Смоленское сыскное отделение, год 1910-й

Начальник смоленского сыскного отделения к 1910 году наладил хорошие отношения с приставами всех трёх частей губернского города. От этих чиновников Ткачёв получает сведения о всех злачных местах города, пивных лавках, трактирах и незарегистрированных проститутках. Сыскное отделение идёт в ногу с техническим прогрессом, появляется штатная должность фотографа. С помощью фотографических карточек становиться намного проще и быстрее установить личности задержанных. Так, например, пристав 1-й части Смоленска опознал по фотографии задержанную в Смоленске за беспаспортность девицу, назвавшуюся крестьянкой Погостовской волости Краснинского уезда Натальей Якушкиной. Сия «мамзель» оказалась сбежавшей из Одесской городской больницы Песей Янкелевной Ярошевской, осуждённой Кишинёвским военно-окружным судом на 12 лет каторжных работ. Также по фотографии пытались установить личность задержанного в Малой Вишере отставного прапорщика 6-го Балтийского флотского экипажа, полного георгиевского кавалера Виктора Александровича Нелидова. Полиции Нелидов предъявил пятилетнюю паспортную книжку, выданную смоленским мещанским старостой в октябре 1906 года. По отметкам в паспорте было видно, что за три года Нелидов посетил Тверь, Нижний Новгород, Симферополь, Николаев, Москву, Санкт-Петербург, Гатчину. Из этих городов на запрос смоленского сыскного отделения никаких сведений о противоправной деятельности Нелидова не поступало. Чинами смоленского сыскного отделения было установлено, что такая паспортная книжка не выдавалась. По второму паспорту от Гжатского уездного полицейского управления сей путешественник побывал в Гродно, Варшаве и Ярославле. Прапорщика выслали в Смоленск, где он и отсидел срок за беспаспортность. Однако настоящее имя задержанного выяснить так и не удалось. Вся закавыка в том, что после отсидки Нелидов был отправлен по паспортной книжке в Гжатск под надзор тамошнего исправника, так как не удалось установить ни его личность, ни место проживания.
 Также снабдил фотографической карточкой своё уведомление начальнику смоленского сыскного отделения и судебный следователь 3-го участка Рославльского уезда. Просил сей чиновник произвести в губернском городе розыск некоего Петра Гурьяновича Логунова, по кличке Петька-Ладочка, каковой по сведениям рославльских полицейских скрывается в Смоленске. Подозревался же Логунов в сбыте краденного из церкви села Снегирей серебра. Во все уездные полицейские управления была отправлена фотокарточка пропавшей в Смоленске воспитанницы вдовы коллежского советника Ольги Яковлевны Нечаевой четырнадцатилетней Екатерины Карповой, ушедшей неведомо куда из дома Бекина, что по Воскресенской улице города Смоленска. Описание внешности и одежды девушки прилагалось.
А вот фотокарточки злостного растратчика казначея 20 Восточно-Сибирского стрелкового полка штабс-капитана Виктора Васильевича Гидулянова военное ведомство в смоленское сыскное отделение не представило. Пришлось сыскарям рассылать по всем уездам губернии только ориентировку с приметами казнокрада, каковой завладел денежными средствами и векселями своего полка аж на 160 000 рублей. Сумма для того времени, надо сказать, просто фантастическая.
18 февраля 1910 года из двинского сыскного управления в Смоленск поступила информация о некоей богатой разведённой еврейке Асне-Фае Исааковне Фаберман, в девичестве Гольдштейн. Оная особа вербует молодых девушек в качестве прислуги и отправляет их в Аргентину, где, по агентурным сведениям, продаёт в бордели. Сопровождают Фаберман отец Исаак Гольдшьейн, высокого роста, 55-ти лет от роду, и женщина сорока пяти лет по фамилии Цитрон.
Не давало смоленским сыскарям скучать и губернское жандармское управление. В тот же день, 18 февраля, Ткачёв получил сообщение от жандармского полковника Иваненко о том, что при службе на латышском языке в лютеранской церкви будет присутствовать латыш (опять?!!!) Кирилл Люмитт, который собирается в основном из латышской молодёжи сформировать шайку грабителей. Поселился сей субъект в номерах Кузьмина на СтароПетербургской улице. В марте месяце жандармская агентура сообщала о четырёх молодых людях, один из которых точно латыш, ночующих в номерах Кузьмина и передавал их приметы.
