Сочи, глава 2

                Глава 2   
                Как она любила этот город, такой праздничный, чистый, вальяжный и так похорошевший в последние годы! В открытое окно лился тёплый воздух, обволакивающий запахом вечнозелёных растений и моря. Не было никакой усталости, хотелось ехать долго, до самого рассвета, и она пожалела, что разбила короткий отпуск на две части – у моря и в горах. Но так манило море, и так хотелось побывать в горах.  Они, укрытые снегом, дарили необыкновенное ощущение бесконечности мира, когда стоишь наверху в одиночестве и видишь вдали вершины, на которые никогда не заберёшься, ибо не хватит сил и времени, и эти непокорённые вершины будут  напоминать не о том, что надо спешить жить и что-то делать, а о том, что надо уметь останавливаться и любить эти мгновения. Маленький коттедж, который она арендовала на время отпуска, оказался в аварийном состоянии после прорыва трубы и ей посоветовали пожить в большом корпусе санатория, пока дом приведут в порядок.
-Нет, я хочу в коттедж. У вас их несколько, - огорчилась она.
-Мы можем предложить вам совместное проживание в другом. Но вы знаете, там отдыхают музыканты.
-О, ваш знаменитый корпус с белым роялем! Я не против, если меня не будут будить утром, или ночью.
-Туда сегодня тоже заселяются, мы ждём ваших соседей и предупредим их.
- Отлично.
  Спать не хотелось, хватило двух часов в самолёте, но она с удовольствием легла, открыв окно, в которое заглядывал кипарис, такой таинственный в свете луны, и под шум прибоя и шелест листьев, незаметно уснула. Все намеченные планы о правильном режиме были нарушены в первое же утро. Привезённый с собой кофе первым попался на глаза, когда она разбирала чемодан. И завтрак на широком балконе был оправдан тем, что вылет задержали, что она устала ночью лететь, ехать, огорчаться от нелепой аварии в любимом коттедже. Но здесь тоже уютно, только какие соседи будут у неё – назойливые и докучливые, или несносные снобы, не останавливающие даже взгляда при встрече? Но никто не встретился ей, когда она отправилась прогуляться по своей любимой аллее с глициниями, давно отцветшими, но ещё можно было разглядеть засохшую веточку цветов. Дошла до открытых кортов, чтобы договориться о времени игры, если они уже открылись. Корты здесь были отличные, вокруг них росли кипарисы, цвели розы на кустах, и она не могла разобраться – то ли ей нравится играть, то ли сидеть на скамейке после игры и любоваться небом, голубевшим между зелёными пиками кипарисов. Иногда мяч улетал за ограду, и она отправлялась его искать на склоне обрыва. Внизу шумело море и  казалось, что она видит качающийся на волнах жёлтый мяч. Начался отдых, который был запланирован, и можно было вдыхать по маленьким кусочкам блаженство свободы, украшенное всем тем, о чём мечталось в мире суеты, дорог, мокрого снега, спешки – солнце, кипарисы, море и полное отсутствие забот. На набережной было совсем немного желающих насладиться морским бризом. И она с удовольствием проделала свой ритуал встречи с морем - вышла на пирс и, раскинув руки, крикнула:
-Я тут, я люблю тебя!
 Тихое море не ответило ни брызгами, ни набегающей волной. Это не огорчило её, ибо они всё равно будут разговаривать, когда море этого захочет. Оно будет ворчать, или кричать, и ей придётся разбираться в этих звуках и отвечать ему, но пока не хотелось уходить и она, попросив принести ей плед, поднялась в солярий, где среди лежаков качались гамаки. Зарывшись в мягкую ткань, закрыла глаза, собираясь помечтать о чём-то несбыточном и приятном, и под тихий шёпот волн незаметно погрузилась в любимое состояние между сном и бодрствованием. Она умела продлевать это минутное ощущение парения в невесомости тела и мыслей, и наслаждаться  им. То, что это состояние фиксировало сознание, умножало наслаждение, ибо не надо было откликаться на физические ощущения, и не было никаких мыслей. В этот раз шорох волн и лёгкий прохладный ветер усилили её наслаждение. Гамак  слегка качался, и она потерялась во времени….
         Они вдвоём ночью уплывали в море, подальше от берега и прибрежной зоны, где было много камней. Переворачивались на спину и смотрели в небо, украшенное звёздами. В это время года можно было увидеть падающий метеорит, и загадать желание, пока он летит. Желаний не было, и нечего было загадывать, ибо сейчас было всё хорошо. Но это “всё хорошо” было уже окутано  флёром отчуждения, поселившимся в них  какое-то время назад. Что случилось в их  отношениях, что отдаляло их друг от друга - это заданный вопрос, оставшийся без ответа, или решение, касающееся двоих, но принятое кем-то одним без обсуждения?…. Они  пытались сохранить любовь, но она уходила. Им не хотелось в это верить, и они  приняли предложение своих друзей поехать вместо них на море, в университетский лагерь, надеясь, что море вернёт им те прежние чувства, которые  испытали в свой  первый совместный отпуск, когда медовый месяц они провели на море, валяясь на пляже,  или путешествуя на круизных лайнерах по городам побережья. Безмятежное, бездумное, беззаботное время.  Лагерь им не понравился, и они сняли маленький домик под скалой, на узком берегу. Днём собирали по берегу ветки, принесённые волнами и высушенные на солнце, вечером разводили костёр, ужинали молча. В последний вечер они уплыли далеко в море, легли на спину, и она не заметила, как волны её укачали. Открыв глаза, она не смогла понять, где берег. Окликнув мужа и не получив ответа, она сначала растерялась, но небольшой озноб заставил её начать движение, но куда плыть? Только вглядевшись вдаль, она определила, где огни лагеря и поплыла в ту сторону, изредка окликая мужа, но ответа не было, и только у берега она услышала его голос позади себя. Нащупав ногой первые булыжники на дне, она успокоилась, и начала выбираться на берег, что было очень трудным занятием. Днём было смешно наблюдать за теми, кто пытался это сделать. Устав, ибо на этот раз ей никто не помогал, она легла, опустив лицо в воду, открыла глаза и увидела, как вспыхивают огоньки на дне у одного из камней. Такие светлячки порхают над кустами на берегу, а кто же в море так искрит? Она хотела позвать мужа, но не позвала. Выбравшись на берег, не стала искать полотенца, быстро дошла до дома, завернулась в простыню, высушила волосы и легла под одеяло, чтобы согреться. Она лежала и дрожала от холода, и её опять укачивали волны, хотелось тепла, но рядом никого не было. Вдруг стало страшно от мысли, что с ним что-то случилось, и она вскочила с кровати….
