Диночка-Картиночка

Bonjour, мои дорогие друзья! Я - Диночка-картиночка, собака непонятной породы, но очень весёлого нрава. Моим человеческим папе и маме скучать со мной не приходится. Почему я Диночка-картиночка? Понятия не имею. Когда-то меня нашли другие люди в коробке,заклеенной крест-накрест скотчем. Была я там не одна, а с другими такими же щенками.
Почему я там оказалась? Не знаю. Люди, нашедшие нас у помойки, долго кряхтели и ругали каких-то нелюдей. Интересно было бы на них взглянуть. Людей я видела множество, а Нелюдей, по-моему, никогда. Повздыхав и поругав тех, кто нас оставил, люди перенесли коробку в какое-то помещение, называемое дворницкая. Там мы и жили: кто в коробке продолжал оставаться, а кто исследовал территорию и пытался выбраться за дверь. Нам поддавали под хвостики и не выпускали из дворницкой. Скучно нам, конечно, не было, ведь нас было пятеро. Кто-то кусал друг друга. Кто-то грыз инвентарь, вернее, какие-то палки с насаженными на них железными зубцами и какими-то квадратами, которые наши временные хозяева называли меж собой грабли и лопаты. Через несколько дней нашего пребывания в
дворницкой стали приходить другие люди, и порой кто-то из моих братиков или сестричек отправлялись с ними вон из дворницкой на свободу, на солнышко. Больше мы их не видели.

Так остались только мы с сестрёнкой, но однажды в дворницкую пришла девушка, как она представилась - студентка-волонтёр, и увезла нас из нашего убежища навсегда. Так мы оказались на передержке. Что означает сие слово, я тогда тоже не знала. Мы оказались в светлой квартире с коридором, куда нас перво-наперво принесли и выпустили из коробки. Мы тут же забились под стол, на котором стоял непонятный, иногда громко звенящий аппарат под названием телефон. Ещё один телефон девушка носила всё время у себя на шее словно украшение. Но надо признать, в квартире-передержке нам понравилось больше, чем в дворницкой. Здесь был простор. Мы бегали в кухню, где всё время стояло что-нибудь вкусное. Сухой корм, или кашка с мясом, или молочко. Плюс можно было в коридоре схватить кроссовок девушки, прибежать с ним в её комнату, где она сидела у стола с каким-то светящимся квадратом и всё время щёлкала по каким-то кнопкам. Прибежав, мы залезали под
стол или под кресло, на котором сидела наша новая хозяйка, и таскали шнурки её кроссовок. Девушка только смеялась, приговаривая, мол, таскайте-таскайте, к осени всё равно новые придётся покупать. Иногда к ней приходил её Бойфренд. Кто это такой – непонятно. Мы с сестрёнкой тогда оставались в коридоре и иногда бегали в кухню. Девушка предусмотрительно всегда там что-нибудь оставляла из вкусноты. Бойфренд приходил всегда пахнущий каким-то неприятным запахом: смесью какого-нибудь цветочного аромата и человеческого пота. Кроссовки его, а чаще шлёпанцы нам тоже тягать не хотелось. Ведь мы привыкли к запаху девушки. На нас он смотрел как-то странно. Говорил девушке:

– Неуёмная ты, Настюха. Опять несчастненьких подобрала. – И, поставив пакеты с
вкуснятиной для нас и нашей хозяйки, скинув обувь, шёл в комнату. А девушка, разобрав принесённые гостиницы, отправлялась следом. Мы же иногда бегали, иногда поскуливали от скуки. Когда они выходили, мы радостно бросались к девушке, облизывая и слегка покусывая её босые ноги. Бойфренд приходил несколько раз в неделю. Перед его посещением наша хозяйка подолгу сидела в ванной, а потом в комнате перед зеркалом. Что это за штука непонятная – зеркало? В ней все как-будто размножались. И хозяйка, и мы, и даже Бойфренд становился не один. Странно. Время от времени у хозяйки звонили телефоны: и коридорный, и
который на шее. Дома она обычно клала его на стол рядом с большим светлым квадратом. Как- то после очередного звонка хозяйка, выйдя в коридор, где мы терзали её старый тапочек, и подойдя к нам, присела рядом.

