Дневники де Сен-Кёра. Книга 6. 09-1647

21/09/1647, Марсель
Вот и Франция! Я, как влюбленный мальчишка, пожираю глазами марсельские стены. Смешно вспоминать, но когда еще на корабле я услышал крик: «Берег!» – я невольно почувствовал такой трепет, что даже слёзы навернулись на глаза. Пока мы не причалили, я стоял на палубе, подставив лицо ветру оттуда, не замечая пронизывающую сырость и суету вокруг. Я готов был дуть на паруса, потому что слишком уж медленно приближалась узкая серая полоска, долгожданная земля.
Странно мне снова быть на родной земле и чувствовать себя совсем чужим. В конце концов, кто такой дон Ринальдо Эндегуэла?..
Франция встретила блудного сына не очень приветливо. Погода была сырая, слишком холодная для сентября. Если бы я был суеверным, я счёл бы, что Франция встретила меня как мачеха, и в дальнейшем мне нечего ждать добра. Но этот тусклый вечер был для меня ярче и прекраснее всех солнечных дней Испании.
Неподалёку от пристани я нашел маленькую опрятную гостиницу, напоминающую мне о времени, три года назад проведенном в Марселе. Постояльцы здесь очень приличные: лейтенант мушкетёров, два дворянина, молодой францисканец, дама-итальянка, – вполне подходящее общество для испанского дворянина, за которого я себя выдаю.
Весь сегодняшний день я посвятил розыскам. Пытался найти маркизу дю Коммейль, то бишь мадемуазель д’Орвиль. Узнал только, что её постигло несчастье: погибли её муж и отец, и после этого молодая вдова с малютками-близнецами уехала в Париж.
Решился я расспросить и о судьбе виконта д’Этуаля, с которым мы вместе бежали из крепости Санта-Мария. К моей великой радости, виконт вернулся во Францию здрав и невредим ещё в конце 1645 года, но… также уехал в Париж, оставив имение на попечение управляющего.
Я в Париж не поеду. Не для того я играл со смертью эти годы, чтобы окончить жизнь в казематах Бастилии. Увидев Париж, смогу ли я без сожаления расстаться с ним?
Конечно, если бы мне ничего не угрожало, я уже сегодня был бы на пути к Парижу. Но долг… В Этампе (или где-то ещё) живут два существа, которым я дал слово помочь. Если Клодина не уехала из Этампа, я заберу её и помогу ей устроить судьбу. Если же она вернулась к родным, и они приняли её, то я просто поговорю с ней о её будущем и, если она того пожелает, женюсь на ней и уеду с семьёй, как задумано, в Голландию.
Остаток дня я бродил по Марселю, отмечая, как изменился город за какие-нибудь три года. Немаловажную роль сыграли смута и голод, наложившие отпечаток даже на этот богатый город. Чувствуется в нём что-то скрытное, грозное.
В Марселе я ни с кем из знакомых не виделся. Хотелось бы, конечно, проверить, изменился ли я настолько, чтобы разъезжать по стране без маски или без повязки на глаз. Но делать мне тут больше нечего, завтра в наёмной карете я уезжаю в Экс. Конечно, можно было бы и верхом, но пусть уж Араб отдохнёт, да и Данглару слишком трудно весь день бежать за конём.

22/09/1647, Экс
Приехал я час назад. Рано утром выезжаем в Авиньон. Чудесная предстоит дорога по берегу Дюранса. Погода пока не портится, так что я в полной мере могу наслаждаться природой Юга.
Я совсем отвык от провансальского диалекта, и звонкие голоса, до сих пор перекликающиеся во дворе (уже, кажется, за полночь), для меня какая-то чудовищная смесь латинского с французским.
От французского я, впрочем, тоже отвык. Пишу свободно, но слушать и тем более говорить непривычно. Знание французского я скрываю, кое-как объясняюсь с помощью жестов и исковерканных слов. Так лучше. К тому же всегда находятся люди, более или менее знающие испанский.
Кроме меня, в карете ещё двое попутчиков: монах в чёрной ряске, из-под которой торчат грубые солдатские сапоги, и офицер из мелких дворян. Последний косится на меня: я испанец, значит, враг.