Почему-то она оказалась на полу солярия, не понимая, что это с ней. И лёгкая горечь осознания, что ей привиделся тот последний месяц их совместной жизни, разлилась в голове и, пожалуй, впервые боль от расставания проявилась так явно. Тогда ей тоже стало страшно от мысли, что с ним что-то случилось, но она осталась лежать и ждать его шагов. А сегодня, в этом полузабытьи она вскочила с той кровати, но оказалась на этом полу, в этом солярии. Поднявшись с пола, аккуратно сложила плед и, потерев колено, отправилась попробовать кофе в новой кофейне, которой не было в прошлый приезд. Всё было очень мило и стильно в этом маленьком кафе, можно было посидеть и на улице, любуясь  морем. Она спросила, каким кофе они потчуют, но за стойкой девушка ответила, что не знает и, достав большой пакет, стала что-то читать, и на вопрос, какой это сорт и откуда, сказала, что не написано. Она решила не пробовать  незнакомый напиток и на лифте поднялась    в верхний парк. Но гулять расхотелось, ибо с этим полусном ушло праздничное настроение, и она пожалела, что решила подремать на берегу. Освобождённое от контроля сознание явило запрятанную грусть и сожаление от расставания, случившегося много лет назад. Почему она не осталась на берегу ждать мужа,  ведь его могло отнести течением, о котором их предупреждали. Тогда она не подумала об этом, а он, наверное, ждал, что она будет волноваться и встречать его. Почему только сейчас это пришло в голову? И сколько таких оплошностей было допущено ею и им. После возвращения из отпуска, они спокойно развелись и больше никогда не встречались. “Не удерживай того, кто уходит от тебя”. Вскоре она поняла, что беременна. Тот ребёнок, о котором они мечтали, случился после расставания. Сначала она хотела найти его и сказать об этом, но потом оставила эту затею. “Иначе не придёт тот, кто идёт к тебе”. Она тогда читала Юнга, готовясь к очередному докладу после отпуска, и  решила, что эта мысль как раз о её нынешнем положении. 
В коттедже горничная спросила,  будет ли она обедать и ужинать в ресторане или здесь?
-В ресторане. Сегодня вечером там будет живая музыка?
-У нас теперь каждый вечер живая музыка.
-Отлично.
В комнате она рассмотрела ушибленное колено. Небольшой синяк и лёгкая боль при сгибании испортили настроение, но потом она решила, что бассейн быстро избавит от этой боли.  Быстро собралась, предчувствуя наслаждение от невесомости тела, ласковых прикосновений тёплой морской воды, разгоняемой подводными гейзерами. За стеклянными стенами зеленели деревья парка на фоне голубого неба, и иногда можно было увидеть белок, прыгающих с дерева на дерево. Вдоль стен в кадках стояли  тропические растения, бассейн с ними был похож на оранжерею, и ей нравилось после долго плавания отдыхать на лежаке под нависающими причудливыми листьями и цветами и ни о чём не думать. Она не стала нагружать себя в первый день, проплыв половину обычной дистанции. Бассейн освежил тело, но не голову. Было всё так же грустно, и она подумала, что зря решила обедать в ресторане. Не доходя до коттеджа, услышала звуки рояля и  расстроилась, что не получится подремать после обеда. Но когда посмотрела в открытую дверь зала, обрадовалась, ибо увидела за инструментом любимого молодого исполнителя, за которым начала следить ещё с его первого конкурса, а потом продолжила радоваться его многочисленным победам. И играл он сейчас Шопена, того Шопена, о котором они фантазировали вчера вечером с неизвестным соавтором. Уходя на обед, спросила у горничной, надолго ли поселился пианист, а услышав в ответ, что у него завтра вечером концерт и после концерта он сразу улетает, огорчилась. Она быстро пообедала, выбрала в баре вино из местных виноделен и попросила прислать  в коттедж. Но когда вернулась, там было тихо. Раздевшись, легла в широченную кровать и тут же уснула, а проснулась тоже в тишине, хотя очень надеялась, что её разбудят звуки рояля. После сна настроение не стало лучше, но та разбуженная боль давнего  расставания уже ушла….
Она лежала  и смотрела в окно на деревья парка за забором санатория, и вспоминала о мелочах их совместного жизни  после свадьбы, когда радостно было угадывать ещё не озвученное желание мужа, когда с лёгкостью соглашалась на самые невероятные его предложения, когда только вдвоём надо было заходить в море и это не было тягостным или неудобным. Она вспомнила, как он обиделся, когда она без него вскочила с песка, не выдержав палящего солнца, и побежала в воду. Сойдя с круизного лайнера в одном из приморских городов, отправились к его другу-моряку, и провели несколько прекрасных дней в огромном доме на склоне горы. Утром уезжали в город,  быстро завтракали в прибрежном кафе и отправлялись на пляж, или бродили по городу, такому очаровательному в своей южной открытости. Посетив музей известного писателя, они почему-то не впечатлились, и она сказала, что в следующий медовый месяц ни за что не будет посещать музеи. Муж посмотрел на неё с удивлением.
-Ну, я говорю про серебряную свадьбу. Мы ведь тогда тоже поедем в свадебное путешествие?
-Обязательно,- не сразу ответил он.
Она вспомнила свою обиду, когда они ужинали в ресторане с друзьями мужа. Он общался с ними, забыв про неё, и она решила выйти из-за стола, пройтись по набережной. Присев на скамейку, ждала, что муж будет её искать, но не дождалась, вернулась. И оказалось, что её отсутствие никто и не заметил.
