О карьеризме

Я уже пожилой человек, много прожил, многое видел, много читал, но пока не выжил из ума. Прочитал много мемуаров разных людей, и государственных, политических деятелей, военачальников разного уровня. Мне всегда доставляло удовольствие знакомиться с воспоминаниями людей, особенно тех, с кем я когда-то был знаком или встречался. Ведь они рассказывают о жизни, о которой я вообще не знал, или чуть-чуть.  А такова человеческая натура, что многие любят заглядывать в замочную скважину, чтобы узнать, как живут соседи. А тут и подсматривать не надо, сами все рассказали.

Особенно интересуют люди популярные, которые на виду или в коллективе, или в обществе, где мы вращаемся, или в СМИ. И здесь мне хочется поговорить о карьеристах, кто это такие, чем они опасны.

Карьерист — это примерно то же, что манчкин («Манчкин» — настольная карточная игра Стива Джексона с рисунками Джона Ковалика, которая пародирует настольные ролевые игры, в частности Dungeons & Dragons.
В 2001 году игра была удостоена американской премии Origins Awards в номинации «Лучшая карточная игра») в ролевых играх. То есть человек, которого заботит прокачка своего карьерного уровня любой ценой, а выполнение основного квеста (приносить успех компании и коллективу) его интересует в самую что ни на есть последнюю очередь.

Карьерист может быть исполнителен, старателен, доброжелателен, приносить фирме ощутимые барыши, тем самым радовать и начальство, и коллег. Но так же легко в любой момент он способен кинуть тех, кто ему доверял, и сбежать к более щедрому конкуренту, прихватив с собой базу клиентов, корпоративные секреты и твою любимую чашку со слониками. А если и не сбежит, то все равно неприятен разными мелкими пакостями — вроде приписывания чужих достижений на свой счет.

Я бы разделил карьеристов на две категории: доброкачественный карьерист и злокачественный интриган. Карьерист не всегда интриган, иногда ему достаточно просто выслуживаться и льстить.
Запомните подозрительные симптомы:
• он сплетничает
• он недостаточно компетентен
• он хитер
• он завистлив
• он льстец
• у него остро развито чутье на любые события и перемены в организации.
Если у одного из коллег есть хотя бы половина перечисленных признаков, то скорее всего вы имеете дело с карьеристом.

Карьеризм - это склад характера или же легкое поведенческое отклонение — когда работником овладевает комплекс карьериста, ему хочется выделиться, стать первым авторитетом, доказать всем и себе, что он талантлив и незаменим. Сами по себе эти устремления безвредны и даже хороши. Становится скверно лишь тогда, когда карьерист фиксируется на этих помыслах и применяет неэтичные методы их реализации.

Именно потому при найме потенциального работника вкрадчиво спрашивают «кем вы видите себя в нашей компании через десять лет» — чтоб оценить его амбиции. На первый взгляд высокие амбиции — однозначный плюс... однако есть и опасность для коллег, и для начальства, кого такой гиперэнтузиаст может «подсидеть». Опытный кадровик способен распознать и отсеять карьериста на стадии отбора. Но часто ты в жизни наблюдаешь опытных кадровиков? А ведь есть и работники, от которых точно легальными методами не избавиться, например, племянники директора департамента. Потому мотайте на ус следующие несложные правила. Ус спрячте в надежное место, где его не достанет враг.

Правило 1
Если вы имеете дело с мастером интриг, то следует в первую очередь озаботиться об информационной безопасности. Не болтать лишнего. Не давать доступ к критичной для вас информации. Любое слово может быть использовано против вас, шантаж — не такая уж и редкость в большом офисе.

Правило 2
Строго документировать общение с таким субъектом. Все деловые вопросы обсуждать через е-мейл, а сами письма сохранять, чтобы в любой момент — даже через три-четыре года — вы могли продемонстрировать их в доказательство своих слов.

