Не могу его оставить. 18 глава

«Как я ему скажу? Как объяснить своё молчание? Как рассказать о том, что много лет была тупой и послушной жертвой абьюзера? Почему всё это терпела и сносила побои, как безмозглая заложница собственной трусости», — мучительно думала Женя. Она стояла на длинной галерее, вглядываясь в надвигающиеся сумерки. К вечеру озеро нахмурилось. Стало неспокойным. Где-то далеко клубилась густая лиловая туча, поблёскивая вспышками молний и обещая грозу. Впрочем, надвигающаяся непогода совершенно не пугала шумную толпу молодёжи, которая приехала на концерт. На танцполе намечалось афтепати и на площадку перед сценой тянулся оживлённый ручеёк людей.
Столько месяцев отношений и на тебе, вдруг разговорилась. Поймёт ли её Мартин? Ведь в любви каждый старается сам для себя и будет ли он снисходительным к её позорной истории и долгому молчанию.
Женя посмотрела вниз и вдруг снова ощутила уже знакомый, сверлящий взгляд. Значит ей не почудилось. Она непроизвольно похолодела, чувствуя, как бешено затрепетало сердце, а пронзительная головная боль предвестила начало панического приступа.
«Этого просто не может быть! Мне показалось, — невольно подумала Женя, — гарантированное умопомешательство. Но сколько я ещё смогу бегать от самой себя? Сколько ещё времени закрывать на проблему глаза? Я должна решиться. Должна рассказать. Нет. Я теперь никому ничего не должна. Это всё паранойя. Больное воображение».
Она зажмурилась в надежде, что проклятый взгляд исчезнет сам собой. Может быть, это просто, какой-то старый знакомый? Человек из её прошлой жизни. Сосед по дому, кассирша из ближайшего супермаркета, парикмахер, медсестра поликлиники. В конце концов, она же выходила из дома, с кем-то здоровалась, общалась, перебрасывалась вежливыми фразами. Но, что-то подсказывало, о надвигающейся опасности. Какое-то истерическое интуитивное чувство от которого невольно сжимались внутренности.
Головная боль нарастала и превозмогая тупые пульсирующие удары в виски, Женя снова вгляделась в толпу. Бесполезно. Она никого не может узнать, однако ощущение взгляда не исчезало. Неужели она действительно сходит с ума? Дождалась. Со своей трусостью и жалкими амбициями дотянула до настоящего сумасшествия. Шарахается от каждой тени.
Женя машинально отступила в густую вечернюю тень навеса и беспомощно огляделась.
Старинная крепость изобиловала всякого рода боковыми коридорами и всевозможными потайными ответвлениями.
Бежать! Снова бежать! Спасться, преодолевая накатывающую панику во чтобы то ни стало. Спасаться, как с нею уже было однажды.
За первым маршем обнаружилась дверь. Старинная. Настоящая. С грубыми кованными петлями и крошечным мутным окошком. На двери висела, какая-то бумажка. А за стеклом зарешеченного оконца стоял абсолютный мрак. Женя заглянула в окошко и поежилась. Мрак за дверью был какой-то нереальный. Чернильный. Совершенно непроглядный.
Несколько мгновений она снова стояла без всякого движения, затем вытащила из кармана телефон и включила фонарик.
Однако, переступить границу света и тьмы никак не получалось. Ноги предательски дрожали, не желая подчиняться.
Впереди был длинный каменный коридор, пропахший каменной пылью и плесенью. Женя осторожно двинулась вперёд то и дело оглядываясь на бледный контур двери. Белый луч еле рассеивал мрак в пределах пары метров, а коридор
уводил её все дальше во тьму. По телу пополз липкий страх. Он прокатывался по всему телу, пронизывая колени и затылок болезненными ледяными иглами. Впереди раздался отчетливый шорох. Жене очень хотелось зажмурить глаза, бросить телефон и помчаться обратно к свету и людям. Но парализующий страх не позволял даже повернуться. Казалось, что за спиной выросла стена или появились неведомые чудовища в тёмных истлевших лохмотьях.