Решив побродить перед ужином, не торопясь оделась, посидела перед зеркалом, приводя в порядок волосы, чуть капнула свои любимые духи на кончики пальцев и провела ими по голове. Спустившись по лестнице и выйдя из двери, увидела на террасе накрытый стол и своего соседа.
-Добрый день! Решили поужинать в такой красоте? - улыбнулась она.
Он вздрогнул от неожиданности, уронил вилку на мраморный пол.
-О, простите, я напугала вас!
- Мне так захотелось побыть на природе!
-И прекрасно, я вам завидую.
-Присоединяйтесь.
-Спасибо, сегодня я ужинаю в ресторане. К сожалению, так распорядилась утром, ещё не зная, что могла бы наслаждаться вашей музыкой.
-Извините, если мешаю вам, но мы просили не занимать этот корпус.
-О, что вы! С удовольствием слушала, и буду слушать вашу игру.
-Иногда я играю ночью. Такое бывает со мной перед концертом.
-Не переживайте, буду слушать вашу игру и ночью. Меня разместили здесь, ибо в моём коттедже случилась авария. Вы после концерта сразу улетаете? Турне?
Он не ответил, а она смутилась этой своей бестактности.
-Наслаждайтесь, не буду вам мешать.
-И вам получить удовольствия от ужина, - ответил он.
Ужин в ресторане был без музыки, но это не расстроило её. Она с удовольствием ела, смотрела на людей в ресторане, и радовалась, что у неё отдельный столик….
    Медовый месяц они провели на круизном лайнере, путешествуя по городам побережья. И это был праздник  удовольствия и наслаждения, сконцентрированный на одном корабле – утром им приносили в номер новобрачных свежий букет от капитана, за обедом они пили шампанское, которое  ожидало их в ведёрке со льдом на их столике в ресторане. Бассейн, бары, вечерние танцы. Хорошее было время и хорошо, что они позволили себе так провести его – бездумно, счастливо, красиво, повинуясь своим иногда причудливым желаниям, словно понимая, что это никогда не повторится. Опыт жизни тогда не давал им это осознать, но они понимали, что так больше не будет. Как тогда в ботаническом саду, на вершине горы и плещущем внизу морем, они вдруг решили заняться любовью на траве под огромными соснами. Не потому, что захотелось именно сейчас, а потому, что именно здесь. Она держала в руках его лицо, но смотрела в небо, разукрашенное зелёными  ветками сосен….
Всё это осталось в памяти и вызывало улыбку  не сожаления и грусти, но радости. После ужина, она поспешила к себе, надеясь вновь послушать любимого исполнителя. Но её встретила тишина. Поднявшись по лестнице, увидела всё тот же накрытый стол, подсвечник с горящей свечой и его, с бокалом в руке. Увидев её, он  поднялся:
- Жду вас, нашёл вино в буфете, очень хорошее, присоединяйтесь.
Она подошла к столу, посмотрела на бутылку и улыбнулась.
-Рада, что вам понравилось. Мне тоже за обедом оно понравилось, и я попросила прислать сюда.
Он покраснел и отодвинул бокал от себя:
-Простите, я не подумал об этом.
-О чём? О вине?
-Что это предназначено для вас.
-Наслаждайтесь.
Она хотела спросить, не помешает ли алкоголь завтрашнему выступлению, но не стала, видя его растерянность.
-Я возьму шаль и спущусь к вам.
В спальне она долго сидела перед зеркалом, поправляя макияж, всматривалась в наметившиеся морщины и не могла разобраться в чувствах, вдруг посетивших её. Это были совсем не нужные сейчас, в этом месте, в этом возрасте. Она давно уже жила в своём  мире бесчувственного восприятия  и отсутствия любви к кому-либо. Наверное, это было следствием шокового состояния, случившегося с ней после того, как она узнала о беременности, а потом тяжёлых лет воспитания и взросления сына. У неё не было большой семьи, где в окружении близких людей  можно было забыться.  Редкие романы и короткие увлечения не оставили никаких чувств и воспоминаний в душе. Что же сейчас случилось с ней, этой душой, что она ждала, что её так встревожило. Эта его  непосредственность и  растерянность, которая бывает у детей, вдруг понявших, что их поступок или поведение не соответствуют миру взрослых. Или неожиданная встреча с человеком, музыка которого заставляла её душу плакать, радоваться, наслаждаться, страдать.  Она боялась спуститься, но когда вышла на террасу, там никого не было. На столе стояла погашенная свеча, чистые бокалы и бутылка вина. Эта тишина и пустота вновь наполнили грустью сердце, и она отправилась к  морю, ибо давно поняла, что шум волн способен творить чудеса – натянутые струны души ослабевали, словно кто-то крутил колки на грифе. И вечернее общение с морем стало настоящим началом её отдыха, ибо всё успокоилось в голове и на душе. Она стояла на волнорезе и ждала тех редких брызг волн, что долетали до лица. От капель воды побежали холодные струйки сначала по лицу, потом по телу и она поняла, что замёрзла и пора уходить. Не доходя до коттеджа, услышала звуки рояля и остановилась, пытаясь вспомнить, что это за произведение, но не вспомнила. Если она и слышала когда-то, то не запомнила, а может, и не слышала никогда. На столе горела свеча, стояли две бутылки вина и бокалы. Посмотрев на новую бутылку, она поняла, что он решил исправить свою оплошность и купил то самое вино, которым угощал её. Тихо, стараясь не шуметь, она принесла  вторую свечу. Кто-то сказал ей давно, что не должна гореть одна свеча.
-Почему?- удивилась она.
-Если свеча гаснет, мир что-то теряет в этот мгновение. Надо всегда делать так, чтобы всегда был огонь, как надежда и поддержка.
- Поддержка кого?
-Может быть, и себя.
Играл он чудесно. И она выпила за трубу, которая залила её коттедж, потом за начало отпуска, потом за виноградники. Слегка закружилась голова, и она решила незаметно отправиться к себе наверх, но не успела. Он закончил играть и вышел на террасу.
-Я вас ждал, но не заметил, когда вы возвратились.
- Не только возвратилась, но и прекрасно провела время, слушая вашу игру.
-Исправил оплошность и вернул вам вино.
-Спасибо, я оценила. Кстати, вино отменное.
-Мне тоже понравилось.