23/09/1647, Экс
Послезавтра приедем в Авиньон, где я найму баркас – и вверх по Роне до Лиона. Наслаждаюсь природой. Сегодня после приезда гулял допоздна по берегу реки. Купался, хотя вода уже прохладная. Данглар на новых местах прекрасно себя чувствует, не то что я: оглядываюсь да осматриваюсь. Но – я во Франции! Если удастся, я поеду через Бургундию, хотя бы издали посмотрю на исконные земли графов де Сен-Кёр… Ну, да стоит ли вспоминать это имя!

24/09/1647, Экс
Водил Араба к кузнецу: тонкие подковы, которые на нём ещё с Испании, почти сточились.
Ночуем у местного священника. На весёлое общество пока не везёт. Ну, а искать удовольствий, как в Испании, я пока не собираюсь.

25/09/1647, Авиньон
Только что с пристани. Наконец-то Авиньон! Я уже начинаю жалеть, что выбрал такой длинный способ путешествия. Скучно, да и Араб больше устаёт.
Кажется, дело улажено. Теперь, наверное, до Лиона не буду писать.

26/09/1647
Первая встреча со знакомым на французской земле. Вчера, когда я поздно ночью поднялся на борт, меня предупредили, что я буду разделять каюту с дворянином, который только что прибыл из Арля и спешит в Роанн. На попутчика я не рассчитывал. В ответ на бесчисленные извинения капитана я только пожал плечами и направился к себе в каюту.
У одной из коек возился слуга, за накрытым столом сидел дворянин, одетый, должно быть, по последней моде Парижа. При неверном свете свечи его лицо показалось мне знакомым.
- Добрый вечер, сударь! – услышал я. Кажется, с вами я разделяю эту каюту.
- Прошу прощения, синьор, но я не понимаю по-французски, – ответил я ему на испанском.
- А, так вы испанец! – воскликнул он, с лёгкостью переходя на мадридский диалект. – Давно ли приехали в нашу страну, осмелюсь спросить?
- Несколько дней назад.
- Судя по вашему произношению, вы из Мадрида.
- Вы угадали. Кстати, чистота вашего произношения делает вам честь.
- О, я два года воевал на Пиренеях. Надеюсь, что после этого вы всё же не будете считать меня врагом.
- Помилуй бог, мы же не на Пиренеях!
- Тогда не откажитесь разделить со мной ужин. Блезуа, ещё бокал!
Слуга молниеносно выполнил приказание. Я присел к столу.
- Если позволите, я выпью за наше знакомство, но от ужина я должен отказаться, потому что всего час назад поужинал в местной харчевне.
- Ну, как вам угодно. Позвольте узнать, синьор, за чьё здоровье я буду пить?
- Дон Ринальдо Эндегуэла к вашим услугам, синьор. Зовите меня Эндегуэла, так короче. А ваше имя, синьор?
- Рауль виконт де Комман.
При звуке этого имени я вздрогнул и пристальней всмотрелся в лицо собеседника. Де Комман был другом покойного Анри де Круминьяка, но меня знал плохо.
- За нашу встречу, синьор!
Мы выпили. Пока виконт приканчивал остатки ужина, я сам приготовил себе постель, уложил вещи и собрался спать. Блезуа раздел виконта, потушил свечу и улёгся у двери. Некоторое время мы лежали молча. Потом виконт опять заговорил:
- Вы едете из Марселя?
- Да.
- Один?
- Я хочу нанять слугу-француза, так легче продолжать путешествие.
- Если не секрет, куда вы держите путь?
- В Этамп.
- О, так нам по пути! Я на день задержусь в Роанне, а потом еду в Париж. Вы бывали в Париже?
- Н-нет.
- Но заедете туда?
- К сожалению, у меня слишком много дел в Этампе, а я должен спешить.
- Ну что вы, быть во Франции и не заехать в Париж!
- Я и сам жалею об этом.
- Конечно, вам сейчас может не нравиться наша страна, но Париж – всегда Париж, вы непременно должны побывать там!
- Хорошо! – сказал я, чтобы прекратить этот неприятный мне разговор. – Виконт, скажите, вы довольны своим слугой?
- Вообще-то да. Если вы хотите иметь хорошего слугу, вы правильно сделали, что не наняли его на Юге. Люди здесь неплохие, но слишком много говорят, да к тому же вам, столичному дворянину, не очень приятны были бы их привычки и запахи! – засмеялся он.
Я поморщился.
