Азим и Чёрный рубин - Глава 50

«Дабы жизнь, отданная отцом, обеспечила будущее сына,
Дабы сердце матери не разорвалось, как моё,
Брат мой знай, что твоего сына я воспитаю как своего.
Дабы радость и добро отныне вновь воцарились, Некрузом назову его».
Обещание Азима перед обезглавленным телом Комила.

Погода была пасмурной, как и Азим. Облака словно скорбели по всем убитым, как и Азим. Все думали, что пойдёт дождь, но слёзы проливали только люди. А когда тела ахорунцев вернутся домой, горе наступит и там. Весь мир, казалось, сейчас замер, как и серые облака над Азимом.
Он всё ещё был опечален – Камила больше нет. Он был единственным лучом света среди войска Ахоруна. «Что ты прокис?», сказал бы он сейчас и бросил бы какую-нибудь глупую шутку.
– Твой сын – мой сын, – про себя повторил Азим своё обещание, увидев тонкий луч света, пробившийся сквозь облака. – Я позабочусь о нем.
Азим на своём жеребце ехал во главе большой делегации, включающей в себя султана, мэра Арружа с перевязанной рукой и Мираса, наибов Чехры и Джоду и их военачальников. С ними также ехали Латиф, визири и знать Расулабада и Ангурана, срочно приехавших по поручению султана. В делегации были и двести воинов, как зебистанцев, так и ахорунцев. С некоторыми воинами были их жены и дети. Слуги и простой народ тоже входили в делегацию. Всего их было пятьсот, но, к сожалению Азима, среди них не было его родителей и младшего брата. Путь их занял четыре ночи и пять дней сначала предосеннего поста.
Все эти дни Азим был озадачен последствиями этой войны. Он часто задумчиво смотрел на симургов, парящих под облаками, а когда опускал взгляд, перед его глазами часто всплывала одна и та же картина: тело на повозке, а голова приставлена рядом. Тогда Азим приходил к мнению, что, если бы не он, Комил был бы жив… все они были бы живы. Прав был Расим, иногда думал Азим.
– Он сражался отважно, – вспомнил Азим слова Латифа перед этой повозкой. – Рубил не щадя. Он бежал за вами, когда вы начали кричать «не убивать». В него попала стрела, но он не сдался… Когда он хотел обезоружить противника, с ним случилось… это.
Совесть мучила Азим после этих слов. Каждое утро и каждую ночь перед сном Азим повторял свое обещание.
– Он сдержал своё слово, данное моему отцу, – ответил Азим тогда Латифу. – Теперь, я в неоплатном долгу перед ним.
– Будьте справедливым правителем, – посоветовал Латиф. – Думаю, это бы обрадовало его душу в раю.
Единогласным решением воинов Азим был объявлен шахиншахом. Позже это решение поддержали визири и другие чиновники Зебистана и Ахоруна. Жители Расулабада тоже были не против.
Падишахи Зебистана и султаны Ахоруна носили высокие или пышные чалмы с драгоценными украшениями. Однако, шахиншаха было решено короновать, но в Расулабаде уже было негде. Западный блок дворца, где был аудиенц-зал, и к которому примыкала дворцовая площадь, почти полностью сгорел при пожаре. Симурги пытались потушить огонь своими крыльями, но ветер, создаваемый их мощными взмахами, сдувал пламя на площадь. Это грозило воинам, которые на тот момент сплотились и перевоплотились в пожарных.
Две с половиной тысячи воинов Чехры и Джоду объединились с пережившими сражение воинами и тушили пожар в переходах на другие блоки дворца, чтобы не дать огню поглотить весь дворец. Ведра они достали из ближайших домов и самого дворца – с этим им помогли придворные слуги и горожане. Воду они доставали из колодцев и фонтанов на алее и площади вокруг дворца.
Огонь потушили поздно ночью. Подошедшие с востока города воины Ангурана на следующее утро помогали убирать тела убитых. Выжившие командиры ходили и опознавали среди тел зебистанцев и ахорунцев. Последних было решено отправить домой на лодках, по которым воины Ангурана прибыли по Зарафшану.
Оскверненные воины, оставшиеся за стеной, тоже пришли в себя. Узнав эту весть, Азим, Бузург, Латиф и сотня воинов из Чехры и Джоду вместе с лекарями отправились за стену. Раненым они помогли, а здоровых попросили помочь с телами убитых. Там-то Азим и нашел обезглавленное тело Комила.
