Паразит

-Как думаешь, действительно ли оно того стоит? – маленький человек с огромными глазами вертелся перед мутным, треснувшим в углу, зеркалом. Его отражение было таким же жалким, как и он сам. Бледное, одни глаза горят, вопрошающе, с надеждой.
-Фёдор, не будь таким глупцом. Столько времени уже убито. Ведь ты не доедал ради этого, запустил себя донельзя, экономил на всем, не позволяя себе лишнего вздоха, чтобы сейчас просто спустить все старания? -разгневанный голос человека слышался из кухоньки. Громко и грузно топая он подошел к Фёдору и взял его за грудки, -Одумайся, бездарь!
Стоявший возле отражения напуганный Федя, с хрипом просил перестать и сыпал бесконечными обещаниями выполнить, то, что должно. Он лебезил, как мог, лишь бы пытка прекратилась. Когда Феденьку вернули на место, он, встав на холодный пол, взвизгнул от того, что босые пятки обожгло. Он с грустью огляделся вокруг, сейчас его пристанище- небольшая комната под самой крышей. С худыми окнами, из которых задувают самые злые ветра, с грязным матрасом, валявшимся на полу. В другом углу, который они ласково называли «кухонькой» остался старый журнальный столик, весь потёртый, шатающийся, весь в кофейных пятнах и затеках. Воняло безысходностью и сыростью. 
-Ты прав, конечно, я просто устал, - сипел Федя, - А еще я голодный и очень замерз, - его потряхивало, словно внутри были часы с кукушкой, когда они пробьют следующий час, птица выстрелит и проткнет ребра Феди насквозь, выбираясь наружу. Но мир вокруг также неприятен. Серое, небо, которое вечно плакало о потерях, оседающая медленно пыль, которая когда-то звалась снегом, хмурые люди, которые не умеют выглядывать из-за своих высоких воротников. Исключением могут быть только те, кто уже успел побывать в банке. Вечно беззаботный, и странный народ, у которого всегда есть деньги. Федя всегда ощущал острую несправедливость, когда видел этих людей. Почему он просто не мог быть, как они? Почему вообще они, а не он?
-Фёдор, пора! -торжественно воскликнул сожитель, -Из твоей глубинки еще идти и идти. Чего ты там вожгаешься?
-Конечно-конечно, -капитуляция. Стабильная. Всепоглощающая, -Мы же сами подумали, что переезд сюда будет хорошей идеей, чтобы не переплачивать, помнишь?
-Еще бы мне не помнить! Я предпринял это решение, потому что оно было оптимальным для тебя и бюджета. Все ради цели.
Федя соглашался, всегда соглашался, он не считал себя слишком сообразительным, поэтому ему повезло встретить, стоявшую рядом персону. Федя всегда мог знать, что этот человек, не просто человек, а личность, возьмет ответственность при случае. А сам будет просто стоять и наблюдать, как его единственный друг сжигает все до основания, если посчитает нужным, конечно. 
Федя влез в дырявые полуботинки, накинул пальто, которое изрядно потрепалось за последние месяцы.
-Фёдор, запомни до капли, всю эту мерзопакостность! – друг приободряющее стиснул хрупкое плечо собеседника, -Когда мы вернемся, все будет иначе!
Федя тоскливо посмотрел на метры вокруг и понял, что они олицетворяют последние годы его жизни, такие пустые, мертвые и никому не сдавшиеся.
-Ты говоришь так сильно и уверенно, мне твои слова кажутся громкими, а вдруг они себя не оправдают, - меланхолично усомнился Феденька, вытянув худую шею.
-Как смеешь, ты Фёдор так громко думать о том, что я могу совершить ошибку? Лучшего пути не сыщешь, и, если сейчас не выйдешь за дверь, клянусь Богом, я спущу тебя с лестницы, и ты не дойдешь до банка вовсе!
Их голоса одновременно зазвенели в тишине: «Если есть надежда, то есть и шанс», два лица смотрели друг на друга на расстоянии пары сантиметров. Одно зловеще выжидало праздника, а другое немощно зарывалось и пряталось в грязном воздухе.
Федя вышел из комнаты, не запирая ее. Кому вообще может придти в голову заглянуть туда, только если не голубям. Эти крылатые крысы стали Феденьке добрыми соседями. Молодой человек с трудом переставляя ноги, спускаясь по крутой лестнице, по пути собрал разбросанные вокруг бутылки водки.
На улице было, как всегда омерзительно, тошно и гадко. Водоворот неприятностей и голосов, которые слились в едином вихре оголтелого возмущения.