-Можете продолжить, - махнула она рукой в сторону стола и покачнулась, - оляля…нельзя так резво начинать отдыхать.
-Посидите со мной, пожалуйста.
-О, с удовольствием, только пить больше не буду, извините.
-Я тоже.
-Почему? Вы молоды, вам можно.
-Завтра не так буду чувствовать руки.
-Как интересно. Был такой гениальный учёный – Ландау. И он говорил, что выпитая рюмка коньяка лишает его на месяц возможности логически мыслить.
-Потрясающе! Так чувствовать свой мозг!
-Великолепный физик. Жаль, что автокатастрофа лишила его  возможности сделать ещё что-то.
-Он погиб?
-Нет. Он не смог больше так мыслить. Почему вы один? Где ваши помощники? Или как они называются у вас?
-У моего директора тут живут родители, он у них остановился.
-Простите, а что вы сейчас играли? Композитор?
-Бах.
-В каждой музыке – Бах, в каждом человеке – Бог.
Он молчал и она продолжила:
- Когда Бог создавал человека, он слушал Баха.
-Как интересно с вами.
-Спасибо,- улыбнулась она, - только это не я, а Бродский и Гёте.
-И Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме, и Гёте, свищущий на вьющейся тропе… -  вдруг продекламировал он.
-Боже мой, ваше поколение знает Мандельштама!
-Да, совсем немного, а Бродского совсем не знаю, хотя он по времени ближе. Расскажите про него.
-Наверное, Бродский вспоминал Гёте, когда писал это. И эпиграф интересный - “То, что дозволено Юпитеру, не дозволено быку.”
-Можете прочесть?
Она помолчала, и неожиданно для себя вдруг произнесла:
- “И надо небом рискнуть, и, может быть, невпопад. Ещё не раз нас распнут и скажут потом: распад, И мы завоем от ран. Потом взалкаем даров…”
Они сидели и молчали, а она подумала, что в этих нескольких фразах было сказано всё, что могло быть общим для них, что могло их соединить. Где-то вдалеке шумело море, по столу скользили тени от кипариса, раскачивающегося от ветра, который усилился к ночи. Завтра погода изменится, пойдёт дождь и придётся сидеть в доме, или бродить с зонтиком по чудесному парку.
-Вы о чём-то грустите?- спросил он, и она улыбнулась этой нехитрой уловке своего молодого визави.
“Ответить или продолжить грустно молчать?”- лениво подумала она, но решила ответить.
-Завтра будет дождь и это печально - не погулять. Что у вас в программе концерта?
-Скарлатти и Шопен.
-Какое интересное сочетание. Не боитесь, что отдыхающая публика не примет вашего выбора?
- Скарлатти  во втором отделении. Я знаю местного слушателя и уважаю его, их будет большинство на концерте. А из отдыхающих, думаю,  на концерт придут именно ценители Скарлатти. Пусть даже в единичном количестве.
-Да, вы правы. На бис что приготовили?
-Что-то из багателей Бетховена.
 -Вы завтра улетаете?
-Нет. Я поеду в горы кататься на лыжах.
-Вы любите горные лыжи? Боже мой, это так опасно! - воскликнула она с удивлением.
Мне нравится!
-Не могу поверить - так рисковать! Зачем?
-Это  эмоции! Это эмоции, которые я могу получить только там, на склоне, на скорости! Внизу, после спуска во мне столько энергии и столько сил, не физических, других! Я не нашёл замену этому, поэтому зимой играю здесь, или уезжаю на гастроли туда, где есть горы.
Она  смотрела на него, поражаясь таким откровениям, но не удивлялась, ибо наблюдая за ним во время концертов, она наслаждалась не только игрой, но и его лицом, на  котором можно было видеть всё, что хотел сказать композитор. И, если это была телевизионная трансляция, она иногда убирала звук и, глядя на него, понимала и слышала, что он играет.
- Ещё я люблю слушать снег, его звуки, когда он падает на куртку. Если  бывает ветер, и он меняет свою скорость или направление – это просто симфония! Иногда так хочется записать это в нотах, но когда  прихожу в дом и сажусь за стол,  волшебство заканчивается. Я не могу это воспроизвести. Надеюсь, в будущем  будет возможность передать эти звуки нашими возможностями…. Что должно произойти, не знаю,  но верю, что это случится.
-А надо ли пытаться это сделать? Пусть у музыки природы останется свой композитор.
-Но так хочется передать эту красоту и таинство природы. Какие звуки вам нравятся?
Этот неожиданный вопрос не застал её врасплох, ибо она очень давно поняла, что самым приятным, дарящим надежду, окрыляющим, стал для неё детский смех.
-Вам не приходила мысль, что другой человек в этот момент, находясь рядом с вами, слышит совсем другое?- не стала она откровенничать.
-Или не слышит ничего,- ответил он задумчиво.
Она  внезапно погрузилась в мир детских впечатлений, казалось забытых навсегда, и вдруг так неожиданно явившихся сейчас, в этом разговоре…
Снег падал. Падал снег…Снег шёл. Нет!!! Эти  слова не подходили к тому волшебству, что совершалось вокруг. Снег жил, он создавал мир вокруг себя, он был этим миром. Огромные снежинки, такие разные, ложились на рукава, на варежки!  И пока они жили с тобой, можно было разглядывать эту совершенную красоту, созданную небесным  художником  в своей фантастической  мастерской.  Иногда казалось, что cнежинки застывали в своём полёте, а время останавливалось. Останавливалось всё, кроме саней. Они  ползли, летели, парили во вселенной. Это была вселенная снега, подаренная богом,  и не хотелось окончания этого праздника, потому что где – то там, в  детском сознании приходило понимание, что такое является  только один раз в жизни. Не будет больше таких совпадений в этом мире, мире абсолютной тишины, заполненном необыкновенным запахом. Снег не пахнет? Ещё как пахнет! В комендатуре её пересадили в машину, и праздник закончился. Закончились новогодние каникулы, проведённые на пограничной заставе высоко в горах, где передвигаться зимой можно было только на лошадях, где с друзьями можно было кататься с гор  на солдатских лыжах, и иногда так разгонялись, что врезались в колючую проволоку забора вокруг заставы, где на спор прыгали в сугробы и, вылезая  из них, оставляли  там валенки и босиком бежали в дом, где получали подзатыльники от взрослых. А вылезти с валенками было невозможно - ноги выскальзывали из них.  Ночью в городе не спалось. Запах сена в санях,  пота лошадки, и бесконечное мелькание снежинок - этот чудный микст был прощальным приветом из каникул и детства. Такого больше не случилось. Но память сохранила всё то, что было чудом взросления, осмысления мира и себя в нём. И спасибо Господу, что это случилось так красиво.