Луч света вырвал очертания поворота. Женя посветила за угол. Фонарик едва ли рассеивал гулкую каменную черноту. Опять коридор, уводящий в никуда. И пустые каменные проёмы по бокам.
Она шла медленно, поминутно боясь оступиться. Пол был неровным и казалось, что ещё секунда и она полетит в какой-нибудь бездонный влажный колодец. В коридоре было душно. Уличный воздух не проникал в эти помещения, наверное, несколько столетий. Холодные влажные стены, кажущиеся бесконечными, провалы в стенах и каменное крошево под ногами.
Через некоторое время, Женя поняла, что коридор сужается. Ещё немного и по каменному жерлу можно было передвигаться только боком. Затем неожиданно навалился потолок. Теперь передвигаться можно было только на коленях. Женя упорно двигалась вперёд, даже не отдавая себе отчёта, что всё её путешествие может закончится тупиком. Просто механически переставляла ладони и колени. Было больно. И без того потрёпанные джинсы пополнились новыми дырками в области коленей. Какое значение имеет такая мелочь, когда ей надо спасться.
Каменный рукав неожиданно закончился лестницей, ведущей наверх. Крошечный вертикальный проход состоящий из узких и скользких ступеней. Внезапно перед лицом мелькнула какая-то тень. Женя вскрикнула от ужаса и выронила телефон. По стеклу, разваливаясь в стороны, поползла длинная трещина. Фонарик погас.
Молниеносная тень оказалась потревоженной летучей мышью. Зверёк заметался по вертикальному лазу с омерзительным ультразвуковым писком.
Женя попробовала включить свет заново. Телефон был безнадёжно испорчен и кривой луч света, подсвечивал лишь её ладони.
Она попробовала приглядеться к темноте. За каменным лифтом следовал очередной коридор, затем ещё один, разветвляющийся на три рукава.
Женя устало опустилась на пол, вытирая со лба пот. Её колотило от нервного напряжения и тем не менее она сообразила, что отправилась в это паническое путешествие без воды еды и света. Ещё через секунду пришло понимание, что она заблудилась и вернуться обратно, уже не сможет ни при каких обстоятельствах. Женя нащупала телефон рукой. Аппарат слабо пискнул и погас окончательно.
Она сидела в кромешной темноте…
А ещё она предала Мартина. Не оправдала его чувств и доверия. Постыдно смылась даже не пытаясь разобраться с собственными тараканами. Её побег оказался омерзительным трусливым дезертирством.
Женя почувствовала, как затряслись губы. Она сжала бесполезный телефон в кулаке и разрыдалась.
Рыдания кончились так же внезапно, как и начались.
Женя вытерла слёзы и осторожно поднялась. А здесь оказывается довольно холодно. Она изрядно озябла, а ноги так просто заледенели. Ощущение паники почему-то отступило. А правильно ли она сделала, попытавшись убежать в очередной раз?
День Сурка. Так удачно сложившийся сценарий с побегом может повторяться безумное количество раз. Но на всю жизнь не набегаешься. Когда-то придётся остановиться.
Похоже, что ей надо возвращаться. Во всяком случае попробовать. И даже не потому, что страшно подвести людей с которыми её связала судьба. А потому, что Женя впервые в жизни почувствовала, что значит принадлежать себе. Однажды она уже задумывалась над этой проблемой и сейчас ей было мучительно страшно потерять ощущение свободы. Ощущение простого счастья от простых вещей. От того, что она вольна делать то, что ей нравится. Подчиняться только своим желаниям, не боясь чьего-то неодобрения или даже гнева. И плевать, что теперь она пьёт не аристократическое вино, а плебейское пиво. Что запросто шлёпает по городу босиком. Что дорогие и неудобные платья заменили комфортные джинсы и футболки. Что так надо. Так принято. Что она жена и её обязанность быть терпеливой и услужливой. Но, кто это придумал? Кто сказал? Почему она должна подчиняться дремучим патриархальным устоям, когда на дворе XXI век? Почему обязана растирать себя в пыль, только потому что в её стране такие ксенофобные нравы.
