Дневники Елизаветы Дьяконовой. Конец 1898 года

"Прогресс и его основной фактор - любовь к истине...
Успех прогресса зависит от проникновения в среду общества сознательности.
Сознательность не устранит страдания, но даст власть над ощущениями.
Сознание даёт дорогу прогрессу и власти его не будет конца.
Необходима общественная солидарность, идеалы же могут меняться, смотря по потребностям и движению...
Только в совершенствовании интеллектуальном - залог будущего.
Необходимо развитие личности, оно освобождает её от рабства среды.
При условиях, в которых живёт наша родина, она нуждается в образованных людях, понявших строй метрового процесса и умеющих формулировать свои обязанности. Нравственность должна теперь первенствовать.
В настоящее время нужны: жизнь для других и известный запас альтруистических эмоций.
Наше общество нуждается в таких интеллигентных личностях, как носящих элементы образованности и нравственности.
Подрастающее поколение обязано это понимать.
Юношеству не хватает зрелости ума: развить в себе этот фактор - значит выработать в себе образованность.
Юноша способен к умственному труду: к созиданию мировоззрения, любит абстрактные мысли и весь проникнут идеализацией.
Умственный труд - есть общественное и нравственное признание человечества вообще и юношества в частности..."

Вступительная лекция Гревса 22 сентября 1898 год

"Видит Бог, что не желаю я никогда испытывать любви, которая ведёт к браку, но до смерти не перестану чувствовать неудовлетворённость сердца, ищущего братской любви и дружбы.
Право же, всё равно - мужчина или женщина, - только явился бы этот друг, с душою родственной, стоящий выше меня и любящий меня такой, какая я есть, тонко, без слов понимания меня...
О, как любила бы я его, с каким счастье ожидала бы я его прихода, чтобы вместе склониться над книгой, вместе рассуждать, вместе стремиться к правде, искать истину, а главное, в котором я не боялась бы разочароваться, знать бы, что он не изменит своим убеждениям ..."

11 октября 1898 год
Лиза Дьяконова, 24 года

"Сестра Таня вечно несчастная, слабая, сама нуждающаяся в поддержке и скорее способная принимать любовь, нежели давать её...
В жизни больше горя, чем радости...
Пусть уж лучше она, как костёр, горит, пока не сгорит вся или же пока не затушат другие...

Доктор Гааз был тоже одинок...
Его великая по высоте душа несравнима с моей, и поэтому он был ещё более одинок, однако нашёл же он в своём сердце тот неиссякаемый источник любви, который освятил всю его жизнь.
Я не могу, конечно, идти за ним, это - уже совершенство, а дух мой слишком мятежный, слишком способен ещё возмущаться и презирать.
Но на одно я способна, в этом я не ошибаюсь: я могу и буду любить широкой братской любовью всех несчастных нравственно, страдающих под гнётом жизни, не понимаемых, униженных и оскорбленных, кто под маской спокойствия прячет душевное страдание.
И пусть они, в свою очередь, не понимают меня и относятся ко мне равнодушно или не могут любить меня равною любовью - пусть!
Я всё таки буду любить их и не отойду от них, помня, как мне тяжело было, какие минуты переживала, и...ко мне никто не подошёл!
Простить врагам - сколько угодно, я постоянно прощаю и отношусь к ним вполне равнодушно, иногда - с сожалением.

Итак, вот к чему я способна: на любовь к несчастью, на прощение врагам.
Но любить их у меня нет не только силы, но и не хватает мыслительной способности, чтобы разумом объяснить себе это: у меня - любовь согласно с его(разума) выводами, поэтому и чувство гармонично.
О, если б всю жизнь можно было построить на гармонии разума и любви!
Это был бы идеальный союз!.."

11 октября 1898

"Мне жаль Таню, я беспокоюсь о ней, она же совсем забывает обо мне, поглощённая собою. Пусть! Бедное дитя!
Если б у неё была сила воли выстоять твёрдо среди бури, если бы она была решительнее.
А то даже досадно смотреть на неё, из-за чего она терпит столько?
В 21 год она свободно может уйти из семьи, одним могучим усилием сбросить все путы и уйти от них. Правда, нищей, но зато свободной!
Таня так любит Д., что и слушать не хочет о курсах. Эх, женщины!.."

11 октября 1898

"Так , должно быть, судьба распоряжается людьми, как мы своими вещами: одних безжалостно выбрасывает за борт, других будто бережёт на всякий случай.
Уж я ли небесполезное существо?"

30 октября 1898

"На ловца и зверь бежит". Плохой, значит, я ловец!
На курсах я совсем одинока, и не потому, что трудно схожусь с людьми, но люди оказываются не такими, какими бы я могла быть удовлетворена.
Я буду относиться к ним хорошо, и они никогда не узнают, до чего они не удовлетворяют меня...
Встать слишком близко к человеку тоже иной раз нехорошо.
Рассмотришь его всего и, к сожалению, всё дурное яснее увидишь..."

8 ноября 1898

"Речь Котляревского о значении философского учения графа Толстого.
С чувством удовлетворения национального самолюбия, отметив о внимании всей Западной Европы к нашему писателю, особенно выразившемся ко дню 70-летнего юбилея, профессор перешёл к выяснению его значения для истории русской мысли.
Он говорил о влиянии Л.Толстого как моралиста, которое в будущем, несомненно, отодвинет на второй план славу его как романиста..."

22 ноября 1898

"Как посмотришь, какое ничтожество мне приходилось встречать среди мужчин!
Ни одного глубоко симпатичного , который бы отвечал на все стороны души...
Я не идеал ищу, я сама не идеал, а просто хотелось бы хоть раз встретиться с родственной мужской душой, без малейшей мысли о какой-либо чувственной стороне.
Вспоминаю Добролюбова. Вспоминаю его письмо об одной девушке, которая ему нравилась, она вышла замуж за военного...
"А ведь и офицерик то плюгавенький! Эх-ма! "- восклицает он.
Сколько раз мне приходилось повторять те же слова, обращенные к женщинам, когда я видела, что за ними ухаживают мужчины, неизмеримо выше их стоявшие по умственному развитию.
Но я - не Добролюбов, и не ищу "любви ".
Не её хочу я, а дружбы, потому что знаю теперь, что могу быть другом".

25 декабря 1898