Глава третья. Тайные общества. II

                НА СТРАЖЕ САМОДЕРЖАВИЯ
                Начало правления Николая I       


                Глава третья
                ТАЙНЫЕ ОБЩЕСТВА
                II

     О своей встрече с Николаем Павловичем  подпоручик Ростовцев сообщил Оболенскому и Рылееву. Придя к Оболенскому, у которого в то время находился Рылеев, Ростовцев сказал: «Господа, я имею сильные подозрения, что вы намереваетесь действовать против правительства; дай Бог, чтобы подозрения эти были не основательны; но я исполнил долг свой. Я вчера был у великого князя. Все меры против возмущения будут приняты, и ваши покушения будут тщетны. Вас не знают; будьте верны своему долгу, и вы будете спасены!» Тут я им отдал и письмо, и разговор мой, и Рылеев зачал читать оные вслух. Оба они побледнели и чрезвычайно смешались. Но окончании чтения Оболенский сказал мне: «С чего ты взял, что мы хотим действовать? Ты употребил во зло мою доверенность и изменил моей к тебе дружбе. Великий князь знает наперечет всех нас, либералов, и мало-помалу искоренит нас; но ты должен погибнуть прежде всех и будешь первою жертвою!» Я: «Оболенский, ежели ты почитаешь себя вправе мстить мне, то отмщай теперь!» Рылеев бросился мне на шею и сказал: «Нет, Оболенский, Ростовцев не виноват, что различного с нами образа мыслей! Не спорю, что он изменил твоей доверенности; но какое право имел ты быть с ним излишне откровенным? Он действовал по долгу своей совести, жертвовал жизнию, идя к великому князю, вновь жертвует жизнию, придя к нам; ты должен обнять его, как благородного человека!» Оболенский обнял меня и сказал: «Да, я его обнимаю и желал бы задушить в моих объятиях!» (Я.И. Ростовцев. Отрывок из мой жизни  1825 и 1826 годов. Письмо к Оболенскому. Русский архив. 1873.  Кн.1).
     Этот инцидент в своих записках так передает член тайного общества, капитан-лейтенант  Николай Бестужев:
     «Наконец, 12 декабря в субботу явился у меня Рылеев. Вид у него был беспокойный. Он сообщил мне, что Оболенский выведал от Ростовцева, что сей последний имел разговор с Николаем, в котором объявил ему о умышленном заговоре, о намерениях воспользоваться расположением солдат и упрашивал его, для отвращения кровопролития, или отказаться от престола, или подождать цесаревича для формального и всенародного отказа.
     <...>
     — Оболенский заставил Ростовцева переписать, как письмо, писанное им до свидания, так и разговор с Николаем. Вот черновое положение того и другого, продолжал Рылеев: собственной руки Ростовцева. Прочти и скажи, что ты об этом думаешь?
     Я прочитал. Там ничего не было упомянуто о существовании общества; не названо ни одного лица, но говорилось о намерении воспротивиться вступлению на престол Николаю; о могущем произойти кровопролитии.
     <...>
     И если бы сказано было что-нибудь более, нас, конечно, тайная полиция прибрала бы к рукам.
     — Я тебе повторяю, что Николай сделает это. Опорная точка нашего заговора, есть верность присяги Константину и не желание присяги Николаю. Это намерение существует в войсках,и, конечно, тайная полиция о том известила Николая; но как он сам еще не уверен, точно ли откажется от престола брат его, следовательно арест людей, которые хотели остаться верными первой присяге, может показаться с дурной стороны Константину, ежели он задумает принять корону.
     — И так, ты думаешь, что мы уже заявлены?
     — Непременно, и будем взяты ежели не теперь, то после присяги.
     — Что же, ты полагаешь, нужно делать?
— Не показывать этого письма никому и действовать: лучше быть взятыми на площади, нежили на постели. Пусть лучше узнают за кого мы погибнем, нежели будут удивляться, когда мы тайно исчезнем из общества, и никто не будет знать, где мы, и за что пропали.
Рылеев бросился к Бестужеву на шею.
 — Я уверен был, — сказал он с сильным движением, — что это будет твое мнение. И так — с Богом! Судьба наша решена. К сомнениям нашим теперь, конечно прибавятся все препятствия. Но мы начнем. Я уверен, что погибнем, но пример останется» (Кондратий Федорович Рылеев : воспоминания Н. А. Бестужева. - Москва : Альциона, 1919).
     В этот день вечером, на квартире у Рылеева, идейного вождя заговорщиков, рядом с Исаакиевской площадью, в доме Российско-Американской компании № 72 на левом берегу Мойки, было если не решающее собрание, то во всяком случае очень важное: на нем был принят некоторый план действий.
     В основу  плана, разработанного руководителями Северного общества, было положено решение вывести верные им полки на Сенатскую площадь после получения известия об отречении великого князя Константина Павловича и апеллировать к ложности сообщений об отказе цесаревича от престола. Планировалось в день присяги императору Николаю I заставить сенаторов издать манифест, составленный заговорщиками. Программу действий в манифесте предложил  гвардейский полковник, князь Сергея Петровича Трубецкой, избранный  члены тайного общества в первой декаде декабря будущим «диктатором». Диктаторство Трубецкого необходимо было только для осуществления переворота.
