Пушкин и женка-кокетка

Пушкин с 1832 г почти в каждом письме к жене упрекал ее в кокетстве с Царем а потом и с кавалергардами)  и в том, что она позволяет себе быть публично не «ком иль фо» (comme il faut  = буквально «как надо» или вульгарно «что надо»). В раздражении от неудач воспитания жены и от бессилия исправить ее поведение  он даже раз позволил себе грубую притчу о Фоме, Кузьмиче, жажде  и «женской селедке», а в другой раз – о кобелях у задницы текущей суки.
С целью непопадания в ловушку вульгарной интерпретации кокетства, ухода от привычных толкований  и более полного понимания этого пушкинского термина  важно знать все  нюансы или скрытые за  дежа вю  смыслы  любви супругов и кокетства жены поэта.

(1)

Нюанс любви Пушкина и НН

 В «Этике« философ Б. Спиноза много размышлял о любви и лаже о патологических ее формах:  Любовь как удовольствие, сопровождаемое внешней причиной: любовь – это воображать кого-либо причиной своего удовольствия. Любовь  (радость) – печаль –ненависть. Противоположность любви есть ненависть. Когда ненависть и любовь соединяются, в душе человека рождается ревность. Любовь и ненависть - результат сильной страсти. Наивысшей формой любви является интеллектуальная любовь к Богу
Метафора любви  у Спинозы (в случае, когда он не занят исследованием ее патологии)  произведена   с  точки  зрения  любимого: 

«Если  кто-то воображает, что его кто-то любит, и при этом не думает, что сам подал к этому какой-либо повод, то и он со своей стороны будет любить его» . Так что же значит, согласно Спинозе, любить кого-то? Любить кого-то – значит воображать его причиной своего удовольствия. Кем же тогда является любящий? Любящий – это тот, кто испытывает удовольствие, сопровождаемое идеей внешней причины, то  есть  идеей  любимого  объекта.  Любимый (объект) – это причина удовольствия, испытываемого любящим. Любимый превращается в любящего постольку, поскольку он полагает, что он не дал любящему никакого повода для его любви.» (*)

Жак  Лакан в своих лекциях по психоанализу уверяет (*), что « …наиболее  возвышенный  момент
любви  наступает  тогда,  когда любимый отвечает любовью, даря то, чего у него нет. Любить – значит «donner се qu’on n’а pas», дарить то, чего нет (не имеют). L’aimant,  любящий,  испытывает  нехватку, он – субъект нехватки, желающий субъект; к тому же он не  знает,  чего  ему  не  хватает,  тогда  как  у  l’aime,  любимого, есть что-то, но он не знает, что именно у него есть.  И именно то, что у него есть, что сокрыто в нем, делает его привлекательным в глазах другого».

(*) Долар Младен, Божович Миран, Зупанчич Аленка - Любовная машина; Лакан и Спиноза; Комедия любви - (Лакановские тетради) – 2020

Она и не думала отвечать Пушкину на его любовь и обожание  за красоту, которая доставляла ему поэт-человеку  то удовольствие, которое и зовется у психоаналитиков любовью = пересечением случайного внешнего с самым сокровенным внутренним (Ж. Лакан**)
 
Рассуждая по методике автора лекций  по продвинутому психоанализу Ж. Лакана (в частности, на темы «любовь ти свобода выбора, любовь и автономия субъекта, любовь – прошедшее и настоящее, любовь и механизмы психологии утрат и потерь итп), мы можем убедить себя в следующем:

 - НН по натуре была кокеткой  и ничем и никем иным = ее судьба – нравиться мужчинам, завоевывать альфа самцов, покорять их сердца, пленять, публично проявлять  и возбуждать эротические желания

- ответить любовью, перейти в жертвы «предписанной любви или экстимности, стать  не только любимой (l’aime), но  и любящей (l'aimante)  - означало для НН потерю ее автономии и, возможно, опасное разрушение натуры.

НН не могла полюбить Пушкина по ее данности. И Пушкин уже к осени 1830-го, будучи долго женихом и помолвленным, это сознал и этим шибко опечалился. Отсюда, его трагические темы лирики болдинской осени 30-го, когда, примчавшись за сбором денег с бедных крепостных сельца Кистенево, он пишет  один за другим трагическое: Бесы, Элегия, Гробовщик, мал. трагедии с метафабулой несчастья и неверности  ...

(**)
Любовная машина; Лакан и Спиноза; Комедия любви / М. Долар, М. Божович, А. Зупанчич; пер. с  англ.  и  биограф.  справки  А.  Смирнова;  под  ред. В.  Мазина,  Г.  Рогоняна.  –  СПб.:  Алетейя,  2020.  – 106 с. – (Лакановские тетради)


М. Божович :
«Другой любит меня и, соответственно, видит во мне причину своего удовольствия – я отвечу на его любовь, я  стану любить его в ответ, то есть видеть в нем причину моего удовольствия, поскольку я не вижу в себе самом причины  его  удовольствия.  Иными  словами,  я  превращусь в любящего, поскольку я не вижу в себе самом того, что видит во мне другой. В таком случае, согласно Спинозе, радикальное несоответствие между тем, что другой, любящий, видит во мне, и тем, что я, любимый, воображаю о себе, дает рождение любви в подлинном смысле этого слова».

(там же)

Опираясь на схолии словенского психоаналитика школы Ж. Лакан и   учитывая рассмотренные нами ранее «странности» отношений Пушкин его жены, мы можем уверенно предполагать следующее:

А) НН безусловно видела, что  жених и потом муж, которого она называла исключительно по фамилии (!), любит ее и понимала, что они  видит причину его удовольствия. Но вот ответить на любовь любовью  она не могла и даже не пыталась и не старалась.

Б) Любимая (l'aime) НН не превратилась в любящую (l’aimant), дарящую то,  чего у нее нет.

(2)

Нюанс в понимании кокетства

Опуская полное толкование диалектики любви и не-любви в трактовке пары Спиноза-Лакан  остановимся на схолиях их версии о кокетках:

кокетка, =
это женщина, руководствующаяся le soin d’;tre aimable, - одной заботой быть любимой, одним желанием нравиться, быть достойной любви;
это женщина, которая предлагает себя всякому как объект любви, НО!, никогда  не отвечает  любовью; 
другие  испытывают любовь к ней, она любит лишь себя саму  и само положение, когда ею восхищаются;
это женщина, что готова при необходимости использовать богатый и часто не замысловатый арсенал средств по привлечению внимания к своей особе, часто при этом оставаясь l’aime

Н.Н. Гнчарова по натуре была кокеткой  именно в этом смысле – она была красива, привлекала внимание, вызывала восхищение, она привыкла, хотела и научилась нравиться  …

В этом смысле в обществе она  автоматически (возможно совершенно неосознанно) кокетничала с альфа самцом, или с тем,  кто ей мог понравиться. А таким для нее был либо «котильонный принц» и красавец балагур и весельчак, либо тот красавец и салонный модник,  портрет которого или  впечатление от которого можно  передать одним  предложением, обыгрывавшим слова Юлия Цезаря словами Антиоха из  «Береники»  Жана  Расина: 
«Пришел,  увидел,  понравился». (***)

(***)
Jean  Racine,  Berenice,  ed.  Leon  Lejealle  (Paris: Larousse, 1989), 42.