Монькины каникулы

       Овчарки всех мастей, алабаи, мастифы, меделяны и прочие медвежатники? Нееет! Вот эта морская свинка, с выпученными глазами морского окуня и есть самая бесстрашная и грозная собака!
       Ну, как собака. Сразу и не признаешь в этом клубке шерсти, на кривеньких ножках, с плоской мордой, аж зубы наружу, да с выпученными глазами, на пол-лица, грозную псину.
       А ведь это - пёс! И не просто пёс, а пекинес! Китайский лев! Хоть и карликовый, и девочка, что ещё опасней, - Монька. Да, да, не Моня, а именно Монька! Подброшенная к нам, в деревню, на летние каникулы. Вместо внуков.
 
       Только её опустили с рук, даже не повернув в нашу сторону голову, она начала осмотр своих новых владений. Резво клацая когтями, даже сквозь палас, по полу, напугав до икоты кота, подозреваю на всю жизнь.
       Ну, так-к-к-а-я страшна-а-а-я, зубастая крыса! С выпученными глазами. Явно, и настоятельно рекомендовавшая более ни-ни! Ни капли! Или корешка валерьянки! Тут начнёшь заикаться.
       Шуганув по дороге ноги деда, взметнувшиеся с давно забытой прытью чуть не к подбородку, обнюхав все углы, соизволила подойти и к нам. С нескрываемым скепсисом. Осмотрела, обнюхала, подумала с минутку, и видимо решив что на безрыбье и такие слуги сойдут, решительно прыгнула.
       Прямо в наши сердца и когтем там нацарапала: — МОЁ! —
 -----
       Наведя порядок в жилой части дома, на следующий день, хорошо выспавшись и соизволив плотно откушать непривычной пищей… Ну, мы люди простые, деревенские, всякую химию не признаём, косточками, на мясе, животин кормим. Можно и без мяса….
       Откушав явно понравившееся, побежала осваивать и нежилую часть. А вы как думали? Дом ведь не только стены, но всё, что вокруг.
 
       Ну, осваивать это я погорячился, она побежала покорять! Джунгли, самые настоящие. Там такие заросли ежевики, малины, картошка, помидоры! Кустарники всякие, высоченные деревья! Там внуки, всей толпой могли потеряться. На весь день.
       А что говорить за это беззащитное, маленькое дитя?
 
А джунгли! Это не только растения. Но и всякие жуткие змеи! Ну и что, что договор о мире с ними? Вдруг они испугаются Моньку, да окочурятся от страха? Жалко бедолаг.
 
       А ещё там есть противные вороны. Любят крыс за хвосты таскать. Затаскают Моньку.

       Ооо! А стрекозы? Эти верзилы? Запросто утащат Моньку, да сожрут. Точно!

Ах! Совсем забыли про кроликов! Ведь это такие зубастые твари!

       Ой… А страшные осы? Ой, ой, ой…

Так запугивали мы друг друга, пытаясь найти затерявшуюся Моньку.
 
       Взметнувшиеся свечой фазаны, заоравшие дурниной вороны, тенями, в разные стороны метнувшиеся сороки, и! Соловей,   переставший петь, а начавший испуганно, как цыплёнок пищать — ещё один заика? Успокоили нас, и мы пошли пить чай.

       Нам стало ясно, что Монька — сила!

       Ближе к вечеру прибежала довольная Монька, жадно похрумкала косточек, и виляя больше обычного всем телом, рухнула на диванчик перед телевизором. По её басовитому храпу стало понятно — день удался!
 
       Но, как всегда, пугаясь страхами выдуманными, мы забыли о настоящих. Наверное потому, что они не к нам, а к Моньке. Страхи настоящие, особенно учитывая что все бабы — дуры, особенно городские. Она ведь не знает деревенских обычаев, и о Великом Собачьем Пакте Общежития. Я и сам-то только догадываюсь о  таковом. И то о самом главном. 
 