Правило 3
Будьте дружелюбны с карьеристом. Дело не только в том, что это обезопасит вас от его козней. Но и в том, что сам карьерист не может точно предсказать, кто из коллег когда-нибудь превратится в начальника. А потенциального будущего начальника он обижать не хочет. Вот и не давайте ему поводов.

Даже если карьерист вызывает недовольство и бешенство коллег, имеет смысл протянуть ему руку поддержки. Ведь мысленно он уже объявил войну всему офису, и понимание того, что не все держат его за злодея, может погасить конфликт.

Правило 4
Если деятельность интригана наносит прямой ущерб работе, не держать эту информацию при себе, а обязательно доложить руководству. Начальство способно терпеть любые претензии, жалобы, выходки и ляпы, но на информацию об откровенном саботаже должно отреагировать обязано. Если начальство в своем уме, конечно (к сожалению, это не всегда так в наших широтах).

Правило 5
Когда он распускает о тебе слухи и сплетни, перехватите инициативу и расскажите коллегам все сами. Прятаться и делать вид, что вы ни при чем, когда вокруг все шепчутся — хуже любой правды.

Правило 6
Незаметно ведите деятельность по сбору компромата на самого интригана. Такие люди в большинстве своем считают себя умными, а коллег — недалеким слабоумным планктоном, так что интриган может вас недооценивать и тем самым у вас появляется возможность нанести ему ответный удар его же оружием.

Правило 7
Попытайтесь развить в себе навыки психолога — как игроки в покер, которые учатся распознавать, что на уме у оппонентов. Если твои психоаналитические и эмпатические навыки слабы, найдите в коллективе того, кто имеет к тому талант и подружись с таким человеком. Обычно это женщины, так что вы совместите приятное с полезным.

Мне на моем жизненном пути не раз приходилось иметь дела с карьеристами. Убедился, что наиболее опасны карьеристы среди партийной номенклатуры, которые, чтобы порадовать босса, могут допускать противоправные деяния, которые в силу сложившейся практики не могут быть обжалованы в суде. В моей жизни были два случая с одним и тем же руководящим партийным начальником, который занимал разные уровне – вначале в горкоме партии, потом в крайкоме. Но если в первом случае это меня не касалось, то во втором – прямо.

Первый случай произошел, когда я первый год исполнял обязанности парторга крупной городской больницы в Хабаровске. В хирургической клинике больницы через пару дней после операции аппендицита умирает молодая девушка. Убитая горем мать, которая незадолго до этого потеряла мужа, пишет жалобу на очередной съезд КПСС. Естественно, письмо перехватывают в крае и жалоба попадает на стол первого секретаря  крайкома КПСС А.К.Черного. Тот, прочитав, и не зная всех обстоятельств дела, пишет резолюцию в адрес Хабаровского горкома партии, «разобраться и примерно наказать», а сам вместе с первым секретарем горкома КПСС А.Г.Поповым, уезжает на партийный съезд.

Оставшийся вместо Попова второй секретарь горкома В.А.Богданов выносит вопрос на очередное бюро горкома.  Туда приглашают коммунистов больницы и медицинского института, которые так или иначе задействованы в этом деле. Один коммунист больницы – К.П.Топалов, был первым дежурантом в бригаде хирургов, который поручил оперировать девушку второму дежуранту, что было обычным делам при простых операциях типа аппендектомии.  Второй коммунист – аспирант мединститута В.И.Штангрет, был первым дежурантом в день, когда девушка умерла. Руководитель клиники профессор Г.Л. Александрович и ректор института А.Г.Росляков тоже приглашены на партийное бюро в горком партии, как и мы с главным врачом Л.Н.Яковлевой.

Докладывают обстоятельства дела. Когда девушка умерла совершенно внезапно от тромбоэмболии легочной артерии, весьма редкого осложнения, Александрович попросил сделать вскрытие заведующему кафедрой института А.И.Зеленскому, самому опытному прозектору в крае, и тот обнаружил врожденное недоразвитие внутренних органов, в том числе небольшой просвет легочной артерии. Со стороны кишечника никаких осложнений операции не обнаружено. Тромбоэмболия произошла из-за особенностей организма и вины медиков нет.