-Вы сейчас думали о чём-то приятном? У вас было такое спокойное лицо, которое я видел только у детей, - донеслось до неё откуда-то издалека.
Говорить не хотелось, было холодно, словно вдруг пошёл снег, и она подумала, что слишком  много воспоминаний и впечатлений уже становятся непосильной ношей, эти переживания прошедших лет выхолащивают душу, а погружение в воспоминания о прожитых годах, пусть и несущих радость, не возвращают силы.
- Вспомнила свою поездку на санях в далёком детстве. Шёл снег, всё вокруг было белого цвета – небо, горы, дорога. Как лошадь или возница находили дорогу, одному Господу ведомо. Но было так красиво и сказочно, что даже маленький ребёнок понял это. У каждого есть такие места, забыть которые невозможно!
-Да, я согласен с вами. Но почему так бывает?
-Там воздух помнит твоё счастливое дыхание!
-О, как интересно вы сказали.
-И это опять не я. Ремарк. Знаете такого писателя?
-Увы, нет. Никогда не катался на санях. Вырос в городе.
-Попробуйте найти такое развлечение в горах, когда устанете от лыж.
- Обязательно, если закроют подъёмники из-за лавин. Почему вы ещё одну свечу поставили? - вдруг спросил он.
-Нас же двое, - ответила она и подумала, что свет одной или двух, или нескольких свечей, уже не смогут согреть ни воздух вокруг, ни тело, ни душу. Символы бессмысленности, которые иногда неожиданно заставляют поверить в их значимость.
-Можно ли спросить, чем вы занимаетесь?- неожиданно спросил он.
Она сначала растерялась от такого вопроса, но быстро ответила первое, что пришло в голову.

-Вы думаете, что дама, имеющая возможность поселиться в таком коттедже, должна чем-то заниматься? Может, я просто трачу деньги мужа…
- Мне хорошо знакомы дамы, тратящие деньги мужа. Вы не из этих, поверьте. Так чем вы занимаетесь?
-Ии. Какой вы, однако, настойчивый,- засмеялась она.
-Ослика Иа знаю, Ии – не знаю.
-Искусственный интеллект.
-Вот откуда ваше лицо мне знакомо! Вы недавно были на телевизионной передаче, и рассказывали об этом.
-Абсолютно случайно там оказалась.
-С удовольствием послушал, и тоже совершенно случайно – не смотрю телевизор. Мало времени остаётся на всю остальную жизнь и другие интересы.
-И что интересного в этом порождении человека, ужасном порождении?
-Вы этим занимаетесь всю жизнь и считаете это ужасным?
-Для меня страшно думать о возможностях, которые приобретает нечто, сидящее внутри железа.
-Вы неправильно называете это искусственным интеллектом. Интеллект – свойство психики, коими ваше железо не обладает, и интуицией оно не обладает. Интуиция - священный дар, разум - покорный слуга. Оно не сделает ничего страшного и не дозволенного вами.
-Дозволенного нами, - повторила она задумчиво и продолжила,- мне только что пришла в голову мысль, что в вашем мире, мире с устоявшимися и известными этическими нормами, гораздо проще жить, чем нам. Мы так и не можем решить вопросы этики искусственного интеллекта. Это этика разработчика, пользователя?  Хотя это смешно, ибо создавая машинный интеллект, мы уже вторглись в божественное провидение, нарушая все законы.  И интуицией мы уже наделили наш ии.
-Никогда ваш робот с интуицией и интеллектом не сыграет так, как играли Рихтер, Гилельс, Менухин.
-Как всё просто вы разложили,- засмеялась она.
- Ну, немного мне помог Эйнштейн. Вы  улыбаетесь, и грусть ваша уходит.
Она не ответила и удивилась такой  наблюдательности человека, совсем незнакомого и ставшего вдруг таким близким. Она смотрела в его глаза, и такое сладкое  молодое, чувственное желание поднималось в ней. Ощущение, давно забытое, или спрятавшееся далеко и не дававшее знать о себе. Она протянула руку к бокалу, но он отодвинул его.
-Вы сказали, что вам достаточно.
-Хочу выпить что-нибудь, вино всегда вызывает жажду.
-Заварить чай или кофе?
-Если не затруднит, в буфете видела минералку. У них всегда отличная вода.
-Там несколько марок, или вам без разницы?
-Без разницы - ответила и загадала, что если он выберет её любимую, то что-то случится. Он принёс чистые стаканы и бутылку любимой Феррарелле. Она закрыла глаза, чтобы не выдать того пожара, что сжигал в ней все пресные годы благоразумия. А он, не заметив этой перемены, продолжил прерванный разговор:
-У меня были ноты музыки, написанной искусственным разумом. Хотя и разумом я не хотел бы это называть.
-И что?- спросила она, не дождавшись продолжения. Прошло несколько минут, прежде чем он начал говорить медленно, словно подбирая слова.
- Вот, только сейчас пришло объяснение моего неприятия этого, может быть, шедевра с вашей точки зрения создателей.  Не чувствую в ней то, что мы называем душой, она холодная. 
- Известный скрипач на вопрос, как он узнаёт скрипку Страдивари, ответил - я слышу! Конечно, можно разложить любую музыку в цифру, и машина, может быть, различит…. Но дискретность записи никогда не сможет описать красоту бесконечного звука. И я с вами согласна - в эти дырки улетает душа!
-Какие дырки?
-Между цифрами,- рассмеялась она, - а вы знаете, что компьютер определил самым уникальным композитором Рахманинова? Каждый из великих использовал мелодии предыдущих. Гайдн –Моцарт-Бетховен. Только  произведения Рахманинова уникальны.