– Ну что, хвостики? Сегодня, Бог даст, какая-то из вас поедет домой. Вас двоих мне не потянуть. Погладив нас по головкам, хозяйка встала и прошла в кухню подложить нам вкусненького.

Вскоре в дверь раздался звонок, но это был не Бойфренд. К нам пришли мои нынешние Папа и Мама. Хозяйка-девушка представила нас как Хвостиков. Мама и Папа поставили на пол корзинку, и в ней вкусно пахло мяском. Я не растерялась и, пока моя сестра жалась к ногам девушки, нырнула в эту корзину. Там был вкусный щенячий корм. Занявшись им, я не заметила как корзину со мной подхватили и вынесли из квартиры. Очнулась я, облизываясь, лишь в машине на заднем сидении и, конечно, попыталась выпрыгнуть. Но тут же была взята на руки моей новой мамочкой, которая начала гладить меня успокаивать, приговаривая:

– Ну вот, Диночка, сейчас приедем домой. Домой-домой, Диночка-картиночка. Дома Берри, дома киски. – Руки мамы меня успокоили, я сидела, облизывала лицо и руки новой мамочки и думала, может, там, куда мы едем, уже будут моя сестрёнка и девушка. Но нет. Когда мы приехали, меня на руках внесли в дом, где была большая взрослая собака Берри. Обнюхав меня, Берри брезгливо махнула хвостом, недоумённо взглянув на Маму с Папой:

– Это что за недоразумение? Вам что меня мало? И кошек?

– Берринька, это Дина. Диночка – маленькая девочка. Она будет жить с нами со всеми.

В это время я уже обследовала дом. Унюхав в кухне корм в большой миске, я поспешила туда.

– Ну вот, это теперь из моей миски будет мой корм есть, – сквозь зубы проворчала Берри. И, поспешив следом за мной, поддала мне носом под хвостик так, что я оказалась у стенки, где была лежанка Берри. Я ухватила её за угол зубами и потащила в коридор. Берри последовала за мной..

– Кто тебе разрешил мою лежанку переносить? Где лежала, там пусть она и лежит. – И, схватив за другой угол, потащила её на себя. Я не отпустила. Какое-то время мы боролись, тащили подстилку: каждая на свою сторону. В конце концов подстилка развалилась на две части, и каждая из нас осталась со своей. Берри, взглянув на порванный матрасик, потом на меня, на наших папу и маму, тяжело вздохнула.

– Скучно вам было. Что ж, сейчас повеселимся, – и пошла под стол, обиженно поджав хвост.

Я погрызла матрасик, и, быстро поняв, что его начинка только пристаёт к зубам, бросила его и побежала в кухню, где было слышно бряцание посуды. Мамочка поставила рядом с мисочками Берри мисочки для меня и насыпала в них вкусности. В кухне был и папочка – весёлый и добрый. Он тут же подхватил меня под лапки:

– Пошли с остальными знакомиться, Дина, – сказал он и, неся меня на руках, направился в другую комнату.

В этой комнате стояло много разных чашечек и мисочек, стояли какие-то мягкие коробки и вокруг всего этого сидели и лежали кошки. То, что это кошки, я узнала уже потом. Когда мы вошли с папочкой, многие тут же подняли головы и вопросительно взглянули на нас.

Полосатые, чёрные, пятнистые. Сколько их здесь? И кто это? Думала я, разглядывая их. Папочка спустил меня на пол, и я подошла к одной из мисок: тут же одна из кошек, чёрная, молниеносно прыгнула на меня и дала мне лапой с растопыренными когтями по носику. От боли и обиды я взвизгнула. И прижалась к папочке.

