Азим и Чёрный рубин - Глава 51

«Единственная, кто могла бы утешить меня, и есть виновницей всей моей боли. В горьком одиночестве по ночам мне очень хотелось, чтоб она была рядом, а днём ненависть к ней снова занимало место вероломной любви».
Султан Бузург ибн Махмуд, Мемуары об Арогин.

Пир длился три дня. Для шахиншаха установили большой шатёр с западной стороны города. Днём стены шатра откидывали наверх и все могли приходить и почтить шахиншаха. По вечерам же стены опускали и приглашали лучших музыкантов и певцов Расулабада, которые были в их делегации.
Музыка, правда, играла и днём, и ночью. Певцы пели, сменяясь через каждые пять песен. Воины танцевали и радовались больше всего объединению народов.
Пусть и не в изобилии, но еды, угощений и напитков на столах было достаточно. Благо, Чёрная напасть не затронула Шомабад.
Азим с улыбкой наблюдал за танцем Бузурга и Латифа посреди воинов и танцовщиц, и угощал жену красной айвой, которая растет только в здешних садах.
– Все вокруг весёлые и радостные, а вы кажетесь грустным, – как-то вечером сказала Зилола.
– Я бы хотел, чтобы мои родители и Рауф были здесь и разделили со мной эту радость, – Азим с толикой печали в голосе ответил и кивнул на улыбчивого Бузурга на другой стороне шатра.
– Отец изменился, с тех пор как вы появились в нашей жизни, – Зилола нежно взяла Азима за руку.
– Я тоже, – Азим со скромной улыбкой указал на корону на своей голове.
Шахиншах заметил, как его тесть уходит за слугой. Он проводил его взглядом и присоединился с женой к следующему танцу…
Своим присутствием симурги изумляли и даже пугали жителей и гостей Шомабада. Больше внимания им уделяли поэты и художники, а дети бегали вокруг птенцов. В первый день, когда во дворце шла коронация, Акобир приземлился за стеной, недалеко от места, где устанавливали шатры. Он широко распахнул свои крылья и с высока посмотрел на пораженных людей. Один из художников запечатлел этот момент на холсте и, закончив работу на третий день, вручил картину шахиншаху. В тот же день другой художник попросил шахиншаха с олималикой – так теперь обращались к Зилоле, попозировать рядом с симургами. Сделав наброски, художник поблагодарил их и удалился придавать краски своей картине.
Азим подошёл к темно-синему птенцу с серебристым отблеском, тот опустил шею и Азим погладил его по затылку.
– Спасибо за помощь, – поблагодарил Азим. – Не могу представить как вы счастливы сейчас, – Азим посмотрел на Рудобу и Акобира. – Вы столько ждали и вот они вылупились… ваши дети, – подумав, сказал он и к нему за лаской подошла огненно-красная и шахиншах тоже погладил её.
– «Всё это благодаря тебе», – сказала Рудоба, посмотрев на птенцов, окруживших Азима, и на торжество в тридцати газах от них.
– «Рудоба рассказала мне о тебе», – к Азиму обратился Акобир. – «Ты проделал огромный путь до этого величия. Расим хотел объединить народы кровью, а ты сделал это верой в доброту. Не теряй этой веры и, несмотря на корону, всегда оставайся собой».
– «В трудный час ты всегда можешь рассчитывать на нашу помощь», – пообещала Рудоба.
– «Пусть пир продолжается, покуда царит мир», – сказал Акобир. – «Мы же должны вернуться и продолжить свой…»
– Страж? – спросил Азим. – После всего, что произошло, после вашей помощи я снова озадачен одним вопросом в последние дни.
– «Какой вопрос?» – поинтересовался Акобир.
– Все эти тела на Тропе мертвых – это ведь… не ваших рук дело? – подумав и посмотрев на старших симургов, спросил Азим. – В их лицах застыл страх, смертельный ужас… А узнав вас, я понял, что вы не способны внушать подобный ужас, – тихо проговорил Азим, покачав головой.
