Он мой

      Быть рядом с любимым человеком, о чем  еще мечеть женщине? Прижаться, влиться, ощутить тепло и безмятежность. Закрыть глаза и утонуть в сильных  мягких объятиях. Схватить, держать крепко – мой! Вцепиться, чтобы у него даже мысли не возникло быть без меня. Не могу я упустить ни капли нежности. Да, мне тепло. В этих руках так тепло. И так спокойно. Мне все равно, что будет потом. Мне сейчас так приятно, так ласково. Как жаль, что папа совсем мало бывает дома. Только в отпуск. И почему с войны так редко папу отправляют ко мне. Они там что, про меня совсем ничего не знают? Чего у них там происходит такого, что не могут без моего папы. Совсем они сдурели.
       Я понимаю, мама тоже хочет сюда, обниматься. Она, как и я, папу долго не видела, наверно соскучилась. Не, не, она скучает не так как я, но все равно, видимо, сильно, иначе бы не грустила. Как она на нас смотрит! Но что делать, сейчас место занято, и ей остается только терпеливо жать. Поэтому грустит? Нет, она улыбается. Значит грустно ей совсем по другой причине, улыбается же. Я не вредная, я вижу, что маме нравиться смотреть как я лежу на папе. И нравиться ей смотреть как он крепко меня прижимает к себе. Конечно, у него две ручки, но они сейчас обе для меня. Какая я молодец! Как же ему хорошо. Я все это чувствую, меня не обманешь. И маме от этого хорошо. А грустно ей совсем от другого, а не от меня с папой. От нас ей только радостно.
        Все сегодня дома, все мы разлеглись на нашем диване. По телевизору мультики, глупые. Их смотрит только старший брат. Он завалился на папу, схватил его своими ручками, как маленький, а он уже вырос, ему самому скоро в первый класс, в школу идти, и туда же, обниматься. Лежит, смотрит свои мультики. А мама телевизор совсем не смотрит, глаз не может оторвать от нас всех. Хорошо ей, что я с папой у нее есть. Ну и брат, тоже. Такое мы все у нее счастье! Чего хандрить, то? Мы с братом сегодня молодцы, и кушали, и слушались, и вообще не баловались. И ничего не попрошайничали. Папа приехал и нам перестало хотеться куда-нибудь ехать и даже про «все покупать» мы с братом не вспоминаем. Хотеться быть дома, всем вместе, с папой, чай пить со с тортом и смотреть телевизор, хоть там и мультики про роботов, совсем не интересные, короче.
        Я на папе могу долго лежать. Правда, казусы бывают. Было уже, я лежала, лежала, папа меня гладил, я глазки прикрыла, было так хорошо, даже время стало течь медленнее и мне стало казаться, что все это теперь навсегда. Я улыбалась, улыбалась, а потом я вдруг просыпалась в своей кроватке и одна. Как так? Тут же соскочила и сразу начала исправлять эту несправедливость. Бегом в кровать к папе с мамой. Ну и что, что солнышко еще спит за горизонтом, и они пусть спят, только со мной, в их кровати. Я же прибежала не будить – вставать, я прибежала  всем вместе еще поспать. Папе снова должно стать хорошо, он опять может обнимать меня.
Как меня папа любит! Ну, это естественно, я лучшее, что у него есть, вот я и стараюсь оправдать его ожидания, чтобы ему меня больше доставалось. Забираюсь к нему на ручки и обхватываю его за голову, прижимаясь к его щеке своей. У меня рук хватает только – только обнять его голову, зато мы так можем долго ходить, я не буду его отпускать.
       Еще он любит катать меня на шее. Это играть в коняшки тык-тыг-дык, очень смешная игра! Мы быстро – быстро бегаем, я подпрыгиваю у него на плечах в такт шагов. Смех просто распирает. И ему весело от того что я хохочу. Он от этого смеха остановиться не может и бегает, пока я смехом своим не начинаю захлебываться. И брат рядом  бегает и смеется. Вообще игра замечательная, а я такая забавная!
        А потом папа резко роняет меня головой вниз!, хоть и крепко удерживает за ноги, но у мамы дух захватывает, она даже говорит «Ой!» и в ладоши хлопает. И пугается, что вдруг я упаду. А я не пугаюсь, папа не уронит меня ни за что, я точно знаю. Но дыхание на секунду прихватывает и в следующее мгновение, на выдохе, я кричу, но не от страха, а от восторга, и чтобы именно выдохнуть. Брат тоже хохочет, как и все. Вот такое веселье, и причем здесь мамино: «Осторожно!»? Если как мама говорит «осторожно» папа будет делать, то дыхание не перехватит, и не от чего будет хохотать. Так что все хорошо у нас, все здорово и надежно. Это же наш папа, что она так распереживалась? Вообще не понятно.
Мама сказала, что нам скоро в аэропорт, провожать папу, он опять поедет  на работу. Я снова буду ждать его отпуск. И опять я буду водить деда на кухню, где у него на ручках, можно разглядывать фотографии - магнитики на холодильнике,  и вспоминать папу. Буду показывать пальчиком и угадывать:
- Папа – мой!
- Ваня с Папой – мой!
- Папа, мама – мой.
     Кстати, так и не могу их понять, если папа – «мой», то почему мама не «мой», чья она такая «моя»? Короче, отстаньте от ребенка, мама тоже «мой». И раз за разом буду спорить с дедом: «Я сама! и все - «мой!». А мне будут объяснять, что тот, который «не маленькая» – это кто уже умеет ждать папу. Когда папа придет с войны. Я жду. Я что теперь взрослая?