Хоть с уборкой тел на алее и площади и управились за пару дней, кровь, застывшая на камнях и мраморе, казалось, не смоют даже ливневые дожди. Казалось, что и зловонье от тел останется там навсегда. Помимо этого, в некоторых блоках дворца было невозможно находиться из-за горелого запаха. Потому было решено провести коронацию в Шомабаде, и теперь огромная делегация не спеша подходила к городу, построенному в ночи.
Шомабад располагался на протяженном холме на открытой местности и состоял из двух частей, которые называют левая звезда и правая звезда. Строительство города было инициировано Расулом Вторым. Он хотел, чтобы старые падишахи уходили в этот город на покой, уступая трон молодым наследникам. Он сделал это для будущих поколений, ибо знал, что строительство города не завершится до конца его жизни. Расул Второй издал соответствующий закон, согласно которому падишах, дожив до шестидесяти пяти лет, обязан уступить трон наследнику, и первым же исполнил свой закон.
По воле Расула Второго строительные работы в основном шли после захода солнца и только в дни Ситорамона. Потребовалось одиннадцать циклов этого удивительного, до сих пор не объясненного феномена, чтобы возвести Шомабад.
Этот город – зеркальное отражение двух звёзд, появляющихся раз в двадцать два года под луной. Возведенные, а точнее выращенные из хвойной живой изгороди, стены представляют собой пятиконечные звезды с одним длинным хвостом в каждой. Эти хвосты тянутся друг к другу и между ними есть мост – единственный переход из одной звезды в другую, не считая внешние наземные тропы. Этот мост выполнен из веток самой изгороди.
В вершинах звёзд возведены мавзолеи, вокруг которых цветут сады и бьют фонтаны. В каждом пентагоне – посередине звёзд, построены дворцы с огромными стеклянными куполами. Эти купола состоят из множества пятиугольных выпуклых стеклянных блоков, напоминающих небольшие купола. Потому эти дворцы называют «купольными».
Сами купольные дворцы построены в основном из дерева с каменной основой. Высота стен составляет двадцать два газа, а купола добавляют к ним ещё двадцать два газа. Наружные стены украшены резьбой и цветной росписью. Купольные дворцы были возведены в форме пентагона и на каждой стороне перед стенами возвышались по одиннадцать колонн, скрывая за собой террасы и балконы. Каждый дворец состоял из двухсот сорока двух комнат и в них жили в основном слуги, присматривающие за падишахами до их смерти и за их мавзолеями и садами.
Городом руководит наиб, назначаемый падишахом. Однако, экономика города всегда была самостоятельной и мало зависела от внешних продовольственных и других поставок.
Общая площадь обеих звёзд Шомабада сравнилась бы с половиной Арружа. Её внешние зеленые стены в высоту достигают двадцати двух газов, а в ширину одиннадцать. За этими размерами строго следили садовники. Пару таких садовников заметил Азим на поступях к огромным воротам левой звезды.
– Их называют пауками, – объяснил, ехавший рядом Латиф.
– Почему? – спросил Азим, опустив на него взгляд.
– За то, что они с легкостью могут карабкаться по этим стенам, – Латиф указал на садовника в бледно-коричневых одеяниях, быстро спустившегося на пару газов вниз и исчезнувшего в зеленых ветках.
На удивление Азима ворота тоже оказались из живой, однако, цветущей изгороди, шириной в три, а высотой в одиннадцать газов. Ворота держались на больших незаметных петлях и стояли на почти незаметных каменных колёсах, с помощью которых и открывались.
Земля в проходе и до площади, ведущей ко дворцу, вымощена пятиугольными камнями, в основном, светлых оттенков. Центр площади пентагона занимал купольный дворец. Остальное место было отведено цветникам, небольшим фруктовым садам, беседкам и фонтанам, половина которых была обнесена низкой живой изгородью зеленого, зеленовато-синего и пурпурного цвета.
Азим, облачённый в белые шёлковые одеяния, первым въехал в город и его поприветствовали с почестями придворные слуги левого дворца и наиб Шомабада. За ним въехали Бузург и Латиф, которые также спешились и подошли к наибу Шомабада. Тот с учтивым поклоном встретил благородных гостей и пригласил во дворец. Пока они шли по мраморной тропинке, остальная делегация медленно втекала в пентагон, а симурги, не найдя себе место, улетели на север...
– Они здесь? – спросил Бузург ибн Махмуд.
