Ёлка

          «Опять вырядилась – полюбуйтесь на неё!» «Чисто Ёлка – не зря так прозвали!» «Всё блестит – аж в глазах рябь!» «А макияж-то!»…
          С появлением новой сотрудницы отдельческим кумушкам было чем себя занять. Шушукания-перешёптывания не утихали изо дня в день. Инна Прохорова, казалось, ничего не замечала – стильно одевалась, ярко красилась, носила дорогие украшения, ни с кем не конфликтовала, а, напротив, общалась сдержанно и приветливо, и усердно трудилась. «Ёлка – толковая, этого у неё не отнять, но как можно было родить в пятнадцать лет?!» «И не говорите, прямо позор!» «А родителям-то, родителям каково??!» «Н-да, не хотела бы я такую доченьку иметь…» «И я тоже – со стыда помрёшь…» «И я…» Иннины заботливые разговоры по телефону с десятилетней дочерью – «Алиночка, ты дома? Как в школе дела? Ты пообедала?» – вызывали ещё большее раздражение. «Мамаша боится, что дочка по её стопам пойдёт…» «А она ничего поделать не сможет, напрасно старается – от осинки не родится апельсинка!»
          Инна перевелась в их контору, променяв престижную высокооплачиваемую работу на довольно скромную должность с невысоким окладом, что также не давало её нынешним коллегам покоя, и они строили бесконечные догадки не в пользу новой сотрудницы. За две недели до Нового года в комнату зашла пожилая профорг и попросила сотрудников, у которых дети младше пятнадцати лет, принести копии свидетельств о рождении для получения подарочных шоколадных наборов. «А у меня с собой!» – обрадовано воскликнула Прохорова, оторвавшись от монитора. «Ёлка наша – предусмотрительная!» – ядовито шепнула своей товарке на ухо одна из Инниных недоброжелательниц. «Вот, возьмите, пожалуйста!» – Инна протянула сложенный листок профоргу и снова погрузилась в расчёты. Та развернула и… застыла с открытым ртом, а глаза её в буквальном смысле полезли на лоб.
          В комнате воцарилось напряжённое молчание – все переглядывались, не понимая, что происходит. «Это свидетельство об у д о ч е р е н и и… – после длительного молчания пролепетала профорг. – Зачем же ты, деточка, такого взрослого ребёнка из детдома взяла?! Ты же молоденькая совсем, своих нарожаешь…» «Алина – дочь моей старшей сестры, – строго ответила Инна. – Сестра в прошлом году скоропостижно скончалась, инфаркт. Я девочку удочерила, разве можно от родного человечка отказываться?? Только с работы уйти пришлось – там сплошные командировки за границу и каждый день задерживаться надо допоздна. И замуж я пока не тороплюсь – надо Алиночку поднимать, а не личными делами заниматься. Я по вечерам из дома по удалёнке подрабатываю». «А бабушки-дедушки помогают?» – участливо поинтересовалась замначальницы, вытирая покатившиеся из глаз слёзы. Вокруг послышались дружные всхлипы Инниных недавних врагинь. «После смерти сестры родители сильно заболели от нервного потрясения, им самим помощь нужна. А кто отец Алины, нам неизвестно – сестра никогда ничего о нём не рассказывала и о беременности и рождении ребёнка ему не сообщила». «Как ты справляешься??» – почти хором воскликнули Иннины коллеги. «Привыкла», – коротко отозвалась Инна, давая понять, что тяжёлый разговор окончен.
          После работы дамы, не сговариваясь, задержались и бурно обсуждали невероятную новость, кляня себя на чём свет стоит за чёрствость и злобу, и придумывали, как помочь, чтоб не задеть гордость и ненароком не обидеть. И называли Прохорову с тех пор только Инночкой, а за глаза между собой – «нашей чудесной девочкой»…