– Саша, что там? – раздался голос мамочки. – Знакомство горячее?

– Марфа поприветствовала, – весело ответил папочка и, вновь подхватив меня под лапки, он вынес меня из этой злой комнаты к мамочке за вкусняшками. Берри уже хрустела кормом в своём углу кухни. Меня папочка поднёс к другой миске, где также был корм.

– Вот это твоя миска, Дина, – мягко сказал папочка. – А к Берри не приставай: у нас каждый имеет свои миски.

Хм, как это свои миски и не лезть. А может у Берри что-нибудь повкуснее. Я что и
попробовать не могу? Ну уж нет. Не на ту напали, мамочка и папочка и тем более Берри. Съев быстренько то, что было в моей миске, я сунула носик в миску Берри. Она тут же рявкнула на меня, не отрываясь от еды. Поджав хвостик, я растерянно побежала к столу, где сидели и тоже что-то кушали человечьи родители.

– Что, Диночка-картиночка? Не дала тебе Берри попробовать из своей миски? – со смехом спросил папочка, протягивая мне кусочек сосиски. Пахнет вкусно... Берри не дала еду из своей миски, а папочка дал. Папочка добрый. Я завиляла хвостиком папочке.

– Саша, может, не стоит приучать сразу к своему столу? – просила мамочка.

– Пусть малышка привыкнет к нам, Туся, – с улыбкой ответил папочка.

Я в это время лежала под папочкиным стулом и чесала лапкой поцарапанный Марфой носик. Через некоторое время в дом пришла ещё какая-то тётенька:

– Ну, где здесь ваше новое сокровище? – бодрым голосом спросила она. – Вот ей на новоселье матрасик от меня. – Тётенька погладила меня по головке и почесала за ушками.

– Матрасик сильно в тему, Лена. Беррин они растерзали. Не поделили, – со смехом сказала мамочка. – Дине мы купили, когда ехали за ней, так что твой как раз пригодится Берри .

Мамочка, взяв из рук женщины «мой матрасик», расправила его и понесла в кухню, в
спальный угол Берри.

– Диночка, иди сюда детка, – позвала мамочка. Я вихрем понеслась виляя хвостиком. Может, мамочка передумала и подарок всё же достанется мне.

– Диночка-Картиночка, вот твоё спальное место, – мамочка показала мне на небольшой матрасик в противоположном от лежанки на «моём матрасике» Берри.

– Хм, а это ведь мой подарок, – виляя хвостиком мамочке, проскулила я и ринулась к Берри, пытаясь схватить новый матрасик за уголок.

– Дина! – окликнула недовольно мамочка. Ты сейчас пойдёшь спать на голом полу в прихожке.

Но, не зная что такое «Прихожка», я продолжила. Ведь это был мой подарок. Мой подарок! Я тянула матрасик и поскуливала от натуги. Берри казалась спокойной: она лежала на «моём» матрасике и не реагировала на мои старания.

– Ведь это мой матрасик... – продолжала я поскуливать. Но в этот момент терпение Берри иссякло: она вдруг вскочила и, схватив меня за шкирку, начала мотать из стороны в сторону, как когда-то мы с сестрёнкой – тапочек девушки.

– Берри, стой! – испуганно закричали мои человечьи родители. Папочка подбежал и схватил Берри за ошейник. – Ты что! Взрослая кобылица! Отпусти малышку! – папочка держал ошейник этой захватчицы, пока она не отпустила меня. Я тут же побежала на свою лежанку,
поджав хвостик и обиженно посматривая на всех. Ну как так! Какая-то старуха захватила мой матрасик да плюс ещё помахала мной, как тапочком. Ну всё, родители, этого я вам долго не прощу!
Они ещё наглаживают эту старуху...


* * *

Так я, Диночка-Картиночка, начала свою жизнь в доме Папочки и Мамочки с ещё
несколькими хвостатыми. Терпеть приходилось многое и многих. И Берри с её старушечьим занудством. Моя миска, мой матрасик... Да ещё и мои Папа и Мама...