Как не думать обо всё этом? Как понять, что она права и потом не пожалеть о принятом решении?
Женя растёрла озябшие руки и беспомощно огляделась. Тёмный бесконечный коридор вправо, тёмный бесконечный коридор влево. Вспомнить бы, как она сюда дошла. Кажется перед этим закутком были ступеньки. Так. Главное не грохнуться. А то в этой кромешной тьме недолго навернуться. Она такая неловкая. Если упадёт, то обязательно, что-нибудь сломает.
Женя двинулась в сторону вертикального колодца почти наощупь. Глаза притерпелись к темноте и она почувствовала себя уверенней. Вот здесь было крошечное окошко на улицу. Такое узкое, что сквозь него можно было просунуть только несколько пальцев. А вот здесь узкий коридор, заканчивающийся тупиком.
Скорее всего, она пробыла в этом лабиринте не более получаса, но среди темноты и пыльных камней время превратилось в бесконечность.
Через десяток метров коридор плавно изогнулся, открывая взгляду несколько боковых ответвлений. И тишина. Ни шорохов, ни сквозняка… Ничего… Абсолютный мрак и голый каменный коридор, уводящий неведомо куда.
Так глупо угодить в каменную ловушку, когда её присутствие так необходимо там наверху. А может быть, наоборот внизу. Женя понимала, что её рано или поздно хватятся. Но от этого легче не становилось. Карьера, даже не успев начаться, издевательски махнула хвостом. Угодить в такой глупый и главное унизительный переплёт.
Но, кажется она действительно заблудилась.
Подавив приступ паники, девушка устало присела на корточки и внимательно всмотрелась в непроглядную темноту. Кажется впереди, что-то вроде лестницы. Она подошла ближе.Взгляду открылся длинный прямоугольный спуск. Ряд неровных ступенек уводил куда-то вниз. Женя осторожно перегнулась через каменный парапет. Сердце заходилось от адреналина, руки предательски дрожали, но Женя начала спускалась вниз. Примерно на середине спуска произошло то, чего она подсознательно ожидала — раскрошившаяся каменная ступенька хрустнула под её ногой, и Женя, не успев толком испугаться, полетела вниз.
— Сумасшедшая! Идиотка! Как ты сюда попала?
Она испуганно съежилась. Не зная заорать ли ей благим матом или отчаянно зареветь от облегчения. Женя буквально снесла Мартина с ног и даже не сообразила поинтересоваться, каким образом он угодил в этот лабиринт сам.
Она действительно превратилась в настоящий параноика. В первый момент решила, что напоролась на того самого незнакомца с нехорошим испытующим взглядом.
А, может быть, она вообще всё нафантазировала? Может этот человек ей просто привиделся? В конце концов, очень сомнительно, что её могли просчитать. Да и смотрел он на неё всего секунду. Что можно разглядеть за такое короткое время?
Какая же она дура. Устроила форменную истерику. Убежала прятаться в средневековый лабиринт. Опозорилась сама и насмешила окружающих.
— Тихо-тихо, — Женя почувствовала, что ладонь Мартина легла на её затылок, — что с тобой? Зачем ты сюда полезла?
— Я просто хотела посмотреть…
— Насмотрелась? — фыркнул Мартин.
— А, как ты меня нашёл?
— Да, никак. Просто шёл к тебе, а ты взяла и нырнула в лабиринт.
— Так это лабиринт? — они так и лежали на холодном каменном полу, не в состоянии подняться.
— Да. Между прочим, сюда без экскурсовода нельзя, — рассмеялся Мартин, — даже предупреждение на дверях висит. Тут уже, как-то заблудилась парочка любопытных.
— Какая же я дура!
— Немножко есть, — Мартин весело хмыкнул.
