Сочи, глава 1

Глава 1
В огромные окна аэропорта можно было смотреть, как на экран кинотеатра, с той лишь разницей, что здесь, в зале, было светло, а там – тёмная ночь, расчерченная огнями взлётных полос, светом прожекторов, там беззвучно двигались самолёты, снегоочистители, автобусы. Упорядоченное движение, заданное человеком, было неинтересным, и только снежинки, мелькавшие в лучах прожекторов и летящие  своими непредсказуемыми траекториями, дарили ощущение радости. Очень редкие снежинки, очень маленькие крупинки радости. А хотелось радоваться как в детстве, наслаждаясь и погружаясь в мир, который вдруг открывался своей счастливой бесконечностью. Та детская радость дарила чувство лёгкости, которое невозможно ощутить сейчас. Почему? Что стало с душой? Когда она перешагнула границу, разделившую радость настоящую и то, что воспринималось как  радость теперь. Или ныне все эти ощущения - не радость? Всё, что приносит удовольствие, наслаждение, успех - всё это не радость? Почему потерялись те чувства и как их вернуть? Вернуть то не знаю что, как в грустной сказке о жизни. Или в сказках всегда счастливый конец? Она улыбнулась и подмигнула своему визави в окне, а получив в ответ заряд снега, вдруг брошенного с той стороны в стекло, напротив лица, отшатнулась от неожиданности.
-Что? Испугались? Как бы нам опять не отложили наш полёт, -       рядом стоял попутчик, с которым они регистрировались у стойки, а потом коротали время в баре.
-Как незаметно вы подкрались.
-Да что вы? Я давно стою рядом, только вы где-то витаете вон в тех облаках.
-И где вы разглядели облака в такой темноте?
-Ну, если снег идёт, значит и облака есть.
- Нет, он сам по себе, - ответила она.
-Бездомный снег? Сам по себе появляется? Неведомо откуда?
-Нет! Это его мир, и он командует этим миром, а мы  подчиняемся.
-В нашей ситуации он действительно командует нами, - засмеялся он, - пойдёмте в наш уютный бар, пока ещё места есть. Скоро не останется свободных.
Они выбрали самый дальний диван, и устроились так, чтобы видеть зал. Это предложил он.
-Зачем?- удивилась она.
-Предлагаю вам поиграть в сочинителей. Выберем человека и будем сочинять его жизнь. Я начинаю, вы продолжаете, когда закончится моя фантазия.
Ей понравилась его идея - ничего обязывающего, никаких тайн своих или чужих.
-Вы в первый раз такое придумали?- спросила она.
-Обычно один сижу и выдумываю истории, но вы так смотрели в окно….  Вы что-то вспоминали или мечтали?
-И вспоминала и мечтала, - чуть помедлив, ответила она и сразу решила, что если последует ещё один вопрос, она просто извинится и уйдёт.
-Ну и отлично. Теперь будем вспоминать про незнакомых нам людей.
-Их жизнь можно вспомнить?
-Нет, нафантазировать.
-Ну, вам не впервой, начинайте.
-Будем выбирать, - он обвёл глазами небольшой зал и его взгляд задержался на входящих в бар мужчине и женщине. Если бы она смотрела ему в глаза, то заметила бы, как они на мгновение расширились.
-Вот об этой паре будем говорить, сказал он и пересел так, чтобы не смотреть в зал.
-А почему вы пересели? Ведь интересно смотреть на их лица, мимику, одежду. Мне так кажется.
-Но я увидел всё, что надо. Остальное будет отвлекать, - он помолчал, взял в руку бокал с коньяком, пригубил и  начал говорить.
                “Ему всегда хотелось, чтобы рядом с ним была красивая женщина. Он влюблялся в своих одноклассниц, если они соответствовали его критериям красоты, он провожал их до дома, носил их портфель. Иногда он подговаривал их сбежать с уроков, и они бродили по городу или парку. Он не был особо разговорчивым, и не всем эти молчаливые прогулки нравились. Его бросали, он огорчался, но ненадолго. Через какое-то время он увлекался другой девочкой из другого класса. И снова они бродили по городу в молчании, или разговаривали о школе, об уроках. К выпуску он перебрал всех девочек, с кем ему нравилось идти рядом, смотреть на их лица, причёски. Иногда, сделав вид, что споткнулся, он прислонялся к плечу попутчицы, приблизив лицо к волосам, и вдыхал этот запах. У него не было тех физиологических томлений, о которых он читал в романах, и это делало его свободным и ненавязчивым в отношениях с ними. Он познавал мир отношений с женщинами не через чувственное вожделение, а через отстранённое любование и погружение в  мир его идеала красоты“.