Нет уж! Папа и Мама мои и больше ничьи! А тебе вон та Лена приносит вечно подарочки, вот её Мамой и считай. Хотя надо признать, мне Лена подарочки тоже приносит. Просто эта противная Берри вечно успевает первая к двери, когда приходят гости, и ей достаётся самое вкусное. А я то стул решу погрызть, то какие-то странные пластины на полу подцеплю и они поддадутся, а Мамочка
увидев дыру в полу кричит Папочке:

– Саша! Саша, иди сюда! Будет чем тебе на выходные заняться. Диночка паркет выгрызла. Папочка прибегал и только трепал меня по головке и крутил головой сам. Следом приходила Берри посмотреть, что интересного я сделала, и ворчала на родителей:

– Когда я погрызла перилку на лестнице, меня наказали...

– Берри, ты взрослая собака, – только и приговаривали родители, понимая её недовольство. – А Диночка – маленькая девочка, ей ещё можно похулиганить, – и трепали меня по головке.

Родители часто оставляли нас одних на какое-то время. Эта лентяйка Берри спала, как обычно, или ходила на кухню почавкать оставленный корм. А я обследовала дом. Поднялась на второй этаж, здесь какие-то ящики с дверцами. Интересно... Попробую открыть один. Подцепила носиком – открылся. Какие-то мягкие штуки... А если вытащить? Достала. Да они совсем мягкие, можно поиграться. Они ещё и открываются, и там какие-то бумажки. Когда пришла Мамочка и стала меня звать, я выскочила с одной из этих мягких штук в зубах. Бедная Мамуля остановилась на ступеньках, увидев меня с книжкой в зубах. Так родители между собой называли эти мягкие штуки с бумажками. Бумажками, кстати, я застелила весь коридор на
втором этаже. Мамочка и Папочка всё вздыхали, что я испортила часть Папочкиной
библиотеки. Зачем им эти бумажки? Не понимаю. Но на ящики Папочка навесил какие-то штуки, называемые замками, и мне больше их не подцепить носиком, сколько я ни старалась.

А ещё родители возили нас всех – и меня, и Берри, и кошек – на дачу. Вот где волюшка побегать, потворить что-нибудь интересное. Даже Берри, ленивая старуха, бывает, ходит куда- нибудь погулять, и тогда Родители кричат на неё тоже:

– Берри! Берри, ты куда направилась? Забыла, что у тебя есть дом? – И Берри, тяжело повздыхав, возвращалась и ложилась под какой-нибудь кустик.

Меня родители часто привязывают к чему–нибудь, пусть и на длинную верёвку, но это ведь ограничивает мою свободу! Так нечестно! Почему Берри не привязывают? Она ведь тоже нет- нет, а уходит гулять...
Мы все вместе – родители, Берри и я – ходим на озеро. Озеро – это там, где очень много воды. Берри и родители любят нырять и купаться, я тоже попробовала: это так классно – плыть, брызгать лапками, а потом вылезать на берег и отряхиваться так, что брызги летят во все стороны! Папа с Мамой странные: никогда не отряхиваются, а вытираются какими–то тряпочками, которые зовут полотенцами. И нас с Берри ругают, когда мы отряхиваем воду
близко к ним. Жаль, купаться нам дают не каждый раз, когда мы идём на озеро. Странные люди существа: сами не купаются и нам не дают. Да ещё иной раз вообще уйдут сами, а меня привяжут возле дома и сиди тоскуй завидуй. Им, видишь ли, не нравится, что я сильно разбрызгиваюсь, отряхивая воду. Или залезаю на диван в доме, не просохнув. Ну и что? Вы сами так садитесь на диван и ещё головы вытирают... опять же непонятно зачем. Отряхнулись бы как следует, голова сама и высохла бы без всяких тряпочек. Но иногда у меня получается оторваться с этой верёвки. Родители обычно не видят, чем я занимаюсь, как я перегрызаю её.
Или как пытаюсь развязать узел. Они видят только мой хвостик, бегущий на обследование территорий. Рядом с нашим домом есть много уток, они всегда разбегаются и даже разлетаются, когда я врезаюсь с разбега в их толпу: это так смешно и весело. Они ещё и пищат, и хочется кого-нибудь цапнуть на зубок за пёрышко, но не получалось ещё ни разу: уж больно они быстрые; да плюс здесь старый Дядька Рекс на привязи: он тоже ругается на меня, когда я пытаюсь поиграться с утками, грозит когда-нибудь тоже оторваться и откусить мне мой
хвостик. Задерживаться возле уток мне сильно нельзя: родители уже бегут с поводком, и Папочка очень легко меня ловит. Но иногда мне всё же удаётся сбежать прежде, чем Родители схватят верёвку и начнут на меня охоту. Я бегу дальше мимо уток и их хозяек, тоже кричащих мне вслед:

