Подарок

      Я обещал Ире сделать подарок, и прилетели мы за ним на море. Купаться  ездим на мыс, там почище, людей поменьше. Никогда не замечал, что море может быть таким ласковым. Причина одна — мы первый раз вместе. Сбудутся ли мои надежды завоевать её любовь, или она останется чужой? Барахтаемся недалеко от берега, уплывать далеко не хочется, просто наслаждаемся, думаю, что оба друг другом. Прилетели мы, чтобы быть вдвоём, а не с дельфинами. Не известно, что у них на уме. Видно, как они невдалеке выпрыгивают, подходят ближе и ближе. На мелководье есть свои «дельфины», явно не афалины, скорее белобочки, и отличаются от настоящих московской наглостью. На Иру везде обращают внимание, эти пристают с предложениями обучить плавать: «Вы так не научитесь, давайте поможем» — заметно, что они моложе меня. Выпендриваются, норовят вызвать её интерес, один «учитель» показывает на приятеле, как нужно плавать и поддерживать, когда учишь. Видимо, так истолковали нашу возню. Известно — каждый толкует в свою пользу. И я как-то потерялся на их фоне. Они всё могут, а я? Завтра что-нибудь придумаю.
      Но утром заштормило, низкие облака проносятся, сосны нахлобучили ветви. Небольшая волна шумит, большая рокочет, случается, что и ревёт, красота. Людей не так много, пришли те, кто любит стихию. Стоят и сидят группами, так спокойнее. Двое озабоченных переходят от одних у к другим.
    — Спасатели, — для чего-то поясняю Ире.
    — Они и раньше ходили, ты внимания не обращал.
     Как она всё замечает? На всякий случай подошли и к нам, хотя в воду никто не лезет: «Не купайтесь!» — выполнили свою работу (правда, её не было) и исчезли. Москвичи сели рядом, который предлагал научить плавать, видимо, решил, что это подходящий повод заставить Иру быть у него прилежной ученицей.  Глянул презрительно на меня, что мол с этого взять: «Смотри, как нужно». Повернулся к Ире: «А вас я научу» — и демонстративно зашагал за отходящей волной. Подкатилась новая, до пояса, он повернулся боком, потоптался, но устоял, победно оглянулся, помахал и двинулся дальше. Но за ней поднялась следующая, непомерно высокая, он сразу стал маленьким, повернулся бежать на берег, но отходящая волна тянет его в море. Он помогает себе обеими руками, гребёт изо всех сил — топчется на месте, видит, что не успеет и стал вопить: «А-а-а», — но недолго. Волна подошла и накрыла. Через несколько секунд над несущимся бурным потоком показался мусор — две высунувшиеся до колена ноги, они подыгрались, подыгрались и пропали. У Иры в глазах ужас. Его приятели бросились к берегу. Я кричу: «Возьмитесь за руки, а то унесёт!» — на всякий случай поднимаюсь. Встали они цепочкой, с трудом, но слава богу, выловили беспомощное тело. Сели утешать всхлипывающего со страху «учителя». В театре актёры после представления сами снимают маски, у этого сняла волна. Под напыщенной физиономией оказалась жалкая рожа.
      А я? Тоже боюсь? В критической ситуации за меня не спрятаться, так и уеду трусом? Но ведь никто в воду не лезет. И ты будешь никто. Неистребима мужская потребность — похвастаться. В детстве без неё никуда. Что, хочу почувствовать себя юным, выступить перед Ирочкой? Да, она же меня не знает.
    — О чём задумался?
    — О себе.
    Беспокойный голос Иры убрал сомнения, я выбрал волну поменьше, когда она стала разваливаться, бросил Ире: «Посиди» — и понёсся, чтобы не успела удержать.  С каким чувством смотрели москвичи, как не умеющий плавать, во всю прыть, прыжками (в воде так быстрее), гонится за отходящей волной, дальше и дальше?      
    Нырнул под выросшую волну, потом под следующую, потом ещё раз и ещё, немного отплыл. Пытаюсь с гребня помахать, но волна закручивается, нужно успеть опять нырнуть. Мелькнёт верхушка деревьев и пропадёт в буруне. Не поздно ли дошло, что, может быть, не стоило лезть и, пожалуй, лучше вернуться. Спасатели напрасно не ходят. Выбрал благоприятную волну, с ней удалось приблизиться к самому берегу, но не тут-то было. Она выросла до непозволительных размеров, пришлось улепётывать в глубину, не то закрутит и… привет. В смысле, «привет» могу уже и не сказать. Единственное, что успел, увидеть на берегу рядом с Ирой двоих людей. Они, похоже, следят за моими попытками выйти. И я поторопился, но напрасно, вот уж где нельзя. Не успел вовремя уйти вниз от буруна, он захватил меня и завертел. Не чувствую, где верх, где низ, пока не швырнуло на дно. Беспомощно лежу, придавленный к песку, ругаю себя: что ж я делаю, так здесь и останусь. Найдут потом моё тело, это и будет подарок Ирочке?
      Через несколько секунд давление ослабло, удалось оттолкнуться от дна. Быстро всплыл, неглубоко. Вдохнул. Кручу головой, сзади подходит высокий вал в пене. Отвлекаться некогда. Разворачиваюсь и ныряю. Плыву под ним, считаю секунды, выныриваю. Опять большая волна, и снова — под неё. После нескольких ныряний, не до счёта, пришла небольшая. Я её оседлал и повернул к берегу, почти добрался, но она развалилась. Вода мне по грудь, на месте не устоял, волна, отходя, протащила за собой шага на три. Повезло, что следующая волна тоже невысокая, подцепила меня и донесла, где было уже по пояс. Удержался. Вышел сам.
      Двое оказались спасателями, у них наготове тонкий канат с поплавком. Не вязать меня, надеюсь, а вытаскивать.
     — С ума сошёл! Такая волна.
     — Наверное, сошёл, но не от волны.
     — Посадим, будешь знать.
     — Вдвоём и в отдельный номер.
     Оттаяли, посмеялись. Отговорился тем, что пригласил поужинать. У Иры глаза мокрые, молчит. Кому нужны мои дурацкие оправдания? Не успели побыть вместе, а я уже заставляю её переживать. Что дальше будет? Если вообще будет это дальше с таким, как я.
     Пришлось идти вечером в кафе. Привычка, конечно, неудобная — отвечать за данное слово. Она обременительна, но полезная — сеешь семена порядочности. Расстались приятелями.

Из повести "Признание в любви"