Мемуары Арамиса Часть 249

Глава 249

— Матушка, — сказал Людовик XIV, заходя к Королеве-матери в будуар, — хотя я и не должен согласовывать свои решения с вами, есть одно дело, о котором я должен вас предупредить.
— Сын мой, Вы, действительно, полновластный Король в своём королевстве, и я – всего лишь одна из Ваших подданных, но как Ваша мать я признательна Вам за то внимание, которые Вы оказываете мне, и также за высокую часть оставаться Вашей доброй советницей, — ответила Королева, которая в душе своей уже ожидала нового подвоха со стороны царственного сына.
— Вы знаете, как я чту память кардинала, и как я уважал его при его жизни и слушал его советы с величайшим вниманием, и всегда им следовал, разумеется, сознательно, и признавая их правоту, — начал Людовик.
— Кардинал был великий человек и величайший друг нашей семьи, Ваше Величество, и я признательна Вам за те добрые слова, которые имела счастье только что услышать от Вас, — согласилась Королева, недоумевая, к чему клонится этот разговор.
— Глубочайшее уважение к памяти кардинала отразилась и на моём отношении к его верным слугам или даже, быть может, друзьям, — продолжал Король.
«Ах, вот в чём дело! — подумала Королева. — Он хочет потеснить кого-то из ставленников кардинала! Мне-то какое дело до всего этого? Интересно, о ком идёт речь? Надо помочь ему».
— Служба первому министру была лишь формой служения долгу и отечеству, — ответила Королева. — Даже самая безупречная служба в прошлом не даёт никаких гарантий от порицания за последующие ошибки или даже наказания за измену. Если вы хотите предупредить заранее меня об отставке кого-то из тех, кто в прошлом был осчастливлен дружбой или хотя бы вниманием Мазарини, мне до этого и дела нет!
— Я рад, матушка, что вы столь разумно смотрите на этот вопрос, — с явным облегчением ответил Людовик. — В таком случае не буду вас больше беспокоить и отрывать от ваших дел.
— Погодите! — воскликнула Королева, заинтригованная мыслью о том, кому же из бывших соратников Мазарини светит отставка. — О ком конкретно идёт речь?
— Не всё ли равно, коль скоро ваше мнение на этот счёт вы уже мне сообщили? — ответил Король, пожимая плечами и явным образом демонстрируя твёрдое намерение закончить на этом разговор. — Если уж вам всё же так хочется знать…
— Нисколько! — быстро ответила Королева. — Какое мне до этого всего дело? Ваше королевство – ваше, Вы в нём полновластный хозяин, и если Ваше намерение является тайной…
— Отчего же тайной? — возразил Людовик. — Речь идёт всего лишь о Фуке.
— Всего лишь о Фуке? — воскликнула Королева, забывшись и потому не сдержав своего удивления. — О таком человеке, как Фуке, вы говорите: «всего лишь Фуке»? Но, кто же вам его заменит, позвольте спросить? Где же вы будете брать деньги на государственные нужды, а главное – как?
— Я найду, кем заменить его, матушка, — спокойно ответил Король. — Я уже нашёл и почти уже совершенно заменил его. Однако, вам, кажется, не нравится моё решение?
— Господин Фуке всегда умел достать нужную сумму там, где никто не брался это сделать, — ответила Королева, пожимая плечами. — Он настолько сведущ в финансовых вопросах, что, пожалуй, вам будет очень трудно найти ему подобающую замену. К тому же он ещё и генеральный прокурор!
— Уже нет, матушка! — ответил Король. — Генеральным прокурором стал другой человек. А что до его незаменимости, то ведь не думаете же вы, что Фуке обладает даром царя Мидаса?
— Мне почти приходило в голову это сравнение, ибо всё, к чему прикасается Фуке, действительно, превращается в золото, — ответила Королева. — Пусть не в буквальном смысле, но из всякого дела он умеет извлечь деньги, и именно этими деньгами пополняется казна.
— Что, если я узнал о том, что Фуке обкрадывает меня? — спросил Король.
— Обкрадывает Вас? — переспросила Королева. — Неужели Вы верите всем этим памфлетам, которые сочиняют уличные побродяжки? У всякого человека, находящегося на верхних ступенях власти, возникают и множатся завистники, и они постоянно выдумывают клевету и сплетни про него. Вспомните хотя бы времена Фронды!  Парижские клеветники никого не щадили в своих клеветнических стишках и песенках!
— Я это прекрасно помню, матушка, поэтому я не придаю никакого значения этим сплетням, — ответил Король, чувствуя досаду за напоминание о Фронде. — Но, я полагаю, вы не станете меня осуждать за то, что я доверяю письмам нашего покойного друга и благодетеля кардинала Мазарини?
— Что такое? — спросила Королева. — О каких письмах Вы говорите?
— Вот эти письма, — ответил Людовик, вручая матери шесть писем кардинала. — Я полагаю, вы прекрасно знаете почерк кардинала и его манеру письма. Прочтите же это, но прошу, не рвите их.
— Я никогда не порву письма кардинала, — ответила Королева.