Это и пытались донести до членов бюро горкома партии все выступающие из института.  До нас дело не дошло, мы были лишь безмолвными свидетелями расправы горкома КПСС над В.И.Штангретом, которого исключили из партии и из аспирантуры, партийные выговоры, правда, без занесения в учетную карточку, получили все приглашенные, кроме меня, которого пожалели, ведь я всего полгода был парторгом больницы. Через год по-тихому со всех наказанных сняли выговоры на партийных собраниях в коллективах института и больницы, которые по уставу должны были утверждаться бюро райкома КПСС. Я представлял наше решение бюро райкома. Мне был задан вопрос, за что наказали, но за меня ответил первый секретарь райкома М.П.Мещеряков, который сказал: «Поторопились на бюро горкома». Он был членом бюро горкома и свидетелем этой сцены.

А через десять с небольшим лет с сообщением на бюро крайкома партии, которое вел второй секретарь В.А.Богданов, выступать пришлось мне, в то время заместителю заведующего отделом здравоохранения Хабаровского крайисполкома.  Незадолго до этого вышло постановление Политбюро ЦК КПСС и Совета Министров СССР об увольнении из рядов Вооруженным сил большого количества офицеров. Там помимо всяких заданий по трудоустройству было предписание обеспечить уволенных в запас качественной медицинской помощь.  Наш отдел в рамках предписанного и сделал предложения, где должны обслуживаться уволенные офицеры. Но готовящий вопрос на бюро крайкома инструктор не вник в суть указаний ЦК и Совмина, взял старое решение бюро крайкома по призыву молодежи в ряды ВС СССР, и в справке и проекте решения бюро накатал строгие наказания в адрес отдела здравоохранения крайисполкома за упущения в этой работе. И когда поднявший меня Богданов начал полоскать за недоработки, я сказал, что в постановлении ЦК и Совмина речь идет не о призыве, а наоборот, об увольнении, но Богданов и слушать не хотел. Мне корячился выговор по партийной линии. Но меня спас генерал-лейтенант из штаба Военного округа, который поддержал меня. В результате партийное взыскание получил инструктор крайкома, нас с генералом включили в рабочую группу по подготовке нового решения крайкома КПСС.

После этого я поинтересовался, как сложилась партийная карьера самого Вадима Богданова. Как я и ожидал, он пришел в партийные органы с выборной комсомольской должности.  Я знал очень многих таких карьеристов из комсомола. Самый яркий пример этому – Михаил Горбачев. Вся его практическая работа в прокуратуре небольшого и захудалого района в Ставрополье была всего 2 недели, после он чего был только на выборных комсомольских и партийных должностях. Научился говорить без бумажки прописные истины, не обладая никакими организаторскими качествами. И к чему это привело, не надо говорить, все знают.

Я много лет проработал в отечественном здравоохранении, занимал высокие должности на региональном уровне, но никто никогда не упрекал меня в карьеризме. Я никогда не лез на глаза начальству, просто честно выполнял свои обязанности. Вначале школьника, у меня в табеле успеваемости за много лет обычно было 2-3 «четверки», остальные «пятерки».  Меня в числе первых в классе приняли в пионеры, а вот в комсомол я вступил лишь в 11 классе, когда мне сказали, что в институт, не будучи членом ВЛКСМ, меня могут и не принять.

В школе, а потом в медицинском институте я активно занимался спортом, был и чемпионом района среди школьников, чемпионом края среди студентов. И даже чемпионом РСФСР среди студентов-медиков. Чтобы побеждать, приходилось много тренироваться, получать травмы, а потом их залечивать.  А вот большой активностью в комсомольской и профсоюзной работе в институте я не был замечен. Да и в научных кружках не занимался. Поэтому по распределению ректората института по окончанию его я попал служить в военно-морской флот, на Тихий океан.