- И в самом деле, я предпочел бы слугу молчаливого, но вы напрасно думаете, что я привык к ароматам мадридского двора. Для этого я не слишком важная персона.
- Я не хотел обидеть вас, – извинился виконт, – но я сказал то, что думал.
- Неужели я напоминаю вам столичного щёголя?
- Как вам сказать, – замялся виконт. – Есть люди, о происхождении и положении которых можно судить по их виду. По вашему виду я сразу предположил, что вы мадридский гранд. К тому же у вас великолепный конь, я видел его.
- Бог мой, это такие мелочи!
- Что вы! Я, например, обиделся бы, если бы выглядел простолюдином, переодевшись в платье моего слуги.
- На кого бы вы обиделись, виконт?
- На тех, кто сказал бы мне об этом.
- Ну, тогда я принимаю ваши слова как комплимент
Мы замолчали. Речная вода монотонно плескалась за бортом. В окно, как фонарь, светила большая белая луна. Кровать моего соседа заскрипела.
- Спокойной ночи, дон Эндегуэла, – сонно пробормотал виконт.
Я ответил ему и закрыл глаза, пытаясь уснуть. Но сердце продолжало взволнованно стучать, в мыслях моих теснились образы случайно встреченных людей, тянулась дорога из Экса, шумел разноязычный говор. Медленно текло время. Когда склянки на корабле, стоявшем рядом, пробили два часа, я понял, что уже не засну до утра. Отплывали мы с восходом солнца.
Я оделся, стараясь не шуметь, и вышел на палубу. Свежело. Посеребренные луной воды Роны обнимали наше судно. Я оперся на перила и стал смотреть в воду. Чувства в моей душе теснились самые разнообразные, и почему-то мне было немного грустно. Я думал: до Лиона дня три-четыре, дней десять до Парижа. Почему бы не поехать туда? Неужели я снова впадаю в меланхолию? Надоело!
Часа два я прохаживался по палубе, чтобы не замёрзнуть. Начало светать. Я устроился на корме судна и наблюдал, как матросы убирают палубу. Потом на борт поднялись ещё несколько пассажиров. Когда матросы готовились убрать сходни, на пристани неожиданно появилась карета, мчащаяся во весь опор. Она круто свернула к нашему кораблю. В окне появилась миловидная женская головка.
- Где капитан? – раздался голос.
На палубу поднялась женщина лет двадцати пяти, одетая как знатная дама.
- Я хочу видеть капитана!
Шерон спустился к ней. (Я, кажется, не писал, что Шерон – это имя капитана).
- Ваше судно идет в Лион?
- Да, сударыня.
- Прекрасно! – она протянула капитану кошелёк. – Каюту мне и какое-нибудь помещение моим слугам.
- Сударыня, я не располагаю…
- Что? – она взглянула на него так, будто она королева, и никто не смеет ей отказывать. – Хорошо, каюту мне, мои слуги могут спать на палубе. Я заплачу вам за них так, будто они занимали вашу каюту.
- Сударыня, единственное достойное вас помещение уже заняли два дворянина.
- Предложите мне вашу каюту!
Шерон усмехнулся в усы.
- Сударыня, я не осмелился бы уступить её даже вашей горничной.
Дама нервно поправила накидку.
- Тогда я хочу поговорить с господами, которые занимают то единственное достойное помещение!
- Это невозможно, сударыня, они спят. Впрочем, – Шерон обернулся и увидел меня, – вот один из них. Синьор, извольте подойти сюда! – крикнул он на ломаном испанском.
Я приблизился, не упуская возможности рассмотреть эту энергичную особу.
- Сударь, я полагаю, вы не откажете даме, если она обратится к вам с просьбой…
- Если синьора соблаговолит повторить это же по-испански.
- Вы испанец, вот как?! – она оглядела меня с головы до ног. – Я говорю, что очень спешу, и мне непременно надо уехать. Вы дворянин и не откажете женщине. Мне нужна ваша каюта.
- Если вы подождёте, я узнаю мнение того, кто разделяет помещение со мной. Но поскольку и я, и мой попутчик тоже спешим, то я прошу капитана иметь в виду, что мы хотим уехать этим судном. Если согласится виконт, мы сможем переселиться в любую другую каюту.
Дама милостиво согласилась. Когда я направился к нашей каюте, то услышал, как она приказала слугам вносить вещи.
Виконта я разбудил с трудом. Наконец он открыл глаза и удивлённо взглянул на меня.