Была и другая причина, по которой они приехали в Шомабад. Латиф и пара других чиновников Расулабада рассказали Азиму и Бузургу про Мехри и её третьего сына. Орзу заявлял, что это сын падишаха Нодира и у него есть права на трон. Однако Расим обвинял Орзу в порочной связи с Мехри и её сын – это его побочный сын. Теперь они оба мертвы и правду может знать только наиб Шомабада, где и рос этот предполагаемый наследник.
Чтобы поговорить об этом вдали от лишних ушей, Азима и его чету, включающую в себя султана Ахоруна, мэров Арружа и Мираса, наибов Чехры и Джоду, Латифа и пятерых чиновников Расулабада, пригласили на восточный балкон на последнем этаже левого купольного дворца. Их усадили за большой топчан, на котором заранее накрыли богатый дастархан со множеством фруктов, печёных и напитков, за исключением вина.
– Они… Узнав о провальной попытке свергнуть падишаха Расима и о подавленном мятеже, госпожа Мехри, опасаясь за жизнь сына, покинула город вместе с ним, – замешкав, ответил наиб.
– Где они? – спросил Бузург. Его тон не был расположен к душевному разговору, так как он понял, что наиб чего-то недоговаривает с самого начала.
– Я н-не уверен, г-господин, – с запинкой ответил наиб, избегая взгляда Бузурга. – Госпожа родом была из Чехры. Возможно, она могла вернуться туда, – он перевёл взгляд на наиба Чехры, надеясь, что султан от него отстанет.
Бузург тоже посмотрел на наиба Чехры, с намеком на вопрос в своих глазах.
– Она не обращалась ко мне за помощью, – сказал Окил, словно оправдываясь. – Я бы знал, если бы она появилась в городе.
– За провальными попытками свергнуть колдуна стоит госпожа Мехри? – спросил Азим.
Ахад, с досадой вздохнув, виновато опустил глаза и плечи.
– Боюсь, что так, мой господин, – негромко ответил он.
– Орзу заявлял права третьего сына Мехри на трон, но Расим обвинял его в интимной связи с госпожой Мехри, – заговорил Латиф.
– Это правда? – спросил Азим в один голос с Латифом.
Сжав губы, наиб Шомабада молча покивал. Не стоило углубляться в вопрос, он и так его понял.
– Орзу часто приезжал в Шомабад и навещал госпожу Мехри с её сыном. Вскоре я догадался о целях его визитов и поговорил с госпожой. Она рассказала мне обо всём, – признался наиб.
– Если вы знали правду, почему не сказали раньше? – вознегодовал Латиф. – Я был там и своими глазами видел, как Расим превратил голову Орзу в головешки. Этого можно было избежать!
Наиб томно вздохнул и посмотрел на негодующего Латифа.
– Орзу был гнилым человеком, – сказал он. – Все дети госпожи Мехри были его побочными сыновьями. Он знал, что за смертью Носира и Мунира стоял Расим. Он хотел мести и, поведай я эту тайну всему миру, его бы это не остановило. Узнав о гибели любимого, госпожа Мехри подкупила некоторых военачальников на мятеж.
– Мне не нужны мятежи, – предупредил Азим.
Наиб Шомабада растерялся и не знал, что ответить. Такого давления ему никогда не оказывали. Он думал, что находится на допросе и съёжился, как мышь в углу.
– Как его зовут? – спросил Азим.
– Амир, – ответил Ахад негромким голосом.
Бузург и Фотех иронично хмыкнули.
– Он знает о своём происхождении? – спросил Азим.
– Госпожа Мехри…
– Не называй её так! – потребовал Бузург. – Она утратила это право, изменив падишаху Нодиру.
Ахад кивнул и исправился:
– Мехри и Орзу решили скрыть это от юноши.
– А вы ему не рассказали? – спросил Азим.
– Нет, – повёл головой Ахад. – Но, когда старшие сыновья скончались и Мехри с Орзу вознамерились посадить на трон Амира, я рассказал юноше правду. Он отказался верить в неё.
– Этот юноша рос, думая, что он сын падишаха, а его мать, даю слово, нашептывает ему на ухо, что трон Расулабада по праву принадлежит ему. Она будет наталкивать его на новые заговоры или сама будет строить их, – делился своими подозрениями Бузург.
– Найдите Амира, – поручил Азим. – Я хочу поговорить с ним.
Ахад принял поручение, прижав руку к сердцу и опустив голову, а вот Бузург недоумевал:
– Зачем?
В это время на балкон пришел слуга и, встав в пяти шагах от топчана, склонил голову.
– Ваша дочь прибыла, светлый господин, – с трепетом в голосе сообщил он.