Я не имел противопоказаний по здоровью для службы в подплаве, поэтому сам попросился служить на подводную лодку. Служба у меня шла хорошо, замечаний от командира лодки и флагманского врача бригады я не имел. Замкомандира по политчасти привлек меня к проведению политзанятий с матросами, а комсомольцы экипажа выбрали меня своим комсоргом. Весьма долго я сопротивлялся уговорам нашего замполита В.Г.Кудлаева, который уговаривал меня вступить в члены КПСС. Его в политотделе бригады упрекали за то, что пропагандист и комсорг не является коммунистом, а так как я очень уважал нашего комиссара, согласился написать заявление о приеме в члены КПСС. Одну рекомендацию дала комсомольская организация, вторую Кудлаев, а третью командир БЧ-5 А.Г.Сайпулаев. И политотдел бригады, который выполнял функции райкома КПСС, утвердил решение первичной партийной организации.  Так я стал кандидатом в члена КПСС.

Но потом изменился приказ министра обороны, и я со своим неважным зрением без очков оказался годен к службе только на берегу. А найти подходящую должность на берегу было крайне трудно, и я уволился в запас.  Так началась моя жизнь на «гражданке».  Я почти 13 лет проработал в крупной городской больнице города Хабаровска, где вырос как врач-рентгенолог и в профессиональном отношении, и в должности – стал заведующим отделением и внештатным главным рентгенологом города. Почти десять лет коммунисты первичной партийной организации избирали меня своим секретарем, т.е. парторгом больницы. Это тоже была общественная работа, никем не оплачиваемая, но очень ответственная. Именно тогда я стал задумываться впервые о том, все ли хорошо в авангарде трудового народа нашей страны – в коммунистической партии.  И при здравом рассуждении понял, что партийная работа во многих партийных организациях свелась к формализму. 

Меня несколько раз избирали членом комиссий Индустриального райкома КПСС города Хабаровска для проверки деятельности других первичных организаций. Вот тогда мне и открылась во всей «красе» деятельность многих «первичек», где и партвзносы не все платят регулярно, и на собраниях рассматриваются мелочные вопросы, да и сами собрания проводятся не так, как написано в Уставе партии, раз в месяц, а когда вздумается. Да и сами коммунисты не являются примером ни в труде, ни в общественной жизни, ни в личной. И никаких мер к ним партийная организация не применяет. Особенно это было характерно для «первичек» всяких строительных организаций, где должность парторгов, как и у меня, на общественных началах.

Я уже писал, что мне, в то время рядовому врачу-рентгенологу, предложили занять должность главного врача в другой, такой же крупной и клинической, как наша, городской больнице № 10, но мне с большим трудом удалось отбиться от серьезного скачка в карьере. Я не был готов к такой высокой должности, да мне и нравилась моя профессия рентгенолога. Если был я был карьеристом, я бы ухватился за это предложение, тем более что мне обещали дать квартиру. Моя семья жила вместе с родителями в их кооперативной квартире, 7 человек на 27 кв.м полезной жилплощади.

А вот врач-хирург Игорь Руденко, которому предложили стать главным врачом нашей больницы после перехода на более высокую должность Людмилы Николаевны Яковлевой, посулив квартиру, согласился, но не потянул, и когда получил квартиру, ушел с должности, став заведовать отделением в больнице.

А вот я после отказа от высокой должности почти 10 летя был парторгом больницы, которая регулярно побеждала в социалистической соревновании среди больниц города. И в этом была большая заслуга первичной партийной организации. Затем меня назначили главным внештатным рентгенологом города Хабаровска, а потом пригласили на должность уже штатную – главного рентгено-радиолога Хабаровского края. С этой должности после долгих уговоров я согласился перейти в отдел здравоохранения крайисполкома на должность заместителя заведующего отдела. Через 11 месяцев стал первым заместителем заведующего, в которой проработал более десяти лет. Правда, наша контора за эти годы сменила несколько названий. Из отдела здравоохранения крайисполкома мы стали управлением здравоохранения администрации края, а затем департаментом здравоохранения.