Она бережно взяла из рук Короля шесть писем и принялась их читать. Людовику показалось, что в углах Королевы появились слезинки. Видно было, что она испытывает сильные чувства, читая неизвестные ей ранее письма дорогого ей человека.
— Если Фуке не сможет отчитаться об этих суммах, следовательно, он обокрал Вас, сын мой, — сказала она, наконец. — В этом случае Вы вправе требовать от него отчёта, а если такового он не предоставит, то дело следует направить для разбирательства в судебную палату или что-то вроде того.
— Вы видите, матушка, что я ничуть не придираюсь к верным слугам, а лишь хочу навести порядок в моём государстве, — ответил Король.
— Хорошо, — ответила Королева.
Она приблизила одно из раскрытых писем к лицу и уловила аромат той кёльнской воды, которой чаще всего пользовался Мазарини. На минуту она закрыла глаза, представляя, что кардинал находится рядом, в этой комнате.
— По окончании процесса я верну вам эти письма, матушка, — нежно сказал Король.
— Благодарю Вас, сын мой, — ответила Королева. — Заклинаю Вас быть твёрдым, но справедливым, сильным, но великодушным. Вспомните, что Фуке – не просто бывший друг и слуга кардинала, но ещё и человек, оказавший нам великие услуги в те времена, когда нам не на кого было надеяться. Или почти не на кого.
— Я помню об этом, матушка, но я также помню и о том, что кардинал Мазарини был воистину великим человеком, так что если бы не нашлось Фуке, он нашёл бы другого, третьего, четвёртого, ещё хоть с десяток человек, которые бы могли его заменить, — ответил Король. — И в ходе отыскания истины я буду опираться на других друзей кардинала, которые лучше уже тем, что не запятнали себя тем, что не оправдали доверие кардинала.
— Благодарю Вас за это и надеюсь, что Вы не разочаруетесь в своём решении, — ответила Королева.
— Матушка, я прошу вас сохранить в тайне этот разговор, — продолжил Людовик. — Если Фуке узнает, что я расследую его преступления и собираюсь его арестовать, мне будет трудней это сделать.
— Конечно, сын мой! — ответила Королева. — Я никому не расскажу об этом разговоре, можете быть спокойны. Что касается до ареста этого человека, вы можете воспользоваться тем блистательным офицером, который выполнял все поручения кардинала так, что у Его Преосвященства никогда не возникало претензий к исполнению его приказов и даже тайных поручений. Я говорю о капитане королевских мушкетёров д’Артаньяне.
— Благодарю вас за совет, матушка, — ответил Король. — Я и сам уже выбрал его для выполнения этой миссии, и ваша рекомендация лишь подтверждает правильность моего выбора.
— Выбрали сами? — переспросила Королева. — Без чьего-либо совета?
— Совершенно сам, ведь я прекрасно знаю этого человека, — ответил Король, слегка смущаясь.
— Мне кажется, я знаю тех людей, которые посоветовали вам проверить счета суперинтенданта финансов, — задумчиво сказала Королева. — И, кстати, я понимаю, откуда взялись эти письма.
— Что такое? — спросил Король. — О чём вы говорите, Ваше Величество?
— Я говорю о герцогине де Шеврёз, — ответила Королева. — Впрочем, как же я сама не догадалась! Ведь она собирается женить своего внука на дочери Кольбера. Разумеется, она примкнула к его партии. Берегитесь, сын мой. Вы изгоните одну змею из Эдема, в котором пребываете, но впустите в него другую!
— Матушка, вы излишне строги к Кольберу и к герцогине, — ответил Король.
— Во всяком случае, я Вас предупредила, сын мой, — ответила Королева. — Не позволяйте Кольберу и герцогине де Шеврёз полностью овладеть Вашим доверием. Имейте какой-нибудь противовес этим людям.
— Кажется, д’Артаньян не входит в партию этих интриганов? — спросил Король.
— Д’Артаньян не политик, а воин, — возразила Королева. — Кто же будет заниматься политическими делами после устранения Фуке? Надеюсь, не Шеврёз и не Кольбер?
— Не беспокойтесь, матушка, — ответил Король. — Как я уже сказал, политическими делами отныне буду заниматься я сам. И никто не заменит меня в целой Франции. Никто. Никогда, пока я жив!
Он ошибался. Ведь он ничего не знал о Филиппе!
«Когда же эта старая рептилия отползёт, наконец, от двора и забьётся в свою нору в Туре? — подумала Королева. — Доживу ли я до таких дней, когда о герцогине де Шеврёз будут говорить лишь в прошедшем времени? Вряд ли!»
«Она не долго будет держать в секрете наш разговор, — подумал Король. — Она всё ещё сочувствует Фуке. Надо исключить любую возможность того, чтобы она предупредила его или кого-то из его друзей. Кто же может помешать ей это сделать? Только д’Артаньян! Всех остальных она просто не послушается, а им не хватит духу остановить её. Велю ему охранять Королеву. Скажу, что на неё готовится покушение, и пусть не допускает до неё никого, кроме её горничных. А горничным запрещу покидать покои Королевы. Во всяком случае до того, как Фуке будет арестован».

(Продолжение следует)