     Текст документа не сохранился, но при аресте Трубецкого в руки следствия попала лишь черновая рукопись манифеста.  В ней содержались следующие положения: «уничтожение бывшего правления», свобода книгопечатания и уничтожение цензуры, свобода вероисповедания, отмена крепостного права, равенство всех сословий перед законом и уничтожение военных судов, свобода занятий, отмена подушной подати, монополий, рекрутчины и военных поселений, сокращение срока военной службы до 15 лет, учреждение выборных волостных, уездных, губернских и областных правлений с передачей им власти на местах, гласность судопроизводства и введение суда присяжных. Для проведения заявленных реформ планировалось создать Временное правление «из 2-х или 3-х лиц» [предполагаемые кандидатуры: Н. С. Мордвинов, М. М. Сперанский, И. М. Муравьёв-Апостол (из рода Муравьевых) и другие, от тайного общества – Г. С. Батеньков]. Согласно показанию С. П. Трубецкого на следствии и свидетельству М. С. Лунина, приведённому в «Разборе Донесения тайной следственной комиссии государю императору в 1826 году», в состав Временного правления предполагалось включить представителей польского дворянства. Сенат должен был также издать манифест о созыве «общего собрания депутатов из всех губерний, из каждого сословия по одному (или двум)», а «депутатское собрание» (которое декабристы называли «Великим собором») — составить «законоположение для управления государством на будущее время» (Восстание декабристов: Материалы. М.-Л.: ГИ. 1925. Т. 1. 1925).
     Помимо манифеста одним из лидеров Северного общества Никитой Муравьевым была разработана «Конституция», которая предусматривала установление конституционной, федеративной монархии, в которой: исполнительную власть осуществлял бы император, законодательную — двухпалатный парламент — Народное вече, созданное на основе ограниченного высоким имущественным цензом избирательного права; судебную — Верховное судилище.
     Национально-государственное устройство планировалось в форме федерации областей. Предложения в социальной сфере имели демократический характер: ликвидация крепостного права, введение равноправия граждан и обеспечение законом их прав и свобод (слова, печати, вероисповедания). Для решения аграрного вопроса предполагалось сохранить неприкосновенной собственность помещиков на землю, а крестьян наделить приусадебными участками и по две десятины пахотной земли на двор.
     «Конституция» Никиты Муравьева отражала взгляды умеренных членов Северного общества и не стала их программным документом.
Мятежники были убеждены, что Сенат имеет особый авторитет в стране, и надеялись заставить его подписать и опубликовать «Манифест к русскому народу». Предполагалось начать переговоры мирно, но в случае несогласия Сената прибегнуть к военной силе. При этом А. Бестужев говорил: «Или мы ляжем на месте, или принудим Сенат подписать конституцию».
     Поручик, барон А.Е. Розен, присутствовавший на этом совещании, в своих записках сообщает следующее: «12 -го декабря вечером был я приглашен на совещание к Рылееву и князю Оболенскому, — пишет поручик, барон А.Е. Розен, — там застал я главных участников 14 декабря. Постановлено было в день, назначенный для новой присяги, собраться на Сенатской площади, вести туда сколько возможно будет войска под предлогом поддержания прав Константина, вверить начальство над войском князю Трубецкому, если к тому времени не прибудет из Москвы М. Ф. Орлов. Если главная сила будет на нашей стороне, то объявить престол упраздненным и ввести немедленно временное правление из пяти человек, по выбору членов Государственного совета и Сената. В числе пяти называли заранее Н. С. Мордвинова, M. M. Сперанского и П. И. Пестеля. Временному правлению надлежало управлять всеми делами государственными с помощью Совета и Сената до того времени, пока выборные люди всей земли русской успеют собраться и положить основание новому правлению. Наверно никто не знал, сколькими батальонами или ротами, из каких полков можно будет располагать. В случае достаточного числа войска положено было занять дворец, главные правительственные места, банки и почтамт для избежания всяких беспорядков. В случае малочисленности военной силы и неудачи надлежало отступить к Новгородским военным поселениям. Принятые меры к восстанию были неточны и неопределительны, почему на некоторые мои возражения и замечания князь Оболенский и Булатов сказали с усмешкою: «Ведь нельзя же делать репетиции!» Все из присутствовавших были готовы действовать, все были восторженны, все надеялись на успех, и только один из всех поразил меня совершенным самоотвержением; он спросил меня наедине: можно ли положиться наверно на содействие 1-го и 2-го батальонов нашего полка; и когда я представил ему все препятствия, затруднения, почти невозможность, то он с особенным выражением в лице и в голосе сказал мне: «Да, мало видов на успех, но все-таки надо, все-таки надо начать; начало и пример принесут плоды». Еще теперь слышу звуки, интонацию — все-таки надо, — то сказал мне Кондратий Федорович Рылеев»  (Барон А.Е. Розен. Записки декабриста. С.Петербург.1907).
     Для привлечения солдат и матросов был выдвинут лозунг защиты прав великого князя Константина Павловича, которого младший брат Николай якобы незаконно отстранил от власти; для повышения заинтересованности солдат им надлежало внушить, что великий князь собирался уменьшить срок службы. Помощниками «диктатора» князя С. П. Трубецкого были назначены А. И. Якубович и А. М. Булатов; в ходе выступления им предстояло возглавить отдельные отряды для захвата Зимнего дворца и установления контроля над Сенатом. Фактически они становились главными распорядителями войск, которыми располагали повстанцы, поскольку «диктатор» Трубецкой в результате отсутствия в Санкт-Петербурге в течение года плохо знал новых членов тайного общества. Оболенский назначался начальником штаба, ответственным за действия заговорщиков в полках и их координацию
     Переговоры с сенаторами должны были вести К. Ф. Рылеев и И. И. Пущин, а Г. С. Батеньков вызвался произнести в Сенате речь в пользу представительного правления. В случае неудачного хода восстания князь С. П. Трубецкой и Рылеев полагали возможным вступить в переговоры с Николаем Павловичем и требовать созыва народного представительства в обмен на согласие принести присягу новому императору (Восстание декабристов: Материалы. М.-Л.: ГИ. 1925. Т. 1. 1925).