А потом она лежала. Просто лежала, головой на его груди. Лежала, отрешенно вглядываясь в бледное очертание двери. Женю колотило от пережитых эмоций. Тихо всхлипывая, она свернулась клубком, уткнувшись в его плечо, и наслаждался нахлынувшим ощущением безопасности. В тот момент она ясно поняла, что кое-что в её восприятии изменилось. Глубокий подсознательный страх, все это время державший в напряжении, неожиданно схлынул. Померк. Отступил вглубь. Мартин больше не вызывал скованности и недоверия.
— Мы так и будем лежать на камнях? — наконец, поинтересовался он, — предпочитаешь здесь или пойдём в номер?
В тот момент когда они вышли из лабиринта и миновали галерею, окончательно нахмурилось. Густая, клубящаяся туча, внутри которой почти празднично поблёскивали молнии, опустилась на крепость.
— Счас, как бабахнет, — радостно пообещал Мартин и словно в подтверждение его слов над их головами раздался оглушительный треск.
— Бежим, — Женя схватила Мартина за руку, — ко мне ближе.
— Нет, лучше ко мне.
Они стремительно пронеслись по галерее, подгоняемые потоком воды, которая буквально рухнула с неба косой стеной. Не смотря на то, что над галереей была крыша, они почти в два счёта промокли и влетели в апартаменты Мартина, разливая за собой два ручья дождевой воды.
— Проходи. Раздевайся. Возьми в ванной халат.
Женя с трудом освободилась от промокшей футболки, закуталась в белоснежный банный халат и опустилась на диван. Мартин тоже успел раздеться и теперь расхаживал по номеру в полосатом гостиничном полотенце. Всякий раз, когда Мартин заглядывал в холодильник или лез в шкафчики, провокационный наряд предательски распахивалось, смущая Женю своей откровенностью.
— Вино или, что покрепче? — Мартин открыл дверцу бара и уставился на бутылки, — здесь очень неплохой выбор. Может быть, ужин закажем? Погоди я меню найду. Чёрт, где все эти гостиничные листовки? Мы с ребятами здесь уже не первый раз. В прошлом году в июле приезжали. Нет. Не на концерт. Просто отдохнуть. Тут, кроме всего, прекрасная рыбалка и купание. Впрочем, на счёт купания я зря. В прошлый раз ко мне в трусы заплыла рыбка. Ты представляешь, что такое рыбка в трусах? Знаешь, как я испугался?
Когда Мартин обернулся к Жене, что бы удостовериться, что его рассказ произвёл неизгладимое впечатление, она спала, неловко уткнувшись лбом в подлокотник дивана.
Женя проснулась от того, что порыв ветра ударил в окно. Девушка вздрогнула и открыла глаза. В комнате было темно. На улице по-прежнему бушевала непогода. По крыше барабанил дождь и ливень обильными, мутными потоками стекал по стеклу.
— Ты чего проснулась? — тихо поинтересовался Мартин.
— Ветер разбудил, — Женя осторожно повернулась на бок.Оказывается Мартин перенёс её на кровать и сейчас лежал рядом, подперев голову рукой.
— А ты, чего не спишь? — шёпотом поинтересовалась девушка.
— Не знаю, — Мартин, почему-то смутился и пожал плечом. Несколько минут прошло в молчании. Всё это время за стенами продолжала реветь буря и оба вслушивались в тревожные звуки. На самом деле им было хорошо и уютно. Шум ливня и стоны ветра за стеной только усиливали ощущение покоя и близости, что царили в маленькой комнате.
— Я представляю, что сейчас творится на улице, — вздохнул Мартин. Женя молча, протянула руку и притронулась к его кудрявым и мягким волосам. Мартин придвинулся ближе и ткнулся лбом в её голое плечо. До сих пор свои желания Мартин проявлял довольно откровенно и для Жени этот момент запомнился, какой-то острой смущающей простотой.