- Что случилось? Мы не едем?
- Нет, виконт, маленькое дорожное приключение. Капитан предлагает нам менее удобное помещение, и я пришёл узнать ваше решение.
- Вы согласились?
- Помещение нужно даме.
- О! Блезуа! – виконт, потянувшись, спрыгнул с постели. – Через секунду я буду одет.
- Я жду вас наверху.
Поднявшись на палубу, я увидел ряд дорожных чемоданов у борта и даму, восседавшую на услужливо поданном кем-то плетеном кресле. Видно было, что она уверена в успехе любого задуманного ею дела. Она резко повернула голову в мою сторону.
- Ну, что, синьор?
- Мой друг согласен. Через полчаса вы сможете удобно разместиться.
- Благодарю вас! – она подала мне руку. Я едва коснулся её губами, не отводя глаз от лица незнакомки. Было чем любоваться. Она напоминала бы мадонну, не будь на нём насмешливо-горделивого выражения, свойственного дамам высшего света.
- Так вы испанец, – промолвила она, видя, что я не собираюсь уходить. – Откуда же вы пожаловали, синьор?
- Из Мадрида, синьора.
- О, Мадрид! Я не бывала там, но много слышала о нём от одной знакомой, подруги моей матери. Скажите, герцог Альба ещё не женился?
- Нет, синьора, он слишком занят для этого.
«Какой вздор!» – отразили её карие глаза, но выражение их смягчилось, когда она увидела насмешку в моём взгляде.
- Так что нового в Мадриде?
- Увы, ничего, синьора.
- Если вы будете таким скучным собеседником, я пожалею, что успела сесть на «Лебедь».
- Мы постараемся найти более весёлые темы, синьора.
Появился виконт. Блезуа и ещё один матрос уже переносили наши вещи куда-то вниз. Шерон отдал приказ поднять паруса. Виконт приближался к нам, и чем ближе он подходил, тем больше удивления выражало его лицо.
- Маркиза! Какими судьбами? Как мне благодарить небо, пославшее вас? – воскликнул он.
- А, это вы, виконт, – равнодушно ответила маркиза. – Вот где вы пропадали целый месяц!
- Помилуйте, маркиза, вас полгода не было во Франции, откуда же вы это знаете?
- Об этом говорит весь Париж, а если говорят в Париже, то слышно даже в Риме.
- Так вы из Рима?
- Да, я ездила к папскому двору.
- Маркиза! – восхищенно прошептал де Комман, благоговейно целуя кончики её пальцев.
Я незаметно отошёл в сторону, чтобы не мешать их беседе. Маркизу де Бло я узнал, хотя видел её очень редко, особенно после того, как она стала наперсницей королевы. Когда она говорила о подруге своей матери, речь, очевидно, шла о госпоже де Шеврёз. Неужели она во Франции? Вот забавно: политические преступники съезжаются в Галлию!
Маркиза вспомнила обо мне.
- Виконт, познакомьте же нас!
- Прошу – дон Ринальдо Эндегуэла, мадридский гранд, – он подмигнул мне. – Имею честь представить вас маркизе де Бло, парижской грандессе, любимице Её величества.
- Ну-ну, виконт, не много ли комплиментов. Вы знаете, я их не люблю.
Пока мы беседовали, на корабле подняли все паруса.
- Господа, поскольку по моей вине вы лишились удобной каюты, я приглашаю вас к себе на обед, – сказала маркиза.
Мы раскланялись и ушли в нашу новую каюту. Маркиза осталась созерцать пейзажи, пока её слуги готовили помещение.
Нас устроили в маленькой каюте на носу корабля. Оконце, закрывавшееся полуразбитыми ставнями, было распахнуто настежь. Две узких койки стояли почти вплотную, между ними опускался небольшой подвесной столик. В углу стоял ящик, вроде сундука, куда Блезуа сложил часть наших вещей. Остальной багаж виконта Блезуа разместил под нашими койками и в крошечной кладовой за стеной.
Виконт полностью переменил своё облачение и обильно опрыскал себя духами.
- Что это у вас за привязанность к мрачным тонам? – полюбопытствовал де Комман, видя, что я только сменил камзол на более тёмный.
- Согласно обстоятельствам, синьор.
- Простите!.. – он смутился и даже отложил зеркало, в котором рассматривал себя перед выходом.