Своими словами шахиншах не хотел оскорбить или унизить достоинства симургов, он лишь желал узнать ответ.
– Этот вопрос вызывает во мне опасения, – продолжал Азим. – Я слышал его, – выждав паузу, признался он, – и чуть было не поддался его зову. Кто он? – тихо спросил Азим. – Что кроется в пустыне?
Зилола была удивлена словам мужа, а Рудоба сделала короткий шаг в его сторону и опустила голову.
– «Ты благородный и проницательный молодой человек, Азим ибн Аъзам», – похвалила Рудоба. – «Ты станешь мудрым правителем. Благодаря тебе, я вернула и своих птенцов и Акобира. Мы снова вместе. В признательность я раскрою тебе одну нашу тайну», – Рудоба высоко подняла голову, расправила крылья и в ней появилось внутреннее свечение. Оно прошло по всему её телу и крыльям и по шее направилось к клюву. Рудоба опустила голову и дыхнула на Азима светящимся сгустком энергии, который проник в тело шахиншаха. – Аль-Бузург сотворил нас и одарил способностью. Мы можем делиться ею лишь с самыми достойными людьми. Эта благодать продлит тебе и твоим детям жизнь, – объяснила Рудоба и взлетела. – «Твой народ будет жить в мире, пока мы несём свой страж», – заверила она. – «Прощай».
Рудоба поднялась ещё выше, и её птенцы взлетели вслед за ней.
– «Не стоит волноваться о том, что кроется в пустыне. Он не потревожит вас», – обнадёжил Акобир. – «Возможно, однажды мы раскроем тебе и эту тайну. А пока, правь достойно, Азим Благословлённый».
Акобир взлетел и полетел за Рудобой и птенцами на север к горам Катрон.
Азим в трепете смотрел, как симурги улетают. У него было странное, но приятное ощущение внутри после подарка Рудобы.
– Мы их еще увидим? – к Азиму и Зилоле подошёл Бузург.
– Надеюсь при хороших обстоятельствах, – ответил Азим.
– Вас ждут в шатре, – доложил Бузург. – Завтра люди разъедутся по своим городам. Наибы хотели бы узнать, что им делать.
– Хорошо, – кивнул Азим. – Мы сейчас придём, господин.
Бузург с улыбкой помотал головой.
– Теперь, это я должен называть вас господином, великим господином.
Бузург склонил голову с рукой у сердца и направился к большому шатру. Азим с Зилолой последовали за ним.
Перед последним торжественным ужином Азим провел заседание чиновников. Он поручил отправить весть о его объявлении шахиншахом во все другие города и государства Рахшонзамина, а также шах-султану Бахрияна по совету наиба Джоду. Самим наибам Чехры и Джоду шахиншах поручил восстановить торговые отношения с соседними государствами. Мэров Арружа, Мираса и Фалида он также переименовал в наибов и назначил своего тестя наибом Расулабада. Латифа он назначил военным визирем. Что до остальных визирей, шахиншах обещал, что решит их проблемы уже в Расулабаде…
Новое утро встретило людей прохладой. Однако у них на душе было тепло. Они покидали Шомабад с надеждой, что теперь всё будет хорошо. Шахиншах позаботится о них и Зебистан будет снова процветать.
Делегация, прибывшая на коронацию, теперь разделилась. Одни возвращались в Расулабад, другие в Чехру, Джоду или в Арруж. Шахиншах со своей новой свитой направлялся в столицу Зебистана. Он обещал помочь с восстановлением дворца и назначить новых визирей, которые будут уполномочены как в Зебистане, так и в Ахоруне.
Шахиншах выехал из Шомабада ближе к полудню, когда большая часть делегации уже покинула город. Азим проводил чуть ли не всех, помахав рукой и желая им удачи. Перед своим отъездом он ещё раз напомнил наибу Шомабада найти Амира, сына Мехри.
