Глава 18. Мастер Николас

Гримуар, или гримория (фр. grimoire, от фр. grammaire) — средневековая книга, в которой, как считалось, описываются магические процедуры и заклинания для вызова духов (демонов) или содержащая какие-либо колдовские рецепты.
Рукопись Войнича, или Манускрипт Войнича (также известная как Beinecke MS 408 и VMS), — иллюстрированный кодекс, написанный неизвестным автором на неизвестном языке с использованием неизвестного алфавита.

Материал из Википедии — свободной энциклопедии.

- Как Вас зовут? – Спросила Эстер, озираясь по сторонам после телепортации, переместившей их в типичный IT-open space, странным образом гармонично вписанный в готический интерьер просторного зала в средневековом замке. Пространство было наполнено молодыми и не очень людьми, напряжённо вглядывающимися в экраны своих терминалов. – Как я понимаю, «Чернокнижник» – это, скорее, должность, «единица штатного расписания»?
- Чернокнижник – это призвание. Зовут меня Николас. Мастер Николас. Ну, а мою должность вам лучше не знать – иначе мне придётся вас убить. Шутка! – Он широко и искренне улыбнулся, но глаза оставались холодными, пристальными, жившими своей самостоятельной жизнью и от этого контраста становилось жутковато. – Вы находитесь в замке Ангус, что на севере Шотландии. Не так давно, Орден выкупил его у прежних владельцев и, отреставрировав, превратил в один из своих исследовательских центров.
- Когда вы говорите «Орден», вы имеете в виду… - Не успела закончить фразу Лейла.
- Да! Я имею в виду Принципат Совести. Со времён твоих родителей он сильно изменился. Структурно. Архитектурно-структурная гибкость – это вопрос выживания. А выживание необходимо для СЛУЖЕНИЯ. Служения всё тем же вечным и неизменно великим целям Розенкрейцерства, эстафету которого когда-то принял Орден.
- Странно! Они больше похожи на обыкновенных айтишников, чем на магов.
- Одно не противоречит другому. Кому, как не твоему отцу это знать?! – Снова улыбнулся Николас, на этот раз позволив улыбке растопить лёд в глазах. – К тому же, маги здесь далеко не все. Однако, нам пора за работу. Времени у нас совсем не так много, как может показаться.
Подозвав одного из «сотрудников», Николас передал ему, протянутую Самсоном, рукопись.
- Нам вернут её через пару минут, после сканирования. Затем ребята займутся лексическим и мистико-графическим анализом, включающим гематрию.
- Гематрию? – Удивился Самсон. – Но роман написан на русском, а не на иврите.
- Примерно 80 лет назад, отцы-основатели Института Судьбы, из которого потом вырос Институт Времени, сформулировали универсальный алгоритм распространения гематрических методов на ЛЮБОЙ язык. Алгоритм основан на генетическом родстве с ивритом большинства современных языковых структур, а потому очень сильно отличается от аналогичных систем, таких, например, как изопсефия. Найдутся, конечно, «учёные мужи», которые меня снисходительно поправят, что речь идёт не о родстве с ивритом, а о родстве с санскритом. Но в этой теории слишком много «дыр». К тому же иврит входит в ту же «генеалогическую» систему, а потому, реально, это ничего не меняет. Опыт использования метода, накопленный за эти 80 лет, доказывает его практическую эффективность.
- А чем же, тогда, займёмся мы? – Попыталась быть верной своему «амплуа» ироничного скептика Лейла, но фраза получилась напряжённой.
- Мозговым штурмом. Никакой компьютерный анализ, даже «мистико-графический», не заменит работы с текстом «в живую». Результаты расчётов нам будут передавать по мере поступления. Это поможет, но не более.
- В таком замке, наверное, должны водиться привидения?.. – Полу-спросил, полу-ответил Самсон, любуясь готическими сводами переходов, по которым они прошли в кабинет Мастера.
- А они здесь и водятся. – Вполне серьёзно ответил Николас.
- Ну тогда придётся запасаться чесноком. – Попытался пошутить Самсон.
- Странно слышать такое от ЧЕЛОВЕКА, выросшего в семье магов. – Назидательно, но беззлобно ответил Николас. – Чеснок, согласно распространённому, но дурацкому, заблуждению, помогает от вампиров, а не привидений. Собственно, и от вампиров он помогает, как сахарная пудра от моли. Но давайте вернёмся к РОМАНУ. Абстрагируясь от атмосферных описаний колорита эпохи и многочисленных лирических составляющих жизни центрального персонажа, попытаюсь формализовать ключевые точки сюжета. Роман, как следует из доступного издания, предпринятого около 20 лет назад, повествует о некоем скромном (более чем) младшем научном сотруднике одного из многочисленных ленинградских НИИ. Герой (пока ещё только – герой романа) занимается математическим моделированием неких специальных процессов физики элементарных частиц. Действие происходит в 80-х годах