Монады. Из цикла Лунные человечки Мастера Иерониму

                * * *
    Название повести отнюдь не случайно. Эти человечки, населяющие босховский мир, лунные, живущие внутри себя среди ягод и птиц, возможно не так часто появятся на страницах этой повести. Но они здесь главные. Они ткут воздушное пространство этого мира. Они важнее нашего Странника. Важнее его язвительного спутника.
Сад радостей земных. Зачарованная поляна. Мир за прозрачной пеленой, за призрачной гранью. Мир, живущий по законам негромкой музыки и светлых снов. Мир, где нет места ожившим воплощениям ночных кошмаров, пляшущим и торжествующим химерам. Мир хрупкий и незащищённый. И люди, человеки, лунные человечки, населяющие его, столь же хрупки и беззащитны.
Мир этот исполнен гармонией и наивным очарованием. Мир это вечен и беспечен. Беспечен и вечен. И кажется быть посему от начала начал и до скончания времён.
Но резко и неожиданно меняется что-то, выворачивая призрачный мир наизнанку, и вот видим мы тех же лунных человечков, попавших в свистопляску, названную Страшным Судом. Туда, где ликующему скоту и хаму, дорвавшегося до права глумиться и истязать, дана полная и бесконтрольная власть.
И возможно самым удивительным в этом страшном, если задуматься, если позволить себе задуматься, раскладе, видится отрешённость лунных человечков, отстранённость их от всего, происходящего с ними, от всего творимого над ними.
Словно они и сейчас несут свой внутренний свет. Их души, их истинное «Я» не здесь, кажется человечки не покинули той заветной поляны. Там до сих пор протекает их жизнь. А то, что с ними происходит в мире химер – это кошмарный сон, с которым приходится мириться, перед властью которого приходится смиряться. Кошмарный сон, от которого одно спасение – уход, бегство вглубь себя.
Они не готовы признать реальностью мир виселиц, мир, где торжествующая смерть собирает жатву, где человек способен наслаждаться болью и беспомощностью другого человека.

И начинаешь понимать, что показывая Страшный Суд, не о расплате за грехи предупреждает нас Мастер Иеронимус. А о том, как естественно и просто человек позволяет утвердиться в себе скоту и зверю. Без малейшего сожаления отказывается от того, что вдохнул в него Создатель. Ибо откуда взялись эти чудовища? Из ада? – Нет, это те что до какой-то точки перерождения были людьми. В которых и заподозрить нельзя было грядущей, причём внезапно грядущей, метаморфозы.

И, по закону ассоциации, всплывают в памяти ионесковские «Носороги». До чего же естественно случилось там внезапное и повальное превращение людей в бронированных чудовищ. Самых разных людей, казалось бы, абсолютно несхожих. И лишь наивный, непутёвый Беранже не смог переломить своей человеческой сути и решил до последнего защищать своё право оставаться человеком.