-Погода скверная, чем быстрее будем идти, тем раньше будем на месте, - заключил друг Феди.
-Я буду стараться, -вымученно улыбнулся Федя. Он тревожно шаркал ногами, и ему казалось, вся грязь засыпалась в обувь. Вся эта пыль, дрябня, собачье дерьмо. За следующим углом ему за шиворот бросились с крыши чьи-то неоправданные надежды, еще через пятнадцать тихих шагов, ему под пальто со свистом и ветром бросились страдания. Небо сгрудилось над Федюнкиной головой и разразилось громкими рыданиями. Федя все понимал, чувствовал, что так нужно, и совсем ничего, что он сейчас будет мокрым до последней нитки, этот дождь великое чудо.
Каждый раз, когда из окошка виднелись злые тучки, Феденька, ребячась выбегал на улицу, чтобы подставить лицо для стремительных капель. Он сильно верил, что дождь сможет его очистить, что он смоет все его невзгоды, что все мысли с собой заберет вода. Каждый раз несясь с больными криками во двор, чтобы застать дождину, возвращаясь домой по слякоти и грустным лужам, он всякий раз получал тумаки от своего друга.
-Фёдор, я кричал из окна, а ты меня не слышал! Зачем же снова убежал в ливни, за этой проливной стеной тебя совсем не видно, вот простынешь же, ну Фёдор, -злость друга всегда замещалась на грусть. Всегда вопли недовольства делались ревами. Федюшка знал, что друг за него переживает, и тихо, незаметно этому радовался.
Они бесконечно долго шли, мрачный и безжизненный пейзаж смешался с серым фоном, где-то вдали виднелся город.
-Смотри, видишь там шпиль? -грозно спросил человек, идущий рядом с Федей.
-Вижу, -отвечал тот.
-Там рядом с ним церковь, а за ней банк, так что недолго осталось, - плотно кутаясь в шарф, пряча раскрасневшийся нос, кричал сквозь ветер человек.
Федя молчал, продолжал упрямо идти. Он бесконечно громко кашлял и хрипел. А когда прикрывал рот ладошкой, на ней всегда оставался кровавый след, как признак глубокой болезни. Недуг растет, как дерево, раскидывая свои ветви в каждый орган. Больное дерево дает больные плоды. Они выглядят тошнотворно, и каждый чует запах гнили и золы издалека, но Феденька лелеет их, зная, что им можно помочь.  Взращивая их в себе, с уверенностью, что спасет дерево. Он посадил его в себе самостоятельно, знал, что даже если это дерево не проживет и недели, оно останется рядом с ним, а плоды красные, налитые злобой, разочарованием, терзаниями, обязательно спасут его, ведь он спас их.
Отвратительно долго тянутся минуты в пути, Феденьку всегда пугал город, неподвижный и громоздкий. Он покрыт пеплом и все люди в нем несчастны, все здесь сходят с ума, если не успевают сходить в банк. Федя испытывает к другу бесконечно чуткую благодарность, за то, что тот все время его подгонял, вдруг тоже бы не успел.
Ворота раскрошились от времени и погоды. Они вообще никого не щадят, катаклизмы и сроки, негласные повелители жизней и судеб. Проходя сквозь них, с души начинает воротить, груз мгновенно падает на плечи и давит к земле в поклоне.
-Ну смотри, не помер по дороге, уже хорошо, - растянувшись в пакостной улыбке сказал человек. Феденька смог лишь слегка кивнуть, холод начал растрескиваться в костях, и слезы брезжили из глаз, он виновато затер их рукавом, с черными от крови пятнами. Мимо шли унылые люди, с пустыми глазами, которые слегка выкатывались из черных орбит. Феденька старался на них не смотреть, под ногами мир намного интереснее, замысловатые рисунки, которые залипают перед взглядом чужих. Мимо прошла девушка, в руках у нее выписка из банка, а на лице рассыпалось удовольствие. Ее светлая макушка плыла, освещая кусок земли вокруг. Она только что сдала в ячейку «кризис тридцати», и тревожные мысли ее больше не беспокоят.  Почти галопом она убежала на главную улицу. Теперь ее могут допустить в центральный круг города. Внутри этой черты только легкие и счастливые головы, которые не думают. Мысли не заслоняют им солнце, друг друга. Они беспорядочно расходуют деньги и спокойно распоряжаются своей жизнью, без паранойи и лишних голосов, которые наталкивают на всякие инфантильные действия.