— Мне так хорошо с тобой, — ласкаясь, прошептал Мартин. Женя помогла ему перебраться ближе и положила его голову к себе на грудь. Теперь Мартин почти полностью лежал на ней, и Женя с наслаждением ощутила сладкую, давящую тяжесть его тела. Она начала тихонько гладить его плечи, изгиб поясницы, тёплые и крепкие ягодицы. Её ладонь перекочевала чуть пониже поясницы, на упругий зад с каким-то очень интимным, молочно-белым следом от плавок. Мартин потёрся щекой о её щеку и прижался приоткрытым ртом к губам. Сперва, мягко, словно на пробу, а затем влажно и жарко, опьяняюще и совершенно бесстыже. Уже теряя связь с реальностью Женя подумала, что так он её ещё не целовал. От этого жадного прикосновения ей стало душно, Женя почувствовала слабость. Стой она на ногах, то непременно подкосились бы колени. Мартин продолжал её целовать. Она почувствовала его губы у себя на лбу, переносице, он закрыл поцелуем её глаза и снова прижался упругим горячим ртом к губам. Женя тихо застонала. От этих поцелуев ей стало не по себе. Мартин начал целовать её в ухо, шею. Прикосновения становились всё более откровенными и жадными. Женя почувствовала, что мучительно млеет, буквально уплывает в небытиё наслаждения. В низу живота стало горячо, лоно налилось томительным ожиданием, а Мартин продолжал сладко измываться над её телом. Он подсунул свои руки ей под спину, выпростал из одеяла, и прижался к губами к дорожке меж грудей. Кончик его языка прикоснулся сначала к одному соску, затем ко второму и Женя почувствовала, что ещё немного, и она взвоет. Не в силах терпеть это сладострастное испытание, она высвободилась из его объятий и тут же очутилась сверху. Мартин перекатился к стене, и Женя стала хозяйкой положения. Несколько минут они смотрели друг другу в глаза, и затем она осторожно прикоснулась губами к его рту.
Всё, что происходило с ними до сих пор, больше напоминало игру, шаловливые развлечения подростков, которые впервые дорвались до противоположного пола. Все их встречи были торопливыми, всё время на грани со странным риском, что их могут застать. Сейчас они были одни и такая свобода даже немного попугивала. А ещё Женя внезапно вспомнила, свою близость с Игорем. Но даже по началу, их короткие совокупления напоминали хорошо отлаженный механический процесс. Точно выверенная рациональная схема не дающая сбоя. Игорь всегда очень долго готовился к интиму. При чём, готовился по одной и той же схеме, которая смешила и раздражала. Он всегда слишком долго принимал душ, слишком тщательно складывал одежду, развешивая рубашки по плечикам шкафам, потом забирался в постель и начинал гладить одними и теми же движениями, словно по заранее выверенному плану и целовался слишком уж мокрыми затянутыми поцелуями. После этого всегда хотелось вытереть рот и побыстрее заснуть после короткого трепыхающегося акта любви. И увы так было только по началу.
Она и не заметила, как осторожные тонкие поцелуи переросли в бурные ласки. Когда она поцеловала Мартина в шею, он глухо простонал, запрокинув голову назад. Несколько минут прошло в необузданных объятиях, когда они, закрыв глаза, словно слепые, ласкали тела друг друга. До сих пор свою скованность Жени относила к отсутствию опыта. Постельные отношения она в основном терпела, тем более Игорь не терпел активности с Жениной стороны. Сейчас мысли о стеснении даже не пришли ей в голову. Наоборот ей требовалось заполучить, как можно больше и Женя склонилась над налитым телом, которое жаждало ласк не меньше, чем она сама. Несколько минут прошло в безмолвии. Желание трансформировалось в реалию тонким прикосновение губ к груди, к животу, к паху. Мартин машинально сжал голову Жени, направляя её движения. Лаская его плоть, она испытывала почти болезненное чувство власти и обладания. И Мартин не заставил себя ждать. Он кончил с глухим, неожиданно покорным стоном.