Забыв обо всём, Азим и Бузург резко посмотрели в сторону резной двери и увидели Зилолу, робко подглядывавшую из-за двери.
– Зилола! – одновременно позвали Азим и Бузург.
Они спустились с топчана и направились к ней. Как только Зилола сделала пару шагов навстречу, Азим подбежал к ней и крепко обнял.
– Ты здесь, любовь моя! – обрадовался он, приподняв и покружив жену в объятиях.
– Рудоба привезла меня, – ответила Зилола, когда Азим положил её. – Я очень рада вас видеть, – проговорила она, вдыхая запах мужа.
– Больше ничто не разлучить нас, обещаю! – уверенно сказал Азим.
– Отец! – Азим опустил жену, и она побежала к Бузургу и крепко обняла его.
– Ты цела, доченька? – Бузург погладил дочь по голове и с удивленной улыбкой покосился на неё. – Ты сшила себе новое платье в пещере? – шутливо поинтересовался он.
– Нет, – со смехом ответила Зилола. – Это платье мне дали служанки этого дворца. По правде, Рудоба привезла меня сюда чуть больше часа назад и посоветовала привести себя в порядок, но мне не терпелось поскорее увидеть вас.
– Кажется, служанки знали твой вкус, – сказал Бузург, оценив сиреневое шелковое платье дочери с мелкими сапфирами на груди и рукавах. – Пойдём, – он указал на топчан, – ты сильно исхудала.
Рудоба села на изгородь недалеко напротив балкона и обратилась к Азиму:
– «Ты сдержал своё слово. Благодаря тебе, я вернула не только своих птенцов, но и свою пару. Спасибо».
– Тебе спасибо, – сказал Азим и, подойдя к краю балкона, он благодарно склонил голову и прижал руку к сердцу. – Без твоей помощи мы бы не справились.
Рудоба учтиво кивнула в ответ и расправила крылья, чтобы взлететь.
– Останься, – попросил Азим. – Я хочу, чтобы вы присутствовали на моей коронации. Пожалуйста.
– «С удовольствием», – ответила Рудоба и перелетела на другую сторону.
– Идёмте! – сказал Бузург, который уступил своё место дочери, а сам не поднялся на топчан. Вся свита встала, когда Зилола садилась, и поприветствовала её как подобает. – Обсудим оставшиеся вопросы в другом месте, – продолжал он, когда Азим вернулся на топчан и сел рядом с женой. – Им нужно побыть одним.
Бузург улыбнулся дочери, приставил правую руку к сердцу и с почтением склонил голову перед Азимом и ушёл вместе с остальными.
– Мой отец склонил голову перед вами? – удивилась Зилола.
– Рудоба тебе ничего не рассказала? – спросил Азим. – Мне нужно многое тебе рассказать, любовь моя, – сказал он, когда жена покачала головой.
Любуясь на Зилолу и садящееся солнце за её спиной, он не мог решить, что прекраснее: закатные лучи, разгоняющие облака или его улыбающаяся жена в этом утонченном наряде?
Коронацию провели на праздник осеннего равноденствия. Хоть в городе и проживало около двух тысяч человек, их было негде собрать на одном месте, к тому же ещё и делегацию. Потому под куполом левого дворца собрались восемьсот человек, а остальные готовились к пиру за городом.
Симурги парили над городом, внушая трепет и благоговение местным жителям. Рудоба и Акобир не смогли, естественно, попасть под купол, а вот их дети присутствовали на церемонии. Они стояли напротив людей, приводя их в благоговейный трепет и изумление.
Женщины были в нарядных атласах. Мужчины были в белых, бежевых и коричневых кафтанах с растительными и геометрическими узорами. Воины были в чёрных и алых кафтанах с белыми, черными и красными узорами. У всех были платки, чалмы или тюбетейки на головах.
Латиф был одет в длинные одеяния пшеничного цвета. Его халат был вышит золотистой нитью с серебристыми глазками. Наиб Шомабада был в шелковых шароварах, короткой рубашке с длинными и широкими рукавами и в халате без рукавов и с широкой тесьмой по краям. Всё его одеяние было в синих оттенках. На руках он держал поднос, накрытый золотистой тканью, под которой виднелись черты восьмизубой короны.
Султан Бузург ибн Махмуд был в белом. На нём были штаны, заправленные в сапоги с матерчатым верхом, рубашка до колен и с рукавами до локтей, широкий пояс из золотистого пояса. Поверх всего у него был белый халат без рукавов, простёганный золотистой нитью, и с золотой тесьмой по краям. Чалмы на голове султана не было, что намекало о его принятом решении. Его лицо обросло густой бородой, которую он слегка подстриг.