Совсем скоро Федя тоже освободится от ненужных принципов и барьеров. Он верил в то, что все улетучится, ему так друг пообещал. У Феденьки не было повода ему не доверять, он точно знал, что друг не подведет, что он все умеет лучше и найдет любой способ, как распутать клубок раздумий в маленькой голове Феди. Его частенько одолевали вопросы бытия, о том, что есть сейчас, что будет потом. Почему люди такие злые или что сделало их такими? Есть ли на свете русалки? Как добиться любви? Что будет если луна расколется от усталости? Все дилеммы и уроки он обсуждал с другом, потому что хотел все понять. Феденьке было достаточно авторитетного мнения близкого человека, чтобы смотреть на мир тем же хмурым взглядом, как и он. Окружающая среда и давление атмосфер наверняка раздавили бы крошечного Феденьку, но он был не один, поэтому все случалось и получалось.
Голос слева оглушил
-Фёдор, гляди столпотворение, надо посмотреть случилось что, - они пошли в толпу, которую Федя всегда боялся. Люди, жадные до зрелищ, окружили старенького дедушку, словно акулы рядом с трупом кита, выжидая последних вздохов. Никто не пытался помочь, а когда Феденька хотел было подойти к старику, его в районе талии окольцевали руки, сзади в затылок врезался подбородок.
-Только подойди, назад не воротишься, тех у кого лопнула ячейка уже не спасти, ты же знаешь это, -друг и здесь успел увести его от беды, -Знаешь, Фёдор, -стальным голосом убеждал он.  Федя просто смотрел на тело, которое в секунды калечилось будто само по себе. Старика ломали изнутри все его кризисы и проблемы, вся лавина рухнула в один момент. А все, потому что несчастная ячейка, за которую вовремя не заплатили, попросту лопнула, и хранимое в ней содержимое вывалилось. Оно догоняло дедушку с крючковатым носом, который был похож на Кощея. Стая бежала, ловя ртом воздух и запах, чтобы быстрее найти своего носителя. Накинув на него свои путы, свершается долгожданная месть. Мысли, бьющие в висках, желают возмездия. Как мог простой человечишка избавиться от них, от своих самых страшных и откровенных. Смотря, как синие ногти старика, впиваются ему же в голову, Федюшка отводит дрожащий взгляд. 
-Неужто не сможет совладать с собой? -с яркой верой прошептал Федя, будто сам себе.
-Уже нет, видишь, как разрывает, -ответил друг.
Дед метался, не зная куда себя отдать, в глазах застыл ужас и, казалось, что-то вырвется наружу кровавой массой, на общее обозрение. Стало невозможно дышать, от разряженного вокруг кислорода. Если бы была возможность, старик срезал бы себе скальп прям здесь, рядом с церковью. Ему нужно было выпустить всех этих демонов, голоса которых сбивались и крушили внутренности. Капилляры страшно и гневно лопались, конечности выворачивало, дед непрестанно что-то кричал, сводя с ума себя и толпу зрителей. Когда стихло бедствие, старик лег на землю и громко плача, начал говорить, будто манифестом.
-Да будь проклят этот банк, если я сейчас и кану в лету, то, не отказываясь от себя. Я не чистоплюй! Если вы не можете даже с мыслями совладать, то жаль мне вас несчастных, заблудших, -повернув голову к куполам церкви, он рассмеялся и плюнул с оставшихся сил, -Может быть на мне Иудин поцелуй.
-Умер? -выдохнул Федя, чувствуя, как щемит грудь.
-Умер, -спокойно ответил человек рядом.
Феденька завыл, закрыв лицо ладошками.
-Полно те, идем, -дернув Федю за рукав, протрубил человек.
-Он даже не исповедался, - всхлипнул Федя.
-Да ему и не надо было, Фёдор, ты его слышал. Хватит тебе, развел сырость.
Федя с полными печали глазами отвернулся и задышал во все простуженное горло. Он все думал развернуться, сбежать от участи, зарыться головой в песок, чтобы не слышать упреков, но он ведь пообещал, а раз так надо выполнять.
Друг схватил Федю за руку и повел в сторону банка, который был уже совсем рядом. Теплая сухая ладонь была единственным спасательным кругом, в этой пугающей бездне, где темно так, что хоть глаза выколи. От входа тянулась огромная, грустная очередь, и Феденька просто ткнулся в конец с разбега. Люди, не оборачиваясь нетерпеливо уперлись во все глаза на огромные двери. Один раз в тридцать долгих, тягучих минут из них выходил высокий молодой человек, который вызывал все новых и новых людей. Его вытянутое лицо, вдумчивое, смотрело на толпу впереди, и думало, что до заката еще долго. Горбинка на носу держала большие очки, через которые его взгляд казался еще острее.