Маркизы на палубе уже не было. Пришедший за нами слуга повторил приглашение своей госпожи. Мы отправились к маркизе.
Одну из коек вынесли, а на её месте водрузили стол, покрытый скатертью с вензелями де Бло. Посуда тоже не принадлежала капитану «Лебедя», да и яства вряд ли были приготовлены нашим коком Гасту.
Маркиза в платье цвета морской волны поднялась нам навстречу. Дальнейший разговор велся по-испански, как того требовали приличия. Виконт расточал любезности.
- Дон Эндегуэла, вы так неразговорчивы, что я начинаю думать, что вас шокирует наша французская болтливость, – проронила маркиза.
- Что вы, синьора, я просто отдаю должное чудесам вашего повара.
- Не сказала бы, судя по вашему аппетиту.
Де Комман поспешил мне на помощь.
- Маркиза, какого мнения вы об успехах герцога де Претери?
- Претери? – переспросила маркиза, метнув быстрый взгляд в мою сторону.
- Вообразите, потрясающий успех! Итальянцы, да что там, даже дон Монтанья…
- Ах, виконт, об этом я расспрошу вас позже, – перебила его маркиза. – За обедом – ни слова о политике!
- Маркиза, у вас отличное вино! – сказал я, сделав вид, что ничего не заметил.
- Нектар итальянских виноградников! – поспешно добавил виконт.
После завтрака мы вышли на палубу. Свежий ветерок развевал шелковую накидку маркизы, шаловливо окутывая ею то меня, то виконта. Я решил предоставить парижанам возможность обсудить все новости и ушёл к себе. Сейчас пишу вдали от посторонних глаз.

27/09/1647
Второй день путешествия. В Сент-Эспри виконту передали письмо, прочитав которое, он взволновался и долго о чём-то говорил с маркизой. От виконта я узнал, что маркиза – вдова: её муж умер ещё в 1645 году. Весь вечер вчера он провёл у маркизы, потом мы ужинали вместе. До ночи я гулял на носу корабля, а маркиза и виконт на корме.
Я уже дремал, когда вернулся де Комман и, не раздеваясь, бросился на кровать.
- Вы спите?
- Нет ещё.
- Дон Эндегуэла, вы когда-нибудь занимались политикой?
- Не приходилось, – ответил я осторожно.
- А какой политики вы придерживаетесь с женщинами?
Я сел, пытаясь в темноте разглядеть лицо виконта. По его голосу чувствовалось, что он чем-то доволен.
- Виконт, хотя я лет на десять старше вас, мне кажется, вам уже не нужны мои советы, – шутливо ответил я.
- Почему «уже»? – он тоже сел, счастливо засмеялся и опять зарылся лицом в подушку. – «Пулитика пулитикой», как говорит Мазарини, а маркиза всё-таки ангел! Вы не находите?
- Она мила.
- И всё?!
- Если вы захотите сказать что-нибудь о ней, у вас найдётся больше слов.
И в самом деле, виконт страстным шёпотом стал рассказывать мне, едва знакомому, свою историю. Ещё в Париже он увлекся маркизой, правда, она была холодна к нему. Он кое-чего добился при дворе, но маркиза неожиданно уехала, а потом и ему дали кое-какое поручение. И вот теперь он спешит вернуться в Париж и счастлив, что его спутницей будет маркиза.
- Скажите, виконт, а чем вы занимаетесь в Париже?
- Служу при дворе, а что?
- Мне почему-то кажется, что вы там много значите.
- Я? Нет, почти ничего… – он замялся, думая, что я хочу либо задеть его, либо обратиться с просьбой. Но для меня это был только повод переменить тему разговора.
- Ах, дон Ринальдо, если бы вы видели маркизу в Париже! – снова зашептал виконт. – Это богиня! Ей завидует даже герцогиня де Лонгвиль!
Я снова промолчал. Виконт ещё долго изливал свои чувства, изредка спрашивая, не сплю ли я. Наконец, мне надоели его откровения.
- Прошу прощения, виконт, но если вы хотите предстать перед маркизой, как влюблённый, с тёмными кругами под глазами от недосыпания, то я не советую вам заводить в моём лице соперника.
- Вы шутите?
- Конечно, но я хочу спать.
Виконт недовольно вздохнул и стал раздеваться.