Приходилось надзирателям и агентам смоленского сыскного отделения выезжать и в командировки по уездам Смоленской губернии, если местная полиция не могладолго найти преступников. Но в незнакомых городах и смоленским сыскарям мало что удавалось. Так надзиратель Грундуль в марте 1910 года, проведя больше недели в Вязьме, так и не смог продвинуться в расследовании дела о вооружённом ограблении мещанки Леляновой. Хотя информация о приехавшем из губернского города агенте всполошила уездный городок и его преступников. Лелянова даже получила анонимное письмо с угрозами, в каковом ей под страхом смерти запрещалось общаться со смоленским сыскарём. Результатом командировки Грундуля стало опровержение версии местных полицейских, что к ограблению причастны кожевник Николай Кланин с сыновьями. Но, пообщавшийся-таки с потерпевшей Владимир Иванович, дал местным полицейским новый след. Лелянова утверждала, что один из налётчиков забрал у неё из лавки несколько пачек папирос редкой марки «Товарищества Богданова и К». Такие папиросы с рисунком французского солдата на пачке продавались только в лавке Леляновой. А Грундуль видел такую распотрошённую пачку во дворе слесаря Бурцева 7 марта, когда под видом рабочего обходил окрестности ограбленной лавки Леляновой.  Однако через неделю никаких следов пачки не было обнаружено, да и никаких других улик против Бурцева не нашли.
22 апреля в велосипедную мастерскую Моисея Гамбурга явился молодой человек в форме ученика ремесленного училища и, взяв в аренду на 2 часа велосипед фирмы «Демлоп», оставил расписку. В которой назвался Евгением Иосифовичем Стаховским, учеником 4-го класса Смоленского ремесленного училища, проживающим в Офицерской слободе в доме Стаховского. Надо ли говорить, что велосипед вовремя в мастерскую возвращён не был. А в доме Стаховского Моисея Гамбурга ждало ещё большее разочарование. Молодого человека, какового ремесленник описал, в этом доме никто не знал, да и велосипеда никогда не видели. Пропажу в сыскном отделении Моисей Гамбург оценил в 60 рублей.
В мае к полицейскому уряднику 11 участка Ельнинского уезда Веткину обратился запасной рядовой Лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка Карл Петрович Юруш. Во время забастовок в Привислянском крае сей «верноподданный слуга Русского Царя» был агентом у военного начальства, которому и выдал местонахождение главарей демократической партии. После чего Юруш уехал из Курляндской губернии и прикупил участок земли в 60 десятин (очень неплохо оплачивалось доносительство, 87 гектар как-никак) в селе Хромцы Осельской волости Ельнинского уезда. Тихое житью Карла на ельнинской земле нарушил некто Ян Петрович Боллад, приехавший в Хромцы также по земельным делам. Он сообщил Юрушу, что имеет точные сведения, что социалисты-демократы приговорили доносчика к смерти, и знакомые ему братья Плявины ищут новый адрес Карла Петровича для его убийства. Протокол урядником через ельнинского исправника был передан в сыскное отделение. Вызванный на допрос Боллад историю подтвердил, рассказав, что Плявины держат паром, корчму и торговую лавку на станции Штокмасгоф Риго-Орловской железной дороги. К сожалению, о дальнейшей судьбе доносчика Юруша ничего не известно.
8 сентября 1910 года на Витебском шоссе произошла крайне интересная встреча. Некто, только что приехавший в Смоленск на поезде, должен был быть встречен смоленским мещанином Наумовым, имевшим торговлю на Донской улице, но принял за оного секретного агента жандармского управления. Которому и предложил партию фальшивых золотых монет пяти- и десятирублёвого достоинства. Агент отнекиваться от якобы прошлогоднего знакомства не стал, и проявил самый живой интерес к покупке «фальшака», которого у продавца было не много ни мало на 15 000 рублей. Тот назначил встречу на следующий день в семь вечера у Днепровского моста.  Преступник, назвавшийся Гутнером из Харькова объяснил, что большая партия монет уже доставлена в Смоленск, и завтра для проверки и покупки он отведёт агента в одну из гостиниц. Свидание состоялось, но Гутнер отговорился срочным отъездом в Витебск и никуда своего собеседника не повёл. Задерживать же его без вещественных доказательств не было никакого смысла. Эту информацию начальник жандармского управления передал в смоленское сыскное для дальнейшей разработки.
Множество разной корреспонденции приходилось обрабатывать агентам сыскного отделения. Ориентировки, предложения и жалобы шли нескончаемым потоком. Санкт-Петербургское столичное попечительское общество о домах трудолюбия предлагало смоленским полицейским приобрести металлические панцыри (прообраз современных бронежилетов) и защитные щиты, причём двух разных типов. Первый тип производился из материалов российского производства, стоил дешевле (панцырь 15 рублей, щит 5 рублей), но весил значительно больше второго типа, каковой изготавливался из материалов заграничных, был легче (панцырь на 3 фунта, щит аж на 4), но стоил 30 и 15 рублей соответственно.