– Дина! Дина! Диночка-картиночка!

Нет уж, не поведусь на зов. Хозяйка уток и Мама Рекса тоже несколько раз меня хватала и отдавала Папочке с поводком. Я на неё рассержена: когда-нибудь всё же потреплю её уток. Когда-нибудь, но не сейчас. Сейчас надо убежать подальше, чтоб родители подольше не нашли. Эх, жаль, везде люди, куда бы я не побежала, и все кричат, что я помну их грядки. И зачем им эти бороздки с рядками травы? Непонятно. Люди вообще мне непонятны.

Вот забежала в один ближний огород, здесь мне вроде рады, приветствуют. Надо внимательно посмотреть, что здесь интересного? Может тоже утки есть? Нет, уток нет, но есть компостная яма, там не как в озере, вода не прозрачная, а какая-то чёрная и густая, с листьями, но искупнуться можно. Меня давно не брали на озеро. Хорошо бы освежиться. С разбега я нырнула. Ну, что... Неплохо, прохладненько. Листочки, правда, к шерсти пристали. Ну, не беда, отряхнусь. Ой, Папочка с Мамочкой прибежали с поводком. Надо попробовать выскочить и побежать дальше. Эхх, не получилось Папочка встал на краю ямы, Мамочка с другой стороны, а ещё хозяева огорода с двух сторон окружили мой прудик. Папочка схватил меня за ошейник, будь он неладен. Надо будет от него избавиться, чтоб не было, за что меня хватать. Пока Папочка меня держит, я вспрыгиваю радостно лапками ему на колени: «Посмотри, Пап, как я искупалась. Давай ещё разок вместе?» На брюках Папули остались чёрные следы, а Мамочка почему-то недовольно на нас прикрикнула:

– Вот теперь, Саша, идите оба на озеро купайтесь. Я вас таких в дом не впущу. И
поторопитесь: скоро Лена приедет.

Что? Лена приедет? Вкусняшки привезёт. А меня ведут уже на озеро на поводке.

Папочка прихватил возле нашего дома зачем-то пустое ведро и полотенце с шортами. В другой день я бы радостно бежала, завернув хвостик колечком и поглядывая на Папочку: «Скорей, Папуля, скорей! Озеро, купашки!». Но сегодня приедет Лена, привезёт вкусняшек, которые, пока мы ходим, конечно, достанутся Берри. Хотя Лена добрая, может, всё же мне что-нибудь оставит. Мы приходим на озеро и, о ужас! Папочка не спускает меня с поводка, он привязывает меня к дереву и начинает мыть, окатив из ведра, намылив невесть откуда взявшимся шампунем. Что
это шампунь, я знаю: Папочка и Мамочка сами моют головы таким. Но не тем, конечно, что Папуля моет меня, просто бутылочки похожи и пена... Какой он неприятный: пена лезет в уши и глаза. Ну, Папочка с Мамочкой, берегитесь! Я вам придумаю страшную месть. Лишили меня встречи с Леной и вкусняшками, да ещё и шампунем моете, и в озере не дали поплавать.