Утром я по своему обыкновению проснулся рано и вышел на палубу, чтобы подышать свежим воздухом и немного поупражняться в фехтовании без посторонних глаз. Из трюма на прогулку вывели Араба, следом выбежал Данглар, который по воле капитана не должен был появляться на палубе, чтобы не мешать матросам. Я приласкал своего верного дога, потом стал растирать холку Араба. Вдруг Данглар заворчал.
Я оглянулся – рядом стояла маркиза в светлом утреннем наряде, стройная, как девушка. Я поздоровался.
- Какие красавцы! – сказала маркиза, переводя взгляд с собаки на лошадь. – Это ваши, синьор?
- Да, синьора.
- Держу пари, что конь арабской крови, а это английский дог… Я безумно люблю лошадей! – она протянула руку к морде Араба, но тот фыркнул и приподнял верхнюю губу, словно собираясь кусаться. Маркиза засмеялась:
- Похоже, он признаёт только вас.
- Это так.
Маркиза огляделась.
- Вы любите гулять по утрам? Это моя страсть. Я не привыкла нежиться в постели, –  тут она заметила оружие. – О, да вы не тратите времени даром!
Её лицо отразило мгновенно пришедшую мысль.
- Синьор, говорят, испанцы отлично фехтуют. Вы не откажетесь доказать мне это?
И, не ожидая ответа, воскликнула на бегу:
- Я только переоденусь!
Действительно, прошло всего несколько минут, как она появилась во всеоружии.
- Маркиза, – восхитился я, - у вас, как у бретера, боевая готовность ко всему.
- Но-но, синьор! – кокетливо возразила она. – Переходите-ка лучше от французских шуточек к испанским атакам!
- Сразу бой?
- Конечно.
- У меня преимущество: я уже занимался.
- Ну и что?
Маркиза, выбрав шпагу, заняла позицию.
Выпад – и её шпага покатилась к борту.
- Хм, забавно! – маркиза удивлённо смотрела на свою руку. – Ещё раз!
Во второй раз шпага отлетела к мачте.
- Дон Эндегуэла, ваши шуточки? – притворно-строго спрашивает маркиза.
- Мои, синьора.
- И доколе вы будете шутить?
- Дотоле, синьора, доколе женщины будут сомневаться в умении мужчин держать шпагу.
Она пристально и лукаво посмотрела на меня.
- Хорошо, синьор, я больше не сомневаюсь.
- Тогда я забуду этот приём.
Я начал шутливый бой. Для женщины маркиза фехтует великолепно, а по её грации и стройности ножек можно было сделать вывод, что фехтовать ей приходится часто.
- Браво, маркиза! – раздался голос виконта.
Я не видел, как он подошёл, уже готовый к бою.
- Синьор и синьора, прошу одного из вас уступить мне оружие.
- О нет, виконт, ждите! – крикнула маркиза. Я любовался её разгоревшимся лицом.
Наконец, я опустил шпагу:
- Сдаюсь на милость прекрасного противника.
- Но я совсем не устала!
- Тогда вот вам новый соперник!
Виконт схватил шпагу. Я некоторое время с улыбкой наблюдал за ними, потом пошёл привязывать Араба. Когда я снова появился на палубе, виконт стоял с виноватым видом, опустив шпагу, а на лбу маркизы красовалась свежая царапина.
- Сумасшедший! Вы мне чуть глаз не выкололи!
- Маркиза, где же ваша маска? – поспешил спросить я.
- Она отстегнулась, а этот сумасшедший… Вы что, не видели, как она упала?
Бедняга де Комман что-то лепетал в своё оправдание.
- Успокойтесь, бога ради, крови почти нет, значит, скоро и следа не останется! – сказал я, обращаясь к обоим.
- Ах, дон Эндегуэла, шрам на лице украшает мужчину, но уродует женщину!
Я невольно вспомнил о своём шраме над бровью.
- Маркиза, почётен шрам, полученный в бою, а ваш парикмахер спрячет эту царапинку.
Маркиза немного успокоилась, но всё же ушла, всем видом показывая, что сердится.
Завтракали мы вместе с виконтом. Точнее, вместе с Дангларом, которому я выхлопотал разрешение присутствовать на палубе, а бедному виконту кусок в горло не шёл. Наконец он, тщательно собравшись, ушёл просить прощения. Я исписал уже три листа, а виконта всё нет. Пойду проверю обстановку.

