Эдик из Хашури. 14. Мама

Пробежало лето. Начался учебный год, полный тревог и волнений. В разгар Кавказской битвы, в один  из дней сентября Эдик нашёл в почтовом ящике письмо. Нет, не треугольничек.  Казённый конверт. В нём лежал листочек. Когда Эдик взял листок в руки у него защемило сердце. Это была похоронка. На Степана.  В похоронке говорилось, что Степан пал смертью храбрых при обороне Северного Кавказа.

Теперь у Эдика был свой, особый счёт к фашистам.

Наступила зима. Шёл декабрь сорок второго.  До Нового года было ещё далековато, целых три недели. Но Эдик  так ждал этот праздник и частенько думал, что нынче надо будет снова поставить ёлку.  И может быть, на тридцать первое декабря у мамы выпадет выходной и они встретят Новый год вместе, как в прошлый раз. Лишь бы только мама не разболелась. Хотя, с другой стороны, может быть и не надо ёлочку, какой уж тут праздник, ведь у них траур по дяде Степану.

В последнее время Мария чувствовала себя нехорошо. У ней часто прихватывало сердце и она  пила сердечные капли. Они теперь постоянно стояли на столике рядом с её кроватью и ещё одну бутылочку с каплями мама носила с собой в сумке.  Ей становилось всё тяжелее и тяжелее ходить на дежурства в госпиталь в такую даль, аж до Сурами и терять на дорогу по полтора часа вперёд и столько же обратно.

Но мама упорно ходила на работу.  Она даже представит не могла, что может не выйти на смену. А порой даже и в сверхурочную оставалась. Хотя всё чаще подумывала о том,  а не снять ли ей в Сурами комнатку, где бы они поселились с Эдиком, и даже сказала сыну об этом. И Эдик подумал, что так будет лучше.  Подумаешь до школы дальше, он что добежать не может что ли, не маленький ведь уже. Ему бегом полчаса и на месте!

Мария очень тяжело пережила весть о гибели Степана.  Она сначала даже не хотела сообщать об этом Серго, зная, как это сразит мужа. Но потом всё-таки написала.

Мама даже внешне изменилась. Раньше  она была высокой, статной, смуглой и черноволосой с кое-где пробивающейся лёгкой благородной сединой.  С величественной осанкой и поступью. С тонкими красивыми  и немного строгими чертами лица. Все вокруг всегда говорили, что она истинная красавица. А сейчас словно бы ростом уменьшилась, стала сутулиться.  В  волосах  седины прибавилось во много раз, а лицо стало очень бледным. Только черты лица остались прежними, такими же красивыми и строгими.

Госпиталь, в котором работала мама теперь считался не тыловым, а прифронтовым, потому что шла битва за Кавказ и развернулась она совсем рядом с Грузией, за перевалами Кавказского хребта. А работали в госпитале сейчас только одни женщины. Все мужчины-медики ушли на фронт.
 
Мама всей душой переживала  за каждого раненого. И за папу, конечно.
В один из дней мама вдруг не пришла со смены домой. Эдик поначалу заволновался, но потом подумал, что она  осталась на свехурочную  и успокоился. 

Утром раздался  стук в дверь.  Эдик открыл и испугался. На пороге стояла врач маминого отделения и одна из медсестёр.  Медсестра сделал шаг к Эдику, обняла  и прижала к себе.  А врач произнесла: «Эдик, крепись».

 Сначала он подумал, что что-то с папой. «Хорошо, чтобы только ранили, только ранили! Чтобы живой!» - частым молоточком застучало у него в голове.

 Но словно сквозь туман до него донеслось: «Твоя мама…»