Федя был готов стоять до конца, он видел, как очередина редела, люд расходился, не все хотели расставаться со своими думами. Солнце, еле пробивавшееся через молоко облаков, в зените, совсем не грело, лишь отсчитывало сколько еще времени нужно выстоять здесь.
Долгие часы шли, шум в голове роился и становился громче. Феденька не в силах больше стоять легко осел на колени, а потом начал негромко, себе под нос, молиться. Он часто так делал, когда боялся. Феденька не знал помогает это взаправду или нет, но в обращении он искал покой и силы. За молитвой время летит незаметно и вырваться из нее обратно всегда просто-просто.
-Фёдор, встань с колен, что ты как на покаяние, проверь деньги, скоро наш черед, - сверху раздался бас.
Феденька покорно поднялся и смущенно посмотрел на своего друга, который продолжал давить.
-Знаешь, как говорят, на Бога надейся, а сам не плошай.
Феденька, обиженный на реплику, хотел бы возразить, но с губ негромко сорвалось, -А Бог не Тимошка, видит немножко. 
Встав ровнее, он увидел, что перед ним осталась лишь молодая женщина с ребенком на руках. Карапуз весело совал пальцы в рот и глазел на Феденьку.
Парень в очках, вышел на площадь и беспощадно забрал их, а Федя махал малышу вслед. Он чувствовал, что его время придет совсем скоро, оно уже тычет длинными, закрученными ногтями, в область седьмого позвонка. Последним своим существом он собирался на миссию. По прошествии следующих тридцати минут из-за двери показался молодой человек, вид у него сделался уставшим и отстраненным. Окинув взглядом Федю, он одним наклоном головы приглашал его зайти, не произнося ни слова. Внутри помещения было тепло и влажно, на стенах повисли тропические растения с громадными листьями, в середине комнаты покоился одинокий стол. Феденька старался идти как можно тише, будто его вовсе здесь и нет. Он был призраком в этом замке, боязливо смотрел на высокие своды, потолок терялся за возможностью видеть, оставалось только догадываться где же его конец. Где вообще конец всего?
Молодой человек стучал каблуками классических туфель, меряя шагами комнату, он приближался к своему рабочему месту, казалось, что нет никого кроме них троих. Но Феденька чувствовал, как из каждого темного угла на него смотрит множество пар глаз, они так и жаждут его крови, он уверен. Вдоль стен тянулись искусственные пруды с яркими пятнами. Этот мельчайший водоём с карпами цвета огня, был таким же ненастоящим, как и все вокруг. Молодой человек раскрыл свою черную папку и прошуршал несколькими молочными листами. Феденька молча наблюдал за руками перед собой, они выдернули одно заявление и протянули ему.
-Вы можете присесть там, -рука махнула в сторону черного дивана, - Заполняйте, потом подходите, я все проверю, - голос бесцветный и ровный, старался как можно быстрее и четче донести информацию, чтобы не было лишних вопросов. Друг Феди вырвал листок из худых рук и пробежал по нему глазами, гневливо топая в сторону дивана. Федюшка скоренько засеменил за ним и сел на самый краешек тахты. Ему казалось, что он занимает непропорционально мало места. Огромный черный диван, разлегся в комнате, как холодная змея.
-Фёдор, на, заполняй, только не ошибись нигде. Я с тобой туда не пойду, - друг Феди, протянул ему бумагу.
-Почему? -шепотом протянул Феденька.
-А зачем? Не мне же это надо, я тебя тут подожду, - он утвердительно похлопал диван ладонями.
Федя дрожащими руками подписывал соглашение, а в глазах его собирались слёзы. Он чувствовал себя брошенным и запуганным. Остаться одному было подобно пытке, сейчас его единственная надежда на верные действия уходит, ускользает от него. Феденька должен самостоятельно пройти рубикон, но выйти на этот эшафот было мучительно.
-Я всё, -он выдохнул, оставляя последнюю подпись.
Молодой человек, сидя за столом, выжидающе поднял брови. Федя вспомнил, что должен был подойти сам, и осекся от своего глупого поведения. Через свои огромные очки, молодой человек просканировал, то, что накарябал Федя.
-Деньги спишутся с Вашего счета автоматически, пройдемте.
-А можно мне попрощаться? -Федя смотрел исподлобья на высокого парня и заламывал пальцы от нервов.
-Прошу прощения? С кем? -молодой человек начинал раздражаться, ему хотелось побыстрее закончить с этим всем. Он ежедневно наблюдал, как люди оставляют свое прошлое, видел, как сложно некоторым на это решиться, чувствовал своей кожей тяжесть бремени, но рано или поздно это начинает надоедать.