-Я закончил свою часть. Вы хотите продолжить?
Она смотрела на незнакомца с удивлением и долго не могла найти продолжение истории, в которой её заставили быть соучастником или соавтором.
-Неожиданно, - сказала она и перевела взгляд на героя рассказа, потом на его спутницу.  -  Вы думаете, что в нынешнее время возможны такие чувства и такие отношения?
- Я говорю о юности этого отнюдь не молодого человека. И во времена его школьных лет это вполне вероятная история.
 -Пожалуй, вы правы, - ответила она, и  продолжение оказалось неожиданным, ибо замысел и слова рождались сами, и вели её своей дорогой.
    “Незадолго до выпуска, побывав дома у своего одноклассника, он вдруг увидел в его матери ту красоту, которая отсутствовала в одноклассницах. Новое ощущение стало неожиданностью для него. Пытаясь разобраться в себе, стал приходить после занятий к её дому. Когда она выходила, следовал за ней, или, убежав вперёд, шёл навстречу и смотрел на её лицо, здоровался, если она останавливалась и спрашивала о делах в школе. Его ответы не были длинными, он не задыхался от слов. Он спокойно смотрел на неё, любуясь платком, необычно повязанным на голове, вдыхал аромат   духов. Опустив глаза, любовался туфельками и стройными ногами”.
-Пока всё, - засмеялась она. Теперь он несколько обескуражено посмотрел на неё, но немного помолчав, продолжил.
             “Однажды одноклассник, с которым он и не был особенно дружен, опять пригласил его в гости. Он обрадовался неожиданной возможности увидеть её, но стало страшно от мысли, что визит разрушит мир его тайного любования, ибо на этот раз он будет смотреть на всё, что её окружает, и поймёт, что невозможно продолжать жить в параллельном мире, либо произойдёт что-то от него независящее, и это тоже изменит его. С коробкой конфет, купленной мамой и розой, которую он купил по дороге для неё, он остановился перед дверью и долго стоял, не решаясь позвонить. За дверью слышались голоса взрослых, кто-то играл на пианино. Наконец, он позвонил, и тотчас распахнулась дверь, словно его ждали. Она стояла, не приглашая, и внимательно смотрела в его глаза, а он не осмеливался переступить порог и не хотел отводить взгляд”.
-Уф, как вы быстро, я и не успеваю нафантазировать.
- Не пытайтесь смотреть со стороны и анализировать, просто говорите, - посоветовал он.
 Она не удивилась, ибо это состояние уже с ней, словно она живёт в нём и подчиняется ему. Слова, сложенные в историю человека, строили судьбу, которой не было на самом деле в этом мире, но, произнесённые, они заставляли вибрировать другие струны во вселенной, и во что это могло вылиться, не знал пока никто.
           “Его отправили со сверстниками в другую комнату. Кузины одноклассника пытались говорить с ним, но ему было неинтересно, он искал причину, чтобы можно было бы перейти туда, где была она. Он предложил устроить конкурс игры на пианино - один начинает произведение, другой продолжает. Взрослым их идея понравилась и ему предложили быть первым. Он недолго играл этюд Черни, потом уступил место и встал так, чтобы видеть её. А она сидела на диване, прислонившись к мужу, её рука была на его голове, и она перебирала волосы. Глаза её были закрыты, она словно наслаждалась звуками, или ей было просто спокойно рядом с мужем”.
-Ваш черёд!
 Попутчик долго смотрел на неё, изучая не лицо, нет. Есть такой взгляд, когда смотрят через человека, пытаясь понять себя.

-Вы заставляете меня решить, способен ли наш герой на рефлексию? Я с интересом ждал продолжения, а вы меня заставляете разгадать ту загадку, которую я заложил в самом начале. Вы меня поймали, браво!

-Вы меня действительно огорошили - юношество и отсутствие  переживаний, которые так свойственны этому возрасту и физиологии.
-Не у всех, вспомните Онегина.
-Да, вы правы. Но жизнь изменила Онегина.