Свита шахиншаха выехала со свитой наиба Арружа. Они вместе ехали на восток, а на следующий вечер разделились: свита Азима держала путь на юго-восток в сторону Расулабада, а свита Фотеха повернула на северо-восток. Бузург ибн Махмуд кивнул наибу и продолжил путь рядом с шахиншахом и олималикой. У него был нерешительный и задумчивый вид, который не остался незамеченным.
– Вы обеспокоены чем-то, отец? – спросила Зилола и привлекла внимание Азима.
Бузург остановил коня и посмотрел на дочь, затем на зятя. Они тоже остановили своих лошадей.
– Я не верил в вас, – признался Бузург, глядя на Азима. – Но что-то подсказало мне дать вам шанс. Это было голосом твоей матери, – он посмотрел на дочь. – Я до сих пор скучаю по ней. Утратив её, я утратил цель в этой жизни и не уделял тебе должного внимания, – Бузург многозначительно вздохнул и спустился с коня.
Зилола и Азим тоже спешились.
– Прости меня, я не был хорошим отцом, но Азим будет тебе лучшим мужем, – сказал Бузург, посмотрев на них.
Зилола обняла отца и поцеловала его за щёку.
– Я люблю вас, отец, и всегда любила, – сказала она.
Бузург погладил дочь по лицу и посмотрел на Азима.
– С вашего позволения, великий господин, я бы хотел предложить Фотеха на своё место и занять его.
– Почему? – удивился Азим.
– Я хочу вернуться в Арруж, – ответил Бузург. – Я хочу отдохнуть от государственных дел и написать мемуары, включая о твоей матери, – он с улыбкой посмотрел на дочь. – Не волнуйтесь, я буду часто навещать вас и давать советы, – обещал Бузург.
– Я не в праве отказать вам, отец, – Азим подошёл и пожал руку тестю. – Я не ожидал всего этого, и благодарю вас за этот шанс. Вы изменили мою жизнь.
– А вы вернули мою, – с улыбкой сказал Бузург. – До скорых встреч.
Он поклонился шахиншаху, поцеловал Зилолу в лоб, сел на коня и погнал его к свите Арружа.
Азим и Зилола продолжили свой путь на Расулабад уже вместе с новым наибом…
После нескольких дней в пути Бузург со свитой вернулись в Арруж. Их встретили с почестями и устроили праздник. Бузург разделил с ними трапезу и порадовал горожан пару танцами. После праздника он вернулся в свою старую приёмную, где у подножия трона его ждал подарок. Бузург положил его на трон и снял тканевую обёртку – эта была картина с изображением Нисо, наблюдавшей за звёздами с балкона. Бузург поднёс руку к её лицу и улыбнулся. Затем он вышел на балкон и посмотрел на звёзды.
– Ты всегда мечтала быть среди этих звёзд, – обратился он к воспоминаниям о своей жене, – а я даже не представлял, что ты окажешься среди них так рано, – его горло сдавливал ком, а тоска теснила в груди. – Прости меня, – Бузург не успел извиниться за свою измену при жизни Нисо. – Наша дочь так похожа на тебя, – улыбнулся он, глядя на мириады звёзд на ночном небе. – Я сдержал своё слово. Я не выдал её за тех, кто желал моего трона… Азим – хороший человек, благородный, – помедлив, продолжил Бузург. – Он любит Зилолу и позаботится о ней лучше, чем я, – Бузург опустил взгляд на спящий город и задумался. Как бы невероятным это ни было, он признал, что предсказания Арогин сбылись – он выдал свою дочь за того, кто полюбил её; Азим стал его наследником, собрал несокрушимую армию и сверг колдуна, возомнившего себя богом; Теперь, его наследник правит империей. – Шахиншах позаботиться и о двух государствах, – уверенно добавил он и, вздохнув с умиротворением, ощутил, как вокруг него воцарились тишина и покой.