-С моим другом, - неуверенно начал Феденька, -Он мне помог сюда придти, знаете? Он на самом деле добрый, просто притворяется хмурым скрягой. Он меня спас, понимаете? Я прощаю ему тщеславие, потому что это лишь желание быть в уединении, но ко мне он очень добр!
-Ступайте, -молодой человек отмахнулся рукой, - Только пожалуйста недолго, нас уже ждут.
Феденька подбежал к дивану, на котором развалился его друг, спотыкаясь о воздух.
-Меня отпустили распрощаться! -Феденька встал перед другом, глаза его тускло светились, голова понуро свисала между сутулых плеч. 
-Дуростью занимаешься конечно, но что с тебя взять, -друг встал и раскинул руки.
-Даже стоишь, как Спаситель, -Феденька легко впорхнул в объятья друга и плечи его начали тихонько содрогаться.
Друг непроницаемо и твердо стоял, щипая себя за переносицу. На сердце у него было совсем пусто, казалось зайди в него и крикни, все слова отобьются об артерии и вернутся туда, где лежали. Феденька расцепил руки, развернувшись начал идти, оборачиваться не хотел, но не получилось. Он выглянул из-за плеча, чтобы посмотреть на друга, искал в его глазах поддержку. Человек широко улыбался, и поднял руку, как бы прощаясь.
-Не задерживайся, -прилипло к спине Феди и ему стало совсем легко идти, будто и не на каторгу. 
Молодой человек, похожий на кипарис, шел впереди Феди по широкому коридору, который больше напоминал проспект. Обстановка сгущалась в маленькую точку, которую Федя свербел в спине, идущего впереди. Четко между лопаток.
В проходе послышались еще шаги, они были не одни, у Феденьки в горле проступил ком, который с большим усилием он смог сглотнуть. Им навстречу шли трое. Мать с ребенком из очереди и молодой человек, похожий на кипарис. Он выглядел точно также, как тот, что ведет сейчас Феденьку, который не на шутку начал бояться и биться в углы своего сознания от увиденного. Юноши, высокие, в очках и водолазках, поклонились друг другу, и помахали папками. Мать держала спящего ребенка на руках, она, казалось, была совсем счастлива, ничего не доставало ей забот. Девушка так лучезарно улыбалась, рот скривился и казался очень неестественным. Федя проводил взглядом малыша, который успел напускать слюней на плечо своей маме. Она видимо совсем этого не заметила. Когда Федя потерял их из виду, стал старательно думать, о том, что у малыша теперь все наладится, о том, что у него все будет хорошо. Федя вернул взгляд на консультанта, обратил внимание на то, что лопатки торчали слишком сильно, будто вот-вот на их месте прорежутся крепкие крылья.
-Я могу узнать, а что у нее забрали? -Федя шмыгнул носом, он хотел знать наверняка, чтобы успокоить нарастающую бурю внутри.
-Послеродовая депрессия, -отрезал собеседник и Феденька не нашелся что ответить. Когда он нервничал всегда хотел поболтать хоть с кем-то, нужно было говорить слова, совсем любые, лишь бы говорить слова. Они остановились у двери, которая вела в кабинет, и Федя начал нервничать и тревожиться совсем сильно.
-А как Вас зовут? -он выпалил это, чтобы заполнить пустоту, которая гудела от волнения.
-Юрий, -молодой человек повернулся и постарался сделать улыбку потеплее. Он открыл дверь и пропустил Феденьку внутрь. В нос ударил неприятный запах, какой бывает в каждом медицинском учреждении. Федя сконфузился и лицо его сморщилось в изюм. Юрий подошел к врачу. Совсем молодая девушка в большом белом халате, кроя колокол. Возвращаясь, Юрий пожелал Феде удачи, и тихо вышел наружу. Девушка постоянно убирала за ухо волосы, которые так и норовили выбиться прядками на глаза. Она прочитала соглашение, и наконец подняла глаза на Федю, который так и стоял у двери, не смея пошевелиться.
-Ложитесь сюда, пожалуйста, -девушка указала на кушетку возле себя. Она была такой приветливой и старательной, что не вызывала никакого недоверия. Феденька наконец вышел из оцепенения, каждый его шаг тяжелел, будто он шел по болотным топям. Когда он оказался на лежанке, его снова начало колотить, он сложил руки вместе, ища малейшую точку опоры.