Я не принимаю упрек некоторых «деятелей» либерального толка в том, что был членом КПСС, которую они сравнивают с нацистской партией Третьего рейха.  И у меня перед глазами был хороший пример – мой отец, Константин Иванович.

Мой отец был коммунистом долгие годы. Причем очень ответственным членом партии.  Когда его, тогда молодого коммуниста, недавно принятого в члены КПСС, работавшего завучем в средней школе, вызвали в райком КПСС и в приказном порядке направили директором семилетней школы в соседнем, за 7 км, поселке, и велели к новому учебному году завершить строительство еще одного здания школы, он сказал: «Есть» и с тем пор мы видели его только по выходным дням.  Но он сумел завершить начатое строительство нового здания к новом учебному году, а потом почти каждое лето вместо положенного отпуска занимался подготовкой зданий школы к новому  учебному году – контролировал  ремонт зданий, замену рассохшиеся оконных рам, стекол окон, замену печей в классных комнатах, закупку нового школьного оборудования и наглядных пособий. И в снег и дождь каждый день он ездил или на автобусе, или на попутным машинах, а то и шел на лыжах после метель, когда транспорт между поселками не ходил.

А когда в нашем поселке уехал очередной директор школы, отца снова вызнали в райком партии и в районо и велели принимать школу. Его, имевшему среднее специальное образование (окончил Николаевское-на-Амуре педагогическое училище по специальности учителя начальной школы) под угрозой партийного взыскания заставили руководить коллективом, где большинство учителей после педагогических институтов. И он снова сказал: «Есть» и вернулся в школу, где начинал свою трудовую деятельность после службы в армии и участие в войне с Японией.

Вот что написала в своих воспоминаниях  одна учительница, работавшая под руководством моего отца, Ангелина Ивановна Черкашенинова. Она училась в этой школе я пятого класса, потом училась в Хабаровском педагогическом училище, и до выхода на пенсию работала в ней, т.е. почти полвека ходила в эти стены.  Вот что она написала: «В 1969 году Аляева В.Н. уехала в Тюменскую область, и директором школы стал Константин Иванович Щербаков.  Я уже была назначена заместителем директора по воспитательной работе. К этому времени в школе уже несколько лет работали молодые учителя Василенко Т.А., Веснина С.В., Земан И.В., Серебрякова В.И., Расщепкина А.А., вернулась на работу в школу Миминошвили А.Е. Это была моя учительница в 6 классе, которая вела уроки истории. Как было интересно на её уроках: она не садилась на стул, а весь урок ходила по классу и объясняла.  В те годы она была красивая, подтянутая, в туфельках, мы любовались ей.

При Константине Ивановиче я почувствовала, наконец, себя учителем, который что-то может достичь в профессии. Он был для меня Учителем с большой буквы.  Школа стала для меня вторым домом. Мы вместе с ним обсуждали планы, готовились к педсоветам, он посещал мои уроки. Я, конечно, старалась изо всех сил.  Константин Иванович видел и недочеты, но умел увидеть и положительные стороны,  и похвалить. Он сплотил коллектив, никаких склок, пересудов, опозданий на уроки не было.»

Примерно также охарактеризовала моего отца его ученица в семилетней школе Татьяна Чеботарь:  «Математику преподавал Константин Иванович Щербаков, наш директор, человек с сильным и мужественным характером. Когда он заходил в класс, все немедленно замолкали на весь урок, хотя он никогда не повышал голос. Его талантливость как учителя, на мой взгляд, определялась умением длительно удерживать интерес класса к преподаваемому предмету, умением «держать паузу», его вопросительное молчание порой было лучше всякого назидания. У Константина Ивановича  был каллиграфический почерк. Когда он записывал задания мелом на классной доске, то мы невольно любовались его красивым и изящным письмом, задумывались над тем, как можно, оказывается, искусно писать и, при этом, до автоматизма ровно и быстро. Хороший пример нам был во всем.»