Наконец закончив мои мучения, Папочка прямо в брюках, лишь скинув шлёпанцы, нырнул в озеро. Чтооо? Пап, ну как так?! Ну всё, я обиделась, Родители. И никакие ваши ласки вас не извинят. Папочке, значит, можно купаться, а меня из ведра, да ещё с шампунем! Подойдя к дому, Папочка привязал меня к небольшому дереву, которое очень любят оба родителя: оно всё в яблоках, пока маленьких. Да, я разве не сказала? Я очень люблю грызть яблочки и картошку: это очень вкусные кругляшки. Пока Папочка пошёл в дом, я решила достать себе
яблочек. Ничего, родителям хватит, а я сгрызу те, что побольше. Эхх, не достать, придётся постараться. Ну вот, деревце на земле, можно выбрать понравившееся яблочко. Только я начала присматривать, какое взять, голос Папочки отвлёк меня:

– Туся. Туся, ты посмотри, что Дина нам сделала.
Вышедшая на крыльцо Мамочка намахнулась на меня полотецем издалека:

– Дина-Картина-Скотина. Ты что натворила? Ты зачем яблоньку перегрызла? Саша, ну зачем ты её туда привязал?

– Так ты сама сказала, к крыльцу не привязывать, здесь будет стол.

– Ну, а теперь вот все яблоки Дине. – Мамочка тяжело вздохнула и повернулась, чтобы идти в дом

– Да ты не волнуйся так, Туся, яблоня ещё отрастёт. Может быть... – уже тише добавил Папочка, когда Мамочка скрылась за дверью дома. Ну что? Недоразумение пушистые...

Пошли к крыльцу привязываться, а то останемся мы с тобой оба без ужина. – Папочка взял поводок, и мы пришли к крыльцу. Привязав меня к перилке навеса, он пошёл разжигать мангал.

– Ух ты, значит, сегодня у нас будут шашлычки. Можно будет получить кусочек от
Папочки, и вдруг ещё удастся стащить хоть кусочек. Родители всегда вкусно собирались с гостями. На крыльцо вышла Мамочка с тарелками и, поставив их на стол, вернулась в дом. Из тарелок вкусно пахло бужениной. Папочка иногда
меня угощает потихоньку от Мамочки и гостей. Пойду попробую стащить кусочек...

Родители сами привязали меня к крыльцу, ну как не воспользоваться? Ммм, вкусная буженинка. Ничего, Мамочка ещё сделает тарелочку, а это мне компенсация за купание из ведра с шампунем и за то, что не дали мне ни одного яблочка, пока был аппетит.
На крыльцо вышла Лена с сахарной косточкой. Ага, Лена меня не забыла. Спасибо, Лена! Взяв косточку, я вильнула ей хвостиком и пошла вниз с крыльца грызть косточку. Обернувшись к столу, Лена всплеснула руками и едва не наступила на тарелочку из-под буженины, которую я аккуратно оставила возле ножки
стола.

– Тоня! – громко крикнула Лена. – Тоня, ты совершила непоправимую ошибку.
Мамочка выглянула из за двери.

– Ты не ошибку совершила. Ты преступление совершила, – выговаривала Лена Мамочке с пустой тарелкой в руках.

Ночью я залезла к Папочке на ноги. Он любит, когда ему греют ножки кошки, но сегодня я прогнала эту зазнайку Марфу: надо отблагодарить моего любимого Папулечку. А утром? Утром надо придумать ещё что-нибудь интересное. Скучно ведь сидеть целый день на крыльце, как Берри. Я ведь девочка ответственная, забочусь о родителях, чтоб они не заскучали и чтоб ножки были в тепле. Надо и Мамочке погреть заодно.