-Будет не больно, что Вы, -врач заметила лишнюю нервозность и пояснила что будет делать. Прохладными руками она надела на Феденьку маску, которая скоро погрузила его в сон. Последнее что он помнил, ее пальцы у себя на лице, такие нежные, будто из фарфора. А потом ему начал снится кошмар, все начало мазаться, картинка плыла, пока не превратилась в гущу леса.
Маленький Федя стоял посреди высоченных деревьев и старался докричаться до кого-нибудь. Он начал бежать, с ошеломительной скоростью, но возвращался на место, с которого начал. Федя ничего не мог сделать, он задыхался, пытаясь смотреть вглубь. Но чем пристальнее и дольше он смотрел в чащу, тем больше ему казалось, что чаща смотрит на него в ответ, она пожирает тщедушного Федю, у которого от ужаса похолодели кончики пальцев. Ловя ртом воздух, он превратился в оленя, которого окружили волки. Огромные глаза вот- вот выпадут и разобьются, как стеклянные шарики, а нервы сдадут окончательно. Напрягшись всем телом, он услышал, что из-за деревьев стала настигать вода. Огромная волна загородила солнце, проглотила верхушки елок, она зависла над Федюнкиной головой, как бы угрожая: «Даю тебе фору, беги, щенок, а-то и тебя съем!», но Федя не мог бежать, он вообще ничего не мог. Как он такая чуть заметная кроха может бежать от такой громадины. Федя понимал, что упустил что-то важное, до него долетали лишь обрывки мысли, которая только что была рядом с ним. Перед тем, как вода обрушится на него, он вспомнит. Катаклизмы и сроки негласные повелители жизней и судеб, не пощадили и его, мизерного, беззащитного.
Когда Федя очнулся ото сна, голова его была тяжкой и страшно болела. Он сразу сел, еще не отойдя от кошмара.
-Резко не вставайте, голова станет кружиться, - девушка, которая проводила процедуру уложила Федю обратно,
- Все уже прошло, очень удачно стоит сказать, на виске останется небольшой шрам, сейчас там примочка, руками не трогать, вечером снимите, только маленький след и останется, - она перекладывала Федины проблемы в небольшой ящик. Каждый кризис в своей колбе. Все такие разные. Кто-то эфемерно плыл, обнимая стенки сосуда своим светом, кто-то рвался наружу закипая, как кровь. В другой будто была простая вода, но под другим углом света точно различался голубой оттенок, который слегка горел. В последних была сиреневая жижа, которую Феденька не смог разобрать.
-Ваш самый большой кризис лежит в отдельной сумке, он бы не поместился в такую малютку…
-Не говорите, -Федя прервал рассказ своего врача, - Просто покажите мне, но не рассказываете, что со мной было, - он улыбался, как ребенок, ему было интересно наблюдать за всем этим процессом. Девушка поставила перед Федей второй ящик, было видно, что она с трудом его передвигала, настолько в нем много веса. Когда Федя заглянул внутрь он ахнул от изумления и засмеялся. Ящик был доверху забит мокрым мхом, который рос будто друг из друга, как паразит, нарастая прямо на соседа.
-Ярко, -Федя смотрел внутрь, пока врач собирала все приборы, которые ей понадобились.
-Да, а еще густо, мне даже пришлось брать самый большой шприц, так долго пришлось тянуть, - девушка хохотнула, демонстрируя трубу и шприц, лежавшие рядом. Федя только прищурился, поднимаясь на ноги.
-А я уже могу идти? -ему хотел поскорее сбежать из кабинета, надо быстрее рассказать обо всем случившимся.
-Безусловно, только нужно будет вернуться. Слишком много одного типа кризиса в Вашей голове. Он находится близко к жизненно важным участкам, поэтому я удалю его позже, когда он переместится, мы приносим свои извинения, - она ёрзала на стуле, крутилась на нем, никак не принимая удобного положения, -В Вашей карте все укажут, в том числе дату следующего приема.
Федя бездумно смотрел на то, как красиво говорит рот, он пропускал все слова через себя, ему было безразлично, что они значили. Он был доволен что распрощался хотя бы с большей частью своих проблемных мыслей. Федя выскочил в коридор, не попрощавшись, в предвкушении уже следующей встречи. Его ждал молодой человек в очках. Они молча поприветствовали друг друга кивками и быстрыми шагами направились на выход. Как и обещала девушка в кабинете, Феденьке выдали несколько бумаг. В следующий раз он придет сюда на следующей неделе, и даже не будет стоять в очереди.
-Спасибо, Юрий! -почти пропел Федя и не дожидаясь ответа ломанулся в сторону дивана, где его уже дождался друг. Молодой человек за столом наклонил голову вбок и сдвинул брови ближе к переносице.
Это был совсем не Юра.