А потом Женя снова оказалась внизу. Мартин поглаживал её мягкими круговыми движениями, словно испытывая её терпение. Его ладони проскользнули по шее, плечам, обогнули грудную клетку, затем приподняли груди. Пальцы обежали каждый сосок. Затем он спустился на её живот. По телу несколько раз прокатились нетерпеливые судороги. Мартин целовал её всё ниже, его ладони переместились на её бёдра. Женя почувствовала, как его губы прижались к её лобку. Она лежала в полузабытьи, беспомощно раскинув руки и ноги. Ещё никогда ей не было так остро-хорошо. Приятно настолько, что хотелось кричать. Орать дикой мартовской кошкой от сладострастного, как-будто выворачивающего наизнанку ощущения.
Потом Женя почувствовала тело Мартина на себе. Она немного озябла, и прикосновение тёплой груди было особенно приятно. Мартин не просто упивался своими ощущениями, но и получал удовольствие от одного только факта обладания, от её наслаждения и блаженства. Она раскрылась навстречу. Обняла руками, прижала к себе. Задыхаясь от возбуждения, принялась ласкать его волосы, плечи, спину. Женя дрожала от незнакомых до селе ощущений, перед глазами всё плыло, а тело, как-будто налилось раскалённой лавой. Её колени коснулись его плеч. В тот момент, когда Мартин вошёл в её тело, Женя полностью потеряла связь с реальностью. Разрядка наступила через несколько минут, каким-то феерическим сердцебиением. Женя мягко распустила руки, которыми сжимала Мартина за талию, и совершенно обессиленная откинулась на постель.

После ливня утро было какое-то особенно чистое, светлое. Природа умытая, обильным дождём встретила их птичьим щебетанием и лёгким розоватым туманом.
— Как хорошо! — Женя сочно потянулась, — как здорово, что мы сюда приехали.
— Здоровее будет только то, когда осенью мы поедем в мой маленький охотничий домик, на берегу озера, — ответил Мартин.
— У тебя есть охотничий домик? — удивилась Женя.
— Да. Совсем маленький. Небольшое наследство.Когда кончатся все концерты и фестивали, на деревьях облетят все листья и лес будет стоять в ожидании снега. Я буду чистить рыбу, а ты мне читать сборник Бельмана. А потом мы будем лежать на диване и слушать завывание первой пурги.
— Да, ты, романтик, — улыбнулась Женя, — никогда бы не подумала.
— Иногда бывает, — хмыкнул Мартин, — иди, я тебя догоню.
— Доброе утро!
На большой террасе, где был накрыт шведский стол уже были и Ольгерд и Тони. Вид у них был скучающий, а Ольгерд ещё и страдал от похмелья.
— Утро добрым не бывает, — мрачно заметил Ольги, вызвав у Жени совершенно необъяснимый приступ веселья, — где Мартин?
— Отлучился. Сказал, сейчас придёт. А, где Эрик?
— Тоже отлучился и тоже сказал, что сейчас придёт, — Тонька весело мотнул головой в направлении туалета, — О! Руководитель идёт!
— На это тебе, — и Мартин, ни чуть не смущаясь, сунул Жене небольшой букет фиалок, которые совсем недавно произрастали на огромной клубе в центре крепости. При чём факту откровенного мародёрства он смутился гораздо меньше, чем тому, что за этим занятием его запалили ближайшие друзья.
— Хорошо оттраханная девка в цветах не нуждается, — в свой хамоватой манере пошутил Ольгерд, — жаль, что нам скоро уезжать, я бы тоже себе, кого-нибудь подцепил.
— А по мне так хороший завтрак важнее всякого секса, — отозвался Тонька, ничуть не смущаясь, что своими разговорами они вогнали Женю в краску, — я за кашей. Ты будешь? Тебе принести?
— Здравствуйте, — голос раздался рядом со столиком и Женя сперва даже не сообразила, что приветствие прозвучало на русском языке.
— Здравствуйте, — машинально отозвалась она и в ту же секунду почувствовала, как из-под ног уходит земля.
— Это, кто? — Мартин удивленно повернулся к Жене, — твой знакомый?
— Позвольте представиться, — на этот раз ответ прозвучал на английском и говоривший почему-то уставился не на Женю, а на Мартина, — позвольте представиться. Ближайший друг мужа этой девушки — Олег Васильчиков.