-Интересно, а не сойдёт ли с ума ваша машина, если дать ей проанализировать мелодии Джачинто Шельси? – спросил он и замолчал, продолжая о чём-то размышлять, а ей опять стало холодно. Поднявшись, подошла к нему сзади, провела пальцем по его щеке, прикоснулась губами к волосам и, пожелав спокойной ночи, быстро поднялась к себе. Закрыв дверь, и не услышав его шагов, прошептала себе - “ Не надо…”. Сил хватило только чтобы раздеться и лечь с головой под одеяло. И заснуть почти мгновенно. И проснуться тоже получилось легко и радостно –  тёплый солнечный луч добрался до лица, и она зажмурилась, так и не открыв глаз. Солнце! Значит, дождя не будет, но выглянув в окно, расстроилась, ибо облака затягивали небо и луч был послан ей только для того, чтобы проснуться с хорошим настроением.  Прогулки и теннис отменяются. Можно, конечно, пойти и позаниматься на крытых кортах, но удовольствия не будет. В гостиной был накрыт стол для завтрака, и горничная спросила, сварить ли ей кофе.
-Да, спасибо, там стоит баночка.
-Я заметила. Обедать будете в ресторане или здесь?
-Здесь. Про ужин решу потом.
-Хорошо.
Решив поваляться в кровати с чашечкой кофе, она слушала, как  барабанил дождь, внизу заиграли на рояле, и снова можно было наслаждаться этим беззаботным существованием. Но какая-то необъяснимая тревога или поселившаяся в душе неловкость не давали ей насладиться до конца этим утром. Что же случилось? Она начала думать о делах на работе, о сыне, о здоровье, но тот триггер, который был у неё внутри и безотказно извещал её о существующих неполадках, в этот раз молчал. Она не могла докопаться до сути этой неловкости. Только перебирая последовательно весь вчерашний день и ночь перед прилётом, она поняла, что её так смутило. Этот нелепый жест в конце их разговора. Что подвигло её на это? Незнакомец в баре и их фантазии? Или это его фантазии, а она только артикулировала чужой замысел. Была ли в этой перекличке историй её идея, или она стала ведомой на той дороге событий, по которой её вёл незнакомец. Но этот эксперимент показал  всю хрупкость её нынешнего мироосмысления и себя в этом мире, если вдруг так неосознанно она показала  свою сексуальность. И вдруг ей пришла в голову мысль, что это для неё поступок был сексуальным позывом, а для него – просто материнский поцелуй. “И сексуальным oтклoнeнием можно считать только полнoе oтcутcтвие секca, всё остальноe — дeлo вкусa”.  Да и у каждого мгновения есть свой экстаз! “Душка Фрейд!” – подумала она, рассмеявшись, прислушалась к своему триггеру и, не уловив его недовольного писка, решила поехать в город, чтобы не встретиться с соседом, но вспомнила, что сегодня её ждёт инструктор в тренажёрном зале. Медленно спустилась по лестнице, слушая игру, и стало немного грустно, что вечером уже не сможет наслаждаться его музыкой и его откровениями. Попросив инструктора не нагружать в первый день, решила добавить  массаж после бассейна, и в итоге вернулась к только к обеду.  Дверь в зал с роялем была закрыта. Она  быстро поднялась к себе, бросила мокрый купальник в ванну, разделась и легла в кровать. Хорошо, что она была широкая и позволяла лежать, раскинув руки или перекатываться, не опасаясь оказаться на полу.  Тело дарило  радость и удовольствия от усталости. Такое с ней случалось много лет назад, после нескольких часов игры на корте, когда даже глаза устали следить за мячом.
-Красота! Только бы не проспать обед, – сказала она себе,  засмеялась и поблагодарила ту другую себя, которая иногда выручала, заставляя совершать поступки, уводившие от непонятных событий и ситуаций, которые не нравились, но от которых было сложно уйти. В дверь постучали, и горничная сказала, что её коттедж готов, и она может переселяться.
-А обедаю там или здесь?
-Как вам будет удобно.
-Тогда там.
Она быстро сложила вещи, попросила перевезти их к себе, а подойдя к двери в зал, чтобы попрощаться с соседом, вдруг оробела, не решаясь постучать. Она медленно повернулась и в спину ей зазвучала музыка.
В любимом коттедже было уютно и тепло, и не так помпезно, как там. Здесь не было открытой террасы и в окна не заглядывали деревья городского парка, который начинался сразу за оградой санатория, зато рядом был фонтан и, отражающиеся ночью в стёклах его разноцветные струи будут дарить ощущение праздника, заканчивающегося салютом. Она открыла дверь на веранду и только собралась вновь улечься в кровать, чтобы, наконец, отдохнуть, как раздался стук в дверь. Горничная спросила, накрывать ли обед.
-Да,  пожалуйста, - ответила она.
Потом позвонили из администрации санатория и попросили её разрешения на посещение коттеджа наследниками владельца этого здания в прошлом.
-Когда это будет?
-Если вам удобно, через час.
-Замечательно,- ответила она и вздохнула, сожалея, что не сможет расслабиться и после обеда. Интересно, что они хотят увидеть внутри, где всё перестроено, только    фасад сохранил стиль дореволюционной постройки. Это был дачный дом лесничего. У лесничего до революции мог быть такой дом, и такой дачный участок, забором которого служили кипарисы. Ей не хотелось встречаться с наследниками, и она после обеда отправилась к морю, благо дождь закончился, появились просветы среди облаков, в которые пробивались солнечные лучи. На набережной народ грелся на солнце, все скамейки и кресла, вынесенные из бара, были заняты, и она поднялась на открытую галерею ресторана, села за столик так, чтобы солнечные лучи  падали прямо на лицо – так хотелось насладиться теплом и светом, такими редкими подарками в  холодном климате севера. Официант поинтересовался, будет ли она что-либо заказывать или просто решила позагорать.
 -Коньяк.
-Выбирать будете, или всё равно?
-Шустовский.
-Я поинтересуюсь,- замялся официант,- у нас, кажется, нет такого.
-А какие есть?
-Посмотрите в карте вин.
