелись ярким румянцем щеки, когда Константин Сергеевич прошел к столу, не отказался от блинов и начал спорить с отцом, какие были самые голевые моменты у ЦСКа в матчах по футболу в прошлом году.

     Мама испытующе посмотрела на дочь, когда Константин Сергеевич спросил:

      — Можно Саша меня немножко проводит?

      В этот вечер теперь уже она рассказывала о преподавателях университета, о своих походах с подругой в театры на полученные стипендии, пока он не спросил вдруг внезапно:

      — Саша, у тебя уже были мужчины?

     Этот вопрос был таким неожиданно-интимным, что Саша взорвалась:

     — Как вам не стыдно, Константин Сергеевич, о таких вещах спрашивать? Что я, проститутка какая-нибудь? — она вырвала свою ладонь и быстро пошла, почти побежала по скользкой дороге.

     Он догнал ее, смеясь: — Какая же ты еще глупышка! — и стал целовать так неистово, что когда он спросил: — Пойдем ко мне домой? — она только согласно кивнула.

    Он, видимо, решившись, торопливо вел ее к своему дому в центре села, но потом становился резко, спросив:

     — Сашенька, когда ты уезжаешь? Завтра? Хорошо. Уезжай скорее. Я никогда подлецом не был. — И повел ее обратно к ее дому, предложив неожиданно, чтобы она взяла его под руку.

      Дома не спали. Отец читал газету на кухне, спросил:

      — Замерзла? Давай чайку горячего налью.

      А мама, отложив недошитый бабушкин халат, выдохнула с облегчением:

— Слава тебе,Господи! Порядочный человек — этот учитель!

     Сашу отвезли на станцию. Поехала со своими банками и сумками на поезде сама, без сопровождения.

       (продолжение следует)

      Следующая глава 23. http://proza.ru/2024/02/08/1206