60. Liberte, Egalite, Fraternite. Священная война

 Тюремная карета остановилась во мрачном внутреннем дворе тюрьмы Сен-Лазар.
- Приехали, Жанно! - выглянув в окно кареты молодой жандарм сделал знак кучеру-санкюлоту - а для тебя... робеспьеровский недобиток - обернулся он к Лафоре -  это билет в один конец!
 Жандармы вытащили из кареты Лафоре, держа его за руки и за воротник.

- Что за новый Армагеддон?! Что у этих республиканцев опять произошло?! Что нам сейчас ожидать от них, амнистии в честь смены власти или усиления террора?! - шептались между собой заключенные, столпившиеся во дворе тюрьмы вокруг старого едва брызжущего вялыми струями воды фонтана, среди них были и аристократы, и люди среднего класса, и даже простолюдины.

 Дворяне, явные роялисты держались особняком от прочих и не рисковали высказываться. Они понимали, что бы не произошло между революционерами, им не легче... Куда больше явного гнева и озлобления проявляли уцелевшие сторонники жирондистов, жертвы судебных процессов этой весны и прериальского декрета...

 Было видно, что среди заключенных царил страх, непонимание ситуации  с одной стороны и заметное оживление с другой... Некоторые ожесточенно вцепились в решетки и орали:

- Смерть Робеспьеру и якобинцам!  Цареубийцы, добро пожаловать в ад!
 Но тут же раздались ругательства, звуки ударов, гневное рычание и вскрики боли, санкюлоты из охраны, сами еще не понимающие, что происходит, решили утихомирить взбунтовавшихся узников...
- Заткнись, недобитый аристо! Чтобы там не случилось у них, думаешь Республике конец?! Что, по-твоему, "белые" взяли Париж, а мы не в курсе?!

  Начальник тюрьмы гражданин Тавернье резко поднялся из-за рабочего стола, когда на пороге его кабинета показались двое жандармов, державшие своего пленника, он узнал Лафоре, побледнел и вздрогнул, он знал, что Жан-Пьер робеспьерист и сотрудник Секретного Бюро:
- Что происходит в Конвенте?! Почему... - но его дерзко прервал один из жандармов.
- Робеспьеру и его верному охвостью наступил конец! Это можно считать новой революцией! Теперь... с этого часа власть в руках состоятельных благонамеренных людей... Не задавайте лишних вопросов, если не хотите неприятностей... и забирайте этого...
- А документы на него есть... как его здесь оформить? - не удержался Тавернье, законник-формалист.
- Я сказал... - зарычал молодой жандарм, он быстро вошел во вкус, почувствовав себя представителем новой власти - забирайте... он труп... как Робеспьеру и прочим его приспешникам этому недолго осквернять Землю своим существованием! Принимай его, гражданин, я сказал!
... ... ...

  Лафоре поместили в отдаленный угол центрального зала, из-за колонны малоприметный. Он был очень слаб, с трудом передвигал ноги, поэтому его просто швырнули на грязные плитки пола.
  Там не было даже матраса, как у прочих узников, видимо считали, что ему очень недолго находиться в этих стенах...

- Что происходит?! Робеспьер арестован?!  А это кого сейчас привели? Один из его команды?! Ну что ж, эти кровожадные хищники заслужили все муки... всё, что их еще ожидает... - перешептывались вокруг заключенные - но что же эти перемены означают для нас? Амнистия или... новая "чистка" тюрем?!  Я слышал как переговаривалась охрана... что в Консъержери и Карм ИХ уже убивали!  Так что же бездействуем мы?!

- Ну что... цепной пёс Робеспьера... добро пожаловать в ад! - услышал над собой захлебывающийся ненавистью хриплый голос и с  трудом приоткрыл глаза. Он всё также беспомощно лежал в углу на грязном полу, куда его бросили жандармы, сил подняться решительно не было...

 Жан-Пьер даже не успел никак отреагировать, когда неизвестный всей массой прыгнул ему на грудь и ударил каблуком в голову, а затем еще и еще раз...  Сапог всё бил и бил корчащееся тело и дикая боль отдавалась в глубине черепа...
 Боль заполнила собой всё, все мысли и чувства исчезли... Он почувствовал вдруг мягкий удар изнутри черепа и в глазах всё закружилось до тошноты...прикрыл глаза, пытаясь сохранить сознание и ясность мысли...

- Ты сдохнешь... но не так легко и быстро... А хочешь... я расскажу тебе... как сдох ваш герой и кумир?!  - неизвестный со злорадным удовольствием шипел ему в лицо - а мне уже рассказали... Он был ранен из пистолета в челюсть... сам или кто еще... черт его знает, да и  неважно... Лежал на столе в помещении Комитета несколько часов... вчерашние товарищи по партии, а сегодняшние враги не торопились оказать медицинскую помощь, но и не оставляли его в покое ни на минуту... шутили по-своему, радовались...  А час назад... он познакомился с ценным изобретением доктора Гильотена... за секунды до казни... помощник палача содрал с его рожи присохшую к ране повязку...звериный крик услышала вся толпа, собравшаяся на площади... Все очень радовались!

  Вспухшие разбитые губы Жан-Пьера дернулись в болезненной гримасе, трудно было понять, что именно причинило ему особо острую боль, нанесенные неизвестным тяжелые побои или эти известия...
  Рука Лафоре невольно потянулась к галстуку...

  Неизвестный со злобой снова занес ногу над грудью Лафоре и Жан-Пьер сжался в комок, закрывая голову руками и в этот момент раздался спокойный и очень строгий голос:
- Что здесь происходит?! А вот что... запомните, Клод, если вы считаете себя христианином... исчезните...я не допущу палачества к кому бы то ни было в моем присутствии... в том числе и к якобинцам... и не приближайтесь более к этому человеку... или к любому другому, кого еще привезут сюда! Вы меня услышали, поняли?!

- Отец Этьен... поймите меня, простите, я не сдержался... мы столько пережили по вине этих там... в Вандее... - в тоне мучителя Лафоре послышались неуверенность и замешательство, смешанные с почтительностью.

- Исчезните с горизонта, Клод... и никогда... никогда больше...Об этом мы еще поговорим с вами отдельно...

  Лафоре лежал сжавшись в комок на грязных плитках пола, кровь застилала глаза, из горла вырвался хриплый кашель, он прижал руки к груди, на лице проявилась гримаса боли.

  Он почувствовал, как его осторожно перевернули на спину, обтирая кровь с лица платком. Открыть глаза он не мог, начиналось острое головокружение до тошноты...

- Так это вы... кто бы мог подумать... Но пути Господни неисповедимы... Гражданин Лафоре... Ну вот... жизнь вернула нас к теме, на которой мы расстались... чего более всего не хватает на Земле... гражданин якобинец... вы сказали справедливости... я тогда вам не ответил, а сейчас говорю... милосердия... Именно ЕГО нам всем не хватает, именно ОНО сделало бы невозможным несправедливость и жестокость...
  Жан-Пьер с большим трудом открыл глаза, белки сильно покраснели, выглядел он неважно...