       Дело в том, что местный народ не держит собак на привязи. И какой бы суровой и большой не была собака, она бегает на полной свободе. Свято придерживаясь прав собственности. Я не знаю, как они знают, где и чьё, но знают! И на чужой земле у них прав нет!
       На своей — власть полная. А вот места общего пользование имеют особый статус. Там мир, дружба, жвачка. Там даже гавкнуть нельзя, не то чтобы на человека, на него нигде нельзя, ну кроме как у себя, а даже на щенка, наглого, от глупости.
 
       Вот как раз в конце нашего участка и было такое место. Собачья Великая Тропа, извивающегося по склонам глубокого оврага. Как раз на границе участка выбегающая  из него, на самый край участка. Ввиду того, что овраг в этом месте очень обрывистый.
       Я там и забор не ставил, чтобы не рушить многовековые собачьи обычаи. Ввиду его, забора, бесполезности. Сколько не ставил — через время он, по непонятным причинам, разрушался. Хотя почему по непонятным, понятно же — нельзя! Против обычаев!
 
       Да и не мешало это. Собакины народ культурный. Выныривали по тропе, быстренько пересекали участок, без шаг влево,   шаг вправо, даже не глядя по сторонам, а не то чтобы польститься, и молча исчезали опять в овраге.
 
       Культурные-то они культурные, блюдут Пакт свято, но! Ведь есть же и Кодекс Чести, а бабы — дуры, особенно городские.

       Потому сердца наши упали даже не в, а гораздо ниже, услышав громкий, захлёбывающийся лай Моньки.
       Не уберегли! - колотилось в наших головах, когда бежали в конец участка. Изо всех сил, задыхаясь, не молоденькие, обессилев до такой степени, что их уже и не хватило… - смеяться, когда увидели, как Монька развлекается.
 
       Она стояла немного в стороне, напротив середины выбегающей тропы. Дожидалась бегущего по ней собакина, и яростно на него бросалась. Тому уже назад дороги нет, поэтому он драпал, поджав хвост, только вперёд. В непонимании оглядываясь на нарушителя Пакта.
       Глаза-то одно говорили — крыса!  А нос — собака! Сильно смущала эта двойственность, потому и драпал, во исполнение святости чужого. Тут не до Пакта, с такими страхами.
 
       Монька тащилась! Ай, как она сильна! Пока не выбежал на тропу соседский пёс. Мужик серьёзный, очень, можно сказать собачий пахан. И он дал драпу, как и положено, Монька в Праве, но! Когда пересекли границу участка, в силу вступило его Право! Он развернулся и ам! И нет Моньки...
       Только хвост, бубликом, из пасти торчит. Правда тут же Монька и выпала из пасти. Потому, как та открылась, от удивления. А как не удивится? Соседка, для пса божий одуванчик, несётся как паровоз, пыхтит, что-то нехорошо про него кричит, грозится.
       И главное! Так быстро! Я так и удивиться не успел, в отличии. Хотя понятно, дитё в опасности, материнский инстинкт, и прочее, но так быстро? Пёс даже челюсти толком не сжал.
 
       Пёс растворился, как привидение. Монька лежит, не шевелится, глаза закрытые… Блин… загрызли девочку…
       Жена подхватила на руки, рыдает: Моня, Монечка, девочка… Та застонала, приоткрыла глаза, улыбнулась еле-еле, - Оййй...  живая я…
 
       Долго, долго болела Монечка. Целых три дня. Потом начала ходить а через неделю бегать. В джунгли. Но уже с умом!
       Собак гоняет, с ещё большим азартом, ажно уши полощутся парусами, но! Как бы быстро не бежала, за метр до границы участка  останавливается как вкопанная!
       Ни шагу вперёд! Поумнела! До такой степени, что ещё и вспомнила. Зачем она создана.
 
       Для охраны Императора Поднебесной! Избрав таковым почему-то жену. хотя почему почему-то? Стала охранять, усердно. Даже от меня. Особенно ночью. Спит-то с ней. А днём от мух!
       Почему от мух? Про то только догадываться, но привело это, почти, к страшным для нас последствиям. Почти.

       Но это другая история.