Отец стал директором  в 1954 году, когда наши поселки Херпучи и Оглонги входили в Тахтинской район Нижне-Амурской области Хабаровского края. В начале 60-х годов была проведена административная реформа, Нижне-Амурская область была упразднено, Тахтинский район упразднен, часть поселков бывшего района вошла в Ульчский район, часть в район имени Полины Осипенко. Наши поселки в районе Приамгунья вошли в состав района имени Полины Осипенко.  Так вот, моего отца избирали в райком КПСС и в Тахтинском районе, и в районе имени Полины Осипенко, что свидетельствует о высоком авторитете моего отца.

Мне не довелось учиться у него, все годы моей учебы в школе он работал директором школы в семилетке.  Но мне запомнился один из моих приездов в родной поселок на зимний каникулах в институте, когда отец уже работал в моей родной школе.

Как известно, в таких северных районах туалет находится вне дома, а огороде.  Правда, чтобы не ходить «до ветру» по ночам, обычно где-то ставится ночной горшок или ведро, куда можно справить «малую нужду». Стоял ночной горшок и в нашей квартире.  Но однажды ночью я проснулся от того, что отец одевается и куда-то уходит. Я подумал, что видно, ему приспичило «по большому» и он скоро придет. Но его возвращения я так и не дождался. Пришел отец лишь к завтраку.  Когда он ушел в школу, я спросил у мамы, куда ходил ночью отец? И та совершенно спокойно сказала: «В школьную кочегарку.  Ночью дежурил кочегар, на которого нет надежды. Вот папа и пошел проверить. Если спит, но трезв, разбудить, заставит поднять пары в котле, а не разбудит, сам будет бросать в топку двора, чтобы не разморозить систему отопления». Я спросил: «А нельзя его уволить?»  На что мама ответила: «А где ты у нас найдешь на копеечную зарплату хорошего работника? Все хорошие на прииске работают.» Правда, знаю, что на следующий год отец нашел хорошего кочегара.  В старательских артелях работают лишь в теплое время года, когда вода растает, и можно породу размывать насосами под давлением.  Один из старателей был из поселка, всю зиму  балду гонять не захотел, вот отец его взял в кочегары, все какой-никакой заработок. Нашел еще один непьющий мужик, вот они вдвоем и закрыли работу кочегарки. Знаю, что в первую же зиму, когда отец ушел на пенсию и уехал в Хабаровск, уснувший кочегар заморозил систему отопления в школе и интернате, и зимой из Хабаровска на самолетах возили новые батареи отопления.  А школьники ушли на незапланированные каникулы.
На заставке отец среди учителей Херпучинской школы.

Настоящим коммунистом проявил себя мой отец и в дальнейшему. Как известно, в те годы действовало положение, что доход работающего пенсионера вместе с пенсией не мог превышать 300 рублей в месяц. Причем не на всякую должность пенсионера можно было взять. Поэтому отец устроился работать рабочим в геологический музей объединения «Дальгеологии». А как коммунист встал на учет в первичную парторганизацию объединения, где был партком, т.е. парторг был освобожденный. И так отец, пенсионер, работавший в музее, сумел так проявить себя, что его избрали заместителем  парторга, членом партбюро.  Несчастный случай, который привел у тяжелой травме (перелом шейного отдела позвоночника) случился в нерабочий день, в субботу, когда отец спешил на заседания парткома. В то время уже действовало положение, что партийный собрания и заседания выборных партийных органов в производственных коллективах могли проходить только в нерабочее время.

К чему я это пишу? Мне уже в постсоветское время в полемических спорах бросали: «Где ты видел настоящих коммунистов?».  На что я отвечал: «Я знал двух настоящих коммунистов – моего отца и родного дядьку Виктора Степановича Пастернака», и немного рассказывал о них.  Ни отец, ни дядя Витя не были карьеристами, пойти в партию их агитировали.  Но если мой отец был рядовым коммунистом, то Виктор Степанович Пастернак, пройдя в своей трудовой деятельности должности мастера, инженера мартеновского цеха завода «Амурсталь» в Комсомольске-на-Амуре, главного инженера кислородного завода в Хабаровске, был избран на партийную работу, став вторым секретарем Индустриального райкома КПСС. Затем последовательно он становился вторым секретарем горкома Хабаровска, вторым секретарем обкома КПСС Еврейской автономной области, первым заместителем председателя Хабаровского крайисполкома, председателем. А затем, впервые в истории СССР, с должности председателя крайисполкома был избран на должность заведующего отделом ЦК КПСС. Сын репрессированного спецпереселенца и такой карьерный взлет только за счет того, что на всех должностях с успехом справлялся с порученным делом.
А что сейчас светит молодому специалисту в современной «демократической» России?  Давайте порассуждаем на примере гражданина (пардон, господина) Икс.