 Оршанское уездное полицейское управление в январе 1910 года прислало ориентировку на запасного матроса-комендора канонерской лодки «Хивинец» Фёдора Михайловича Теплякова. Сей «замечательный» со всех сторон субъект в одну далеко не прекрасную ночь в деревне Свистечках Баранской волости задушил собственного отца и зарезал свою мать. После чего скрылся в неизвестном направлении. Смоленским сыскарям предлагалось обратить внимание на небольшие роста (2 аршина 5 вершков) сероглазого бритого молодого человека 27-ми лет, одетого в простой крестьянский полушубок поверх морской военной униформы. О мошенниках, похитивших обманным путём 6000 рублей у ксёндза Лонгина Шилинского, сообщало в Смоленск Томское сыскное отделение. Заинтересовав священнослужителя байкой о кладе золотых и серебряных монет старинного чекана, двое злоумышленников возрастом за сорок лет, скрылись с деньгами, оставив у ксёндза мешок со свинцовыми пломбами и медным хламом. В июле месяце соликамская мещанка Мария Андриановна Мельникова вскрыла подброшенный ей в номера неизвестными пакет.Позже явившиеся к ней двое неизвестных обвинили любопытную женщину в краже и шантажом заставили заплатить 2000 рублей кредитными билетами. Приметы мошенников сообщал в письме начальник Нижегородского сыскного отделения. В октябре того же 1910 года из Юрьева пришла информация о некоем Густаве Ойя, каковой якобы нанимал работников на строительство винокуренного завода в одном из имений Везенбергского уезда Эстляндской губернии. В обеспечение словесно заключённых условий, оный Густав отобрал у 22 человек паспорта и скрылся. Реквизиты паспортных книжек прилагались в сообщении Юрьевского сыскного отделения.
Посылал разнообразные запросы в разные концы Империи и начальник смоленского сыскного Ткачёв. В начале декабря 1910 года была направлена ориентировка исправнику города Сум Харьковской губернии. Из Смоленска сообщали, что латыш Николай Карлович Трантц при увольнении с должности управляющего имением Кощино флигель-адъютанта ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТИВА князя Оболенского не сдал доверенности, финансовых книг и прочих документов. Также в имении обнаружена крупная растрата денежных средств и имущества. Из перехваченного письма сыскному отделению стало известно, что Трантц все письма и телеграммы в свой адрес просит пересылать в сумское почтовое отделение до востребования. Однако, судя по всему, оное письмо можно было считать отвлекающим манёвром, так как 25 декабря того же года Николай Трантц был задержан в Санкт-Петербурге. Отобранные у мошенника книги и документы были отправлены в адрес смоленского сыскного отделения казённой посылкой. Самого же Трантца столичные сыскари отпустили под подписку с обязательством добровольно прибыть на допрос в смоленское сыскное отделение.
21 декабря 1910 года инженер завода Гросберга, что в городе Могилёве, Иосиф Кунцевич прибыл в губернский город Смоленск десятичасовым утренним поездом через Оршу. Путь его лежал в имение Рябцево, чтобы участвовать в установке паровых машин и ремонте трансмиссионных приводов. На базарной площади у городских весов Кунцевич нанял извозчика, каковой за 3 рубля 75 копеек обещался доставить седока в Рябцево. Но отвёз по Рославльскому большаку прямо в руки парочке грабителей. Разбудив задремавшего в санях после ночной поездки на поезде Иосифа, бандиты сняли с него тулуп, валенки с калошами, шарф и вязанные перчатки. Также добычей грабителей стал кожаный портфель с небольшой суммой денег, паспортной книжкой и деловыми бумагами. К саквояжу с разными инженерными инструментами налётчики интереса не проявили. Извозчик же объявил Кунцевичу, что теперь не видит никакого смысла везти инженера в Рябцево. Однако, проявил заботу об ограбленном, заявив грабителям, что, мол, околеет жид, дайте ему хотя бы пиджак. Каковой пиджак и был передан Иосифу одним из грабителей. Больше часа добирался могилёвский инженер по Рославльскому шоссе до Смоленска, чтобы в тот же день написать жалобу в Смоленское уездное полицейское управление, копию с которой помощник исправника Соколов переправил для расследования в сыскное отделение.
В самом конце 1910-го в губернии печаталась памятная книжка на 1911 год. И вот впервые с 1908 года в разделе Смоленск и уезд было указано смоленское сыскное отделение при городском полицейском упралении и дан список служащих в нём чинов. Начальник отделения – Николай Евдокимович Ткачёв, полицейские надзиратели – не имеющие чина Владимир Иванович Грундуль, Фёдор Иванович Щемелихин и новая фамилия Николай Степанович Сапожников. Что интересно, приписанных к отделению городовых, они же агенты в памятную книжку не внесли. Но тот же давно знакомый нам городовой Абрамов в рапортах и протоколах за 1911 год периодически появляется, так же как и некие Мандин и Костюков.