Рядом стояла его дочь. Зилола была в лиловом чакане с пышными узорами. Этому платью, как ей сообщили служанки, было больше трехсот лет, но за это время его надевали всего пять раз. На её шее висела серебряная цепочка с подвесками, инкрустированными в них сапфирами. Такие же подвески висели у неё на ушах. На голове у неё была темно-лиловая круглая тюбетейка, поверх которой ниспадал сетчатый платок под цвет платья.
Латиф посмотрел на наиба Шомбада – тот коротким кивком дал ему согласие начать церемонию. Латиф для удостоверения посмотрел и на наибов Чехры и Джоду – те тоже кивнули. Тогда Латиф сделал шаг вперёд и обратился к народу:
– Без него, – громким голосом начал Латиф и указал на Азима, – коварный шакал преуспел бы в своих алчных планах поработить Рахшонзамин. Этот доблестный молодой человек верил в нас. В нашу дружбу. Он объединил нас и сделал то, что не удалось даже самой могущественной ведьме. Азим сверг Расима и освободил наших братьев от его скверны, – Латиф благодарно посмотрел на Азима и снова обратился к народу. – Я, Латиф ибн Маъруф, от своего имени и от имени всего Расулабада, от имени наиба и всего города Чехры, – в подтверждение наиб Чехры прижал руку к сердцу и склонил голову, – от имени наиба и всего города Джоду, – продолжал Латиф, и наиб Джоду также прижал руку к сердцу и склонил голову, – признаю право Азима ибн Аъзама на трон Расулабада по праву родства и объявляю Азима освободителя падишахом Зебистана! Впервые, когда он протянул мне руку дружбы, я понял, что последую за ним хоть на край света. А сегодня я готов отдать жизнь за него. Да здравствует падишах! – он повернулся к Азиму, опустился на одно колено, прижал кулак к сердцу и смиренно склонил голову.
К народу шагнул султан.
– Я, Бузург ибн Махмуд, султан Ахоруна, тесть Азима полководца, передаю свой трон и объявляю Азима ибн Аъзама новым султаном Ахоруна! – Бузург повернулся к Азиму и также опустился на одно колено, прижал руку к сердцу и склонил голову.
Наиб Шомабада, стоявший посередине, в десяти шагах от людей, заговорил торжественным голосом:
– Я, Ахад ибн Дол, наиб Шомабада, уполномоченный нести слово от имени бывших падишахов Зебистана, в силу существующего закона принимаю заявления Латифа ибн Маъруфа и его светлости, Бузурга ибн Махмуда. При вашем свидетельстве я объявляю Азима ибн Аъзама Верховным правителем двух государств! – он развернулся и сделал пару шагов к Азиму.
Зилола подошла к Ахаду, сняла с подноса ткань и повесила её на изгиб локтя наиба. Она взяла корону в виде золотого двойного обруча с восемью зубцами, в которых инкрустирован Чёрный рубин, и подошла к мужу. Азим склонил голову, и она положила корону ему на голову.
Наиб снова повернулся к народу и указал на Азима.
– Да здравствует шахиншах! – провозгласил он.
– Да здравствует Азим! – одним голосом крикнули люди под куполом. – Да здравствует шахиншах!
Все разом опустились на одно колено, приложив руку к сердцу и склонив головы. Азим смотрел на них, и буря эмоций одолевала им. Кто полтора года назад мог представить, что простой юноша переживёт столько событий и станет шахиншахом? Уж точно не Азим. И сейчас, стоя перед склонившимися людьми, он не имел представления, что ему делать дальше. Выбор привёл его сюда. Жаль его матери нет рядом, чтобы разделить с ним этот момент. Но его жена рядом, и она разделит с ним этот момент и всю оставшуюся жизнь. Азим опустил тёплый взгляд на любимую и улыбнулся с облегчением. Теперь она всегда будет рядом и поможет справиться с последствиями войны. Азим протянул руку жене и помог ей встать. Вслед за Зилолой встали и остальные. Тогда Азим сделал пару шагов вперёд и обратился к своему народу:
– Подлый колдун пытался посеять вражду между нами, но ни одна ложь не устоит, когда братья верны друг другу. Ничто и никогда не разделит нас, ибо мы отныне единый народ, а я, – Азим окинул всех взглядом, опустился на колени, развёл руки в стороны и склонил голову, – слуга этого народа.