28/09/1647
Погода портится. Может быть, останемся в Валансе, но капитан надеется, что мы вполне успеем доплыть и до Вьенна. Что же, пока подождём.
Виконт целый день слоняется по палубе, поглядывая в сторону маркизы, а та сидит в своём кресле, сохраняя самое неприступное выражение лица. Я не мешаю, да и маркиза не не настаивает, чтобы я уделял ей всё свободное время. В общем, я скучаю. Развлекаюсь в обществе Данглара.
Вечер. Был на палубе, но поднялся ветер, и пришлось уйти. Виконт, чувствую, надоедает маркизе. Подумать только: из пустяка сделать трагедию! От царапины уже и следа не осталось под слоем пудры и притираний, а маркиза дуется так, будто виконт нанёс непоправимый ущерб её красоте. Но, наверное, сказывается и скверное самочувствие маркизы: сильный ветер вызывает качку и приступы морской болезни. Отсюда и дурное настроение.

 30/09/1647
Нарушил данное себе слово и пишу через день. Но вчера было такое приключение, что до сих пор, вспоминая о нём, я не могу удержаться от смеха.
Мы отплыли из Валанса в скверную погоду. Капитан Шерон поклялся всеми своими предками и потомками, что «Лебедь» спокойно доберётся до Вьенна. Виконт некоторое время возмущался, но, заметив, что маркиза и я сохранили спокойствие, замолчал. Около полудня ветер стал штормовым. Дуло с низовьев, Рона вспучилась и глухо ревела, зажатая тесными берегами. Капитан велел убрать часть парусов, но нас несло, как на крыльях, причём время от времени корабль основательно встряхивало, после чего он поднимался на дыбы, хлопал днищем по воде и зарывался носом в свинцово-серые волны. Я стоял на палубе, с удовольствием наблюдая за бушующей стихие. Сыпал мелкий колючий дождь.
Неожиданно на носу появилась фигура женщины. Я с удивлением узнал маркизу. Она под стать кузине Анхелинес! Правда, когда она спускалась по трапу с верхней палубы, ноги её основательно дрожали, и я предложил маркизе руку. Она с облегчением опёрлась на неё, но заговорила довольно презрительным тоном:
- Ваш друг виконт, очевидно, предпочитает отсиживаться в каюте в такую погоду.
- Скорее, синьора, он переживает несчастье, выпавшее на его долю.
- Поделом ему, пусть не залетает высоко.
В это время корабль резко качнуло. Маркиза побледнела и невольно прижала к себе мою руку.
- Этот «Лебедь» оправдывает своё название, – чуть капризно сказала она. – Ещё немного, и он полетит над волнами!
- Остаётся пожелать только, чтобы паруса-крылья не вознесли нас к Господу Богу.
Маркиза попыталась улыбнуться, но дрожащие губы плохо повиновались ей.
- Знаете, дон Эндегуэла, от вида этого мрачного неба у меня что-то кружится голова.
- В самом деле, маркиза, не простудитесь ли вы на ветру? Позвольте, я провожу вас в вашу каюту.
Она благодарно взглянула на меня. Мне пришлось взять её за талию, потому что корабль сильно качало. Так мы спустились к каюте. На лестнице маркизе вдруг стало дурно. Я почти внёс её в комнату и усадил в кресло. Служанки рядом не оказалось.
- Ах, дон Эндегуэла, – умирающим голосом проговорила маркиза, бессильно роняя руки, – дайте мне флакон с солью.
Кое-как я нашёл её хрустальный флакон, поднёс к её носику. Она вдохнула несколько раз, ресницы её затрепетали, краски понемногу вернулись на лицо.
- Благодарение небу, вам лучше, – сказал я. – Я испугался, что вам понадобится врач.
- Да-да, мне лучше, – прошептала маркиза. – Я, право, взволновалась и… Боже мой, как бушует ветер!
Порыв ветра распахнул окно, и в каюту ворвалось облако водяной пыли. Я бросился закрывать ставни, но маркиза слабо запротестовала, уверяя, что свежий воздух возвращает ей силы. Очередной прыжок «Лебедя» наполнил помещение новой порцией влаги.
- Маркиза, вы простудитесь!
- Нет-нет, помогите мне подойти к окну!
- Вам станет дурно от вида волн!
- Я не истеричная барышня! – рассердилась она и сделала попытку встать. – Дайте же мне руку!