-Изменила? Нет, он остался холодным эгоистом. Это Татьяна изменилась!
- Но я жду продолжения, - засмеялась она.
        “Он увидел, как муж губами прикоснулся к её шее, а потом                зашептал в ухо. Она улыбнулась и положила палец ему на губы. Это было так откровенно, что его обдало жаром, он разжал стиснутые кулаки, и если бы девушка не закончила играть и не освободила ему место, он бы просто упал. На этот раз его игра поразила всех. Это был Шопен, и этот этюд он как-то играл в доме у моря. Тогда был шторм, брызги воды залетали в открытую дверь. Но он почувствовал запах моря, холодные капли воды на лице сейчас, и они вернули его в этот мир другим человеком. Он постепенно приходил в себя, осознавая, что теперь он будет ждать, чтобы им любовались и хотели быть рядом с ним. Когда он закончил играть, все захлопали, девчонки смотрели на него уже не так равнодушно, как при встрече. А она подошла и потрепала его за вихры, как мальчишку, и сказала, что ему надо обязательно играть и учиться дальше”.
-Браво! Как ловко вы опять погрузили своего героя в другую историю.
-Какую?
-Отсутствие эмпатии.
-Ну, я не решился на такие эксперименты с героем, вам просто показалось, или вы уж очень глубокий психоаналитик. Вы  занимаетесь психоанализом?
-Вам показалось. И он просто нарцисс.
-Вам показалось, - парировал он.
-Вы заставляете меня жить в  вашем мире, я никогда не пробовала сочинять истории вслух, вот в таком буриме.
Немного помолчав, он ответил:
-Конечно. Мы создаём одну историю одного человека и будем, так или иначе, следовать в одном фарватере наших мыслей. Здесь нет буриме, всё открыто, вы знаете предыдущую строку. Но зависит продолжение только от вас. Я предложил пару особей человеческого рода, думая, что вам интересно будет фантазировать о даме, но вы выбрали продолжение моей истории.
-Шопен…. Вы знаете, что его игру современники называли перламутровой?
 Не дождавшись ответа, она уже с интересом смотрела на него, и вдруг мелькнула мысль, что эта незатейливая игра в сочинительство будет иметь много неожиданностей. Почему он выбрал для своего героя этого композитора? Она продолжила.
          “После упражнений на фортепиано, в котором поучаствовали почти все, они обедали, разговаривая на разные темы, и ему нравилось это общение с незнакомыми людьми. Исчезла его неловкость, или нежелание открывать свой внутренний мир перед другими, он вдруг понял, как много знает, потому что спокойно разговаривал, рассказывал, спрашивал, если что-то его заинтересовало. Вечером он сказал родителям, что хотел бы дальше учиться музыке. Они пытались его отговорить, но он молчал, ибо это спонтанное желание, ещё не было осмыслено им. Бессонной ночью понял, что не просто играл на пианино. Он разговаривал, он выговаривался, он откровенничал. Этот день закончился открытием в себе эмоций и возможностей, незнакомых ему прежде. И с этим он будет жить, и будет ли это делать его сильнее или слабее, он не знал, но он стал новым человеком”.
-Ой, как мы с вами забрели глубоко, - засмеялся попутчик, - мне хотелось весёлой истории, а вы усложнили.
-Не хитрите, вы только что согласились с правилом зеркальных нейронов.
-И вы увидели непростую историю в моей части? И где это началось?
- Шопен. И это ведь вы, не так ли?
-Нет, это не я. Но Шопен действительно интуитивен, он как бы ускользает…. И у нас с вами такая вот ускользающая игра в нашего героя.
-Ускользает…. Как интересно вы заметили.
-Это не я, это мой любимый исполнитель.
-Кто?
-Не буду говорить. Или найдёте в сети, или догадаетесь, если вам интересно разбираться в игре современных музыкантов.
   Она смотрела на него и ожидала продолжения истории. Но этого не случилось. Он вышел, чтобы поговорить по телефону, потом объявили посадку. В самолёте она попыталась найти неожиданного соавтора, но безуспешно. Полёт предстоял недолгий, но она всё равно удобно устроилась, закрыла глаза  и проснулась только когда приземлились. Попыталась ещё раз найти его на выдаче багажа. Зазвонил телефон, и ей сообщили номер машины, которая ждёт её.