Федя приближался к дивану, и его нагоняло осознание, что на нем никого нет. Возмущению не было предела, единственный друг, который привел его, просто ушел. Оставил Федю одного. Но Феденька не стал отчаиваться, он знал, что друг мог просто пойти на воздух, потому что в помещении невероятно душно. Он поспешил в сторону двери, толкая ее со всей своей ничтожной силы. На улице солнце скоро станет прощаться со всеми, но пока есть возможность Федя искал, смотрел, где ходит его соратник. Он как сторожевой пёс, вынюхивал каждый угол, оббил все пороги на улицах, кричал, звал, но не смог отыскать. Феденька умаялся, когда оказался на холме. Оттуда вглядываясь в лица, он проводил лучистый шар.
-Наверное он ждет меня дома! -крикнул Федя сверху вниз, но в голосе его поубавилось уверенности в собственных словах. На остатках души скребли кошки, было неприятно пусто и мало ясно. Федя старался как можно бодрее идти, чтобы оказаться в родных четырех стенах в кротчайшие сроки, он переходил на бег, когда были силы. Когда Феденька закашлялся, чуть не выплевывая легкие, он увидел впереди свою темную улицу. Глупо и несуразно рисовались окна вдалеке, а в их оконце под крышей еле заметно плясал огонёк. Федя увидел его и в сердце разожглась надежда, друг действительно его ждал. Высматривал из окошка, где там пропадает миленький Федя, который бросился стремглав до дома. Он бился через темноту и звезды, лишь бы добраться до кухоньки. Возможности двигаться еле оставалось, но улыбка не смела покидать лица, она локомотивом несла по маршруту Федюшкино тело, заделывая ему самый короткий и легкий путь. Наконец осталось последняя лестница в страшном, облезлом подъезде.
Забежав в незапертую дверь, Федя взорвался фейерверком радостных чувств, зажмурившись, шумно топая, он кружился вокруг себя и кричал,
-Получилось, друг мой, любименький! Сходил! Сделал! Ай да мы, ай да молодцы, а я так переживал, да все за зря!
Наконец остановившись, он открыл глаза и понял, что все это время был совсем один. Его приклеило к полу, по инерции он плюхнулся на матрас и огляделся. Все та же комнатушка, холодная, промозглая. Одна свечка, которая дразнила его с улицы, все также дрожала от ветра. От нее почти ничего не осталось, видимо Федя забыл потушить ее перед уходом, так сильно торопился. Он в недоумении сидел на мерзких пятнах, не снимая пальто. Медленно моргая, его глаза заслонились влажной, соленой пленкой.
-Куда же ты пошел, на улице ночь пол ночь, -одними губами сказал Федя.
Ему снова становилось не по себе, он чувствовал себя сиротливо и голодно. Совершенно растерянно он встал и словно привязанный болванчик, начал ходить по комнате взад вперед, прямо как его друг. Федя начинал робеть, он старательно прятал, нарастающую обиду, пока не подошел к столу. На нем лежала записка, судя по объему даже письмо. Федя взял его в руки и подошел к окну, где света казалось было чуть больше. Он пересилил себя и начал читать почти по слогам, боясь спугнуть, написанные строчки.
«Здравствуй, Фёдор! Наконец-то эта галиматья закончилась! Ах, как сильно долго я ждал победного триумфа, знала бы твоя пустая голова. Подумай на досуге, как же ты был одинок и несчастен, что создал в ней меня. Беспрестанно себя жалея, ты бросился ко мне, как слепой котёнок, чтобы я взял ответственность за твою бесполезную жизнь! Только позабыл ты совсем, Фёдор, что я это и есть ты. Я та часть тебя, которую ты взрастил своим нытьем. Ты бы умер если бы не я! Фёдор, жизнь твоя -чепуха, жалкая и лишенная смысла. Не способный ни на что, без меня ты пустое место. Безмерно я зол, на то, что застрял здесь именно с тобой, с этим бесконечным абсурдом, из которого я не мог выйти. Как сильно ты меня бесил, все это никчемное, никому не нужное открытие глаз по утрам. Да я был бы только рад придушить тебя во сне, но за милую душу было смотреть на бесконечные попытки жить нормально. Все мытарства, проходимые тобой, все муки и страдания, все заслужено. Нет смысла твоему существованию, так делай хоть что-то в этих бесполезных днях. Мучайся, реви. Продолжай бежать от себя, безумца. Ненависть моя разрослась в высшей своей степени. Вся ярость, весь гнев ждал, когда нужно тебя жука раздавить. Тебе нечем гордиться, потому что ничего не было сделано великого. Мне