Мои мексиканские хроники. Отношение к иностранцам

Русские для мексиканцев – американцы. И не только русские, конечно. Любой человек с европейской внешностью воспринимается почти всегда как американец, пока сам не расскажет, откуда он.
При этом я часто замечаю, что мексиканцы доброжелательны или как минимум не агрессивны. Не только по отношению ко мне – они и между собой, и с другими иностранцами такие же, это все отмечают.
Некоторые из них, когда узнают, что я не американец, облегчённо выдыхают, словно могут рассчитывать на равное к себе отношение в отличие от высокомерного поведения северных соседей.
Когда замечают, что я не всё понимаю по-испански, стараются говорить слова более чётко и медленно (не всегда, но часто) или переходят на английский (редко). Никогда не злятся, если мне что-то неясно. Даже порой ждут, пока я посмотрю незнакомое слово в словаре. И каждый второй норовит похвалить меня за усердия в изучении испанского.
В этой связи очень хочется провести параллели с тем, как у нас в России воспринимают иностранцев. Казалось бы, за время после распада Советского Союза мы открылись миру и наш народ должен был бы привыкнуть к иностранной речи. Ан нет, случаи забавного (а, порой и грустного) недопонимания происходят то тут, то там, и вот один из последних. Мне рассказала о нём знакомая по имени Настя, которой лично довелось стать свидетелем этой сцены в одном из наших провинциальных магазинов.

Отстояв небольшую очередь, два скромных парня, по виду мексиканца или как минимум латиноамериканца, с непривычными для нашего человека улыбками на лицах обращаются к продавщице.
- Дай мне хлэп, - с трудом выговаривая малознакомые слова, робко произносит один из них. Второй мексиканец в этот момент просто улыбается, пытаясь создать хорошее настроение.
Дородная и, судя по мимике, всезнающая продавщица безучастно отворачивается, берёт с полки буханку чёрного хлеба в пакете и с лёгким стуком опускает её на прилавок.
- Ещё что?
Мексиканец отрицательно мотает головой и напрягается, вспоминая нужные слова.
- Нэ этот… Другой хлэп.
Продавщица сначала округляет глаза, затем опускает голову. Её первый подборок прижимается ко второму, она исподлобья смотрит на черноволосого иностранца. Улыбки исчезают с лиц добродушных мексиканцев, не понимающих, что они сделали не так. Ничего не говоря, утомлённая дама берёт буханку, возвращает её на полку, после чего берёт другую такую же и шмякает её с молчаливым возмущением на прилавок с такой силой, что мексиканцы невольно вздрагивают.
- Ещё что?
Заикаясь и потея, мексиканец произносит:
- Н… нэ этот… Д… другой хлэп.
- Ты что, издеваешься?! Какой другой?! Ну какой другой?! – взвизгивает продавщица, словно её ударили током.
Потерявший дар речи мексиканец в полуобморочном состоянии направляет дрожащую руку в сторону белого хлеба.
Продавщица берёт его, со всего размаха шмякает с жутким хлопком на прилавок и нечеловеческим голосом орёт:
- БАТОН! Это БАТОН! Запомни: БА-ТОН!!!
Говорят, после того случая мексиканцы неделю боялись выйти на улицу.