-Да, но там не указано, на каком заводе произведён мой любимый армянский коньяк, - засмеялась она. Но хотелось получить удовольствие от каждой капельки этого времени свободы.
-Я посмотрю и скажу вам.
-Поскольку он у вас один, лучше принесите мне бутылочку, я сама решу.
Она смеялась над  дурашливостью и журила себя за снобское поведение. Фи, дама выбирает коньяк. И шустовским этот коньяк не назовёшь. Прошли времена, когда сохраняли дореволюционные традиции и рецепты, и сейчас уже не делают коньяк из 12 сортов винограда. Но вина не хотелось в этот, пока ещё прохладный, день. Завтра будет тепло, она уже посмотрела прогноз. Надо бы посмотреть и сообщения и почту, но так не хотелось получать вести оттуда, где осталась работа, заботы, обязанности. Хорошо, что сын уже женился, и теперь сердце было спокойно за него, и можно было жить своими планами и ответственностью только за себя.  Зажмурив глаза от яркого солнца, которое постепенно клонилось к закату и лучи  попадали прямо в глаза, она вдыхала аромат напитка, и опять вспомнилось их путешествие на корабле в тот счастливый месяц.
         Оставив вещи в каюте, они отправились бродить по огромному кораблю, а устав, забрели в ресторан. Огромный лайнер тихо качался на маленьких волнах спокойного моря, в иллюминаторе в такт волнам приближался и удалялся шпиль морского вокзала, и она удивилась, что её постепенно  укачало, и он заставил выпить коньяк, сказав, что это самое лучшее средство от качки. Помогло.
 Но тогда это была физическая немощь, а сейчас сознание теряло равновесие. Эти люди, пришедшие посмотреть дом, где жили их предки.…Что они искали и что могли найти в этом месте?  А её  постоянные воспоминания. Уходящая из под ног палуба корабля тогда, а сейчас исчезающая в прошлом вся жизнь, и ожидание того неизвестного, очаровывающего своей пугающей неизбежностью, что ждёт впереди. Её укачивало, словно из-под ног уходила опора, которую она создавало все годы, и она не могла сопротивляться тому, что разгоралось внутри. Хорошее правило жизни - ничего не ждать,  и это даёт возможность наслаждаться теми событиями, что неожиданно приносят радость. Размышления прервал громкий смех мужской компании за соседним столиком. Прислушавшись к разговору, она поняла, что они, как и она, приехали отдохнуть от работы, отключили все гаджеты и теперь делились, смогут  их все-таки вычислить. В коттедже её ждал букет на столе в гостиной и конверт с билетом на концерт. Что же ты хотел сказать, мой милый мальчик? Она наклонилась, чтобы ощутить запах цветов, но они не пахли. Если  ароматы - это чувства цветов, то  у этого букета чувств не было. Но ведь цветы – это немая проповедь душевной чистоты…. Как не верить словам Иоанна Кронштадского? “Вот  и ответ на твой казус” – подумала она и решила провести этот вечер тихо и спокойно. Осталось всего два дня на море, а она ещё и не поговорила с ним. А потом в горы, к снегу, откуда возвращение домой, в заснеженный и холодный город, будет не таким грустным. Открыв смартфон и прочитав сообщение с работы, поняла, что в  жизни происходит слишком много предугаданных событий.  Её просили выступить на каком-то конгрессе, который проходит здесь в горах, недалеко. Заявленная тема выступления коллеги была ей знакома, место проведения - рядом с  хутором, где она заказала номер в доме на вершине горы. Она согласилась и тут же получила на почту готовый доклад.  После ужина  отправилась в биллиардный домик, решив поиграть, если там никого не будет. Ей повезло, и она начала свою медленную прогулку вокруг стола, любуясь россыпью шаров на зелёном сукне, выбирая путь для каждого из них, пока ещё свободных и ждущих своей дороги, чтобы оказаться потом, по её воле, в ловушке. Когда-то в  детстве её научил играть отец. Ей нравилось ходить и высматривать, где можно “подстрелить шарик” – так говорил отец, когда шар закатывался в лузу. Эта игра заставляла забыть обо всём, ибо голова была занята расчётами. Сегодня ей не хотелось ни думать, ни вспоминать, ни мечтать. Как-то всё странным образом начинало исполняться, и она поняла, что безобидная затея в аэропорту таит непонятную опасность  воплощения в жизнь  её мыслей. Или мысль существует отдельно от мозга, а он только улавливает ее из пространства. Всё предопределено – мысль, затем поступки и действия? И если наши личности являются частью окружающего мира, то и их тайна также безгранична и  недоступна. Она медленно кружила вокруг стола, выбирая шары, предугадывая траектории, рассчитывая силу удара. Только с последним ударом она ощутила усталость и напряжение в руке, и пустоту в голове.
-Никогда не думал, что женщина может так красиво играть, - сказал ей маркёр.
-Спасибо. В чём же вы увидели красоту? Мне кажется, все одинаково хотят уложить одним ударом два в лузу.
-Я многих игроков видел, сам играю давно, но вы смотрели на шары с любовью, словно оправляли их на отдых, а не убивали как охотник.
-Странно, никогда не думала об этом,- засмеялась она.