Корабль снова встряхнуло, и мне пришлось ухватиться за подоконник, иначе бы ни маркиза, ни я не удержались на ногах. Кое-как мы встали у окна.
По реке катились пенные валы, с ревом налетая на наше судно. Мачты, раскачиваясь, скрипели, и казалось, что ещё мгновение – и корабль рассыплется в щепки.
Маркиза неожиданно испустила глубокий вздох. Я взглянул на неё и увидел, что она закрыла глаза и вот-вот упадёт. Пришлось снова обнять её за талию и, повинуясь очередному прыжку «Лебедя», прижать её к себе покрепче. Я испугался, что маркиза дурно это истолкует. Но она только откинулась назад, глядя на меня из-под ресниц; я же подумал, что она лишается чувств, и резко наклонился, чтобы успеть подхватить её тело. Белая ручка маркизы взметнулась в воздухе, и на мою щёку обрушился такой удар, что я едва устоял на ногах. Маркиза повторила движение, и я еле успел перехватить на лету её кисть. Не сдержавшись, я крикнул по-французски что-то вроде: «Вы с ума сошли!» Дурная манера у женщин истолковывать всё превратно.
Элегантная дама превратилась в фурию. Освободившись из моих объятий резким движением, от которого лопнули шнурки её корсажа, маркиза свободной рукой потянулась к моему лицу, и не избежать бы мне царапин, если бы я не успел оттолкнуть от себя эту дикую кошку.
В эту секунду «Лебедь» снова вспорхнул с гребня волны. Маркиза не удержалась на ногах и, пролетев мимо раскрытой шторы, упала на кровать, не заботясь о том, что для соблюдения правил приличия её юбки взметнулись слишком высоко. Самое смешное заключалось в том, что я, потеряв равновесие, тоже сделал несколько шагов вперед, схватился за полог кровати – но тот оборвался, и я очутился рядом с маркизой, отнюдь не в подходящей для извинения позе.
Я кое-как сел на постели, задыхаясь от хохота и глядя на бедную маркизу, которая запуталась в кружевном покрывале. Маркиза вскочила, нервно запахивая ворот платья.
- Ничего смешного, синьор! Вы… вы… Вы ведёте себя недостойно!
Господи боже мой, до чего же мне стало смешно! Я даже забыл о полученной пощёчине. Особенно если учесть, что маркиза, заботясь о целомудрии своего наряда, позабыла оправить юбки, и я спокойно мог созерцать её пышные кружева. В следующий миг маркиза обеими руками схватилась за юбку, а ворот платья предательски раскрылся.
- Как вы смеете! – закричала разъярённая женщина, наконец справившись со своим туалетом. Постыдились бы, синьор! Дворянин, а ведёте себя хуже последнего конюха!
- Синьора, – кое-как выговорил я между приступами смеха, – у вас потрясающая реакция на прикосновения мужчин! Господи, сколько же невинно пострадавших на вашем счету!
Маркиза всё ещё испепеляла меня глазами, но уже начала понимать.
- Извольте встать с моей кровати!
Я попытался подняться, но оказалось, что я зацепился поясом за кружевное покрывало, и оно сползало за мной на манер шлейфа. Начался второй приступ смеха. Маркиза, едва не плача, подскочила ко мне, дёрнула кружева… Новый рывок «Лебедя» – и мы снова на постели, на этот раз сверху маркиза. Кое-как встаю. Иду к двери неверными шагами. Маркиза в истерике, её тоже душит смех.
Всё ещё смеясь, выхожу из каюты маркизы и сталкиваюсь с виконтом. Он изменился в лице и не нашёл, что сказать. Мы молча раскланялись.
На палубе царил хаос. Катались какие-то бочонки, змеями извивались верёвки. Всё это выглядело, как скверная декорация к комедии. Даже грохот волн был похож на раскаты хохота. Пробегавший мимо матрос удивлённо воззрился на меня, решив, должно быть, что я пьян или сошёл с ума. Господи, до чего же смешными бывают люди!
Пока бушевала река, мы сидели в портовой гостинице. За столом собираемся в полном молчании: виконт вздыхает, маркиза краснеет, я прячу улыбку.
Посмотрим, что решит маркиза. Если ей нужно общество, придётся ей либо примириться с моим, либо избегать меня и простить виконта. В любом случае, предвкушаю новое веселье.