прошлого (20-го) века, когда подобное словосочетание, «физика элементарных частиц», у советских партийных функционеров, руководивших ВСЕМ, в том числе и наукой, вызывало стойкую ассоциацию с атомной бомбой, а потому его исследование носило закрытый характер, что обеспечивало ему ряд бытовых привилегий, впрочем – довольно убогих. Имея в своём распоряжении довольно мощный, по тем (и не только) временам, компьютер, он обнаружил, что после достаточного количества итераций, его модель возвращается к похожим, а по некоторым параметрам – идентичным, состояниям. На самом деле, этот эффект не был новым. Его обнаружили ещё в 1954 году великие учёные Энрико Ферми, Джон Паста, Станислав Улам и Мэри Цингу, работавшие в Лос-Аламосской национальной лаборатории над созданием водородной бомбы. Эффект получил название парадокса их имени, а сами они считали его результатом очень сильной ограниченности вычислительных мощностей, имевшегося у них на тот момент, компьютера. К 80-м годам уже стало понятно, что это не совсем так. Нашего же героя удивило то, что эффект проявился в его модели, не имевшей с Лос-Аламосскими исследованиями ничего общего. Это натолкнуло его на мысль, что речь идет о некоем глобальном свойстве итерационных процессов. Развитие этой отрасли математики, итерационные процессы, стало возможным только благодаря появлению компьютера, но как математический метод, он имеет историю, уходящую в глубь веков. Наверное, самым растиражированным примером являются числа Фибоначчи, построенные гениальным математиком ещё в 13-м веке. Речь идёт о многошаговом вычислительном процессе, который на каждом следующем шаге (итерации) использует ТОЛЬКО результаты вычислений предыдущего шага (или шагов). Вычисления каждый раз производятся по одной и той же формуле или алгоритму, но никакие данные, кроме вычисленных ранее, то есть – случайные, в этом алгоритме не участвуют. Понятно, что такой подход требует задания какого-то набора начальных данных. Вот он-то, как раз, и может быть случайным, так как совершенно не влияет на результат! Он влияет только на количество итераций, после которых модель приходит в некоторые повторяющиеся состояния. То есть, модель, в процессе своего «развития» (новых итераций), повторяет сама себя, в силу чего эффект получил, также, название «фрактального». К этому времени уже были опубликованы результаты исследований британского математика Майкла Барнсли, экспериментировавшего с графическими итерационными процессами на плоскости и в пространстве. Алгоритм Барнсли «заставил» компьютер начертить идеальную модель листа папоротника, хотя на каждом конкретном шаге вычерчивал всего лишь треугольник, на базе координат предыдущих шагов. Изменение формулы расчёта, применяемой на каждом шаге, приводило к изменению рисунка, например – «снежинка» Коха, но не меняло сути – система воспроизводила сама себя.  Эти исследования полностью подтверждали предположения нашего героя, а именно, что математика «наткнулась» на некое фундаментальное свойство ПРИРОДЫ, живой и не только. В это предположение вписывались многие природные законы. Например, главный закон генетики – эмбрион в процессе своего развития повторяет историю развития вида! Или утверждение великого австрийского математика, Курта Гёделя, о повторяемости истории! Эти ассоциации натолкнули его на мысль, вначале показавшуюся забавной – человеческая история также является таким «фрактальным» алгоритмом. Глядя на графические воплощения алгоритмов Барнсли, можно сказать какая формула использовалась в данной конкретной реализации. А так как формула на каждом этапе была одна и таже – именно она и является истинным фракталом, определяющим внешний вид системы! Но тогда какая «формула» лежит в основе ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ИСТОРИИ, как итерационного процесса? И если конечный результат не зависит от «начала», а фатально предопределён законами фрактальных алгоритмов, то каков он?! Что опять вернуло нашего героя к вопросу о ФОРМУЛЕ! Начавшееся как досужее развлечение праздного ума, возвращалось с навязчивостью заезженной виниловой пластинки, пока не стало ОДЕРЖИМОСТЬЮ. Радуя своих непосредственных (и не только) начальников обилием цветных диаграмм и красивых графиков, к которым те относились с наивной непосредственностью ребёнка, листающего комиксы, ничего не понимая в теме его исследований, он добился приоритетного права на использование производственных мощностей институтского компьютера для утоления своей одержимости. В это время, непосредственные (и не только) начальники сочли полезным направить его в командировку в Москву. Его попутчиком в купе поезда «Красная стрела» оказался ненавязчиво общительный, харизматичный человек лет 40. Эти его качества, плюс вынужденная замкнутость «включающего объёма» и длительность пути спровоцировали нарочито беспредметную «дорожную» беседу, из тех, что остаются в памяти с устойчивым эпитетом «душевная». Читали шутливые стихи:
«Мне бы вольным скакать гайдуком.
Мне б разбойником стать, иль чекистом,
Но меня выбирают в местком,
Потому что характер говнистый». («Солнечный бард», Александр Николаевич Лобановский).
Говорили о пугающей кадровой преемственности «нового» политического курса, обречённо предопределяющей его предсказуемость, которая, уже сейчас, проявилась в истеричных «поисках врага», столь похожих на старую «добрую» коммунистическую «шпиономанию». О легендарном шпионе Сиднее Рейли, ставшем прототипом не только хрестоматийного Джеймс Бонда, но и главного героя романа «Овод», написанного его любовницей Этель Лилиан Войнич, являвшейся дочерью великого математика Джорджа Буля, чья «Булева алгебра» на 100 с лишним лет опередила своё время, и женой антиквара Михаила Войнича, первооткрывателя легендарного манускрипта, вошедшего в историю под его именем. «А Вы знаете, – вдруг сказал его попутчик – что Манускрипт Войнича, это копия, причём не очень точная, древнего гримуара, раскрывающего ту самую формулу, которую Вы так одержимо ищете?». «Кто Вы такой?!» – от неожиданности не нашёлся сказать ничего умнее наш герой. «Я – ЧЕРНОКНИЖНИК! – Ответил попутчик. – И при определённых усилиях с Вашей стороны, впрочем, довольно ничтожных, могу не только показать Вам оригинал, но и дать ключ к его расшифровке!».
- Тут я должен предостеречь от путаницы, – продолжил Николас – которая может возникнуть из-за идентичности термина, используемого в Романе, с названием, возглавляемой мной, структуры – ничего общего! Тем более, что «романный» Чернокнижник предложил главному герою, в обмен на свою щедрость, подписать, скреплённый кровью, договор… Далее всё банально-предсказуемо: «гениальные», а точнее – гениально подсказанные, озарения и социальный успех, не «обеспеченные» природной гениальностью, разрушают личность героя. Конец его печален. Но в рукописи, как я понимаю, предложен и другой вариант развития событий?
- Да! – Подхватил эстафету Самсон. – В решающий момент, главный герой осознаёт, что достаточно гениален, чтобы самому расшифровать древний манускрипт. Расшифровка открывает перед ним возможность изменить «фрактальную формулу», спасая, таким образом, и себя, и, заодно, всё человечество. Собственно, именно этот пассаж, по поводу «человечества», показался редактору инфантильно-банальным. В рукописи же обе сюжетные ветви реализуются параллельно, чередованием глав.
- То есть, «точкой невозврата», является встреча главного героя с персонификацией потусторонних сил, взявшим себе псевдоним «чернокнижник»?!
- Не совсем так. – Заговорила, молчавшая всё это время, Лейла. – Точкой ветвления является не подписание договора, а обнаружение Гримуара. Именно тогда главный герой осознаёт в себе силы действовать самостоятельно. НЕСМОТРЯ на подписанный договор!
- Пугающее своей прозорливостью, свойство Романа, заключается в том, что такой Гримуар действительно существует, и он дуален.
- Известно где он? – Спросил Самсон.
- В специальном хранилище Ордена.
- Одной из интриг Романа является его похищение.
- Исключено! Подвалы Ватикана – проходной двор в сравнении с тем, как охраняется это место!
- Что же мешает нам его расшифровать? – Запальчиво воскликнул Самсон.
- Всё не так просто. Древнее заклятие говорит, что прочесть его сможет лишь избранный, и это НЕ МАГ! Любой другой, открывший книгу, увидит там лишь бессмысленное нагромождение собственных страхов. И это – в лучшем случае. А в худшем – сойдёт с ума.
- Уточнение Лейлы – задумчиво произнесла Эстер – гораздо «адекватнее» проецируется на нашу ситуацию. ОН не может быть такой «персонификацией», потому что пришёл в этот мир через рождение. А что если ЕМУ необходимо прочесть Гримуар и для этого ему нужен тот самый избранный «простой смертный», поскольку сам он этого сделать не может, просто в силу того, что ОН – МАГ?! Но тогда его появление здесь обусловлено этими поисками. А наша задача заключается в том, чтобы найти «избранного» раньше, чем ОН!
- Не люблю комплиментов, но, кажется, Ваша догадка близка к истине.
- Не «близка». Она ею является!
- И как же мы его найдём? – Растеряно спросила Лейла.
- Я думаю, в этом нам поможет расшифровка компьютерного анализа. Стоит её дождаться. Как странно, что воплощение древних пророчеств свершается через «компьютерные технологии»!

«И когда Он снял шестую печать, я взглянул, и вот произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь…» (Откровение. 6:12).

Продолжение следует
http://proza.ru/2021/08/03/860