 Выйдя на улицу, посмотрела в тёмные окна своего дома. Почему-то не хотелось возвращаться в этот дом, где уже не будет звучать рояль, не будет стола с бокалами и свечой. Игра отвлекла её  на время, но не вернула из мира грусти. И она подумала, что надо было поехать на концерт, но потом решила, что поступила правильно и отправилась к морю. В парке уже никого не было, и  на набережной никто не дышал морским воздухом. Она пошла по волнорезу в море, хотя это было запрещено, но вряд ли кто-то сейчас наблюдает за пляжем. За спиной остался яркий корпус санатория, свет фонарей на набережной, а впереди сливались в темноте море и небо. Так и жизнь, где всё ясно на том пути, который пройден, и полная неизвестность на той дороге, которую, как нам кажется, мы выбираем, но которая преподнесёт столько событий, к которым не будешь готов, и придётся всё менять в своих планах и  расчётах. И вдруг глаза разглядели огни плывущего вдали корабля. Как же хорошо, когда ничего не ждёшь, а получаешь в подарок свет в темноте, но если продолжишь путь вслед за этими, как сейчас кажется, путеводными огнями, окажешься в холодной воде, и от неожиданности и страха потеряешь и огни, и возможность реально мыслить, да и просто управлять телом. Она вздрогнула, когда с берега её попросили вернуться за ограждение. “Не переступай дозволенного. Всегда найдётся кто-то, кому это не понравится. И ты будешь виноват в нарушении правил, кем-то установленных для твоего блага”. Всё это промелькнуло в голове, когда она быстро вернулась на набережную, где уже не было того, кто окликнул её. Среди ночи она проснулась от шума дождя. Капли воды быстро стекали по стеклу, каждая бежала своей дорожкой, и было интересно наблюдать, как они причудливо сливались и вновь разделялись, когда ветер сдувал их, и они растекались, как на лобовом стекле автомобиля. Цветные фонари выключенного фонтана подсвечивали куда-то бегущие и меняющие свой цвет капли, и  как же хорошо, что она проснулась и могла видеть эту причудливую игру дождя, ветра и фонарей.                Утром светило солнце, дорожки уже просохли, и можно было прогуляться перед завтраком по аллеям, полюбоваться на диковинные деревья и кустарники, собранные дизайнерами и заботливо ухоженные садовниками. Подходя к спуску к морю, услышала шум и обрадовалась шторму, ибо сегодня она будет говорить с морем, рассказывая ему всё, что томило душу,  и будет пытаться услышать и понять его ответы. Она устроилась в шезлонге и с восхищением и наслаждением смотрела на мощь своего собеседника. Волны почти докатывались до её ног, а она молчала и ничего не говорила ему, словно зная, что море и так разберётся, что с ней. Увидев вдалеке огромную волну, она вскочила с кресла, и пошла ей навстречу, просчитывая, насколько быстро она сможет отбежать от неё. Когда это чудище обрушилось на берег, она закричала от восторга и раскинула руки, словно птица, пытающаяся поймать движение воздуха и взлететь над морем,  но взлетела её душа, оставив уставшее тело, и она смотрела на себя, стоявшую по колено в пене, смотрела себе в глаза и наслаждалась этой мгновенной и бесконечной свободой. Каждый раз разговор с морем заканчивался чудом. Сегодня это была покинувшая её душа, смотревшая на неё с небес. И это было так же потрясающе, как и то чудесное спасение много лет назад, когда она решила поговорить с морем, в такой же шторм, но тогда было лето и она пошла в волны, и наслаждалась их мощными прикосновениями, но, собравшись выйти на берег, поняла, что сил не хватает, чтобы освободится от объятий моря, которое играло с ней, выбрасывая на берег и тут же затягивая назад, переворачивая через голову, словно стараясь лишить её желания видеть что-либо, кроме моря. Только протянутая рука мужчины, оказавшегося рядом и понявшего её беспомощность, вытащила её из воды, да ещё огромная волна, напоследок посланная морем, вытолкнула их на берег. Убить чудеса в своей жизни очень легко, нужно просто привыкнуть к ним. Закатав брюки  и вылив из кроссовок воду, она побежала к лифту, чтобы быстро попасть в дом, переодеться, ибо не хотелось простыть и испортить отпуск. В коттедже горничная спросила, куда поставить букеты цветов, которые привезли поздно вечером, но не стали беспокоить её. Она улыбнулась этому воплощению образа события, но уже ничего не тронуло её душу, не нарушило покой. Было просто приятно ощутить продолжение того незатейливого общения. Нельзя принимать ничего близко к сердцу, ведь то, что примешь, захочешь удержать, а удержать нельзя ничего. Спокойно и размеренно прошёл этот день, в котором всё было распланировано ещё до отпуска, и наступил последний день на море, который тоже хотелось провести, наслаждаясь зеленью парка, запахом моря, неспешным плаванием в бассейне, игрой на корте. Но дождь нарушил все планы, и она решила побывать там, куда редко выбиралась, ибо эти посещения вызывали такую сильную грусть, что начинало болеть сердце. Когда к коттеджу подъехала машина, она, не раскрывая зонта, хотя дождь усилился, быстро сбежала по лестнице.
-В моремолл?- спросил водитель.
-Нет. Поедем в Лазурный. Мне надо навестить родных. Вас не затруднит эта погода?
- Дороги сейчас прекрасные, машин мало. Мы там долго пробудем или вы не будете возвращаться?
-Недолго, минут 10-20, и обратно.
-Короткое у вас свидание.
-Да.
Она смотрела в окна, на пелену дождя, скрывающую мир.  Стараясь разглядеть какой-то пейзаж, любимый с детства, понимала, что это невозможно - нет ничего вокруг, хотя всё это тут, рядом. Было печально, но не от дождливой погоды, печально, что нет на земле близких людей, к которым она ехала, но они живут в памяти, и только дождь, серый дождь небытия не позволит коснуться их рук, ощутить поцелуй на щеке. И вновь она вспомнила ту поездку в санях. Она гостила у них и, провожая, её заботливо укутали в тулуп, поверх шапки повязали платок, дали запасные варежки, и она ехала в ощущении полного счастья и удовольствия от прекрасно проведённых каникул, окружённая их любовью, которая навсегда осталась с ней, и в самые тяжёлые дни достаточно было набрать их номер телефона и, услышав в ответ “Да, родная!”, понять, что отчаяние, царившее в душе, уходит, растворяется в облаках той любви, которую она, став взрослой, продолжала получать от них и старалась дарить им.
 -Так куда вас доставить?- спросил водитель, когда они въехали в посёлок.
-О, не сказала…. Поверните перед часовней направо и остановите, я куплю цветы.
-Хорошо, понял вас.
Когда они поднялись в гору на кладбище, дождь закончился, выглянуло солнце. Место на склоне горы было просто прекрасным – далеко внизу синело море, а вокруг зелёной стеной, защищая от ветра, стоял лес. Она прикоснулась к надгробию, словно желая ощутить тепло, положила цветы и прошептала:
  - Вам тут хорошо, мои милые. Я редко навещаю вас, но мои молитвы за ваш покой ежедневны.