Его наверняка уже многократно поучали о том, что нужно строить карьеру, нужно развиваться, самообразовываться для того чтобы хорошо жить. А если ты не смог "построить" карьеру, то нечего жаловаться на жизнь, сам виноват. Давайте рассмотрим это явление поближе и определим его суть.

Саморазвитие разве плохо? Нет. Самообразование тоже нет. Карьера тоже выглядит положительно, если тебе есть что дать обществу на верхних ступенях, то почему не дать? Однако, в нашем обществе почему-то принято, что "карьера" и "успех"  - это ключ к удовлетворению базовых потребностей человека (и чуть-чуть больше), а людям простым удовлетворять эти потребности в полной мере не обязательно (или не положено), помните нетленную фразу Дмитрия Анатольевича Медведева: "Учитель это призвание, а если хочется денег зарабатывать - есть масса прекрасных мест, где это можно сделать быстрее и лучше, например бизнес".

Давайте представим, что утверждение о карьере верно, тогда выходит, что ради удовлетворения базовых потребностей всякий гражданин нашей прекрасной родины включается в борьбу за "карьерный рост", это порождает огромную конкуренцию, и даже в "идеальном" мире (без коррупции и кумовства) вся масса борцов за базовое счастье не сможет занять верхние позиции. Иначе кто же будет работу работать? Значит, каждый не сможет удовлетворить свои базовые потребности при такой концепции, как бы не старался.

А если эта концепция не работоспособна изначально, то почему её так навязывают, кому это нужно? Потому, что она выгодна тем, кто уже сейчас "на вершине", они прекрасно знают, что с бухты-барахты на хорошие места не попадают, поскольку существует фильтр, называемый в народе кумовством. Значит, амбициозные ребята и девчата "с улицы" им не страшны, а популяризация легенд о том, что нужно строить карьеру, чтобы жить хорошо, заставляет наивных, но амбициозных карьеристов играть в "крысиные бега" с выгодой для тех кто уже наверху и туманными перспективами для самих карьеристов (не туманны только проблемы со здоровьем и нервами, которые они могут заработать).

В чем кроется базис этой уловки?
В том, что если ты простой учитель, врач, сантехник, продавец (и т.д.), то ты зарабатываешь только на еду, коммуналку и копишь на одежду, и это нормально. НЕТ, это не нормально! Труд должен обеспечивать базовые потребности в полной мере и даже больше. К примеру, в Финляндии простой бетонщик вполне может себе позволить отдых всей семьёй на Югах раз в год, и это не российские Юга с койко-местом в хате бабы Дуси, а качественный сервис курортов Юга Европы. А что может себе позволить средний класс России, который зарабатывает от 17 тысяч рублей, по заверениям вечного президента?

Что с этим делать?
Не ведитесь на провокации, не поддавайтесь манипуляциям, всегда критически оценивайте то, что вам пытаются навязать, особенно сказки об успешном успехе, повышении, ежегодной индексации з/п, бонусах и премиях на новом месте работы. Лёгкого решения в данной ситуации не будет, поскольку большинство россиян готовы работать за копейки в надежде на карьеру и светлое будущее, а вы со своими претензиями на достойный доход, будете на их фоне не востребованы. Однако, как только большинство перестанет работать за копейки, повысит свою финансовую грамотность, перестанет жить не по средствам в кредит, вот тогда создадутся предпосылки к улучшениям.