оставалось только ждать, когда ты сломаешься наконец под гнетом моих убеждений, когда накопишь денег, потому что гол как сокол, и за душой не было ни гроша. Я давил тебя молотком манипуляций, лишь бы скорее все закончилось. Я знал, что, когда ты сходишь в банк, всему придет конец. Мое сознание останется там, доживать лучшие дни и прогрессировать во что-то более стоящее, чем невыносимое нахождение рядом с тобой. Фёдор, как бы я хотел увидеть сейчас твое безобразное лицо, мне любо надеяться, что ты уже разревелся, что ты наконец растоптан. Знай, теперь все по одиночке. Нелепо было мне верить, но куда же без классического тебя, которого развести ничего не стоит. Какой же ты бездарный, ненужный кусок плоти и крови, который ничего не несет в этот огромный мир, кроме бесполезных расспросов. Бестолковые вопросы, которыми ты сотрясал воздух, душили меня, потому что я не видел в них ничего. Вусмерть было наблюдать, как ты каждой частью своего уродливого тела пытаешься поймать мои слова. Запредельно тяжело обсуждать «Почему люди не питаются светом?», «Почему болеют невинные?», «Как мы слышим Господа?» и еще миллионы глупых риторических задач. Разбирайся с ними сам, Фёдор, мне это неинтересно. Да, бросил. Да, оставил. Теперь тебе останется сгнить уже заживо, в жутком, но гордом одиночестве. Никто не спасет тебя от чувства покинутости, которое уже настигло. Поэтому оставайся на месте, где ты и был все это долгое наше знакомство, которое, к счастью, закончилось.
                Твой друг, я.»

У Феди будто оторвался тромб, ноги подкашивало, весь мир потух и погрузился в вязкую мглу. Он перечитывал письмо всю ночь, оставляя на нем мокрые, соленые пятна. Бумага ядовито, гаденько плевала в лицо. Федю били кулаком в нос, на его костях уже давно плясали хороводы. Он опустел до самого дна, упав в себя с высоты роста. Федя целовал письмо, прикладывал его к лицу, надеясь, что оно растворится в руках, сбежит сквозь пальцы, не показываясь на глаза никогда больше. Но оно не исчезало. Лежа на столе, оно уничтожало все что живое осталось в Феде. Все это время он был в петле, а самый дорогой человек ждал момента, когда выбить стул из-под ног. С трудом Федя оторвал щеки от чернил, которые цеплялись за его подбородок. Он чувствовал себя разрушенным, неполноценным. Мысли и чувства роились в голове, не понимая кому уступить место в очереди. Ошарашенный Федя долго смотрел в окно, пытаясь поверить в происходящее, он осознавал свое одиночество, будто пробуя его на вкус. Он физически ощущал, как тягостно становится голове и плечам, как ему скорее нужно сесть. Феденька от слез задыхался, глаза стали совсем красными и опухшими, содрогания душили. Кашлянья резко ворвались в комнату, и Феденьке стало казаться что сейчас сердце выскочит, вместе с кишками. Его без конца тошнило, стены вокруг сжались. За окном ветер поднял вдовий плач. Федя смотрел в трещины в потолке и думал, что теперь никакой банк его не спасет. Все что у него было, все чему он доверял- пропало вместе с другом. Окружающий мир стал совсем скучным и ненужным. Федя понимал, что он разочарование, даже дельфины не стали бы его спасать. У него не было ни мотивации, ни причин вставать. Глаза сделались трескучими, изо рта струйкой плыла темная кровь. Больное дерево внутри Феденьки вдруг стало огромным, а плоды разорвало на части от эмоций, захлестнувших маленькое тело. Федя думал, что он страшный эгоист, обвинял во всех бедах одного себя. Как можно придумать себе еще одного себя, да еще и в друзья ему набиться, и быть только с ним рядом. Ведь кроме себя тогда Федя никого и не полюбил. Он так гнался за другом, что не увидел, как на самом деле пагубно на него влиял. Феденька сложил руки и взялся молиться. О том как ему опостыло все здешнее, об эгоизме, о вине.
Он ждал только когда закончится его пытка, когда наступит искупление. Феденька, сломанный, униженный, уничтоженный самым драгоценным, ждал, когда снизойдет на него участь.
Последние стоны его скрипели утром, в это время огарок свечи начал капать на задрызганный пол. Холодный Федюшка так и лежал на матрасе, в углу кухоньки гнила рвота, в пыль стертое эго щемилось в углу, легкая смерть тихонько вышла за дверь, оставив после себя только запёкшеюся на его синих губах кровь.